Твое счастье

      Вставать с колен с каждым разом становится больнее и больнее. И нет, больно не в физическом плане. На телесную боль Такемичи наплевал еще несколько регрессий назад, когда его избили на допросе с Муто, назвав предателем. Тогда он, не замечая кровоподтеки на лице с ярко зияющими синяками, руководствовался лишь одной идеей - защитить всех близких - вера в эту мысль вдохновляла и давала силы на новые свершения.       Спасти Дракена с дырой в животе – не вопрос. Предотвратить суицид смерть Баджи - да раз плюнуть. Решить семейные проблемы в семье Шиба и получить новые травмы - да как два пальца об асфальт. Жертвовать собой, лишь бы все были живы и счастливы - о, это он мог.       «Идея» заставляла двигаться его дальше, он правда верил в нее. Какой дурак.       Ханагаки был настолько ослеплен тем, что у него получается всех спасать и делать счастливыми, настолько привык к большим и маленьким победам, что внезапная смерть Эммы что-то в нем надломила. Он расслабился и упустил момент. Парень думал, что он за столько скачков во времени привык к смертям друзей, но ошибся - смерть девушки сильно подкосила его. И только тогда до него дошло: он мог только отодвинуть приближение их гибели, но полностью спрятать от Смерти у него не выходило. Убедился в этом Такемичи после смерти Хинаты в другом будущем. А дальше пошло как в домино: Мицуя, Изана, Дракен. Они будто все сговорились, черт побери.       Столько стараний и всё зря. Смерти будущего и прошлого смешались в голове, что парень перестал различать реальности. Прыжки тяжело сказывались на его психике. Он так устал. Снова в его руках умирают его близкие. Снова и снова.       Издав нервный смешок, Такемичи отпустил на землю голову Чифую, ранее прижатую к себе. Его партнера, единственного, кто поддерживал его и знал все секреты, теперь нет с ним.       Сил плакать уже не было, продолжать что-то делать - тоже. Хотелось только лечь рядом с другом и также закрыть глаза навсегда, и провалиться в кромешную тьму.       Сегодняшний день начинался хорошо: после череды черных пятен в его нынешней регрессии в кои-то веки у Ханагаки появилось желание что-то поделать, отвлечься, а не лежать в постели в апатичном состоянии. Чифую как раз предложил вечером прогуляться, погода стояла теплая, да и вечно прятаться синеглазый не мог. И Мацуно это понимал. Все же стержень в его друге какой-то да остался.       Но кто же знал (а он должен был догадаться), что, черт его возьми, Ханме захочется поиграть в мстителя и пустить в Такемичи пулю. В отместку за то, что тот был виноват, по его мнению, в смерти Кисаки. И тот факт, что Кисаки являлся причиной многих смертей, его мало волновал. Что творилось в голове этого парня, не понимал никто, возможно, кроме Тетты. Может в этом и была причина.       Все произошло настолько быстро, что Такемичи не сразу пришел в себя. Секунда, звук выстрела и он уже валяется на дорожке парка, в котором они с Чифую гуляли. Была поздняя ночь, и людей в нем почти не было, поэтому бывший вальгалловец удачно подобрал время для прихода. Как он их нашел - можно лишь только догадываться.       Оправившись от звона в ушах, Ханагаки, забивая на боль на содранных локтях, начинает осматриваться, судорожно ища Мацуно. Ханма же как внезапно появился, так же бесследно исчез, будто его тут и не было.       Чифую лежит на спине, кашляя кровью, а на груди быстро расцветает алое пятно. Такемичи резко подхватывается и в один рывок оказывается рядом с другом, аккуратно, как мог, кладя голову того к себе на колени. Лицо Мацуно стало бледным, он судорожно дышал, пытаясь дышать ровно, но сильная боль не давала сосредоточиться.       – Нет, Чифую, пожалуйста, только не закрывай глаза, – голубоглазый судорожно хватается за телефон и пытается набрать номер скорой, но пальцы, липкие и грязные, промахиваются мимо кнопок. – Только не ты…       Слезы застилают глаза, но еще не спешат упасть, руки дрожат, а в голове полный хаос. Парень чувствует, как слабо сжимают его руку с телефоном:       – Мичи… кх… – Чифую говорит шепотом, видно, как ему тяжело даются слова, как ему больно, но взгляд остается уверенным, – уже не спасти… брось…       – Тише! Н-не говори! – истерика подкатывает к горлу и не дает нормально дышать.       Его дорогому партнеру больно, а он ничем не может помочь. Как бы он хотел забрать чужую боль.       – Ты… настрадался… – слышит Ханагаки и чувствует, как рука, сжимавшая его в ответ, начинает слабнуть. Он видит закрытые глаза Мацуно, и ком стоявший в его глотке вырывается наружу.

***

      Звезды еще украшают ночное небо, а регрессор все также сидит, прижимая к себе тело дорогого ему человека, и кто его знает, сколько часов он так просидел. Слезы уже высохли, но тело все также подрагивает.       Просидев столько часов с Мацуно на коленях, парень перестал их чувствовать.       «Я так устал...» – единственная мысль, бившаяся в его голове. И с ней нужно покончить.       – Прости меня. Я должен уйти, – шепотом сказал Такемичи, в последний раз нежно обняв Чифую и прижав свои губы ко лбу умершего, встал, аккуратно кладя тело на землю.       Дойти до реки не составило труда, ноги сами несли его туда, где когда-то Майки впервые встретился с Изаной. Прекрасное место. Солнце начало только-только светать, город потихоньку начинал просыпаться, поэтому Ханагаки торопился, ему нужно было все сделать без свидетелей.       Забравшись на парапет, Такемичи уселся, свесив ноги к кромке воды. Ему вдруг стало так легко в голове. Легкий ветерок трепал его волосы, звук воды так успокаивал - вот его спасение.       Последний раз взглянув на рассвет, он закрыл глаза и вздохнул: не каждый день ты убиваешь сам себя, когда убивают тебя - это совершенно две разные вещи. Он не герой и никогда им не был, только в сказках герои не сдаются и идут до конца. А он сдался.       Простите…       Выдохнув, парень расслабился и соскользнул в воду. Та приняла его как давнего друга, она была спокойная и умиротворяющая. Никакого шума, только он, падающий в глубину, и никого больше. Никто его теперь не побеспокоит.