Твое счастье

      Кто же знал, что свадьба — это та еще нервотрепка. Это только в сказках подготовка занимает от силы несколько дней и принц с принцессой после бракосочетания счастливо на своей карете уезжают в закат. Нет, Такемичи того же желал и Дракену с Эмой. Когда пара сообщила своим друзьям, что собирается расписаться летом, то есть через полгода, они в итоге гуляли новость несколько дней, а похмелье долго еще лечилось, но не суть. Суть в том, что ребята попросили его, Такемичи, быть шафером. Регрессор тогда решил, что он ослышался, и его просят быть шофером (что тоже было удивительно, ибо он хоть и выучился, но его навыки вождения оставляли желать лучшего, поэтому каждое утро Хару сам подвозит его до работы. И забирает тоже). Когда Ханагаки все-таки понял, о чем его просят, поспешил переспросить — почему он? Почему не Майки? Хотя этот вопрос отпал у регрессора, увидевшего многозначительные взгляды друзей. Со вздохом, все же парень согласился, отчего Эма на радостях сжала его в своих объятиях, а Дракен благодарно похлопал по плечу. Чем бы дитя не тешилось…       На часах шесть утра, а Такемичи уже нервно бегает по квартире в поисках галстука, который в данный момент держал у себя в руках Харучие. Он спокойно наблюдал за метаниями возлюбленного, но, когда тот пробежал мимо, быстро перехватил Ханагаки за руку и потянул того на себя. Не дав регрессору как-то возмутиться, Санзу аккуратно обхватил его лицо ладонями и уперся своим носом в чужой. Такемичи замер. Хару, чуть выждав, когда тот наконец переключит на него свое внимание, начал медленно водить кончиком носа по щекам Мичи, иногда задевая губами. Потихоньку, но регрессор начал расслабляться, а под конец уже накрыл своими ладони Санзу:       — Да, спасибо, — выдохнув, он закрыл глаза.       Харучие был прав — ему нужно было чуть притормозить и перестать самого же на себя нагонять. Действительно, чего он переживал? Все ведь было готово, уже как несколько недель. За процессом подготовки ему приходилось следить под руководством Эмы. Ханагаки даже с ней ездил на примерку — конечно же, увидев девушку в роскошном платье (спасибо Мицуе), он не смог сдержать слезы и расплакался.       Пока Такемичи собирался с мыслями, Хару, удовлетворительно мурлыкнув, оставил легкий поцелуй на губах любимого, и, пока тот смущенно хлопал глазами, начал завязывать парню галстук. Он видел, что собственные руки чуть подрагивали, отчего с первого раза завязать красиво не удалось. Хорошо, что Такемичи был занят другими мыслями и не заметил этой маленькой заминки, ведь Харучие еще не придумал оправдание своему состоянию — да, по сравнению с регрессором, внешне он был спокоен, и сама свадьба друзей его никак не нервировала, наоборот, он был также счастлив за них. Только вот помимо празднества перед Санзу стояла небольшая, но важная для него задача, которую он вынашивал уже долгое время и собирался претворить в ближайшее время — тянуть нельзя было.       Такемичи, заметив, как Хару задумался, как будто его что-то беспокоило, обнял его за талию и плотно прижал к себе. Он знал, что Санзу любил, когда Ханагаки проявлял подобную инициативу, поэтому поспешил растормошить его таким образом. Чуть нахмурившись, Харучие наконец обратил на него внимание и, поняв в каком он положении, невольно покраснел. Такемичи же продолжал следить за Хару, уперевшись подбородком тому в грудь. Возможно, он бы навечно остался в таком положении, но опаздывать на свадьбу им нельзя.       — Все хорошо? — регрессор чуть наклонил голову, чуть увеличив себе обзор снизу.       От милой картины, развернувшейся перед Санзу в лице своего парня, ему хватило сил выдавить из себя лишь слабое «угу» и уткнуться куда-то в шею Мичи. Почувствовав слабые похлопывания по спине, Харучие все-таки отпускает регрессора и уходит на кухню заварить кофе им перед выходом.       Я не думаю, что он мне откажет… Но все же.       Санзу вздыхает. Пытаясь прогнать плохие мысли, он берет кружки с горячим напитком и хочет перенести их на обеденный стол, но, не удержав одну, роняет. Такемичи понадобилось пару секунд, чтоб прибежать на кухню и застать Харучие, все также стоящего с кружкой — целой, которую он удержал — и уставившегося на разбитые осколки и грязное пятно на полу. Аккуратно обойдя то, что осталось от бывшей посуды, Ханагаки подходит к парню, нежно забирает кофе из рук и ставит в сторону.       — Ты уверен, что все в порядке? Ты сегодня как-то рассеян, — регрессор снова обращает все свое внимание на Санзу, беря его за руку и сплетая ладони, пытается взглядом выцепить причину такого состояния.       — Да. Я просто… — небольшая заминка, — немного не выспался.       Харучие неловко улыбнулся Такемичи. Он не любил врать парню, но не мог рассказать, что его волнует. Точнее мог, Хару всегда старался разговаривать с регрессором на темы, которые его волновали, чтобы исключить недопонимания в их отношениях. Но вопрос, явно будоражащий его несколько дней, не мог прозвучать сейчас. Еще не время.       Что-то для себя решив, Ханагаки кивнул:       — Только не перенапрягайся, нам еще гулять сегодня. Люблю тебя, — он улыбнулся в ответ, поцеловал в щеку и скрылся в коридоре, крича на ходу, что все уберет.       На губах так и застыло ответное «и я». От нежных чувств после поцелуя Санзу распирало изнутри, и, прижав руку к щеке, он немного расслабился. Только осознав слова Мичи, Харучие сморгнул наваждение и сразу направился за ним вслед — он не мог позволить тому убираться в костюме. Еще запачкается.

***

      Церемония бракосочетания прошла быстро и без казусов, что удивительно. Новобрачные под крики поздравлений и аплодисментов обменялись кольцами, закрепив свой новый статус поцелуем. Пока Такемичи с плохим трудом сдерживал слезы, Хару рядом про себя думал, что не зря взял с собой пару носовых платков, изредка подавая чистые парню. Вторая часть празднования, которую многие ждали, происходила в банкетном зале, предоставленным одним из знакомых Тайджу по ресторанному бизнесу.       — Ты ведь знаешь, что Мичи уже выпил четвертый бокал? — к стоявшему чуть поодаль от основной толпы Хару подошел Баджи, подавая шампанское и предлагая выпить вместе с ним, ведь Майки бессовестно бросил его, схватив под руку Такемучи, и счастливый побежал с ним участвовать в конкурсах.       Пожав плечами, парень спокойно ответил:       — Уж ему-то отдых точно нужен, пусть веселится, а я за ним присмотрю, не переживай, — губы тронула легкая улыбка, и Харучие пригубил из бокала.       Все его утренние переживания будто исчезли по щелчку пальцев. И чего это он переживал? Взгляд привычно упал на фигуру Такемичи, а мысли невольно вернулись к маленькой бархатной коробочке в его правом кармане брюк. Даже если что-то пойдет не так, Санзу не собирался нарушать свои принципы насчет регрессора — Ханагаки слишком многое ему подарил, а встреча с ним была подарком судьбы.       Мое сокровище.       Пребывая в своих мыслях, Харучие не сразу понял, что зовут его. Уже когда Баджи явно пихнул его локтем, он обратил на того внимание.       — Санзу, Такемичи пошел на шест. Откуда тут вообще шест?       Выругавшись и впихнув Кейске своё шампанское, Харучие поспешил к Такемичи, который уже медленно расстегивал пуговицы пиджака под возгласы невесть откуда образовавшейся публики. И получалось у него это крайне соблазнительно. Но что-что, а танцевать с таким видом, тем более, на шесте Хару ему не позволит. Ни в этой, ни в другой жизни.       Может у Санзу было что-то на лице, может еще что-то, но народ, завидевший стремительно приближающегося к ним парня с розовыми волосами, понял, что ничего хорошего от встречи с ним им не ждать, и мигом разбежался, оставив пыхтящего Ханагаки, пытающегося расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, но шатающийся вокруг него мир пытался помешать ему. И, конечно же, регрессору помешал Хару, перехвативший его руку и поцеловавший внутреннюю сторону ладони, пытаясь перенять внимание парня на себя. Кое-как сфокусировав свой взгляд на Чие, Такемичи счастливо улыбнулся ему:       — М-мой Хаа-ару при-пришел, — и навалился на Санзу.       — Домой? — парень перехватил Ханагаки, не давая ему съехать вниз.       Глаза Такемичи были тяжелыми, а ноги ватными, отчего хотелось где-нибудь прилечь. Он не думал, что опьянеет настолько быстро, ведь хотелось погулять еще, но остатки разума были согласны с предложением Харучие, поэтому темноволосый поспешил кивнуть. Выцепив взглядом Кейске, Харучие подозвал его и попросил вызвать для них такси, пока они будут прощаться и собираться. К счастью, Эма и Дракен с пониманием отнеслись к их уходу, ибо Такемичи уже откровенно кемарил на плече Санзу.       Уже сидя в машине, молодой человек понимает, что Ханагаки заснул глубоким сном. Сжав его руку, Харучие глядел в окно. Сейчас он находился в приятной эйфории — любимый человек рядом, они оба в достатке, у них есть дом, купленный на совместные деньги. Что еще нужно для счастья? Санзу снова переводит взгляд на регрессора, он видит, как подрагивают его ресницы, и, не в силах сдержать чувства, целует парня в макушку. Водитель сообщает, что они на месте. Харучие расплачивается, оставляя чаевые и аккуратно подхватывая Такемичи, выходит с ним из машины.       Далее следует недолгое ожидание лифта, седьмой этаж и их квартира. С драгоценной ношей на руках Санзу, не снимая обувь, проходит в спальню и укладывает Ханагаки на кровать. Медленно, стараясь не разбудить, он снимает с регрессора пиджак и брюки, оставляя его в рубашке. За пижамой розововолосый идет в гардеробную, находящуюся рядом с ванной, и по пути моет руки. Скинув с себя пиджак и жилет, оставив на полке коробочку с кольцом, он с чистыми вещами возвращается в комнату, и парень понимает, что что-то не то — на кровати не было Такемичи. Сердце на миг замирает, а ладони от вспыхнувшего волнения потеют. Санзу ловит себя на мысли, что не слышал хлопанья входной двери, поэтому Ханагаки должен был быть в доме. Он надеялся. Резко развернувшись, он хочет направиться проверить кухню, но неожиданно падает назад на кровать, поваленный. От неожиданности он жмурится, пытаясь прояснить разум, но в ушах звенит, и Харучие не замечает сверху характерный щелчок. Он различает силуэт Такемичи в темноте, сидящего на нем, и спокойно выдыхает. Теперь он был спокоен, зная, что парень никуда не уходил. Кто знал, что он мог сделать в полупьяном состоянии?       — Мичи?       Окончательно прийдя в себя, Харучие замечает кое-что странное — он осознает, что его руки заведены за голову, и, вдобавок, не может ими пошевелить, как будто они были чем-то закреплены… От мелькнувшей в голове мысли Санзу испытал легкое волнение, с зарождающимся трепетом в груди — и оказался прав в своих догадках, ощутив холодный металл на коже. Ханагаки так ему и не ответил, лишь слабо качнул бедрами и наклонился ближе к его лицу, ставя руки по бокам от него. Хару дышит раз через раз, не сводя взгляда с регрессора, боясь, что тот исчезнет, стоит ему моргнуть. Его глаза привыкли к темноте, с окна попадал слабый свет от фонарей и луны, но достаточный, чтобы увидеть, как голубые глаза начинают блуждать по его лицу, внимательно рассматривая. Регрессор полностью ложится на парня, очерчивает ладонью скулы, задевая большим пальцем губы. Санзу сглатывает и тихо спрашивает:       — Все хорошо?       Такемичи чуть привстает, близко наклоняется к лицу молодого человека и шепчет ему в губы:       — Да.       И глубоко целует, не дав Харучие что-либо сказать в ответ. Тот чувствует почти выветрившийся запах алкоголя, как горячий язык соприкасается с его, лаская. Возбуждение накатывает волнами, а в паховой зоне Санзу чувствует, как становится тесно в штанах. Пальцы Такемичи зарылись ему в волосы и приятно массировали кожу, отчего хотелось закатить глаза от удовольствия. Еще чуть-чуть и Харучие готов был кончить, но темноволосый, будто зная это, оторвался от него. Услышав разочарованный стон со стороны, Ханагаки тихо хихикнул.       — Не переживай, сегодня ты свое еще получишь, — Санзу видит перед собой лишь только пухлые от поцелуя губы и ему хочется еще. Он бы повалил Ханагаки и целовал до безумия, но чертовы наручники мешали ему сделать желаемое. Оставалось лишь лежать и отдаться доминирующему над ним регрессору — он находил в этом что-то прекрасное, что заставляло его испытывать легкую дрожь, только с ним он мог быть таким. Даже сейчас он ощущал нездоровый румянец на своих щеках.       Такемичи медленно расстёгивает рубашку Хару, оголяя торс, и чувственно оглаживает кожу руками снизу вверх.       — Хочу тебя. Ты же позволишь?       Тебе — все что угодно.       Но Санзу лишь кивает. Ханагаки начинает медленно оставлять дорожку мокрых поцелуев на шее парня, пока рукой на ощупь расстёгивает брюки. Движение руки по члену заставляет Харучие дернуть руками, но вскинуть их мешают наручники, прикрепленные к решетчатому изголовью кровати. Такемичи не обращает внимания, продолжая спускаться поцелуями вниз и гладить Хару через боксеры. Вдоволь наигравшись, Ханагаки наконец спускается ниже и снимает белье, освобождая сочащийся предэякулятом член.       — Кто-то заждался, — парень проводит языком от основания до головки, слизывая жидкость.       Санзу давится — сколько бы раз они этим не занимались, все было как в первый раз, те же ощущения, те же эмоции. Ханагаки, не теряя времени, обхватывает член губами и начинает водить языком, местами меняя силу давления. Харучие невольно вскидывает бедрами, на что темноволосый расслабляет горло и опускает голову чуть ниже, заглатывая. Такемичи также не забывает про себя — Санзу видит, как тот ласкает себя. Эта картина сводит его с ума. Он тоже хочет ласкать регрессора, но пока приходится только принимать. Это было у них всегда: сначала Ханагаки отдавал ему все, в чем он нуждался, безвозвратно, а потом Санзу возвращал ему в стократном размере. Хару чувствует, что скоро кончит, и предупреждает об этом регрессора, поэтому парень успевает вытащить член изо рта, но чувствует, как пачкается его лицо. Рукавом рубашки он вытирает остатки и нависает над переводящим дыхание Санзу:       — Пора тебя освободить, не думаешь? — регрессор тянется через Харучие к его рукам, и пока он там возится, розововолосый ловит губами его грудь, лаская языком сосок. Он отчетливо слышит, как на его действия Такемичи рвано дышит, и довольно улыбается.       Наконец он чувствует, как его руки ничего не сковывает и теперь можно трогать Такемичи в ответ. Регрессор игриво смеется, запрокидывая голову назад, когда Хару перехватывает его и меняется с ним местами, и Санзу пользуется моментом, припадая к его шее. Он чувствует, как его потряхивает в сладкой истоме после того, что с ним сделал Мичи, а обхватившие его бедра ноги темноволосого сильнее прижимаются к нему, разгорячая еще сильнее. Неохотно оторвавшись от шеи Ханагаки, Санзу спускается вниз к ногам парня, оглаживает их и прикусывает нежную кожу внутренней части бедра, а после, будто извиняясь, целует место укуса. Он поддевает пальцем резинку трусов регрессора, и освобождает тело от них, выкидывая в сторону. Такемичи машинально сводит ноги, запуская руку в волосы Хару, когда чувствует, как мокрый язык касается сфинктера, начинает медленно раздвигать его тугие стенки мышц. Для удобства Санзу закидывает ноги Ханагаки к себе на плечи, крепко придерживая руками, пока продолжает трахать своим языком, довольно слушая постанывания сверху.       — Хару, — Такемичи тяжело дышит, — пож-жалуйста…       Да. Санзу понимает. И, не смея ослушаться невысказанной просьбы, отпускает регрессора, быстро встает с кровати и подходит к выдвижной полке в дальнем углу комнаты, где они хранят некоторые свои игрушки. Быстро достает первый попавшийся лубрикант и возвращается к Такемичи, заставая его полусидящим и протягивающим к нему руку:       — Иди ко мне.       У Харучие скручивает внизу от тона регрессора, с которым тот его позвал. Он подползает к парню, который забирает у него из рук тюбик и направляет его к изголовью кровати, заставляя сесть и облокотиться на стенку из мягких подушек. Такемичи перекидывает ногу и садится на Санзу, потираясь своими ягодицами о стоящий член, пока руки Харучие привычно обхватывают талию парня, поддерживая. Чие не может сдержаться и ловит губами рот Такемичи, жадно впиваясь и откровенно его вылизывая. Ханагаки охотно стонет ему в ответ, попутно выдавливая себе на ладонь смазку, и смазывает им член Харучие, размазав остатками свой анус. Не разрывая поцелуя, темноволосый немного приподнимается, насаживается на орган и медленно опускается, давая себе привыкнуть. Теперь была очередь Харучие утробно постанывать в рот. То, как Ханагаки сжимает его, заставляет мозги плавится и отключить разум, уступая место желанию. Размерные движения бедрами Такемичи превращаются в хаотичные движения, принуждающие Санзу с громким всхлипом оторваться от парня и откинуть голову назад, только руками помогая регрессору прыгать на нем. Видимо, он слишком долго пролежал в таком состоянии, раз темноволосый остановился, кладя руку на шею Чие, тем самым привлекая внимание к себе, чтобы тот тоже поработал. В качестве извинения парень огладил грудь Такемичи и прижался к набухшим соскам языком, явно играясь с ними.       — Умница, — Ханагаки обжигает дыханием ухо Санзу, обхватывая руками его шею и прижимая ближе к себе.       Харучие хочет завыть. Его похвалили. Он молодец. Теперь уже он работает своими бедрами, доводя до экстазного состояния их обоих, и изливается внутрь. Они продолжают обниматься, переводя дыхание. Тело Такемичи подрагивает в сладкой истоме. Немного придя в себя, регрессор отпускает Санзу и соскальзывает с него, слыша расстроенный выдох со стороны. Хару встает с кровати, не сразу вернув внимание к Такемичи, который зачем- то двигал одеяло под себя.       — Что ты дела… — вопрос так и не слетает с губ Хару, ибо представшая перед ним картина заставляет его замолчать.       Ханагаки, стоя на четвереньках и прогибаясь в спине, призывно смотрит на него. Санзу видит, как его сперма медленно вытекает из Мичи. Миг, и во рту становится сухо. Он ошарашенно смотрит в голубые глаза, в которых плещется лукавство.       — Ты же не думал, что мы закончили?       Харучие плохо помнит, как у него слетели тормоза. Вот он уже нависает на Такемичи, крепко обхватив его за ягодицы. А дальше снова наступает неописуемое удовольствие — пара не следит за временем, отдаваясь друг другу со всей страстью. И уже когда после бурной ночи Хару хочет отнести Ханагаки в ванну, Такемичи утягивает его обратно в кровать со словами «потом», и в приятной неге они проваливаются в сон.       На следующее утро регрессор открывает глаза только к двум часам дня. Он водит рукой по второй половине кровати и понимает, что лежит один. В горле сухо, отчего парень присаживается с тихим шипением — все-таки они ночью немного перестарались, но Такемичи ни о чем не жалел — и видит стакан с водой и таблеткой аспирина на прикроватной тумбе. Внутри разливается тепло, и Ханагаки все выпивает. Он протирает глаза, стараясь отогнать остатки сна, как что-то странное проходится по его коже. Оно было не холодным по ощущениям и гладким. Такемичи перестает тереть глаза и наконец смотрит на это неизвестное что-то — кольцо на безымянном пальце левой руки. Сон как сметает рукой. Чтобы убедиться, не кажется ли оно ему, Ханагаки аккуратно его трогает. Настоящее. Он резко встает и жалеет об этом. Поясницу сразу простреливает, и парень опирается рукой о стену. Ему срочно нужен Чие. И судя по звукам с кухни, тот был там. Он медленно, стараясь не издавать болезненных кряхтений, чтобы не выдать себя, идет на кухню. Дверь туда была прикрыта, возможно, с целью не разбудить регрессора шумом. Парень прислоняется к оставленной щели и наблюдает за готовящим Санзу. Тот стоял в домашней одежде с собранными волосами в пучок и что-то замешивал в миске. Будоражащее волнение съедало регрессора изнутри, ему хотелось знать, что произошло за сегодняшнее утро и что за кольцо было на его пальце, поэтому он, не теряясь в сомнениях, открывает дверь:       — Доброе утро.       Харучие сразу поворачивается на голос и, ласково улыбаясь, желает в ответ доброе утро. Только почему-то удивленно пялится на Такемичи. Тот не понимает, что не так, и обращает на себя внимание: он вышел голый.       Точно. Я же не дал Хару отнести себя в ванну.       Хару уходит гардеробную и возвращается с халатом, накидывая его на парня. Ханагаки его благодарит, кутаясь и утыкаясь в Санзу.       — Как ты себя чувствуешь? — розововолосый ведет его к стульям, желая посадить, но регрессор сам усаживает Чие, а сам устраивается боком на коленях молодого человека, укладывая голову на плечо.       Кивнув, Такемичи прикрывает глаза и наслаждается размерными поглаживаниями по его спине. Все было настолько хорошо, что хотелось снова уснуть. Но пока нельзя было.       — Откуда у тебя наручники? — Харучие с самого их появления волновал этот вопрос, ведь обычно они вместе покупали такие вещи.       Такемичи довольно щурится:       — Вчера в конкурсе выиграл. Тебе же понравилось, да?       Санзу хмыкнул. Конечно ему понравилось.       — Только перед этим ты меня порядком напугал, — он прижимает Мичи и целует в висок.       Регрессор изворачивается и обнимает того в ответ:       — Прости, — темноволосый поджал губы, — просто после пробуждения, мне так захотелось… — он закусил нижнюю губу, отводя взгляд, а на щеках заиграл слабый румянец, — тебя. Я не смог устоять.       Ох.       Санзу издает непонятный звук и атакует лицо Ханагаки поцелуями. Они сидят так еще какое-то время, наслаждаясь теплом друг друга. Убаюканный парнем, регрессор чуть ли не забывает про самое важное.       — Хару? — регрессор тихо зовет парня.       Рука того останавливается и звучит вопросительное «мм». Вместо слов Ханагаки решает не ходить вокруг да около и вытаскивает левую руку, показывая кольцо. Наступает тишина, разбавляемая пением птиц из приоткрытого окна. Ханагаки выпрямляется, чтобы взглянуть на Санзу. Тот спокойно смотрит на него, встает, теперь усадив регрессора на стул. Ханагаки вопросительно смотрит, как Харучие присаживается перед ним на одно колено, берет его ладонь в свою и трепетно целует. От этого вида у Такемичи невольно поджимаются пальцы на ногах.       — Это…       — Да, — Чие смотрит ему прямо в глаза, и темноволосый ничего в них не видит, кроме любви, — это то, о чем ты подумал. Обещаю, я сделаю все, как положено. Но, как и сам ты ранее сказал, я не смог устоять. Прости мне мою прихоть. Я хочу, что бы ты был моим.       — Я и так твой.       — Моим до конца.       То, с какой серьезностью смотрит на него Санзу, говорит о его искреннем намерении, но за этим и скрывается обратная сторона медали.       После стольких лет ты все еще боишься, что я тебя оставлю? Хорошо. Если это успокоит твой разум, то я согласен.       Такемичи перехватывает руку Хару, которой он держал его, подносит к себе и также целует:       — Я буду твоим до конца.       Он видит, как начинают блестеть родные зеленые глаза. С тихим всхлипом, Харучие прячет свое лицо в ногах Ханагаки, обхватывая их руками. Регрессор улыбается и успокаивающе гладит парня по голове.       Не это ли счастье?