Твое счастье

      Такемичи смотрит на часы — время пять утра. Спать не хотелось от слова совсем. Регрессор чувствовал себя выспавшимся и бодрым, хотя обычно все бывало наоборот. Он потягивается и, ощутив теплую ладонь Харучие на своем животе, поворачивается к его лицу. Парень крепко спал, по привычке прижимаясь к Ханагаки. Прошла всего неделя с их разговора, где Такемичи принял чувства Санзу, ответив на них взаимностью, и они начали свои отношения, но мало чего изменилось: они все также спали вместе, обнимались, добавились лишь маленькие поцелуи, от которых Такемичи чувствовал себя неловко и смущался. Еще Хару стал чересчур тактильным: если раньше он себя сдерживал, то сейчас не упускал возможности лишний раз прикоснуться, будь то собрание банды, когда голубоглазый к ним приходил, на прогулке или поход в школу. Ханагаки оставалось только привыкать к этому, ведь по правде говоря, касания ему очень нравились. Любое внимание Чие к нему вызывало приятное тянущее чувство в животе.       Такемичи убирает волосы с лица Санзу и коротко целует его в губы, а после аккуратно вылезает из постели, стараясь не разбудить. На кухне жарко, поэтому он открывает окно и остается в одной футболке, не надевая даже домашние штаны. Настроение было прекрасным, поэтому парень решает приготовить блинчики к завтраку. На фон включает на тихой громкости музыку и начинает готовить.       Когда партия была готова, Ханагаки решает передохнуть и выключает плиту. Он упирается бедрами о столешницу и встает на носочки, чтобы убрать часть продуктов на место — использовать стул не хочется, а дотянуться он сможет. Внезапно регрессор чувствует еле ощутимое прикосновение на своих боках и от неожиданности вздрагивает.       Напугал.       Руки Санзу обхватывают сзади, и он прижимает Такемичи к себе, укладывая голову на плечо.       — Почему ты не спишь? — Харучие еще не проснулся, подавляя зевок. Они сегодня никуда не собирались, поэтому отсутствие голубоглазого в кровати смутило парня.       — Не хочется. Иди еще поспи, — регрессор нежно треплет Хару по голове.       Санзу не отвечает и упирается носом в затылок Ханагаки, закрывая глаза. Помедлив, он прижимается губами к шее и задерживает их там. От действий светловолосого у Такемичи пробегает табун мурашек по коже, а сердце начинает колотиться. На метания парня Харучие не обращает внимание, он нагло пользуется своим положением, только если что-то не понравится его Королю — он прекратит. Ведь знает, что регрессор не привык к такому, поэтому Хару собирается это исправить. Он возвращает внимание к шее Такемичи — желание провести по ней языком велико, отчего Санзу не отказывает себе в этом удовольствии.       Такемичи давится воздухом, он чувствует, что Чие творит с его шеей, как медленно двигается язык парня по его коже. Горячо и мокро. Дыхание учащается, и Такемичи рвано выдыхает:       — Хару…       Тот нехотя отрывается. Санзу любуется своей работой — место слабо покраснело и, к его сожалению, пройдёт через пару часов. Он замечает алые кончики ушей Такемичи, а сам парень от смущения закрыл лицо руками. Харучие, довольно хмыкая, снова устраивает свой подбородок на плече регрессора:       — Прелесть, — он целует Ханагаки в щеку, отпускает его и уходит умываться.       Ханагаки пытается перевести дыхание и вернуть лицу прежний цвет. Он для себя сейчас открывался с новой стороны, начинал заново узнавать себя, находясь в отношениях. Было чертовски непривычно, но приятно. Опыт отношений у него был с только Хиной, хотя и «отношениями» это не назовешь. Темноволосый ставит разогреваться чайник, чтобы они с Хару позавтракали. Он пытается привести мысли в порядок, но мозг каждый раз возвращает его к недавней ситуации. Он готов поклясться, что до сих пор ощущает фантомные касания на коже.       Такемичи понимает, что с ним что-то не так, ощущения внизу... странные, будто его крепко стянули веревками. Он смотрит вниз и понимает — у него встал. Парень с громким стоном садится на корточки, закрывая лицо.       И что мне делать?! Если Хару увидит… Боже, как стыдно!       Пока он продолжает штурмовать свой мозг, думая, как исправить его «небольшую» проблему, и чтобы при этом Санзу ничего не узнал, на кухню возвращается Харучие и застает парня в такой странной позе.       — Мичи, тебе плохо? — Хару присаживается рядом и аккуратно трогает Такемичи за плечо.       Ханагаки вздрагивает, он не услышал, как вернулся Чие. Регрессор начинает нервничать, ведь ничего толкового он не придумал, да и его поза уже привлекла ненужного внимания. Хорошо, что его крики в голове слышны лишь только ему.       — Н-нет, все в порядке, — голос в начале дрогнул, но Такемичи вовремя взял себя в руки, неловко улыбнувшись парню.       Харучие нахмурился:       — Тогда почему ты так сидишь? — он замечает, как у Такемичи выбилась кудряшка и нежно заправляет ее за ухо.       Ханагаки снова закрывает ладонями лицо, сдерживая свой крик, но выходит у него это плохо. Санзу обеспокоен поведением Мичи, поэтому позволяет себе присесть ближе и взять за руку парня. Такемичи понимает, что хочет сделать Хару, и резко пытается увернуться от прикосновения, но не учитывает, что его ноги затекли от сидения на корточках, отчего заваливается назад и падает.       Секунда осознания, и он с красным лицом резко усаживается на полу, закрывая руками пах. Такемичи видит, как замер Хару, округлив глаза и не смея шевелиться. От сильного смущения у Ханагаки выступают слезы на глазах, и он отворачивает голову — знали бы Боги, как ему хотелось провалиться сквозь землю.       — Харуу-у... — регрессор выдавливает из себя слова полушепотом, — не смотри...       Санзу чувствует, как у него скапливается слюна во рту. Он осознает, что его Такемичи сейчас в таком состоянии из-за него. Просьба успешно игнорируется, Харучие не может отказать себе в созерцании такой прекрасной картины — смущенный своим возбуждением Такемичи, пытается спрятаться от него. Парень медленно подбирается к Ханагаки, перекрывая руками пути к отступлению, и упирается носом в щеку брюнета. Регрессор замер, ожидая, что Чие что-то скажет ему, но тот только нежно водит носом по его щеке, а после целует — оставляет за собой россыпь поцелуев по лицу. Санзу ловит взгляд Такемичи и сокращает то несчастное расстояние, которое было между ними.       Слабо лизнуть чужую верхнюю губу, а потом аккуратно захватить ее своими губами. У Харучие каждый раз что-то взрывается в голове, когда он целует Мичи. Он почувствовал, как вздрогнул Такемичи, но не отстранился. Санзу аккуратно продолжал обхватывать чужие губы, не напирая. Он ждал. Пытался передать свои чувства: что все хорошо, что регрессору нечего стыдиться, что он его поддержит.       Слабое ответное шевеление заставляет светловолосого обрадоваться. Такемичи неуверенно обхватывает руками шею Хару, чтобы не завалится снова назад, но от неожиданности мычит в губы, когда Харучие тянет его за талию, усаживая к себе на бедра. Пока руки хозяйничают, нежными поглаживаниями перебираясь к упругим ягодицам, Санзу решает углубить поцелуй: аккуратно проталкивает свой язык, движение выходит несколько неторопливым. Наградой за его старания служит слабый полустон Ханагаки, который опьяняет лучше всякого алкоголя.       Регрессор не выдерживает и отрывается от губ парня, тяжело дыша. Он кладет голову на плечо Хару и пытается восстановить дыхание. В это время Санзу забирается руками под футболку регрессора, хаотично касаясь длинными пальцами участков кожи. Он поворачивает голову к Такемичи, чтобы полушепотом обжечь его ухо:       — Ты так прекрасен... — и поцеловать за ним, — Я возьму ответственность на себя.       Ханагаки поднимает голову и вопросительно смотрит, пелена возбуждения еще не сошла, поэтому он не понимал, про какую ответственность говорил парень. Харучие усмехается, коротко целует розовые губы, и перехватывает удобнее регрессора, поднимаясь с ним на руках. Такемичи обвивает ногами бедра Санзу и чувствует себя коалой. Чертовой возбужденной коалой, которая теперь хочет спать. Его уже даже не смущал свой напряженный член, он просто прижался к Харучие, закрыв глаза.       Зайдя в их спальню, Санзу сразу зашторил окна и подошел к кровати, мягко на нее опускаясь с Такемичи и укладывая его на спину. Ханагаки пытается снова свести ноги, но парень не дает ему, аккуратно устраиваясь между них. Выдохнув «Господи», регрессор закрывает глаза рукой, утыкаясь носом в изгиб локтя, и глубоко дышит — ему было жарко, любое касание Санзу обжигало его. Такемичи было тяжело это признать, но он хотел большего. Харучие наклонился к нему, поднял чуть выше футболку, открывая себе вид на плоский живот, и огладил бока, слабо пальцами сжав кожу.       — Не прячься, — легкий поцелуй выше пупка.       Хару ловит себя на мысли, что если бы Такемичи был наркотиком, то он бы безоговорочно подсел на него. Продолжая выцеловывать Мичи, поднимаясь выше, Санзу не сразу замечает шевеление выше, поэтому родные руки на его щеках оказываются неожиданностью для него. Он поднимает взгляд на Мичи и видит, как тот с пеленой на глазах тянется к нему:       — Я здесь, — шепчет он в самые губы Чие и жадно целует.       Санзу кажется, что у него подтекает котелок — он в диком восторге, мысли хаотичны в голове, радость от инициативы заставляет испытывать сладкий мандраж. Он охотно отвечает, нависая над Мичи. Тот скрещивает ноги на пояснице светловолосого и прижимает ближе к себе, но по неаккуратности трется пахом, отчего стонет в губы Хару. Такемичи сразу разрывает поцелуй:       — Чие...       Санзу недоволен, что его оторвали, поэтому переключает свое внимание к шее, покусывая ее:       — Что? — он снова чувствует напряжение, поэтому поднимает лицо, чтобы взглянуть на Такемичи.       — Я-я... не смогу... — Ханагаки поджимает губы и отводить взгляд.       До Харучие не сразу доходит, что парень говорит про секс — ведь все шло к нему. Не сказать, что светловолосый расстроен, но принуждать Мичи не хотелось.       — Не переживай, я не зайду далеко, — он чмокает парня в кончик носа, — но я же сказал, что возьму ответственность.       Вместо того, что бы объяснять, Харучие решает показать всю серьезность своих слов, поэтому опускается к паховой зоне Ханагаки, нежно оглаживая внутреннюю часть бедра. Такемичи хочет подорваться, чтобы увернуться от ласковых рук, но Санзу удерживает его, предупреждающе укусив за бедро, а потом лизнув. Хныканье, перемешанное со стонами, и просьбы Ханагаки остановиться нагло проигнорированы, пока Харучие для прелюдии проводит языком по члену через нижнее белье, а потом снимает его с регрессора. Такемичи вздрагивает, когда горячий язык прижимается к его головке. Если до этого на кухне он готов был провалится сквозь землю, не верьте, вот сейчас самое время.       — Боже... ч-что же ты дел-лаешь... — Такемичи кажется, что он задыхается.       — Люблю тебя, — отвечает Харучие и берет член глубже, пропуская его в горло — вверх-вниз.       То, что Хару творит с ним, Ханагаки не передать словами. В одно мгновение силы будто покинули его, даже как-то пошевелится — нет, только тело мелко потряхивало в судорогах, будто он находился в бреду, капли пота медленно стекали по виску, а пальцы ног сжимались. Казалось, воздух с каждой секундой становился горячее и горячее.       Пока Такемичи мечется по кровати, Санзу сосредоточен только на одном — доставить любимому человеку удовольствие. Обхватив рукой аккуратно член у основания, парень всасывает нежную плоть губами. Всхлипы Мичи стали громче и приятно звучали у светловолосого в голове. Но неожиданная пульсация в стволе члена отвлекает его, и поэтому он быстро вынимает орган изо рта, не дав Такемичи разрядиться.       — Х-ххару-у, пожалуйста... — от того, как звучит голос регрессора, Санзу готов кончить.       Облизнувшись, Харучие довольно улыбнулся и наклонился поцеловать Ханагаки в губы. Он не готов был сейчас заканчивать, и Такемичи это понимал. Проведя рукой по его бедру, Хару снова возвращается к члену: медленно обхватив головку губами, он невзначай задевает языком уздечку — регрессор сжался и от бессилия схватился руками за волосы парня — то ли, чтобы оттолкнуть, то ли наоборот — надавить. Кончиком языка Санзу ведет вниз по пульсирующей венке и опять наверх. Он чувствует, как Мичи сжимает и разжимает его волосы крепко, но не больно. Даже, если было бы больно, Хару позволил бы своему Королю делать с ним, что угодно.       Парень, взяв в руку орган, нежно оттягивает крайнюю плоть и кончиком языка начинает активно стимулировать головку. Простонав, Ханагаки рвано полушепчет:       — Хару... Я-я сейчас... пож-жалуйста… — Мичи тяжело сосредоточится на словах, когда его ласкают, но, если Чие опять не позволит ему кончить, его душа покинет его тело.       Решив не издеваться, Санзу ускоряет темп, перестав мучать любимого, и, когда Такемичи изливается ему в рот, не спешит вынимать член изо рта. Ханагаки пытается отдышаться и перестать в глазах ловить звезды, пока Хару отпускает его и нависает над ним, расставив руки у головы. Темноволосый фокусирует взгляд — перед ним лицо Хару с румянцем на щеках и довольным прищуром, только кое-что было странным, и Такемичи чувствует, как на его грудь что-то капнуло. Он следит взглядом по подбородку светловолосого и понимает, что тот держит во рту его сперму.       — Хару, ты что сделал? — Мичи пытается приподняться на локтях, но его нежно отталкивают обратно на кровать.       Санзу специально ловит взгляд таких родных голубых глаз и проглатывает семя. У Такемичи спирает дыхание, и дергается кадык. Харучие, не разрывая контакта глаз, приближается к его груди и слизывает то, что упало. С довольным видом он чувственно приникает в искусанным губам:       — Умничка. Спасибо за угощение.       Такемичи, смирившись, прикрывает глаза. Из него высосали всю душу. Хару предупреждает его, что сейчас пойдет набрать ванну и вернется за ним, потому темноволосый слабо ему угукает. Глаза становятся тяжелыми, и он проваливается в сон. Сквозь дрему, Мичи чувствует, как Санзу снимает с него единственную оставшуюся футболку, подхватывает и относит в ванную. Теплая вода нежно обволакивает его, пока Хару ставил стирку — он не хотел, что бы Мичи узнал о том, что зеленоглазый сам умудрился кончить, пока отсасывал. По крайней мере, сейчас.       Когда они закончили оба отмокать в ванне, Санзу вытер их и отнес обратно регрессора в спальню. Только почувствовав мягкую кровать, Мичи поспешил прижаться к Хару, который поцеловал его в лоб и пожелал ему хорошо отдохнуть. Переплетя ноги с Ханагаки, Харучие самого утянуло в сон.