Баранка

Церемония закрытия бурная. Больше похожая на кутеж. Столы ломятся от обилия алкоголя. Свет от электрических ламп золотом растекается по залу, наполненному музыкой и танцующими телами. Чонгук никак не решается выйти с балкона и наконец поговорить с Кимом. Ему до глубины души обидно, что Тэхен предпочел чувствам парня статус короля второй раз подряд. Чон до последнего старался не обвинять Кима в своем проигрыше, потому что сам прекрасно осознавал, что в поражении виноват только он сам и мужчина не обязан был ему подчиняться только из-за того, что любит. Наверное. Гук вздрогнул, ощутив лёгкое прикосновение к своей спине. Чимин приобнял младшего и подбадривающе сказал. - Не волнуйся, mon ami. Ты можешь взять реванш через три года. Парень приветливо улыбнулся и кивнул. Не все так плохо, думалось младшему. По крайней мере он выиграл тысячу рублей, а это должно покрыть большую часть долгов. Воспоминания о Тэхене и его тепле тела, заставили Чонгука вздрогнуть. Чимин не понимая такой реакции, отстранился, спрашивая все ли в порядке. Получая краткий кивок, он спросил. - Чонгук, тебе лучше сказать ему о своих чувствах. Я вижу тебе непросто. Парень открыл рот от удивления и мигом залился краской. Не в силах выдержать смущение, он отвел взгляд в сторону, глупо улыбаясь. Под ложечкой засосало. Появилось ощущение будто Чона поймали за чем-то непристойным. - Я… Стоит? Француз по-доброму улыбнулся и похлопал по плечу, подзывая парня к действию. Чонгук взглянул через окна на Тэхена, сидящего в одиночестве в дальнем углу зала, держащего в руках его любимое красное сухое. Внутри больно кольнуло. Казалось парню, что тело его так реагирует на призыв к действию. Поразмыслив, что парень уже взрослый и проблемы надо решать на берегу, Чон набрался смелости, кинул Паку русское «спасибо» и удалился с балкона, направляясь прямо к Киму. Мужчина не отрываясь смотрел в бокал. Он почувствовал легкое теплое прикосновение к своей холодной коже руки и горько улыбнулся, будто ему стало противно. Противно от самого себя. Он ничего не ответил на приветствие младшего. Бесстрастно поставил на близь стоящий стол хрусталь и достал из внутреннего кармана пиджака конверт. Тонкие мужские ладони протянули его парню, но взгляд старательно избегал встречи. Гук непонимающе вскинул бровь, глупо ухмыльнувшись. - Это ты зачем? Тэхен губу нижнюю прикусил, вздохнул и заставил себя посмотреть в глубину карих глаз своими. Чон дернулся непроизвольно. Покраснел, но протянул руку. Не к конверту, а к лицу мужчины, нежно проведя кончиками пальцев по бледной коже впалых щек. Ким не ожидал. Совсем. Он задышал часто, сердце его громче забилось, а рука потянулась к чужой, бережно отбрасывая ее в сторону. Чонгук опешил. Он мигом потемнел и взгляд его поник, а плечи ссутулились. Проведя языком по засохшим губам, Тэхен сиплым голосом сказал. - Я знаю, что тебе нужны деньги. Этого хватит, чтобы покрыть долги отца. В ушах послышался громкий стук. Это сердце заныло с новой силой. По щеке скатилась одна горячая слеза, оставляя за собой неприятную соленую дорожку, что слегка щиплет нежную кожу. Чон издал немой стон боли и прикусил губу, взявшись ладонью за край кружевной манишки. - Ты знал? — парень открыл рот в изумлении, — Ты знал и все равно поступил так? Гук молчал. Он все также смотрел красными глазами в чужие. Взгляд Кима был глубоко сочувствующим, сожалеющим. Мужчина виновато мял губы и теребил перстень на среднем пальце, стараясь скрыть свою нервозность. Наконец, через долгие минуты три, Чонгук, поперхнувшись воздухом, тихо спрашивает. — Тебе было так важно потешить свое эго, наплевав на меня и мои чувства? Тэхена совесть больно кольнула. Но мужчина взял себя в руки и смерил младшего суровым тяжелым взглядом. Сердце парня кульбит сделало, в пятки упало, а тело сжалось непроизвольно. Непонятное ощущение страха накрыло с головой. Непонятно было: страшился Чон от того, как сейчас бессердечно холодно выглядит любимый мужчина, или от того, что он скажет. - Чонгук, мы друг другу никто. Я не люблю тебя. Парень задохнулся воздухом и нервно улыбнулся. Слова старшего словно лезвием прошлись по горлу, выбивая вздох боли. Казалось, все рухнуло в момент. Музыка прекратилась. Шум исчез. Люди растворились в воздухе. До боли закусив губу, Чонгук, кивая, встал и развернулся, уходя прочь. Голова болит, слезы продолжают сыпаться с глаз, а Чон старательно их манжетами мажет, прикрывая заодно и лицо, чтобы никто его таким не видел. Обида съедает изнутри, душит даже. Чонгук бежит со всех ног из зала, лишь бы быстрее оказаться в гостинице и проспаться. Утром Чон смотрит на красное, уставшее и заплаканное лицо в зеркало. Отвернувшись, проверяет билеты на поезд и карманные часы. Сверив время, он оглядывается еще раз перед тем как уйти, и берет чемоданы. Парень закрывает дверь и отдает ключи хозяйке. Кланяется ей, слабо улыбаясь, находя последние силы в себе на жест вежливости. Резкий скрип соседней двери привлекает внимание Чонгука. Напротив него стоит статный мужчина, невероятной красоты. Он весь одет в белый дорогой костюм, который придавал ему ещё большего шарму. Красивые темные кудри в укладке так хорошо подчеркивали его точеные черты лица. Невероятная картина. Только в этот раз красота мужчины не вызывает восхищения и благоговения у Чона. Ему не хочется бросить чемоданы и самому броситься в ноги. Не хочется припасть к бледно-розовым губам, целуя их как тогда, в театре. И не хочется парню совсем касаться этого невероятного тела и безупречного лица. Наоборот, сейчас во взгляде Чонгука читается лишь невыносимое отчаяние. Пустота внутри изъедает, капает неприятно на мозг, пробуждая самые отвратные мысли. Качнув головой, парень бесстрастно переводит свой взгляд с когда-то божественной фигуры на парадную лестницу и удаляется прочь, шепча напоследок на примеси русского с немецким «До свидания, mein Herz».