Careful what you wish for

Ей оставалось только молча последовать за красавцем-дорнийцем. На миг она поддалась искушению. Голова стала легком, а тело наоборот, тяжелым и неуклюжим. Пойти и унять наконец голод. Ощутить между ног желанную наполненность. Она так сильно этого хочет. Так сильно что нет сил терпеть… — Хафиз-бато, я не могу, я девственница. — пробормотала она, потупив взгляд. Дорниец хорош собой, совсем как сир Кристон. И уж наверняка великолепный любовник, раз ему доверяют учить искусству наслаждения элитных рабынь. Сумасшедшая! Хафиз и Кафир все равно отдадут ее мужчине рано или поздно, так пусть лучше сперва ему. Хафиз-бато вскинула бровь. — Разве? — она посмотрела на Кафира, — Почему не сказал? Пусть ее осмотрят! — Я лишилась девственной плевы, — зачастила Рейнира, отчаянно краснея. Надо же, оказывается она еще не потеряла эту способность. — но по неосторожности, так как любила ездить в мужском седле, — она слышала от этого и правда можно лишиться девственности. Септа Марлоу пугала их этими глупостями, после чего Алисента наотрез отказалась от верховой езды. — А что если лорд-муж не увидит моей девственной крови в брачную ночь. Я опозорю себя и его, упаси меня Семеро. «Надеюсь тебе удалось порадовать моего отца своей кровью, мерзавка!» Хафиз-бато тем временем хмурилась. — Мужчина не проникал в меня, клянусь! Зачем ей эта ложь? Она все равно не спасет ее. — Проникал или нет, какая разница? Мужчине нужна кровь на копье. Только тогда он гордится победой! — вскричал Кафир, — что тебе нужно, несчастное испорченное создание?! — он воздел руки как лицедей на сцене, — тебе обещают наслаждение, а ты блеешь как овца. Девушки тоже глазели на нее с недоумением, даже ее маленькая Кора! Они не понимают, дурочки. Их приманивают красотой, как мух сладким медом, но стоит купиться, как ловушка захлопнется. Илларио впрочем удивленным не выглядел. — Она боится своих желаний, упрямая девочка. Если она и правда не была с мужчиной, я не стану ее насиловать. Это портит женщин, делая их холодными, а нам это совсем не нужно, правда? — промурлыкал он, — тогда ты. — он указал на Заиру. Девушка тут же выпорхнула вперед и устремилась к Илларио. А тот снова взглянул на Рейниру. — Ты тоже пойдешь, будешь пока только смотреть. В коридоре он поравнялся с ней и мягко положил руку на плечо, разворачивая ее к себе. — Ты будешь умолять, чтобы я занялся тобой, девочка. — сказал он, обдавая ее мятным ароматом. Его бархатные глаза снаружи казались мягкими и ласковыми, но внутри были стальными, как глаза наемника. «Я сломаю тебя и упьюсь твоим унижением» — говорили они. — Может и буду умолять, да только не тебя. — холодно ответила она, теперь он казался ей не таким уж красивым: красные мясистые губы, опущенные вниз уголки глаз, делавшие его похожим на охотничьего пса, узкий лоб. Он отнесся к ее словам с азартом игрока. — Посмотрим, — весело обронил он. Затем привлек к себе Зиару и впился в ее рот долгим жадным поцелуем. — хорошая, девочка, отзывчивая, — похвалил он, отпуская девушку. — Идем, я покажу тебе больше. И ты не отставай, Лед и Пламя. Лед и Пламя — так он ее называл. Он не трогал ее, но заставлял смотреть как берет женщин так и эдак. Как его ловкие смуглые пальцы надавливают на некую точку внутри лона, заставляя девушку выгибаться и кричать. В процессе Илларио давал указания: — Если чувствуешь что хочешь помочиться, не сжимайся, выталкивая струю мышцами. Его тон звучал буднично, как будто он учил девушку игре на высокой арфе. «Выпрями спину, положи пальцы на струны так-то…» — Когда придет оргазм, не сдерживайся, толкай! Так Рейнира узнала что у женщины тоже исходит жидкость наподобие семени. — Достичь такого эффекта труднее, но оно того стоит, не так ли? У покрытой испаренной дрожащей Заиры вырвался нечленораздельный хрип. Илларио взял полотенце, вытер руки и улыбнулся Рейнире, — Хочешь попробовать? О, я вижу, у тебя получится сразу, в таких вещах я не ошибаюсь. — Я бы предпочла остаться здесь, — она изо всех сил пыталась сохранить достоинство, но голос предательски дрожал. Бедра свело оттого, как сильно она сжимала их, а на ладонях появились вмятины от ногтей. Да, она хотела, гори оно все огнем! Илларио стоял перед ней совершенно голый. Его член опал, но все равно казался внушительным. — Иди ложись, — он кивнул на кушетку, попутно шлепнув по ягодицам Заиру, чтобы она убиралась. — Это не просьба, а приказ. «Вы же обещали, что я буду только смотреть» — хотела выкрикнуть она, хотя он не обещал ей ничего такого, а просто сказал. — Я жду. Ему нельзя перечить. Как Кафиру, Хафиз и той тетке с труднопроизносимым именем, которая учит их танцам страсти. Она должна подчиняться, если не хочет быть наказанной. «Спаси меня Семеро» — пискнула внутри девочка, воспитанная в благочестивых вестеросских традициях. Она поднялась и тут же упала обратно. — Я не… Он пах гвоздикой, потом и сексом. Илларио не стал раздевать ее, просто задрал подол хитона, а сверху обнажил грудь. Он немного поиграл с ее сосками, как менестрель, проверяющий хорошо ли настроена лютня. Его пальцы двигались быстро уверенно и машинально, напоминая, что эту мелодию он играл сотни-тысячи раз. Нарочно или нечаянно он задевал серьгу, исторгая у нее шумный вздох. Это было болезненно, но боль сопровождалась ярким приливом возбуждения. Она запрокинула голову. Едва осознавая что ее ноги широко раздвинуты. Теперь Заира сидела на ее месте, наблюдая за ними с жадным вожделением. — Боги создали женщину для наслаждения. Ей доступно больше способов испытать оргазм. Пальцы Илларио скользили у нее между ног, утопая во влаге. Они лишь иногда лениво оглаживали комочек плоти — средоточие чувственности, заставляя ее вздрагивать. — Подожди, девочка. Из-за твоего ослиного упрямства оргазм может быть не такой яркий. О Боги, Илларио, кто отвечает за оргазм, ты или я, беспомощное орудие в твоих руках? Ты мерзавец, таких как ты… Ахх. он ввел в нее сперва один, потом второй палец и начал скользить, надавливая на переднюю стенку лона в определенном месте. Сперва медленно, потом все быстрее чуть сгибая пальцы, от чего давление стало невыносимым. — Не сдерживайся, толкай, — напомнил он, обхватывая губами комочек плоти у края лона и ударяя кончиком языка в самое чувствительное место. Она сделала как он велел. Судорогой свело все тело, она выгнулась аркой, поджимая пальцы на ногах. Он держал ее бедра железной хваткой, не давая свести их вместе. Она хныкала, принимая новые волны, ослепляющие, крушащие вдребезги ее сознание. Невластная над своим телом, она выталкивала струи жидкости ему в лицо. Он высунул длинный красный язык, принимая ее влагу. Его лицо грудь даже волосы увлажнились. А под ее задницей расползалось мокрое пятно. Ноги стали ватными, а уши заложило. Лоно все еще продолжало судорожно сжиматься и сладко пульсировать. Пекло, кажется у нее слезы текут. Ее трясло, рык захлебнулся в горле переходя в хрип. В голове стоял легкий туман. Илларио провел по ее лицу мокрой ладонью и дал ей облизать сперва один палец потом другой. — Мужчины будут терять голову от твоей медовой росы. — сказал он, вытираясь чистой простыней. Рейнира поерзала. С минуту она лежала будто оглушенная с головой в облаках, но теперь ей мешала мокрая ткань неприятно липнущая к коже. Наконец она нашла в себе силы сесть, убирая с лица влажные от пота пряди. — Мужчинам нравится, когда им мочатся в лицо? — Мочатся? Глупая! — Илларио рассмеялся, — смотри нет ни цвета, ни запаха. Это твои соки. И мужчины, да и женщины, будут сходить от них с ума. Надо потренироваться еще, ты очень способная ученица. И ты тоже, фиалка, — он подмигнул Заире, надувшейся от того что про нее забыли. На следующем уроке Илларио дал ей зеркальце. Сперва он велел ей подойти близко и смотреть как он берет Ритту. Почти все время она была сверху, то лицом в нему, то наоборот, спиной. Стоя на коленях, она отклонилась назад, так что член Илларио толкался в переднюю стенку лона. Рейнира ерзала на подушке, изнывая от желания. Ритта — высокая и стройная великолепно смотрелась верхом на Илларио. Он одной рукой придерживал ее за бедро, а второй лениво поглаживал сосок. Ритта всхлипывала и мелко дрожала, готовая кончить. Рейнира видела ее как напряглись мышцы ее бедер и чувствовала отдачу во всем теле. Грудь у нее так налилась, что побаливала, а соски выступали под тонкой тканью хитона. А-а-ххх — Ритта резко вынула из себя член и, поскуливая, положила ладонь на промежность. Ее рука работала очень быстро, соки между пальцев разбрызгивались во все стороны, оставляя мокрые пятна на полу и на кушетке. Мгновение спустя она в изнеможении осела на его бедра, тяжело дыша и свесив на бок разлохмаченную рыжую голову. Ее словно подернутые туманом глаза иногда останавливались на Рейнире, но не видели ее. Илларио дал Ритте отдышаться, затем ловким движением спихнул ее с себя и поцеловал ее в лоб — так он хвалил девушек за усердие. — Можешь идти. Он подошел к Рейнире вплотную. В этот раз он не кончил и член у него был вздыбленный и блестящий от Риттиной влаги. — Ты поможешь мне кончить. Ртом. Рейнира подождала пока Ритта уйдет (она как назло не спешила). Как только дверь закрылась, упрямо покачала головой. — Нет. «Я не буду облизывать твой член после это щелки Ритты. Пусть Иные это делают.» — Здесь не говорят «нет». — А я говорю. — Я бы мог наказать тебя сразу. Но все же хочу узнать, в чем причина. — Илларио хмурился, а его член начал опадать. Оставив его неудовлетворенным, она навлечет его гнев. А это в сто раз хуже чем разозлить Кафира. Достаточно Илларио шепнуть Хафиз пару слов и Рейнира получит слезу под глазом. — Позволь мне сперва омыть его, — она опустила глаза и склонила голову. — А-а, тебе неприятен сок другой женщины на моем члене? Я ненавижу эту суку Ритту, — хотела выкрикнуть она, но сдержалась и просто ответила «да» — Ну хорошо, но помни, я не всегда буду исполнять твои прихоти. Тебе придется делить мужчину с другими женщинами и придется привыкнуть ко вкусу чужой влаги. Скоро я буду забирать вас парами, чтобы вы учились этому. — Я постараюсь, в следующий раз я попробую… Илларио жестом остановил ее: — хорошо, возьми облатку и оботри меня, потом приступай. Еще раньше она заметила, что даже когда член Илларио опадает, головка остается открытой. У других мужчин, не у всех, но у некоторых головка полностью скрывалась за кожей. Она спросила отчего это зависит. — От климата, в котором родился мужчина. Мне обрезали крайнюю плоть, когда я был ребенком. Это помогает соблюдать чистоту в жарких условиях. Возьми в руку ствол у основания. Когда она подчинилась, он накрыл ее ладонь своей и начал двигать ею, помогая ей освоиться. Когда член набух как следует, Рейнира робко поднесла его к губам. Сперва она коснулась языком отверстия, сочащегося белесой влагой. Чуть солоновато на вкус, но не противно. Смочив язык слюной, она лизнула головку. Это было… приятно. Нежная бархатистая кожа льнула к языку. Захотелось еще. Она обхватила головку губами и стала делать то, что видела в борделе и на уроках Илларио. Первое правило — осторожнее с зубами. Второе — не забывать о языке. Третье, рука идет к основанию и губы вслед за ней опускаются ниже по стволу. Ниже, с каждым разом все ниже. Втяни щеки. Она делает. Головка упирается в небо. А внизу живота тем временем собирается тяжесть. Пульсация между ног заставляет ее ерзать на откинутых стопах. Не отрываясь от своего развратного занятия, она нащупывает левой рукой подушку и кладет на пятки. Илларио сидит на краю кушетки и ей приходится наклоняться, но она невысокого роста, так что ей не мешает. Он откидывается на согнутые локти, давая ей большую свободу. Иногда, применяя новое знание, она поднимает на него глаза и получает одобрительный кивок. Илларио не теряет голову от страсти. Он спокоен и сосредоточен как учитель музыки. «Локоть не задран. Первый палец, отыгрывая струну, делает круговое движение…» «Втяни щеки. Дыши. Когда головка упрется в заднюю стенку неба продолжай дышать. Затем впускай глубже.» Язык. Он все время в движении. Он оглаживает ствол, обводит головку и задерживается на уздечке. Хорошо увлажненный кончик ласкает прорезь, откуда выходит семя. «…Кисть на уровне предплечья, большой палец перпендикулярен к струне, остальные пальцы зажаты в ладони…» Голос Илларио льется ровно и бесстрастно. Он учит ее играть губами на члене. Учит исторгать у мужчины музыку наслаждения. — Ты держишь в руках богатство и успех, — хрипло роняет он, изливаясь ей в рот. Она глотает, шумно шмыгая носом. Пытается отдышаться, чувствуя как по щекам катятся слезы. Он соленый. Соленый и чужой. Он забавляется со мной, чтобы я забавляла других! Илларио сел и погладил ее по голове. — Ну довольно. Для первого раза ты постаралась неплохо. Он коснулся пальцем уголка ее рта и она почувствовала пощипывание. — Смажешь маслом, когда вернешься. Он встал, подошел к шкафу и достал из ящика зеркальце. — Завтра можешь не приходить, но я дам тебе задание. Смотри на себя между ног. Изучай как ты устроена. Ласкай себя пальцами и наблюдай за этим. Ты поняла? Рейнира кивнула. Он поцеловал ее в лоб и мановением руки отпустил восвояси.