***
— Хм… — протянул мсье Бернар, внимательно изучая МРТ-снимок. — Результаты томографии мозга меня, мягко сказать, удивили. На последней фразе доктора девушка побледнела как полотно. Её глаза расширились, рот изумлённо приоткрылся. — Настолько всё плохо, мсье? — нервно теребя прядь волос, в волнении спросила она. — Я скоро умру? — Да нет, мадемуазель Роше. Напротив. Никакой патологии МРТ не обнаружила. Всё у Вас хорошо, — отложив снимок, врач поправил очки на переносице и добавил: — По крайней мере по части неврологии. — Но как это здорова и «всё хорошо», — неверяще переспросила Эстель, — если у меня очень сильно болит голова? Ощущение такое, будто молотком раскалывают орех. — Возможно боль возникает на нервной почве вследствие постоянного перенапряжения нервной системы: невроз, депрессия, хроническая усталость, стресс. — Депрессия и стрессы говорите… — пробормотала Эстель, невольно припомнив скандальное увольнение, истеричную начальницу и злобно-упрямую хозяйку квартиры, которая вымогала деньги как коллектор. События минувших дней отлично подпортили ей нервы, а дамочки вывели на негативные эмоции. — Я выпишу Вам пару недорогих препаратов для профилактики заболеваний нервной системы, — сообщил мсье Бернар и, взяв специальный бланк, начал быстро водить ручкой по бумаге. — Пропьёте их и, полагаю, Ваш недуг пройдёт. Расписавшись и поставив личную печать, он протянул рецепт Эстель. — Спасибо, — складывая бланк в сумочку, поблагодарила она и встала. — А вообще я рекомендую Вам побольше отдыхать и расслабляться. Устройте себе морские каникулы или отдых на берегу океана. О всех болезнях позабудете. Океан или море излечивают не только тело, но и душу. — Моря только мне и не хватает, — Эстель наигранно улыбнулась, пытаясь скрыть раздражение. Потом забросила сумку на плечо и вышла из кабинета доктора.***
Эстель сидела на вечерней набережной, на скамейке, и наблюдала, как десятки людей сновали туда-сюда: туристы фотографировали местные достопримечательности, вдоль моста, с изящными коваными перилами, неспешно прогуливались мамы с колясками, у журчащих фонтанов обнимались влюблённые парочки. Запах попкорна и жареного арахиса смешивался со сладким ароматом растущих вдоль набережной олеандров и речной воды. «И зачем Бог вообще создал людей? — задалась она риторическим вопросом. — Они все жалкие и слабые. А ещё именно люди виновники всех катастроф: воен, аварий, землетрясений. И почему…» Её мысли прервались мигренью, которая теперь сопровождалась необъяснимым шепотом множества голосов на непонятном языке. Головная боль и голоса подступили стремительно, подобно лавине, сходящей с горы. Дышать стало трудно, а в глазах поплыли радужные пятна. — Что. За. Нахрен?! Крысий Дьявол! — стиснув зубы и пытаясь превозмочь боль, излюбленно выругалась Эстель. — Пусть уже этот Ад закончится! — Девушка, я заблудился в этом городе и пришёл на свет Вашей души. Bonsoir, — где-то отдалённо послышался голос с красивым французским акцентом. — Что? Эстель резко пришла в себя и увидела невысокого мужчину, который стоял возле её лавочки и обворожительно улыбался. В его хитрющих голубых глазах плясали чёртики азарта. — Я спрашивал, почему такая прелестная мадемуазель грустит в одиночестве? Кстати, я Бальтазар, — отвесив театральный поклон, он бесцеремонно плюхнулся рядом. — Эстель, — ответила она. И только сейчас осознала, что мигрень, точно по мановению волшебной палочки, исчезла, а нездоровая краснота лица спала. Девушка облегчённо выдохнула. — Звёздная мадемуазель, стало быть, — разгадав значение её имени, усмехнулся мужчина. — Как самая тусклая звезда. С последними словами они возвели взоры к небу, а потом устремили их друг на друга. — К чему такой пессимизм, ma belle? — первым спросил Бальтазар и, наклонившись, сорвал растущий у лавочки мелкий белый цветочек. — Здесь же так хорошо, — добавил он. — Где? — На Земле. Свобода. Полная и абсолютная свобода на ней царит, — ответил он и вручил цветок девушке. Она молча приняла его. Что же до свободы, о которой твердил Бальтазар… Для Бальтазара, которого Михаил считал одним из самых боеспособных и опытных ангелов, сбегать из Рая на Землю и нарушать Эдемский Устав стало доброй традицией. Его командир — архангел Гавриил был осведомлён об этих побегах, хоть ангел и думал, что происходящее тайна, но зачастую закрывал на них глаза. Достаточно было, что в самые ответственные моменты, как например смотр гарнизона или ночная тренировка при самом архистратиге, Бальтазар выполнял всё, что требовал от него Гавриил. Ещё и юнцам подразделения, Самандриилу например, помогать умудрялся. Но в то же время внутренний бунтарь заставлял Бальтазара тайно бунтовать против строгих правил. И да, для него было спасительной отдушиной и весельем рушить, как карточные домики, осточертевшие небесные запреты. Тягостное безмолвие повисло в воздухе. И лишь детский смех, раздавшийся неподалёку, вскоре нарушил его. Это какая-то семья с маленьким ребёнком запускала воздушные шары в небо. И в сотый раз за сегодняшний день звучала ненавистная девушке фраза: «С Днём Рождения». — Мне пора, Бальтазар, — резко бросила Эстель, стараясь скрыть досаду — нерадужное прошлое снова напомнило о себе. Она поднялась со скамейки, одёрнула платье и, не сказав больше ни слова, неспешно побрела по набережной. — D'accord, passez une bonne soirée, demoiselle (Окей, хорошего вечера, барышня — франц.), — не собираясь её останавливать, пробормотал ангел. Повертев в руках цветок, оставленный девушкой, Бальтазар слегка нахмурился: что-то странное и необычное ощущалось рядом с этой Эстель. Что-то… таинственное, неясное. Но что конкретно ангел пока не мог понять. Эстель же, добравшись до квартиры, опять почувствовала невыносимую боль в голове, сопровождаемую шепчущимися голосами. И лекарство, прописанное мсье Бернаром, не спасло её.