***
Влетев в спальню, Эстель громко хлопнула дверью и бросилась на кровать. Злость и обида переполняли девушку. Она была бесконечно разочарована в этом городе, который по наивности хотела покорить. Да и мадам Дюбуа — особа корыстная. Не потерпела даже неделю… Деньги и прибыль она обожала, а вот сострадание и жалость ненавидела. — Час она мне дала, свиноматка! Час! — со злости швырнув на пол покрывало, вскричала Эстель. — Что б тебя… Тебя… Черти со свиными рылами в Аду затрахали! Она вскочила с кровати и бросилась к шкафу. Щёки пылали сильнее огня в камине, казалось даже, что и уши раскраснелись. Сердце гулко стучало где-то в районе шеи, отбивая чёткий и довольно быстрый ритм. Негативные эмоции переполняли. Но вещи собрать было надо — квартирная хозяйка не шутила и ждать не собиралась. Достав дорожную сумку, девушка стала укладывать туда то немногое, что успела нажить: платья, джинсы, вязаный свитер. Нижняя полка быстро освободилась, и тогда Эстель заметила лежавший на ней непонятный камень, исписанный какими-то рунами и золотыми символами. «Это что ещё за хрень?». И как только она взяла его в руки, желая повертеть и рассмотреть поближе, новый спазм боли сотряс тело. — Ой, пиздец! Ещё три-четыре таких дня, и я точно сыграю в ящик! — возведя глаза к потолку, украшенному лепниной и припавшей пылью люстрой, взвизгнула Эстель. — Окай, потом с ним разберусь. Она закинула неизвестный артефакт в сумку, спешно застегнула её и, повесив на плечо, направилась к выходу. Судя по началу, день обещал стать незабываемым.***
Эстель неспешно каталась на карусели, лихорадочно прикидывая в уме, куда бы податься и как выйти из положения, которое ей казалось безвыходным. Сумка стояла на скамейке. Великое выселение свершилось: она теперь стала бездомной. — Твою ж мать! — вскрикнула девушка, когда очередная вспышка боли пронзила сознание. — Глаза сейчас лопнут! «Всё с Вами хорошо, Эстель». Ага, конечно… Чёртов докторишка! Голоса в голове снова что-то зашептали. «Оставьте меня в покое! — мысленно взмолилась Эстель, начав интенсивно растирать виски. — Каждый злоебучий день как день сурка. А я ведь люблю этот фильм. Вот ирония. Но сейчас, блять, вообще не весело!». — Мадемуазель Эстель, — Бальтазар приблизился к девушке и принялся наблюдать за медленно кружащейся каруселью. — Бальтазар? — Эстель выставила ногу, тем самым остановив аттракцион возле ангела, и спросила: — А Вы что здесь делаете? Живёте где-то неподалёку? — А ты что здесь делаешь? — поинтересовался ангел и сложил руки на груди в ожидании ответа. — В детство впала, — с лёгким сарказмом в голосе молвила девушка. — Вообще-то я первая спросила. Мигрень вновь неожиданно исчезла, и Эстель ощутила облегчение. — Так, может, по коктейльчику? «Секс на пляже» или «Мохито»? — предложил Бальтазар, кивком головы указав на бар «Oceana», известный своими вечеринками среди богатеев, и дополнил: — Я угощаю. — У меня сейчас секс только с жизнью. До пляжа ещё далеко. Я, можно сказать, теперь бомж, — она устремила на ангела горестный и печальный взгляд. Новая волна негодования охватила Эстель. Вдобавок непроизвольно ещё и «Синдром случайного попутчика» проявился. Ей необходимо было выговориться кому-то, выплеснуть всё то, что наболело. Даже если бы потом случайный собеседник навсегда исчез бы из её жизни. Слишком долго Эстель терпела. Чаша, наполненная горем и страданиями, переполнилась через край. — Прям-таки бомж? — усмехнулся ангел. — И что же случилось? Быть может, расскажешь за бокальчиком хорошего розового вина? Глядишь, чем и помочь смогу. — Почему ты постоянно говоришь о бухлишке? — полюбопытствовала Эстель, даже не заметив, как перешла с ним на «ты». И Бальтазар, судя по всему, не был против. — А это проблема? — Да у меня вообще проблем нет! — экспрессивно воскликнула девушка и соскочила с карусели. — За исключением увольнения и бывшей хозяйки квартиры! Эта престарелая шлюха выставила меня за порог после того, как я не заплатила за квартиру. А у меня ещё неделя должна была быть в запасе. Хорошо, что хоть в платьице оставила. Бальтазар рассмеялся, по достоинству оценив шутку, подошёл к девушке поближе и молвил: — Хорошо, конечно. Но без него тебе явно будет лучше. Эстель нисколько не смутилась этому слегка пошловатому комплименту. Чем и удивила ангела. — Пожитков у меня тоже немного, — проговорила она и, пройдя к лавочке, открыла сумку. — Лифоны, трусишки, платьишко и кусок какого-то камня. Круто, не так ли? — Особенно кусок камня, — ещё громче засмеялся Бальтазар, из любопытства заглянув внутрь сумки. Смех его внезапно прервался. — Откуда у тебя он? — прямо спросил он. — В душе не ебу, — ответила Эстель, несколько растерянно пожав плечами. — Нашла в шкафу после Дня Рождения. Двадцать один годик исполнился. Я не была в говнище — помню всё. Но вот откуда взялся этот булыжник… Пёс его знает. На несколько минут ангел погрузился в раздумья, а потом внезапно предложил: — Знаешь, я мог бы тебе помочь с жильём. Дом у меня большой, комнат свободных много. Тебе там хватит места. — Ты что, маньяк какой-то? — Эстель удивлённо посмотрела на ангела и криво ухмыльнулась. — Хочешь затащить меня к себе и изнасиловать? — Ну ты и фантазёрка. Я просто хочу помочь красивой девушке. — Ну да, конечно, — с недоверием парировала она. — Знаю я вас, мужиков. Вы никогда ничего не делаете просто так. Это раз. Денег у меня нет, как я уже упомянула, это два. И три: с чего бы тебе помогать незнакомой деви́це? — По доброте душевной. Меня тронула твоя печальная история. Денег мне от тебя и не нужно. И другого тоже. Просто живи в особняке пока не найдёшь работу. — В чём подвох? Только не говори мне о волонтёрстве или благотворительности. — Просто помощь. Ты — дама в беде. Я — джентльмен. Только и всего. И разве у тебя есть ещё варианты? Эстель задумчиво пожевала губы и вздохнула. Вариантов и вправду было немного: или согласиться и довериться Бальтазару, или ночевать под забором у церкви. Кстати, а чего она в самом деле всполошилась? Мужчина не был похож на насильника или маньяка. — Собственно… Предложение заманчивое, — забормотала она. — Ну хорошо, Робин Гуд. Только без рук! Ангел захохотал. — Какие руки, дамочка? В Европе, да и не только в ней, есть ещё столько женщин. А я красавчик. И закон не нарушаю. — Тогда договорились, — она улыбнулась, протянув руку. Бальтазар пожал протянутую ему небольшую ладонь, почувствовав её тепло. Не хотелось отпускать. Девушка чуть приоткрыла рот и прищурила глаза. — Предлагаю отметить нашу сделку, — сказал он. — Уверен, ты голодна. Как насчёт чашечки латте с тирамису? Неподалёку есть замечательная пекарня. Я опять угощаю. — Не откажусь. Только от камня избавлюсь. Сумка тяжёлая. — Зачем же? Пусть остаётся. Он классно впишется в интерьер. Тем более, он такой… Старинный. А твои вещи я сам понесу. — Думаешь? Ну окай. Слуша-ай… А может возьмёшь меня замуж? — в её глазах заплясали весёлые чёртики и задорные огоньки. — А что? Жить к себе на халяву ты же меня позвал… — Я холостяк до мозга кры… костей, дорогуша. Так что пардоне муа, как говорится. Он взял её сумку, и они направились к красивому, увитому фиолетовыми глициниями дому, где и находилась пекарня.