***
Долина лишилась спокойствия. Призраки боялись и прятались, стоило Повелителю и главе Тяньчуан сойтись в бою. Они могли разрушать всё вокруг несколько дней к ряду и не устать. Кэсин не забывал в перерывах бросать комплименты в сторону боевых навыков Цзышу и стихами восхвалять его внешность. А Цзышу не уставал вздыхать, нападая более яростно от любого непонравившегося слова. И любой смельчак, желавший их остановить, оказывался лишен головы, а после свирепые повелители танцевали на их мертвых телах. Шли дни, недели, месяцы, которых уже никто не считал. Жителей в Долине поубавилось, как и тишины. Очередной бой не приводил ни к чему. Кэсин неустанно нападал, Цзышу уклонялся, а после они менялись. Со временем начало казаться, будто они и вовсе забыли изначальную цель, а попросту нашли достойного противника, ведь никто никому не уступал. Стены тронного зала давно обвалились, с них опадала хрупкая каменная галька и потолок шел трещинами. Битва не задалась с самого начала: стоило вееру уклонить свистящий удар, как волна, разнесшаяся раскатами по земле, заставила потолок пойти ещё большими трещинами. Кусок камня обвалился и привлек внимание Цзышу, что дало Кэсину преимущество. Легким движением он сорвал с его волос гуань, отчего черные пряди тут же разметались по плечам, что и помогло мечу оказаться у горла Кэсина. Он залюбовался тем, как челка обрамляла лицо главы Тяньчуан. Всего лишь секундная заминка — и всё вокруг тут же погрузилось в тишину. Они стояли невозможно близко, но отчего-то меч не спешил рассекать бархатистую кожу. — Лорд Чжоу так прекрасен, когда хмурится, — подметил Кэсин, хоть и кривил душой, ведь был абсолютно очарован иным. — Заткнись, — пальцы сильнее сжали рукоять оружия. Отчего-то Цзышу замешкался и не спешил воплощать свою цель в жизнь. Был ли тому виной веер, прошуршавший около его шеи? — И всё же я смог тебя задеть, — Кэсин оскалился в безумной улыбке. Глаза Цзышу расширились. Никогда прежде его не ранили. Более того, никто не успевал среагировать. А теперь из тонкого пореза сочилась густая красная жидкость. Растерявшись, Цзышу хотел ухватиться за рану, но Кэсин перехватил его за запястье, отводя руку в сторону. Одного шага хватило, чтобы оказаться к нему достаточно близко. Но этого было мало. Кэсин потянул его на себя и впился зубами в шею. Цзышу зашипел, впервые показав волю эмоциям, меч выпал из руки, он вцепился в его плечо, силясь оттолкнуть, но зубы крепко въелись в кожу. — Не дергайся, — прошептал Кэсин, оторвавшись, чтобы в следующее мгновение вновь продолжить терзать порез. Он скользнул языком между разрезанной кожей, вскрывая его сильнее, помогая себе зубами. Кровь уже не стекала, а лилась. И Кэсин с наслаждением её слизывал, а потом глотал, смакуя металлический привкус. Цзышу не понимал, как допустил подобное, но тело реагировало странно. Они дрались вот уже несколько дней, не зная усталости. А теперь он не пытался оттолкнуть, лишь сжимал пальцы сильнее, впиваясь ими в кожу через ханьфу. Странные ощущения пронизывали нутро. Разрываемые мышцы саднили от слюней. Он понимал, что из него буквально тянут кровь и надо бы остановиться. Но хватка Кэсина усиливалась, а воля Цзышу ослабевала. По телу разливалось желание, нарастающее вместе с болью. Он понимал, что сдавался быстро, но поднятая вверх рука вцепилась в волосы Кэсина, притягивая его и заставляя впиваться сильнее. Почувствовав, как тело Цзышу расслабилось, Кэсин всё понял. Цзышу всё ещё вздрагивал от зубов, но всё меньше сопротивлялся. Перехватывая его под поясницу и прижимая к себе, Кэсин склонился, практически прогибая изящную спину. Руки Цзышу стискивали его плечи, разгоняя по телу странную боль. Впрочем, странным было здесь всё. Кэсин отличался кровожадностью, но никогда не желал кого-то настолько сильно. Цзышу же был так прекрасен в бою и это восхищало, заводило и распаляло. Мягкой кожи, пахнущей сандалом, было приятно касаться. Он не заметил, как они перешли от простого причинения боли друг другу, к большему. Руки бродили по телу, длинные пальцы Кэсина уже не сжимали крепкой хваткой запястья. Вжимаясь и придерживая его за талию, Цзышу продолжал тянуть волосы, отклонив голову, чтобы удобнее было кусать. Дыхание перешло на рваные вздохи, маскирующие стоны. От возбуждения, тянущего внизу живота, член налился кровью. Такого Кэсин не ожидал, впрочем, вряд ли был способен здраво мыслить. И ответное возбуждение, ощутимое даже через ткань ханьфу, невозможно было скрыть. «Цзышу такое нравится?» — мелькнуло в голове, но Кэсин быстро понял, что и сам оказался в плену. Проведя одной рукой вдоль бедра Цзышу, и ловко перехватывая этой же рукой под задницу, Кэсин заставил его буквально повиснуть на себе, поднимая ногу выше. Хватило мгновения, чтобы они уже не помня себя, терлись друг об друга. Пока Кэсин продолжал раздирать рану, Цзышу удерживался от желания разорвать его ханьфу и прижаться возбужденным членом к горячей плоти. Никогда прежде он не испытывал столь странных желаний, но они не пугали. Пока страсть окутывала разум пеленой, ничто не имело значения. В этом не было ни капли нежности. Ткань неприятно липла к телу, создавала неудобства. Невозможность остановиться пугала, ведь Цзышу, под воздействием Кэсина, становился таким же как он. Порочным, жестоким и безоружным. Тем, кто не желал убивать врага. Жажда поставить его на колени пересиливала всё, даже чувство долга.***
— Повелитель! Избавьтесь от лорда Чжоу! — умоляли призраки. Вэнь Кэсин восседал на троне, со скучающим взглядом, развалившись как можно более лениво, будто ничего его не интересовало. Нытье призраков он пропускал мимо ушей, вертя в руках веер. Казалось, скажи они ещё хоть слово, он зевнет и ляжет вздремнуть. Когда рядом находился Чжоу Цзышу, казалось, что вокруг больше нет никого и ничего. Кэсина не покидали мысли о том, что рядом с Чжоу Цзышу все вокруг словно исчезали, как изящен он в бою, как прекрасен, когда сосредоточен. Потому всё прочее навевало дремоту. — Повелитель, зачем он вам? — один из призраков решил вновь подать голос, привлекая к себе внимание. — Не твое дело, — Кэсин лениво накручивал кисточку веера на пальцы. — А будешь много говорить, лишишься языка. — Он пытается вас убить! — Призрак сделал шаг вперед, но Кэсин нахмурился и цыкнул. — Господин, лорд Чжоу пленник, а ведёт себя подобно хозяину, вы должны… — Как смеешь указывать своему повелителю, отребье? — тонкое лезвие меча скользнуло к горлу призрака. Чжоу Цзышу даже не взглянул на него, лишь вильнул рукой, заставляя призрака отклониться и пасть ниц. — Лорд Чжоу решил почтить нас своим присутствием, — расплывшись в широкой улыбке, Кэсин сел ровнее, махнул рукой в приглашающем жесте и как-то слишком оживился для того, кого буквально недавно клонило в сон. Убрав оружие, Цзышу прошел вперед и привычно уселся на его колени, отчего призраки недобро оскалились. Цзышу не любил все эти собрания. Чаще всего они проходили в пещере, где их легче было отыскать, но на этот раз Кэсин решил выбраться под открытое небо, ближе к вершине горы. И даже здесь его достали. — Лао Вэнь, зачем тебе слушать их нудные разговоры, — он бросил колкий взгляд в их сторону. — Давай лучше выпьем вина да славно подеремся. — Слышали, что сказал глава Тяньчуан? — Кэсин изогнул одну бровь и метнул веер, от которого призраки едва успели уклониться. Более они его не интересовали, ведь повелитель был занят разглядыванием точеного лица Цзышу. Его прекрасные изгибы и острые скулы; губы, растянутые в презрительной полуулыбке, и шею, которую недавно он лично залечивал. — А, Сюй! Почему ты опять собрал волосы? Тебе так идут распущенные. — Да ты сам распущенный, — скромно подметил Цзышу, разливая рисовое вино и протягивая Кэсину наполненную чарку. — Так и быть, я позволю тебе попытаться вновь снять гуань. И хватит придумывать мне странные прозвища. — Я подожду, пока А Сюй собственноручно их распустит, — Кэсин пропустил мимо ушей слова про прозвище, ведь называть его как-то иначе не собирался. Он принял протянутую чарку и пригубил вино. — Не пристало благородному мужу распускать волосы перед кем-то, кроме дорогой супруги, — колко подметил Цзышу. — У тебя есть супруга? — Кэсин прищурился, но Цзышу молчал. Непонятная злоба овладела главой призраков — он выбил чарку и, схватив его за руки, опрокинул на трон, нависая сверху. Цзышу же смотрел равнодушно, будто это не поколебало его равновесие. — Отвечай. — Забыл, кто перед тобой? — Отчего-то Цзышу нравилось безумие, что плескалось в темно-карих глазах напротив. — Я сделаю тебя своей шлюхой, — Кэсин скривил губы. — Найди себе другое развлечение, — прошипел Цзышу и, вырвав руки, толкнул его назад. Смыкая руки на его шее, он бесцеремонно уселся сверху. Гипнотизируя друг друга взглядом, они подолгу могли просто сидеть, едва воздерживаясь от колкостей. Если бы Цзышу не заметил бумажный фонарь, возвышающийся над горой, что не ускользнуло и от внимания Кэсина. Не найдя ничего лучше, Цзышу приблизился к губам, грубо целуя и удерживая за затылок, чтобы не вертелся. И Кэсин тут же успокоился, потеряв ко всему интерес. «Тяньчуан идут сюда? Но зачем?» — мысли хаотично и беспокойно заметались в голове Цзышу. — «Фонарь означает, что они будут здесь, стоит миновать двум лунам. Надо торопиться». Как только фонарь исчез, Цзышу отпустил Кэсина и, спокойно поднявшись, направился прочь. Он выиграл немного времени, пока Кэсин будет приходить в себя. Осталось придумать, что делать с этим обстоятельством. Он здесь не такой уж и пленник, но заигрался. Вероятно, император не желал больше ждать. — Решил сбежать от меня? — за спиной появился Кэсин, как ни странно, даже не растерянный. — Покинь мою опочивальню, — мрачно проговорил Цзышу. — Ты забыл, что спишь в моей постели? Причина, по которой тебя не держат в темнице — ты живешь в моей опочивальне, пользуешься моими вещами и пьешь моё вино. Цзышу вздохнул. Он не понимал, зачем Кэсин всё усложнял. Они ведь прекрасно проводили время, пока дрались и разрушали всё на своём пути. Выхватив меч, он развернулся, делая резкий выпад, и столкнулся с веером. Кэсин выкрутил руку, но Цзышу вывернул лезвие в обратную сторону. Веер рассыпался, а меч оказался у горла Кэсина. И привычная решительность стерлась с его лица, сменившись растерянностью. Или он просто поддался? — На колени, — раздались властные и непреклонные слова. Цзышу задрал голову, а из глаз исчезли эмоции, сменившись острым равнодушием. Кэсин сделал шаг вперед, но холодная сталь впилась в кожу. Он усмехнулся. Он, может, и казался безрассудным, невнимательным, но потому и был повелителем призраков: от его взора ничто не ускользало. И Цзышу не быть исключением. Смиренно склонившись, Кэсин опустился на колени. И Цзышу невидяще смотрел сверху вниз. Кэсин пропустил смешок, стоило Цзышу тяжело сглотнуть. Он не знал, что делать, а вот Кэсин понимал прекрасно. Он потянулся к поясу ханьфу, развязывая его. Черная ткань легко соскользнула вниз, полы ткани тут же были раздвинуты, являя прекрасное обнаженное тело. Немедля более положенного, Кэсин осторожно провел пальцами по его животу, опускаясь к набедренной повязке. Одним рывком он содрал и её. С неуемным удовольствием Кэсин обнаружил, что Цзышу возбужден. И он был готов подарить ему ещё больше удовольствия. Перехватив член рукой, Кэсин начал двигать ею, усиливая возбуждение, а сам припал губами к торсу, выкладывая дорожку из поцелуев. Цзышу попытался отступить, но его крепкой хваткой удержали второй рукой. Заходя в своей игре дальше, Кэсин провел языком вдоль члена, оставляя влажный след, а затем погрузил его в рот, заглатывая до самого горла, сжимая губы и обволакивая языком. Цзышу такой наглости не ожидал и растерялся. Всё случилось быстро, Кэсин не церемонился. Он даже это извратил, поддавшись похоти. Следовало его оттолкнуть, но надо ли? Внутренне прошипев, Цзышу выбросил меч, едва находя в себе силы посмотреть вниз. Кэсин увлекся процессом, но по-прежнему был чрезмерно самодоволен. Хотелось унизить его ещё больше. Вцепившись в темные волосы, сминая их между пальцами, Цзышу притянул его на себя, вторгаясь в рот глубже. Ещё глубже, дальше. Пульс нарастал, позволяя минутам слабости растянуться, пока Кэсин прекрасно работал ртом и даже не возмущался, вторя грубым движениям. Пошлые звуки тонули в стенах, разбиваясь об ледяные камни. Внизу живота тянуло, а дыхание сбивалось от вида развратного Кэсина, покорно принимающего возбужденную плоть. Цзышу едва держался, пытаясь оттолкнуть Кэсина, но не желая отстраняться, он засопротивлялся. И теплое семя забрызгало его лицо на выходе. Смотреть на раскрасневшегося и тяжело дышащего Кэсина, который смотрел затуманенными глазами, было приятно. Его распухшие от слюней губы разомкнулись и манили, приглашая получить большее. Цзышу откровенно не понимал, почему его это так заводит. Заскрипев зубами, он склонился, чтобы смять эти губы в жадном поцелуе. Горечь наполнила рот, но это не остановило. Он жаждал большего, грубо протискиваясь в рот языком. Кэсин всё ещё не сопротивлялся. Почему всё так обернулось? Сомнения въедались в разум. И лучше бы это прекратить, пока не поздно. Отпрянув, Цзышу вытер губы ладонью и помчался прочь, но был остановлен. Кэсин подхватил его под руку, разворачивая к себе. Цзышу даже сообразить не успел, насколько тот быстр, как оказался прижат к зеркалу у стены. — Отпусти, — отчеканил Цзышу, расчерчивая между ними черту. — Тебе не сбежать от безумного Вэня, — рассмеялся Кэсин. Он приблизился, чтобы доказать — угрозами его не остановить, но Цзышу увернулся. И Кэсин терпеливо дождался, когда тот устанет вертеть головой, чтобы сильнее сжать руки и, склонившись, заманить в саднящий поцелуй. Вжимаясь в него, он терзал губы так, словно прощался. И от этого подступал неприятный ком из смешанных чувств. Высвободив руки, стоило хватке ослабнуть, Цзышу несдержанно схватился за пояс, буквально срывая его. Он устал себя останавливать. Кэсин достаточно надругался над его самообладанием. Теперь он прижимался к нему полураздетый, пока Цзышу терся своим членом об его член. Он приникал так сильно, как мог, закидывал на него ногу. Исследовал рукою тело, водя по нежной коже. Вероятно, она никогда не видела солнца, потому не успела загрубеть. Кэсин был прекрасен, точно луна, долина его недостойна. Происходящее окончательно лишало всякой возможности мыслить разумно. Руки Кэсина бродили по тонкой фигуре, распаляя желание. Он точно знал, чего хотел. Лишь Цзышу хватался за разумность, до последнего. Пока Кэсин не разорвал поцелуй и не прислонился к нему, тяжело глотая воздух. Что-то было в его взгляде, нечто лишающее последней надежды отпустить. И Цзышу отпустил, но не его, а надежду. Перехватив его под подбородок, Цзышу вновь заманил губы в поцелуй. Второй рукой он дотянулся до столика, на котором стояли лечебные масла, и боги его знают, что ещё, но Кэсин уже успел продемонстрировать свои навыки целителя, потому удивляться было нечему. Опрокинув на руку, какой-то бутылек с травяными маслами, Цзышу пробрался к его промежности. Пальцы отыскали узкие мышцы и, не задумываясь, он скользнул внутрь, проталкиваясь вглубь. Кэсин отрешился и застонал, ощущая грубое проникновение. Цзышу не церемонился, торопливо вбиваясь в него пальцами и растягивая. Кэсин практически повис на нем и Цзышу развернулся, прибивая его к зеркалу. Найдя опору, Кэсин начал сильнее насаживаться на пальцы, его руки беспорядочно блуждали по спине Цзышу, он стонал и выгибался, пытаясь своим поведением усилить напор. С садистским удовольствием Цзышу припал губами к его шее, втягивая кожу, оставляя следы от зубов, прикусывал адамово яблоко. Изнемогая в его руках, Кэсин перестал понимать, что ещё должен сделать, чтобы получить желаемое. Он тянулся к нему, тянул его к себе, в глазах окончательно померк рассудок. Волна жара обдала всё тело, стоило устать сжимать пальцами плечи и, опустившись ниже, перехватить возбужденную плоть, смыкая их вместе. Разгоняя приятные ощущения, но недостаточно. Хотелось почувствовать этот здоровенный член в себе. И откуда у Кэсина подобные желания? — Мне ещё раз встать на колени, чтобы ты меня взял? — прошептал Кэсин у его уха, опаляя кожу горячим дыханием. Взгляд Цзышу рассекла сталь. Внутренне вздохнув, он убрал пальцы понимая, что пути назад нет и не будет, они слишком далеко зашли. Кэсин вздрогнул в его руках, нетерпеливо двигая бедрами, стоило головке члена упереться в узкие мышцы. Нить терпения, у и без того еле сдерживающего себя Цзышу, окончательно оборвалась. Зеркало жалобно заскрипело, стоило Цзышу хорошенько тряхнуть об него Кэсина, вторгаясь в него на всю длину. Кэсин выгнулся, сжимая член в себе и захлебываясь воздухом, а из глаз брызнули слезы. Это было ужасно быстро и без должной подготовки, но безумно приятно. Цзышу пронзал мышцы изнутри, проникал в них. Овладел им и продолжал овладевать, грубо насаживая на себя. Мышцы Кэсина пульсировали и принимали член Цзышу, он и сам его в себя втягивал. От трения становилось жарко. Можно ли было ожидать чего-то подобного? Безумие. Кэсин горел похотью в его руках, лоб взмок, длинные волосы липли к раскрасневшемуся лицу. Губы умоляюще раскрывались, принимая воздух, поглощаемый с трудом. Красное ханьфу сползло с плеч, окончательно оголив прекрасный силуэт. Но Цзышу не спешил срывать остатки одежды. Ему нравилось то, что он видел, ему нравилось насаживать его на себя и слушать, как Кэсин практически скулил, когда член входил до упора. Кэсин вновь на него навалился, устав поглощать отяжелевший воздух. Потянувшись выше, он распустил волосы Цзышу, проникая пальцами между прядями, а другой рукой сдернул с плеча ханьфу. Оставив легкий укус на ключице он облизнулся, пополз дальше, усеивая плечи яростными засосами. Из-за этого Цзышу усиливал напор, крепче сжимая пальцы на бедрах, подначивая его двигаться навстречу. Стоять становилось всё сложнее. От очередного толчка Кэсин съехал вниз, поэтому Цзышу позволил ему немного расслабиться. Цзышу сел на землю и усадил его сверху, позволяя обхватить себя ногами. Бесцельно бродить по коже рукам он больше не позволил, сцепляя их в замок и, подняв над головой, припечатал к зеркалу. Каменная земля удобств не доставляла, раздирая и царапая кожу ног, но Цзышу уже ничего не чувствовал. Он с упоением наслаждался тем, как Кэсин на него смотрел, с молчаливой мольбой, будто требовал большего. — Отпусти, — одними губами пролепетал Кэсин, но Цзышу лишь усмехнулся. Сцепив зубы, Кэсин рванул руки и, подгибая ноги, удобнее уселся сверху. Теперь двигаться было проще, как и самому контролировать проникновения. — Вот видишь, можешь же, когда захочешь, — колко подметил Цзышу. Улыбнувшись одним уголком губ, Кэсин прильнул к нему и одарил его губы поцелуем, настолько развязным, насколько был способен. И всё равно, как бы он не пытался, не мог насытиться. Кусал губы, которые отвечали взаимностью, исследовал рот языком, погружался в самую глубь. Жался к нему, двигался так быстро, что всё внутри саднило, а в ушах звенело от нехватки воздуха. Внутри роился ком из непрошенных эмоций. Он боялся, что иллюзия треснет, осыплется, будто ничего и не было, стоит лишь остановиться. Цзышу смотрел в зеркало и внутренне сгорал. Кэсин изгибался и двигался, сползшее с плеч ханьфу являло прекрасный изгиб позвоночника и изящные лопатки. Перестав удерживать его за поясницу, Цзышу поднял руки выше, впиваясь в кожу ногтями, царапая, отчего Кэсин сильнее стонал и шипел. И как же прекрасны были эти звуки. Хотелось большего. Резко оттолкнув его от себя, Цзышу повернул его боком, задирая одну ногу на себя. Кэсину такое явно не понравилось, его буквально оторвали от более интересного занятия, а теперь он лежал на земле и только мог ерзать руками по каменной крошке. Проникновения от этого становились более глубокими, но Кэсин ненасытно требовал ещё. И Цзышу послушно ускорялся. Полностью лишившись контроля, он буквально вбивался в него, а Кэсин лишь подначивал, он сходил с ума от ощущений, мир вокруг погрузился в небытие, оставив лишь одного Цзышу желанным. Танец страсти распалялся, являя новые ощущения. Цзышу вновь развернул Кэсина, заставив встать на корточки. Он прогнулся в спине, скользя пальцами по стеклу. Хотел его расцарапать, но поверхность была слишком гладкой. Зато член буквально выворачивал мышцы. Он входил в него снова и снова. Вбивался до упора, не сбавляя темпа. Пламя, бушующее в груди точно вулкан, разгоняло эйфорию по венам. Наслаждение волнами пронзало тело, опаляя каждую клеточку кожи. Словно множество мелких игл впивалось в сознание, изливаясь громкими криками. Цзышу пытался себя держать, но голос Кэсина толкал к краю. Нирвана накатывала искрящимися потоками, изливаясь в сильно сжавшиеся мышцы. От чувства теплой вязкой жидкости внутри, Кэсин излился в руку, которой Цзышу всё это время стискивал его член. Усталость нахлынула мгновенно и Цзышу просто завалился рядом с обмякшим Кэсином. Мышцы била легкая дрожь, но ему было куда легче, чем Кэсину. Которому казалось, что он вообще больше никогда не сможет пошевелиться. Внутри образовалась пустота, будто прежде он не знал ничего иного, кроме Цзышу, который смог его заполнить, но лишь на время. И теперь, как его отпустить? Если, конечно, Цзышу не добьется своего и не убьет Кэсина раньше. — Лао Вэнь, — Цзышу словно с трудом подбирал слова, голос звучал хрипло. Кэсин хмыкнул, повернув голову и глядя вопросительно. — У меня нет супруги. — А даже если бы и была, — неожиданно энергично цыкнул Кэсин. — Я бы выкрал тебя из супружеского ложа и навеки закрыл в темнице. Попытайся эта несчастная тебя найти, не сносить ей собственной головы. — Разве женщины заслуживают такого обращения, — Цзышу нахмурился, но ненадолго. Он понимал, что дело не в женщине. Дело в нем и в болезненном желании повелителя призраков обладать плененным главой Тяньчуан. Прикрыв глаза и отгородившись от этих мыслей, он тихо произнес: — Давай сбежим. — У нас нет ни единого шанса выжить? — Кэсин усмехнулся и теперь настала очередь Цзышу смотреть удивленно. — Я понял, что Тяньчуан идет сюда. Наверняка император решил, будто ты мертв и послал твоих верных слуг по мою душу. Одного не пойму, ты так легко поддался, потому что хочешь, чтобы я бросил долину? Но зачем, если тебя заботит лишь моя смерть? — Ты, оказывается, только с виду безумен и беззаботно глуп, — Цзышу боднул его плечом и, усевшись, протянул ему руку, чтобы помочь тоже сесть. — Теперь не знаю, сколько же раз ты мне поддавался? — Куда мне до непобедимого лорда Чжоу, — во взгляде Кэсина мелькнуло нечто неоднозначное. Будто он кривил душой и в то же время нет. И у Цзышу появилась новая потребность — разгадать эту загадку, по имени Вэнь Кэсин. Он очень хотел понять самого страшного призрака, такого же одинокого и нуждающегося в родственной душе. Если ради этого придется истребить всю долину и Тяньчуан, то так тому и быть.