Там нет меня...

Мария с ужасом смотрела то на результаты анализов, то на сидящего напротив мужа, то снова на результаты анализов. После долгого молчания женщина отложила бумаги в сторону и перевела дыхание. Она догадывалась. Догадывалась, что с мужем что-то не так, что он не здоров. Догадывалась, но всячески старалась отгонять от себя подобные мысли. Она старалась списывать его состояние на усталость после работы; на хронический стресс, который так и преследовал её мужа; на переживания из-за Илюши, которого забрала опек, за которого он столько бился. Да вообще на всю ситуацию с детьми и внуком, которая, как знала Мария, выводила мужа из равновесия. Она видела, как у него могла закружиться голова. Знала, что он плохо спал, что у него в последнее время были проблемы с давлением. Видела, что уставал он больше прежнего. Все это она видела, но отмахивалась, не придавала значения. Не хотела придавать значения. Или, скорее, боялась. Боялась, что опасения её не беспочвенны. — Давно ты узнал? — наконец, заговорила женщина после долгого молчания. Она сглотнула ком в горле и прижала ладонь ко рту, не давая себе всхлипнуть, заплакать. — Неделю назад, — раздался мужской голос. Спокойный, мягкий. Казалось, мужчина был невозмутим. Но это только казалось. Никто не знал, сколько сил уходило на то, чтобы держаться. Хотя бы при жене. — Когда сдал анализы все на работе. Вот…сказали. — Но догадывался давно, да? Ты не мог не догадываться. — Подозревал, — не стал врать Иван. Подозревал, но тоже сначала гнал прочь от себя дурные мысли. Но, в конечном итоге, мысли его догнали и он обратился за помощью к коллегам. Втайне от семьи, втайне от всех остальных. Маша была первым человеком — не считая врача, — кто узнал о его диагнозе. — Значит, лейкоз? — взгляд женщины снова упал на бумаги, уголок рта чуть дрогнул. Она не хотела в это верить. Если по Ване было видно, что у него была стадия принятия своего заболевания — либо же он просто делал вид, что тоже было в его духе, — то у неё была сейчас стадия отрицания. Она верить в это не хотела. Хромова подсела к мужу совсем близко и коснулась рукой его плеча. — Вань, все…все будет хорошо. Мы будем бороться, — в голосе вдруг зазвучали стальные нотки уверенности, но, когда Мария заглянула мужчине в глаза, вся эта уверенность испарилась, будто её и не было вовсе. — Мы же…будем? — Нет, Машенька, — он покачал головой, — мы не будем бороться. Он знал, что эта борьба неминуемо закончится его проигрышем. Болезнь победит, победит в любом случае. И победит в скором времени. Он это знал и врач эти его подозрения только подтвердила. Играть в игру, где он заведомо проигравший, мужчина не хотел. Таки слова мужа окончательно вывели женщину из равновесия. Те эмоции, которым Мария старалась не давать воли, захлестнули её. Слезы полились ручьем, женщина спрятала лицо в ладонях. Хромов пока не стал ничего говорить, давая Маше время и возможность осмыслить то, что она сейчас услышала. Возможно, с её точки зрения он был эгоистом, и частично он был с этим согласен. Но сам Иван знал, почему он поступает именно так, как поступает. У него было время все это обдумать и принять единственное верное, как ему казалось, решение. Он осторожно обнял жену, которая сразу же прижалась к его груди, стараясь спрятаться от всех и от всего. Иван погладил её по спине. Все еще молча, ничего не говоря. Мария тоже молчала. В конце концов, слезы просто закончились и на розоватых щеках остались только высохшие белые полосы. — А что мы будем делать? — голос Марии был совсем тихим и Иван едва смог услышать, что она говорила. Но смог. Она погладил её по спине, а после последовал поцелуй в висок. Нежный, едва ощутимый, но после которого по телу женщины пробежали мурашки. — Жить, Машенька, — так же спокойно говорил Иван, продолжая обнимать жену. — Мы будем жить…