Там нет меня...

В ординаторской было тихо. Пока все были заняты, кто чем, Хромов с Покровской могли побыть в ординаторской в тишине. Наверное, из всего коллектива они были самыми тихими — никому никогда не мешали, не шумели и не будили спящих коллег тем, что громко хлопали дверьми. Саша, наслаждаясь этой тишиной, дремала на кровати. Хромов заполнял протокол операции и тоже подумывал вздремнуть, сидя на диванчике. Этот покой нарушил вошедший в ординаторскую Константин. Он как раз был тем доктором, от которого становилось сразу шумно. После того, как он, хлопнув дверью, вошел, Александра открыла глаза и окинула мужа недовольным взглядом. Сам Костя виновато ей улыбнулся, но улыбка с его лица тут же слетела, когда он глянул на отчима. После того дня, когда Иван Николаевич все рассказал, он пытался достучаться до отчима, но тот стоял на своем. Не сумев его убедить, Костя перешёл к тактике игнорирования. Теперь он просто с ним не говорил. Не так, как мама, а вообще. Хромов на шум не отреагировал, продолжив заниматься возней с бумажками. Он давно научился абстрагироваться от общего шума и не обращать внимания на суету, крики, споры. Когда хирург все же закончил с делами, он все аккуратно сложил и подошел к кухонной тумбе. — Чай кто будет? — обратился он к присутствующим. Саша подняла руку и кивнула. — Я. — Кость? — Хромов повернулся лицом к пасынку и вопросительно качнул головой. Костя ничего не ответил. Только окинул мужчину недобрым взглядом и уткнулся в экран телефона. Не получив ответа, Хромов повернулся обратно. Он включил чайник и достал две кружки. Иван настроение пасынка видел, отчасти понимал его обиду. Он полностью понимал Машу, которая была не согласна с ним и тоже обижалась, но иногда ему хотелось спросить, а не хотел кто-нибудь из них понять его самого? Но это мысли мужчина быстро отбрасывал в сторону. Когда чайник закипел, он закинул в кружки пакетики, залил водой и поставил на стол. Чай в пакетиках он не любил, но на работе прибегал к такому способу, дабы не возиться с заваркой. Чай они пили в тишине. Хромов больше ничего не говорил. Он последовал примеру Кости и тоже уткнулся в телефон. Там у него была закачана книга, которую Иван почитывал в свободное время. Опять же, книги в электронном виде он не любил, но не мог не признать, что это было удобно. Во всяком случае, на работе. Саша тоже молчала. В те моменты, когда она оказывалась одновременно рядом с мужем и свекром, она старалась не вмешиваться и помалкивать. Напряженную тишину в ординаторской нарушила Нина вопросом: «Кто возьмет проникающее ранение?». Хромов отозвался первым. Сидеть в такой напряжённой обстановке не хотелось, поэтому, на предложение поработать он сразу отреагировал. Да и время за работой пролетало всегда быстрее. Сполоснув свою кружку, мужчина вышел из ординаторской. Саша посмотрела вслед свекру, потом перевела взгляд на супруга. — И долго вы так будете? — все же вмешалась она. Костя оторвался от своего занятия и хмыкнул. Он ухода отчима даже не заметил. — Как? Я себя нормально веду. Это же не я гроблю себя. — Зачем ты с ним так? Ему тоже нелегко это принять. По нему видно. Зачем ты так? Лазарев нахмурился, на лбу появилась морщина. Он убрал телефон в карман халата и вызывающе посмотрел на жену. — А почему я не должен? Ивану Николаевичу все равно на маму, на Илью, на всех остальных. Он не хочет лечиться. Почему мне должно это нравиться? — с раздражением воскликнул Костя. Покровская сложила руки в замок. После непродолжительного молчания она заговорила. — Я тебе никогда не рассказывала про маму? — Нет… — ответил Лазарев и напрягся. Саша мало рассказывала о родителях. Когда он спрашивал про мать, Саша коротко ответила, что она умерла шесть лет назад. Больше Костя и не спрашивал. — Она болела. У нее был такой же диагноз, как у Ивана Николаевича. Мама тоже была врачом… — Саша закусила нижнюю губу, стала часто моргать. Вспоминать про маму ей всегда было тяжело. Слишком больно было. Но случившее вынуждало вспомнить. — Она тоже не хотела лечиться. Понимала, чем закончится. Они с папой из-за этого ругались сильно. В конце-концов мы с папой настояли и мама…и она нам уступила. Она начала лечиться. Прожила мама два с половиной года. — Голос Саши дрогнул, она быстро смахнула слезу и продолжила. — Но знаешь, Кость, мы с папой сильно пожалели. Пожалели, что заставили её лечиться. Что… что она мучилась со всем этим. С этой химиотерапией, с этими больницами… Ты такого для него хочешь? — Спросила Саша и тяжело вздохнула. Она уже совершала ошибку, которую сейчас пытался совершить Костя. Костя после такого откровения не знал, что ответить. Рассказ Саши поверг в шок и вместе с тем заставил задуматься. Появилось импульсивное желание начать спорить, что все люди индивидуальны, но он почему-то молчал. Потому что слишком похожи были истории между собой. — То есть, ты предлагаешь маме и Илюхе его хоронить? — все же спросил он. — Кость… — Саша отвела взгляд в сторону. Им всем и так придётся это делать. В любом случае. И все это понимали. Сам Иван Николаевич, Мария Валерьевна, они с Костей. Только Илья был не в курсе, ему не говорили. — Он имеет право провести это время так, как хочет он. — Мне работать надо, — Костя встал с дивана и вышел из ординаторской. Дверь снова с хлопком закрылась. Саша осталась в ординаторской одна. Наедине со своими мыслями и воспоминаниями. Ужасными воспоминаниями, воспоминаниями, которые не отпускали. Хромов вернулся домой утром. Усталый после смены, но довольный тем, что он помог людям. С Костей они пересекались, но так и не сказали друг другу ни слова. Что было совсем неудивительно. К сожалению. Приехав домой, Иван ожидал продолжения полумолчанки и от жены, но все оказалось несколько иначе. — Привет, — Мария поздоровалась первая и поцеловала мужчину. Впервые за последние дни. Хромов с некоторым подозрением взглянул на супругу, но тут же улыбнулся. Его Маша была человеком импульсивным, с переменчивым настроением, поэтому, удивляться было, пожалуй, нечему. — Привет, Маш. Как дела у вас? — Да все нормально. Илюшу отвела в школу, сама вот думаю. — О чем? — Мне контракт предложили, — ответила Мария. — Но я откажусь, наверное. Иван вопросительно изогнул бровь. — Почему? Ты же любишь работу. — Ну… Не хочу пока, — неоднозначно ответила Хромова. Да, работу она любила и раньше без нее хотелось лезть на стену. Но теперь все было иначе. В их жизни появился Илюша. Внук держал в тонусе получше всякой работы, скучать было некогда. И Ваня… Ей хотелось быть рядом с мужем, а не встречаться с ним утром и убегать на работу. Мужа она любила больше, чем любую работу. — Ты сильно устал? — Ну, устал, — не стал скрывать мужчина. — Операция тяжелая была. Пришлось повозиться. — Завтрак или отдохнёшь немного? — Позавтракаю, — со спокойной улыбкой ответил мужчина и благодарно кивнул. Он зашел в ванную, чтобы вымыть после улицы руки. Хромов открыл кран с водой и почувствовал, как голова стала кружиться, четкость перед глазами вдруг пропала. Мужчина оперся руками на раковину и тяжело выдохнул, закрыв глаза. Это заметила проходящая мимо Мария. Отбросив все свое воспитание, манеры и такт, женщина вошла в ванную и коснулась рукой плеча мужа. — Вань, что такое? — в голосе её отчетливо было слышно беспокойство, страх за родного человека. — Голова немного закружилась, — Иван перевел дыхание, открыл глаза и его спокойный взгляд встретился с встревоженным взглядом женщины. Когда стало полегче, мужчина выпрямился и едва заметно улыбнулся. — Это быстро проходит. — Быстро проходит… — повторила его слова Хромова и тяжело вздохнула. Понятно было, что такое с Ваней не первый, не второй и даже не третий раз. От этого и самой женщине становилось хуже. Ужасно было видеть, как близкому человеку плохо, и не иметь при этом возможности ему помочь. — Вань, приляг. Тебе отдохнуть нужно. — Да, я полежу немного. — Да, давай. Тебе сделать что-нибудь? — тут же спросил она у мужа. — Нет, спасибо. Иван по дороге в спальню снял с себя пиджак, галстук и расстегнул несколько пуговиц на рубашке. Повесив пиджак на плечики, мужчина прилег на кровать. Постепенно становилось легче, как он и говорил. Это быстро проходило. Как он и говорил… — Ваня… В комнате раздался голос Хромовой. Она тихо подошла к кровати и присела с краю, рядом с мужем. — М? — мужчина перевел спокойный взгляд на жену и тепло улыбнулся. Впервые за неделю Маша с ним именно разговаривала, а не отвечала дежурными фразами. Это мужчину радовало. Тяжело было не разговаривать с женой. — Илюшка все-таки убежал в школу? Он же так хотел пропустить контрольную. — Попытался заговорить на отвлечённую тему Иван. Мария, глядя на мужа, вдруг улыбнулась. — Я заставила. — Бедный ребенок, — губы Хромова тоже тронула улыбка, но тут же и исчезла. Он внимательно посмотрел на жену. Не получалось отвлечься. — Маш, прости меня. Я должен был тебе сказать раньше. Я понимаю тебя… Ты имеешь полное право на меня злиться. — Должен был, — тут же согласилась с ним Хромова и перевела дыхание, стараясь сдержать вновь нахлынувшие эмоции. Всю эту неделю она старалась прийти в себя. Отчасти именно поэтому Мария не разговаривала с мужем. Каждый разговор давался тяжело. Тяжело было справиться с эмоциями, тяжело было принять выбор мужа, тяжело было всё осознать. — Должен был, Вань… А я должна была поддержать тебя. — Она взяла мужчину за руку. — Никто не имеет права заставить тебя мучиться, лечиться. — То есть… — он вопросительно взглянул на супругу и та кивнула. — Будем жить, — повторила она слова, которые ей сказал Ваня в тот страшный день, когда он озвучил своей диагноз, поделивший их жизнь на «до» и «после». Вместо того, чтобы ходить по кругу, обсуждая тему, затрагивать которую не хотели оба, Мария предпочла рассказать о внуке. Что они делали и где были, пока дедушка работал. Под эти разговоры Иван сам не заметил, как задремал. Ласковый и тихий голос жены будто убаюкивал мужчину и тот провалился в сон. Пусть некрепкий, но все же, это тоже был отдых. Мария, когда увидела, что муж уснул, замолчала. Сначала она долго смотрела на него, словно пытаясь увидеть что-то новое в нем, чего не замечала раньше. Или, может, пыталась запомнить Ваню таким, какой он есть. Она сама не знала. Хромова не могла точно сказать, сколько она так просидела рядом с мужем, но, когда женщина словно очнулась, она легла рядом с ним. Мария положила голову мужчине на грудь и обняла, пока было кого обнимать. Пока он был рядом с ней…