°button

      - В среду я увезу его в Чикаго, там точно не будет таких... - он посмотрел с неприязнью - таких казусов.       - Господин Ян, он не справится, - Бан растерянно бегает глазами по столу, будто пытаясь зацепиться за последнюю нить надежды.       - Он не справится здесь, с тобой и со своей паршивой гомосятинской любовью, - рычит старший, ударяя кулаком по столу и приподнимаясь, нависая над юношей - Никаких связей, никаких переписок и ни-ка-ких отношений, я достаточно понятно объясняю?!       - Да, господин Ян. Позвольте мне попрощаться с ним, - нить рвётся, с крахом разбивая все надежды и мечты.             

            Я выбрал тебя. И я буду выбирать тебя снова и снова. Без колебаний, без сомнений. Я буду всегда выбирать тебя. - Неизвестный.

            Небо едва заметно темнеет, солнце уже не светит так ярко, как вчера, а лишь изредка поглядывает сквозь серые тучи, что застилают, казалось бы, всё пространство: от земли к небесам, заполняя унылой серой консистенцией душу. На коже проступают мурашки, и он почти уверен - вот-вот польёт дождь.             Он опирается о холодную балку террасы, прижимаясь к ней лопатками, вздрагивая от внезапно дунувшего прохладного потока ветра. Закрывает глаза лишь на миг, вдыхая полной грудью свежий осенний воздух.             Дверь чужого дома открывается, выпуская мужчину, его сына и еще двух типов, что вроде как, были на должности "охранников".       - Пять минут, - всё, чем ограничивается родитель, перед тем как вместе с прислугой сесть в автомобиль.             Младший смотрит загнанно, растерянно, с такой невероятной болью в глазах, что сердце старшего на части разбивается как карманное зеркальце. Глазки красные, опухшие, что значить может лишь одно - плакал всю ночь.             Они так и продолжают стоять молча, смотря друг на друга, пока, уже остервеневший ветер, задувает под мягкое молочное пальто. Старший сдаётся, притягивая юношу к себе и крепко сжимая, утыкаясь носом в тёплую шею.       - Извини меня, кнопка, - шепчет он слезливо, руками под пальто пробираясь, обнимая, желая ощутить в последний раз - Извини, я виноват.             Чан улавливает громкие всхлипывания и берет в ладони лицо юноши, наклоняясь так, чтобы их глаза были друг напротив друга. Замечает дрожащие губы, слезящиеся глаза и мокрые дорожки на щеках. Он обеспокоенно смотрит, вытирая влагу пальцами.       - Тише, пуговка, не нужно плакать, родной, - шептал он, устало-грустно улыбаясь, поглаживая блондина по волосам. - Твой отец.. Решил.       - Крис... - дрожащим шёпотом зовёт младший - не оставляй меня, Крис, пожалуйста.       - Извини меня, родной, - говорит Чан, взглядом замечая, как отец жестом просит закругляться. Он берёт младшего за запястье и ведёт к машине.       - Крис, не бросай меня! Не бросай! Не оставляй меня одного! - дрожащий от потока слёз голос, срывается на крик. Юноша упирается, дергает за одежду и плачет, плачет, плачет. - Пожалуйста, Крис! Не уходи! Ты меня слышишь, Крис?!             Старший невозмутимо ведёт за руку дальше, смотря в землю и сам почти плачет. Губы до крови кусает, руки в кулаках сжимает - знает, что крик этот ночью в кошмаре услышит.             Ян кричит громко, вырываясь, рыдая, пока старший его усадить в машину пытается и пристегнуть. Он бьёт ногами по сидениям, метается и головой бьётся как маленький ребёнок. Лишь когда слышит разгневанный голос, в себя приходит.       - Чонин. - отец стреляет грозным взглядом.       - Пожалуйста, пожалуйста, Крис! - продолжает говорить студент.       - Ян Чонин! - прикрикивает отец, после чего Бан спешно целует в висок блондина. Тот отчаянно хватает его за руку, взглядом прося жалобное "останься". Чан смотрит завороженно, желая, блять, вырвать юношу и убежать так далеко, как только он сможет. Он машет резко головой, опоминаясь.       - Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста... - шепчет Ян почти одними губами, когда чужая рука выскальзывает из его и дверь закрывается.       Чан провожает взглядом автомобиль до того момента, пока он не становится мелкой точкой на трассе. Он разворачивается и медленно тащиться домой.       Тёплое, подаренное одеяло, больше не согревает. Дождь за окном льёт как из ведра и все кажется таким уродливым.       О чём он думал, когда стал встречаться с восемнадцати-летним подростком, у которого в добавок отец - та ещё шишка? О чём он думал, когда целовал его на своих коленях? О чём он думал когда позволил этой треклятой машине уехать?!       Чан сворачивается у подушки, что пропахла чужим телом и впервые за эту неделю позволяет себе заплакать.