Two-in-one.

      На следующей тренировке Чайльд пребывал в абсолютно мрачном расположении духа. К счастью, их тренера сегодня не было, ведь выслушивать очередную порцию слов о том, что они ничего не делают, не хотелось совершенно. Синьора в последнее время сама не своя.       Ещё и Панталоне с Дотторе на него всю тренировку ехидным взглядом смотрели. Придурки. Он капитан команды, а значит, имеет право приказать прекратить общение с капитаном команды противников. Нечего за этой ведьмой бегать, нашли время.       Вот только вновь окунувшись в собсвенные мысли, Чайльд понимал, что с каждой попыткой разобраться он путался лишь сильнее. Что не так с этой блондинкой? Почему именно с её появлением начались сплошные проблемы?       — Вы сегодня соберётесь наконец?! У нас матч через месяц! Или вы хотите, чтобы команда «Stars» снова нас обошла? — сдерживать гнев и раздражение становилось всё сложнее, ровно как и понять их причину.       — Мы-то? — поинтересовался Панталоне, как можно более непринуждённо. — Ты уверен, что причина твоего настроения в нашей тренировке? По-моему тут всё намного интереснее…       — Я же сказал, что если я ещё хоть раз услышу про это блондинку… — Чайльд запнулся на половине фразы, совершенно не представляя, что он может сделать.       — То что? — на сей раз произнёс Дотторе. — Про Люмин, заметь, никто и словом не обмолвился, тут только ты на всех срываешься.       — Я не только сорваться могу. И вообще, лучше бы отработкой занялись, мы уже третий раз команде «Stars» проиграли. Но в этот раз я это так просто не оставлю.       Чайльд вновь встал под сетку, ожидая, пока соберётся и его команда. Слишком много зависело от следующего матча с командой из Сумеру. Если они проиграют и на этот раз, про дальнейшее участие в соревнованиях можно забыть. Нужно полностью сосредоточиться на соревнованиях и тренировках.       Вновь сделав расстановку три на три, Чайльд играл особенно рьяно. Внутри кипела непонятная ему ярость и боль. Почему с ним всё это происходило? Думать об этом отчего-то не хотелось, да и времени не было. Вот только всё лишь усугублялось, и теперь он на всё подряд срывается. Одни проблемы от неё.       Играли «Фатуи» два раунда по пятнадцать очков, скорее для разминки, ведь для полноценной тренировки нужно было изучить стиль игры противников. Что ж, время для этого есть.       — Я пересмотрю расписание тренировок, немного его скорректирую и всем отправлю, — произнесла Арлекино после окончания их игры. — Думаю, трёх раз в неделю будет достаточно.       — Вполне. Иначе мы до соревнований не доживём. Вероятность этого, во всяком случае, весьма высока, — и вновь этот насмешливый взгляд, от которого Чайльд лишь сильнее выходил из себя.       — Если не начнёте хоть немного стараться, то не доживём точно, — Чайльд, взглянув на время, команду наконец отпустил, совершенно не желая этот день продолжать. — Продолжим послезавтра.       Первым порывом было поскорее уйти, но перед этим всё же пришлось подойти к Арлекино, уточняя расписание. Она, пожалуй, была единственной, кто не пытался его вывести, за что сам Чайльд был ей очень признателен. Хоть немного переключиться можно.       — Расписание я отправлю тебе завтра, сегодня уже просто некогда этим заниматься. Поэтому до завтра, — Арлекино попрощалась с Чайльдом и, схватив рюкзак, вышла из зала, оставляя парня в одиночестве.       Немного постояв в тишине, Чайльд направился в сторону раздевалки, замерев у двери, ведь внутри шёл уж слишком оживлённый диалог Панталоне и Дотторе. Скарамучча же просто сидел рядом, особо в диалог не вмешиваясь.       — Я успел побывать на тренировке команды «Stars» вчера. Может, Люмин даже на свидание позвать получится, у тебя ведь это получилось, Скарамучча.       — Я и сам не ожидал, что она согласится, но надо признать, это было весьма увлекательное времяпрепровождение, — парень наконец подал голос, слегка улыбнувшись. — Оно определённо того стоило.       — Значит, шансы есть и у меня, — Дотторе хмыкнул, убрав футболку в рюкзак. — Когда там у них следующая тренировка?       — Если не ошибаюсь, в четверг, — Панталоне взял в руки телефон, что-то просматривая. — Да, в четверг.       Чайльд резко замер, ощущая новый прилив ярости. Эта злость была странной, словно неестественной и совершенно ему не понятной. Однако она ярким огнём горела внутри парня, все сильнее толкая на какой-нибудь глупый и странный поступок.       Хотелось что-то сделать. Просто, чтобы эта странная боль утихла и никогда больше не появлялась. Чтобы вообще всё исчезло, прекращая всё сильнее его выводить из себя. Вот только сейчас это явно не представлялось возможным.       В голове на секунду мелькнул вопрос: а почему он так на это реагирует? Ведёт себя как какой-то…даже нужного слова подобрать не удалось…и почему в голову снова полезла Люмин?       Пальцы сжали ручку двери до побеления костяшек. Больно. Но явно не от этого. В голове царила странная пелена, мешающая нормально соображать и здраво оценивать собственные действия. Хотя…было ли оно важным сейчас?       В голубых глазах вновь загорелся огонь, а тело наконец вышло из оцепенения, и ручку двери удалось повернуть. Шаг, другой. На Чайльда сразу же обращаются три взгляда: один совершенно невозмутимый и два, таящие насмешку и некую лукавость. Раздражает.       — Может, объясните мне: какого чёрта вы тут делаете? — в голосе промелькнула нотками стали и какая-то странная…обида?       — Мы? — Панталоне полностью переоделся, не особо обращая на капитана внимание. — Просто общаемся, а что, уже и этого нельзя?       — Я, кажется, сказал, что не желаю ничего про Люмин слышать! Забудьте о ней! — Чайльду всё сильнее хотелось кричать, вот только делать этого сейчас явно не стоило.       — Тебе не кажется, что сейчас ты ведёшь себя как собственник? Как по мне, оно так и есть, — Скарамучча явно был на стороне Дотторе, продолжая лишь сильнее выводить парня из себя.       — С чего такие мысли? — вся выдержка ушла просто на то, чтобы окончательно не сорваться. Первым порывом было всё отрицать…но, может, это имело немного смысла? Как бы то ни было, признать второе не хотелось совершенно.       — Знаешь, друг мой, нам всем твой прожигающий взгляд уже надоел. Просто признай, что в свою Люмин влюбился и прекрати на всех свою злость вымещать, — Панталоне в свой привычной манере опёрся о стену, явно довольный тем эффектом, что произвели его слова.       — Вы все тут сговорились?! — надо признать, отторжение проходило уже немного слабее, пока весь мир вокруг словно рушился. Ну не мог же он…не мог, да?       Слабая попытка убедить в этом себя отчего-то показалась жалкой. Хотя…оно ведь так и было…жалким и явно не похожим на него самого. И вообще…с каких пор кто-то обсуждает его жизнь? Он капитан команды как никак.       — Я думаю, вам следует заняться чем-то более полезным, раз уж у вас слишком много времени на разговоры остаётся, — ответ получился немного другим, отличным от того, каким задумывался изначально. Но нужная порция желчи там определённо была.       — Кажется, это кое-кого мне напоминает, — казалось, Панталоне совершенно не собирался отступать, не имея ни малейшего желания проигрывать в этой небольшой игре. — Не ты ли недавно презирал подобные приказы от лица одной нашей общей знакомой блондинки? Согласись, забавно выходит.       Распалённый, казалось, до предела Чайльд хотел в ту же секунду заткнуть Панталоне, но осёкся в попытке подобрать нужные слова. Вот только получалось плохо.       Такое с ним случалось впервые. Конечно где-там, внутри, он понимал, что вероятно поступает глупо и проблему надо решать, но эмоции брали вверх, не давая сконцентрироваться. С каких пор его личную жизнь начала обсуждать вся команда? Что он пропустил?       — Как я и говорил, — в голосе уже не звучало раздражение, скорее…растерянность? — У вас слишком много свободного времени. Я думаю, мы можем увеличить коллекцию тренировок. До матча остался месяц.       — Ты сейчас серьёзно? — нахмурился Скарамучча, до этого предпочитающий быть наблюдателем. — А у нас ты поинтересовался о том, есть ли у нас лишнее время? Помимо тренировок есть и другие дела. Даже команда «Stars» так не тренируется.       — Я о команде «Stars» не спрашивал!       Чайльд понимал, что если хотя бы ещë минуту постоит в этой раздевалке и послушает членов своей команды, то точно со всеми переругается, а ему это явно не было нужно.       — Простите, — последнее, что бросил Чайльд прежде, чем выскочить из раздевалки.       Он прекрасно осознавал, что за последнее время он и правда сильно изменился. Он стал более агрессивным, и в данный момент и правда напоминал чем-то ту Люмин, которая в первую их встречу унизила их и грубо обращалась с собственной командой. Неужели они поменялись местами?       Тарталья точно не хотел доводить до такого, он не хотел потерять доверие своих парней, потерять свою команду, потерять свою роль капитана. Он должен вести их за собой к победе, внушать веру и придавать сил своими ободряющими словами, но всë, что он делает в последнее время — срывается на всех, и всë из-за Люмин.       Хотя, если подумать, то Люмин-то тут причëм? Вспышка агрессии происходила только тогда, когда кто-то из его команды упоминал девушку. И это не было нормальным. Может, он сходит с ума, и ему пора лечиться?       Нет, с психбольницей явно пока можно повременить, а вот разобраться в своих чувствах и эмоциях пора бы. Итак, почему он злится? Потому что парни из его команды упоминают Люмин. Но почему его это злит? Это зависть к ней? Еë команда как-никак одержала уже несколько побед над «Фатуи» и явно не собирались останавливаться.       Возможно, зависть, но было что-то ещë, сильнее зависти, оно жгло его изнутри каждый раз, когда Дотторе и Панталоне говорили о шансе на Люмин, как на девушку. Неужели... Чайльд ревнует? Ему не нравятся, что другие парни имеют какие-то планы на блондинку. Значит ли это, что он сам имел эти самые планы на неë? Этого Чайльд не мог понять точно.       Невольно вспоминался тот самый вечер, в который он увидел Люмин посреди волейбольного поля, что плакала из-за ссоры с отцом. Она была тогда такой хрупкой и беззащитной, еë хотелось укрыть от всех опасностей в этом мире, обнять, согреть и утешить. Что, собственно, Чайльд и сделал.       И они, вроде бы как, даже неплохо пообщались, Люмин оказалась милой девушкой. Он же должен наоборот к ней начать относиться лучше, но почему-то ситуация только ухудшилась. Неужели... Он и правда влюбился в неë?       Чайльд хотел это начать отрицать, но в воспоминаниях возникла картина их поцелуя. Если честно, парень и сам не понял своих неожиданных действий. Он кричал на неë, а перед глазами были только еë манящие губки, они были как две спелые вишенки, вкус которых немедленно хотелось ощутить, и он это сделал. Поцеловал еë. А что дальше? Вместо того, чтобы найти адекватное объяснение, он просто снова обвинил еë. Снова оскорбил... Снова причинил боль...       А Люмин и так, наверняка, хватает боли от собственного отца. Судя по тому, что он видел... Чайльду даже и думать не хотелось, что происходит у девушки дома.       Сейчас он осознал одну важную вещь — он вëл себя как полный идиот с нелогичными действиями, и он был не прав. А значит, будет справедливо и правильно, если он извинится перед Люмин. И пойдëт он прямо сейчас!

***

      Люмин сидела и выстраивала план тренировок для своей команды, вникая в каждую деталь, чтобы обеспечить успех на предстоящем матче. Вдруг, прерывая ее погружение в стратегию игры, раздался звонок в дверь. Удивленно подняв брови, она подошла к двери и открыла ее, чтобы выяснить, кто посетил еë. Девушка, увидев своего гостя, почувствовала смесь удивления и возмущения. Неужели теперь он пришëл к ней домой, чтобы снова портить ей настроение!?       — Чайльд!?