Плохая идея

— Это очень плохая идея. Эдгин держит в руках Кулон Невидимости, который он одолжил у Киры и не хочет даже думать о том, что собирается сделать. — Это очень плохая идея, — повторяет Эдгин и начинает ходить из стороны в сторону не решаясь признаться самому себе в том, что отступать уже некуда. На ум приходит дождливая ночь, промокшая насквозь одежда, приглушенный свет свечей, запах старинных книг… Сильные объятия Зенка и его мягкие губы, сердце тэйца также, как и сердце Эдгина готовое выпрыгнуть из груди. «Я рассчитываю, что в следующий раз твой путь пройдет мимо Щита Морнбрина и ты завернешь сюда ради меня» — слова Зенка все еще звонко звучат в голове у Эдгина. И он бы рад сделать все как предлагает Зенк, но не может же Эдгин просто так заявиться на порог святилища арфистов в Щите Морнбрина. Одному черту известно, чем дело в итоге закончится — и не то чтобы Эдгин против. И от этого еще страшнее ехать туда. Но не ехать совсем не получится, путь пролегает как раз мимо Щита Морнбрина и Эдгину кажется, что Зенк обязательно узнает об этом. На Эдгине сегодня новая рубашка и чистые сапоги. Ну как чистые, таковыми они были полчаса назад. — Давай, Эдгин Дарвис, ты не испугался Красной волшебницы, не испугался дракона, какой-то там паладин тебя точно врасплох не застанет, — Эдгин пытается успокоить самого себя, но получается плохо. В конце концов, солнце закатывается за горизонт и ждать больше нельзя. Эдгин запрыгивает на коня и направляет его в сторону Щита Морнбрина. Кулон Невидимости Эдгин прячет у себя за пазухой. До Щита Эдгин добирается почти под полночь. Луна светит ярко, дорогу видно хорошо, Эдгин сетует, что нет дождя или ветра, чтобы можно было отменить всю поездку, но погода в последние дни как назло стоит очень хорошая. Он спешивается на приличном расстоянии от святилища и активирует Кулон. В святилище все выглядит также, как и в предыдущий визит Эдгина. Невольно на ум приходят воспоминания о жуткой погоде и все что было после — Эдгин мотает головой стараясь не думать о том, чем в итоге его общение с Зенком закончилось в прошлый раз. Выходит из рук вон плохо. Эдгин пробирается глубже в святилище, подходит к одному из стеллажей и наконец-то видит Зенка. Тот стоит над каким-то древним фолиантом, в одной лишь рубашке. Он выглядит очень сосредоточенным, водит пальцем по странице и взгляд его скользит следом. Зенк периодически бормочет что-то себе под нос, но Эдгин даже не пытается вслушаться. Всем его вниманием завладевают губы Зенка, обрамленные темные волосами бороды, шея и глубокий ворот рубашки, под которым выглядывает смуглая кожа. У Эдгина потеют ладони от желания прикоснуться к ней. На секунду Зенк замирает, поднимает взгляд и осматривает комнату. В какой-то момент Эдгину кажется, что Зенк его видит, но это похоже ложная тревога. Зенк возвращается к старинной книге. Эдгин думает о том, что ему делать дальше — он потешил свое любопытство. Оставаться тут опасно, потому что Эдгин знает, если Зенк его обнаружит, то случится то чего Эдгин желает больше всего на свете и одновременно старается предотвратить. Они точно не будут ночевать в разных комнатах. Или на разных кроватях. Или не касаясь друг друга… Эдгин снова мотает головой и пытается избавиться от этого наваждения, но случайно задевает стеллаж и с него падает небольшая книга. Зенк снова замирает. Он подходит к месту где находится Эдгин изучает стеллаж и ставит книгу на место. — С фортуной нам не по пути… — сначала Эдгин даже не слышит слов, но потом вдруг узнает свою же песню, — найдем покой мы в хмельном ассорти. Лихой бригадой балладу поем, забвенно пируем и ночью, и днем… И Зенк с каждым словом становится громче, а Эдгин настолько удивлен тем, насколько у Зенка красивый голос. Черт возьми, он поет песню Эдгина лучше, чем сам Эдгин! — Ну же не тяни, плесни поскорее в бокал, — Зенк с громким хлопком закрывает фолиант, не прерывая пение, — забудь понурые дни, ведь жизнь у тебя лишь одна… И тут Зенк начинает смотреть именно в то место, где находится Эдгин. Эдгину даже кажется, что они встречаются взглядом. Нужно срочно уходить отсюда, но Эдгин так торопится что не рассчитывает силы и запинается о ступеньку… и именно в этот момент Кулон Невидимости перестает работать. Эдгин лежит на лестнице, распластавшись на спине, не хочет открывать глаза, потому что чувствует, что как только он это сделает — то обратной дороги уже не будет. — Эдгин Дарвис, — голос Зенка звучит совсем рядом. Эдгин все-таки поднимает веки и видит, как Зенк стоит прямо над ним. — Рад твоему визиту. Эдгин не знает, что ответить. — С какой целью ты использовал Кулон Невидимости? — Зенк выглядит озадаченным, он даже немного наклоняется, словно проверяет Кулон. — Я… — и на ум Эдгину не идет ни одной хорошей причины. Он пробирается сюда, словно вор, под чарами невидимости, чтобы что? Посмотреть как Зенк книги читает? — Что бы ты не хотел узнать обо мне Эдгин Дарвис, ты мог бы просто спросить, — Зенк протягивает Эдгину ладонь. — И я отвечу честно и без промедления. Эдгин вкладывает свою руку в руку Зенка и только оказавшись на ногах понимает, что не хочет прерывать это прикосновение. Нужно держать себя в руках, но Зенк так близко, а воспоминания о прошлом визите сюда, так свежи и хотят повторения, что Эдгин снова мотает головой. — Ясно, — вдруг произносит Зенк и отпускает руку Эдгина. — Твое лицо, Эдгин, говорит за тебя лучше любых слов. Эдгин только сейчас понимает, что покраснел. Как желторотый юнец! Зенк разворачивается и без каких-либо предупреждений стягивает с себя рубашку — его смуглая спина в тусклом свете свечей выглядит идеальной и Эдгин чувствует как в горле становится сухо. Он облизывает губы, неосознанно, но это простое действие вызывает у Зенка улыбку. — Тебе стоило лишь попросить меня, Эдгин, — Зенк исчезает за стеллажами и Эдгин понимает, что это его последний шанс сбежать. И не делает этого. В спальне Зенка… слишком чисто и слишком порядок. Эдгин ощущает себя как единственное средоточие хаоса посреди этой идеальной комнаты, в которой даже каменные плиты на полу подобраны настолько ровно, что закрадывается сомнение, а правда ли тут постарались арфисты. Зенк стоит в центре… обнаженный. Настолько красивый и нереальный, что Эдгину хочется ущипнуть себя, чтобы проснуться от этого слишком хорошего сна. Эдгин радуется, что в его руках сейчас нет лютни, а то бы он ее выронил. Он как зачарованный делает пару шагов вперед и оказывается рядом с Зенком. Они наконец-то целуются и, черт возьми, каменный пол уходит из-под ног, сначала фигурально, а потом и буквально. Они отрываются друг от друга и Эдгин понимает, что лежит на кровати, все еще одетый, а Зенк оседал его бедра. — Что?.. — Эдгин не знает, как отреагировать, как сказать все, что у него на уме, хотя ум это последнее, что сейчас в состоянии работать. — Могу ли я прикоснуться к… тебе? — спрашивает Зенк и Эдгин не сразу понимает этот вопрос, но все равно кивает. И только когда руки Зенка оказываются у Эдгина на ремне, до того доходит, что вечно прямолинейный Зенк не вываливает все свои намерения прямым текстом лишь для того, чтобы Эдгин не запаниковал. А через мгновение руки Зенка оказываются там, где Эдгин жаждал ощутить их последние несколько недель, но все равно отказывал себе в этом признаться. Эдгин опускает взгляд и не может поверить в то, что руки Зенка прямо сейчас обхватывают его член. — Может мы займемся чем-нибудь другим? — выпаливает Эдгин ровно в тот момент, когда Зенк сжимает ладонь и проводит ею вверх. — У тебя есть же лютня? Могу научить тебя играть… на лютне! Удовольствие накатывает на Эдгина, игнорировать его невозможно. Черт возьми, у него слишком давно никого не было, а тут сразу Зенк и его кошмарно идеальное тело паладина и отчего-то максимально точные познания о том, как и где нужно касаться, чтобы сделать хорошо… — Зенк… Ближе… Зенк словно мысли читает. Он нависает на Эдгином, словно его персональная грозовая туча, с чистым электричеством, которое через ладони течет прямо в Эдгина собираясь в позвоночнике и заставляя его выгибаться вверх. Эдгин все еще одет и это раздражает. Телесного контакта так мало, его хочется больше и сильнее, настолько что у Эдгина на глазах выступают слезы. Хотя может это всего лишь признак того, что он близок к пику своего наслаждения. В какой момент Зенк начинает целовать его губы, щеки, ресницы, собирая с них всю возможную влагу, становясь на вкус соленым и терпким, ослепляющим как чистая молния… Эдгин плавится, стонет Зенку в губы, не стесняясь того, насколько громким он может быть и как хороша акустика в святилище арфистов… Эдгин приходит в себя и понимает, что Зенк уже не прижимает его к кровати. — Зенк? — Эдгин садится и смотрит Зенку прямо в глаза, а потом его взгляд ползет ниже по коже Зенка прямо до живота… на котором слишком хорошо видны молочные капли… — У тебя очень хороший голос, Эдгин Дарвис, — Зенк снова улыбается и Эдгин не знает, как ему реагировать. Черт возьми, Эдгин снова краснеет, щеки прямо пылают. Эдгин чувствует себя так, словно готов сквозь землю провалиться и в тоже самое время самым счастливым человеком на всем белом свете. — Откуда… Как… Откуда ты настолько осведомлен… — Эдгин не знает, как подобрать слова. Он медленно пытается привести себя в порядок, но получается плохо, тело совсем не слушается. — Мне очень много лет, за годы своих странствий, я обрел опыт в разных областях знаний, в том числе и плотских… — Хорошо, я тебя понял, — Эдгин перебивает Зенка. Весьма вовремя, а то покраснеют сейчас не только щеки, но и уши и шея. — Что… Что все это значит? — Что именно? — Зенк все еще совершенно невозможен. Даже при том, что до сих пор стоит прямо перед Эдгином в чем мать родила. — То, что произошло между нами, — Эдгин думает о том, что, наверное, сейчас выглядит как помидор. — Эдгин Дарвис, ты весьма привлекателен, — произносит Зенк. — Я в свою очередь тоже хорош собой. Не вижу других причин, по которым мы с тобой не могли бы наслаждаться друг другом. А ты? Эдгину становится так смешно, он падает на спину и его трясет от смеха. — Если нет никаких возражений, то я думаю, что тебе стоит сообщить своей дочери и Хольге о том, что мы теперь пара, — добавляет Зенк и выходит из комнаты. Эдгин перестает смеяться. Ему вообще, черт возьми, теперь нисколько не смешно. — Как меня угораздило так вляпаться? — спрашивает Эдгин, но ответа на этот вопрос у него нет. Как и желания выбираться из этой кровати — Эдгин решает дождаться Зенка тут, а там быть может они вместе разберутся что к чему.