Каждую часть

Антон просыпается с улыбкой на губах, во-первых, сегодня уже семнадцатое, а Матвиенко не убит, значит тот список ничего не значит, во-вторых, рядом с ним сонный Арсений. Шастуну очень нравится такая картина, и он не отказался бы видеть её почаще. Попов недовольно стонет, когда его пытаются разбудить, и отворачивается. Похоже, он вспоминает вчерашнее. — Пиздец, Шаст, — тянет он, — Все мышцы болят. А нет, всё-таки проблема в другом. — Дать какой-нибудь обезбол, может, вообще останешься… — предлагает парень, а потом только осознаёт, что он причина таких мучений, — Прости. — Всё хорошо, — успокаивает его Арсений, — Сейчас отойду и встану, сам виноват, нужно мне больше физической активности. Антон хочет его просто обнять и полежать так несколько минут, забывая, что нужно вставать и куда-то идти. Только он не уверен, что сейчас лучшее время для того, чтобы трогать Попова, вчера уже натрогался. Он несколько раз тянет руку, но в итоге отдёргивает. — Не бойся, я не развалюсь, — замечает его метания Арсений, и Шастун аккуратно его обвивает всеми конечностями, утыкаясь носом в висок, он делает так уже не впервые, но Попов снова весь зажимается и чуть отстраняется, Арсения, кажется, такая близость напрягает. — Извини, Арс, — Антону всё же не по себе из-за вчерашнего, что же он натворил? Он помнит всё отчётливо и прекрасно и пора бы уже прекращать выпускать своих демонов наружу. Шастун ненавидит себя, ту вторую личность, которая живёт в нём. Но что он может с этим сделать? Это от него не зависит, к сожалению, он практически ничего не помнит, а те редкие обрывки, которые он видит в момент, когда не управляет своим телом, рядом Арсений. — Шаст, давай кончай извиняться, — он старается успокоить, целует, и Антона и правда отпускает чувство вины. Они еле поднимаются, но в офис идти нужно, сейчас там и так острая нехватка сотрудников. Первое, что замечает Шастун: шарахающийся от него Позов. Антон пытается не пугать и сам держаться подальше. Он видит, как Арсений липнет к Серёже, узнаёт, всё ли в порядке, постоянно находится рядом с ним, и это раздражает, даже его настоящего, он, конечно, понимает, что Матвиенко грозит опасность, но Попов с ним как курица наседка с яйцом носится, ни на шаг не отходит, спрашивает о чём-то подозрительном. Первый провал памяти у Шастуна встречается около двух дня. Он каким-то неведомым образом перемещается в туалет, а потом слышит, как Серёжа говорит, что кто-то запер его в кабинке и что-то пытался сделать. Антон понимает, что список всё же имеет значение. Он боится, что правда может навредить, ему срочно нужно, чтобы кто-то его начал контролировать. Арсений всё ещё с Серёжей, Дима избегает, Стас не поймёт, может пойти к Паше, но вдруг снова появится убийца и тогда его точно закроют либо в тюряге, либо в психушке. Шастун старается отвлечься, думать о хорошем. Он держится почти весь день, но осознаёт, что это сейчас делает только хуже, рано или поздно вторая личность вырвется наружу. Антон погружается в работу, но он всё равно видит, что вокруг его никто не занят отчётами, Арсений снова в расследовании, Серёжа ему помогает, Дима с кем-то переписывается в телефоне, Стас, уже никого не стесняясь, занимается своими делами на офисном компьютере. Попов шепчется о чём-то с Матвиенко, и это сводит с ума. Шастуну не хватает его, да и вообще людского внимания. Но он, чёрт побери, монстр, так что ничего этого и не заслуживает, Антону хочется забыться, но он понимает, что это чревато последствиями, контроль над его телом сразу же перехватят и он натворит такого. Шастун выходит на перекур, хочется, чтобы Арсений последовал за ним, но тот навряд ли заметит, что Антону это нужно. У Попова куча своих тараканов, и он не назвал бы этого человека особо чутким, поэтому парень должен справиться со всем сам, а потом уже прийти к Арсению и постараться не загружать его своими проблемами. Шастун затягивается, но это не приносит желаемого результата, зато чужая рука на плече приносит. По одному прикосновению, конечно, сложно определить, кто перед тобой стоит, но Антон чувствует запах и он точно узнает его из тысячи других. — Паша волнуется насчёт Ляйсан, Серёжа беспокоится за свою жизнь, ему точно нужно к психологу сходить, Дима тоже какой-то странный, Стасу на всё поебать, — Арсений льнёт к нему сзади, и Шастуну хочется сжаться и спрятаться куда-нибудь, он понимает, что Попову так не нравится, коллега волнуется, что их кто-то заметит, и он делает это только ради него. Антон готов пообещать, что на него можно опереться, можно всё рассказать. Антон перехватывает его руку. — Всё будет хорошо, Арс, не волнуйся, — шепчет он, а внутри опять кто-то желает выйти, но Шастун не должен позволить этому случиться. — Ты такой оптимист, — усмехается Попов ему в шею. И Антон задерживает дыхание, хочется запомнить каждый такой момент. — Ты как? — интересуется о его самочувствии парень. — В норме, — Арсений чуть улыбается и это наконец-то не вымученно. Шастун решает, что сегодня ночью будет у себя дома и постарается как-то проконтролировать то, чтобы не выйти и никому не навредить, проблема заключается в том, что его вторая личность видит все его действия и если он запрётся и спрячет ключи, то они сразу же будут найдены. Поэтому Антон видит только один идеальный вариант: закинуться снотворным и спать всё это время. Вечером он сдаёт Паше отчёты и провожает Арсения до дома, тот предлагает остаться. — Не сегодня, — объясняться не хочется, он не может просто сказать, что боится действий своей второй личности, Попову нужно тоже отдохнуть и восстановить силы, и Антон обязан позволить этому произойти. — Спокойной ночи, Шаст, — Арсений, кажется, и так всё понимает и не обижается, целует нежно. Антон очень на себя злится, что просто не может быть с любимым человеком, не боясь, что натворит какой-то херни. Херня происходит, но чуть позже, ночью он и правда вырубается и еле встаёт на работу, мотивацией служит желание увидеть Арсения. Они перекидываются несколькими фразами, а потом тот опять весь день с Серёжей носится, а Антону чертовски одиноко, Диму он, кажется, потерял, Попова задалбывать не хочется, кто остаётся ещё? Тормоза у Шастуна срывает в туалете. Он ощущает, что контроль пропадает, и это сейчас максимально чревато последствиями. Он уже готовится выйти и пойти разносить офис, но входит Арсений, и его аромат пьянит. Это точно становится последней каплей. И Антон с голодным взглядом чуть ли не бегом бросается к нему. Попов отступает назад, замечая чужие глаза, возможно, ему страшно, но он не особо это показывает. Шастун прижимает его к стене и целует, жадно, страстно, не контролируя зубы, его немного отрезвляет только привкус железа из-за прокушеной губы. Руки Арсения лежат на его пояснице, и он достаточно крепко прижимает его к стене. Подобное взрывает мозг. Разве этот человек не должен его отталкивать? Бояться? Бежать? Антон зализывает укус, всё же он перестарался, и переходит поцелуями на линию челюсти следом — вылизывает шею. Он никогда не решился бы на такое, точнее адекватная его часть, не убийца, этот же Антон может делать всё. Попов опять не сопротивляется, только глубоко дышит, зажимая себе рукой рот и подставляясь. Шастун понимает, что здесь открыто и это ещё похлеще щекочет нервы. Он задирает чужую рубашку, переходя губами на соски, втягивая их в рот по очереди, оставляя рядом засосы. Арсений дрожит в его руках, и он только сильнее его сжимает. Антон настоящий в этот момент чувствует свою вторую личность, и та боится: боится, потерять этого человека, боится, что так зависима от него. — Пойдем в кабинку, — тихо просит Арсений, и Шастун соглашается, там хотя бы их не сразу заметят. Попов не отстраняется, целует, ещё больше провоцируя, и его разворачивают лицом к стене, благо, места хоть немного есть. Антон чуть отодвигает его за бёдра, заставляя прогнуться и вжимается в его тело, расстёгивая джинсы, он хочет, он так безумно хочет этого человека. Арсений такой открытый и доверяющий перед ним, разрешает спустить с себя штаны с бельём и ждёт, чуть расставляя ноги и прогибаясь. Поза неудобная. Шастун опускается перед ним на колени, смачивает во рту пальцы и подбирается ими ко входу. Его действия всё ещё достаточно резкие, контролировать это очень сложно, но боль он причинить не желает. Палец погружается быстро, и Попов сжимается, сильнее утыкаясь лицом в стену. — Арсений, говори как, — требует Антон. — Слишком сильно, — шипит Попов, — дай немного привыкнуть. Шастун злится на себя, и это не тот который настоящий хороший, это убийца, и он, кажется, впервые в жизни чувствует свою вину, он утыкается лбом в чужую ягодицу и старается справиться с этим осознанием. Попов, видимо, это чувствует и понимает, что нужно сказать осторожно. — Антон, мне нравится, — успокаивает он, — Мне очень нравится, что ты со мной делаешь, пожалуйста, продолжай, только дай побольше насладиться каждым моментом. Парень отрывается от чужой кожи, оставляя на ней поцелуй, и осторожно двигает внутри пальцем, позволяя привыкнуть, сверху слышится сдавленный стон. Шастун целует, отвлекает, переходит границу, обводя вход языком, и толкаясь рядом с пальцем им внутрь. Попов шепчет сверху «Антон», и тот на несколько секунд замирает, а потом продолжает растягивать, следя за чужой реакцией. Желание всё ещё бушует внутри, но уже не такое сильное, хочется, чтобы партнёру тоже понравилось, вообще хочется больше всего увидеть наслаждение Арсения. Шастун от себя в шоке, но ему, если честно, уже как-то плевать на то, как это будет выглядеть со стороны, покапается он в себе позже, с сейчас он полностью погружается в другого человека. Два пальца раздвигаются внутри, снаружи всё ещё прижимаются губы Антона, оставляя поцелуи, иногда язык толкается внутрь, а Попов стонет и выгибается навстречу, сильнее упираясь в стену. Шастуну нужно услышать, что он делает всё правильно, что Арсению нравится, что он ему нравится каким бы ни был. Настоящий Антон смотрит на всё это с шоком, а ещё пытается увидеть свои мысли, контроль он точно пока что не вернёт. Три пальца внутри ищут комок нервов и через какое-то время это сделать получается. Попов охает и непроизвольно сжимается, а ещё толкается назад, собираясь испытать это снова. Шастун поднимается, наклоняется к чужому уху и спрашивает: — Можно? — тот кивает. Антон всё ещё в шоке, что ему доверяют, но ему это нравится. Арсений даёт ему всё, что он желает, причём видно, что не через силу, а наоборот, с большой охотой и парень не может передать словами, как сильно ему сейчас благодарен. Шастун пытается делать в данный момент всё аккуратно, он быстро приспускает одежду и после этого скорость замедляется. Губы утыкаются куда-то Попову в макушку, и Антон приставляет головку ко входу, направляя одной рукой член, а второй оттопыривая слегка чужую ягодицу. Арсений что-то мычит, и приходится остановиться, чтобы понять, одобрение ли это. Кое-как разобрав «давай уже», он продолжает, постепенно проникая в чужое тело. Шастун замирает. Сейчас только еле-еле получается понять, где его тяжёлое дыхание, а где — арсеньевское. Если кто-то сейчас зайдёт в туалет, то о них точно будет знать весь офис. Ему на это плевать и даже немного плевать на чувства Арсения, но, кажется, уже нет. Желание убивать, мстить всё ещё сидит внутри, но появляется что-то новое, предназначенное только этому человеку. Парень борется с собой, он не должен расклеиваться, не должен отпускать свой контроль, потому что настоящий Антон может узнать слишком многое. Он выходит и снова толкается вперёд — теперь уже без задержек, размашисто, жёстко, сжимая чужие бёдра, ни на секунду не останавливаясь, ускоряясь. Попов вздрагивает и заводит одну руку за спину, хватая ладонь Шастуна и сжимая её. Тому крышу сносит от такого близкого взаимодействия, хочется ещё и ещё, но он понимает, что долго не продержится, он чуть меняет угол, попадая по простате, и Арсений совсем обмякает в его руках, а из его горла вырываются уже не сдерживаемые стоны и крики. Антон несколько раз проводит рукой по чужому члену, заставляя Попова кончить, а сам изливается ещё через пару грубых толчков. Он продолжает придерживать Арсения, почему-то возникает желание убедиться, что всё в порядке. Он выходит из чужого тела и прижимается к нему, не давая сползти по стенке. Он любит. И от этого страшно. Он никогда не сможет быть с Арсением, потому что тот уже занят настоящим Антоном. Но он любит и не в силах что-либо с этим сделать. Взаимности не будет, да он вообще её не достоин, никто не хочет быть с убийцей. Попов, наверное, даже не знает, что он существует, что он отдельный живой организм с высшей нервной деятельностью, желаниями и потребностями, но он отчасти Антон. Арсений разворачивается и пристально смотрит ему в глаза, взгляд уже сфокусированный и осознанный, изучающий. Шастуну хочется спрятаться, сейчас он совершенно не чувствует у себя контроля, а этот человек приближается и замирает, тяжело дыша. Антон прикрывает глаза, не хочется слышать претензии, жалобы или просьбы его оставить, но Попов глубоко вздыхает и говорит то, что парень никогда не ожидал от него услышать. — Я люблю тебя.