Юпитер-16

      Моральные дилеммы — не сильная сторона Антона. Если бы он так много думал, то не сидел бы ни в этом баре, ни на своей работе, ни вообще где-либо, пожалуй. Был бы, как Лёша, только хуже в несколько раз, потому что Антон никогда не стал бы талантливым футболистом.       Выбирая между отказом от личного знакомства с собственным начальством и желанием остаться из-за банального интереса, Антон, разумеется, выбирает второе. Он действительно до этого момента видел Смолова лишь на фотографиях клубного сайта, где тот с широкой улыбкой жал руку новому футболисту «Юпитера» или какому-нибудь спонсору команды. Смолов слишком занятой, поэтому никто, кроме совета директоров, не видел его чаще двух раз в жизни. Даже Лёшу принимал на работу помощником главного тренера Черышев. Впрочем, кто такой Лёша, чтобы ради него сам Смолов что-то делал?       Неудивительно, что Антона узнать Смолов не может. И Антону это нравится, ведь так даже интереснее. Сам он в курсе лишь нескольких слухов про генерального, из которых два, вроде как, правда. Первый — Смолов стал генеральным только благодаря очень близкому знакомству с президентом «Юпитера». И второй — он живёт с президентом «Юпитера». Впрочем, кто-то утверждает, что Смолов не живёт с ним, да и вообще они только друзья, но, в любом случае, никто не отрицает, что Смолову нравятся мужчины. А значит, кому-то он точно изменяет, раз сейчас находится рядом с Антоном.       Смолов далеко не первый, кто изменяет с Антоном. Если бы Антону было нужно, он бы вёл список тех, кто сбегает от своей второй половины к нему, причём, как от жён и девушек, так и от парней. Звание чьего-то любовника на одну ночь, возможно, не слишком привлекательное, но Антону, в целом, совершенно плевать, по какой причине тот или иной мужчина оказывается перед ним. Факт в том, что оказывается, а именно это нужно Антону, чтобы скрасить себе очередную пятницу.       Все начинают диалог по-разному. Те, кто более стеснительный или правильный, делают вид, будто случайно подсаживаются к Антону и невзначай заводят беседу. Некоторые предварительно звонят или пишут, уточняя, как именно Антона найти. Он ведь тоже не дурак, чтобы светить своим лицом по всему приложению для знакомств. Несколько раз Антону попадались совсем уж решительные и смелые мужчины, которые, только заметив его, уже через секунду лезли, чтобы потрогать. Это было, наверное, самым неприятным, потому что Антон всё-таки предпочитает сначала с человеком поговорить и как-то сблизиться.       — Антон, верно? — спрашивает Смолов вместо приветствия, впрочем, они переписывались сегодня несколько раз, возможно, он считает неуместным ещё раз здороваться. — Сразу хочу обсудить детали и условия...       Тут его перебивает Далер, немного разочарованно спрашивающий, что Смолов хочет выпить. Далер всегда расстраивается, когда понимает, что этим вечером Антон не будет сидеть в баре один. В последний год Антон никогда не сидит в баре один, поэтому надежды Далера рушатся постоянно, но он не перестаёт верить, что однажды Антону не понравится собственный выбор, и вот тогда...       — Виски, — сухо отвечает Смолов, кидая взгляд на часы. Он будто пришёл на деловую встречу, а не в бар ради парня из приложения. Антон отмечает, что в переписке Смолов выглядел более вежливым и расположенным к общению. — Нет. Вот тот, — он указывает на бутылку, которая стоит в два раза дороже изначально выбранной Далером. Антон думает, что Смолов выёбывается.       — А я не хочу виски, — произносит Антон.       — А у тебя разве ничего нет? — Смолов смотрит на бокал около Антона.       Что ж, ситуация становится куда более близкой к оправданным надеждам Далера, но Антон не собирается сразу отказывать. В конце концов, Смолов не просто какой-то якобы деловой мужик с понтами, он его начальник, и собственное любопытство, желание узнать его получше, заставляют Антона усмехнуться.       — Кстати говоря, одно из условий — ты за меня платишь.       — Ну, разумеется, — Смолов кивает то ли Антону, то ли Далеру, поднимая стакан. — Бар, номер, ещё что-то нужно?       — Было бы неплохо, если бы я знал, как к тебе обращаться.       — Федя.       — Федя, — проговаривает Антон, словно пробуя его имя в неофициальном виде, пока Смолов пробует заказанный виски.       Он не просто пробует виски, он одновременно оценивает Антона, и тот это прекрасно понимает. Сколько раз он ловил на себе этот взгляд сверху вниз, медленный и тягучий, иногда неприятный, но чаще распаляющий. Антону нравится, когда на него смотрят, он любит чужое внимание, даже если в нём нет ничего, кроме желания разложить на ближайшей поверхности.       Антона нельзя назвать красивым, Федя видел и лучше. Красота — это вообще вкусовщина, причём, самая необъективная, а у Феди нет каких-то чётких критериев для её определения. Антон, пожалуй, симпатичный. У него приятные черты лица и, насколько возможно оценить, должно быть привлекательное тело. Федя цепляется взглядом за губы, более яркие из-за впитавшегося в них алкоголя из бокала. Этот же бокал Антон обхватывает пальцами, тонкими, длинными, с аккуратными ногтями, такие пальцы обычно выдаются в поисковике по запросу эстетики. Пальцам Антона подошли бы кольца, но он их не носит или не имеет вовсе.       — Кем ты работаешь? — внезапно спрашивает Федя, поскольку молчание между ними слишком затягивается.       Для Антона вопрос не внезапен. Его почти всегда спрашивают, потому что очень многим принципиально знать, что он не шлюха и даже не эскорт. Хотя Антон не понимает, почему его ответ будет убедительным. Он ведь не показывает свою трудовую книжку.       — Бухгалтером, — просто отвечает Антон. — Люблю считать чужие деньги. А ты?       — А я люблю эти деньги зарабатывать.       — Начальник?       — Генеральный директор.       — Поэтому такой серьёзный? Расслабься, Федь. Я к тебе на работу устраиваться не планирую, — Антону это уже не нужно.       — Я бы тебя и не взял.       — Почему? — здесь Антон даже вполне искренне удивляется.       — Не считаю, что спать со своими подчинёнными — это отличная идея. Как и спать с кем-то дважды, если не планируешь ничего серьёзного.       — О, я тоже предпочитаю не спать с кем-то дважды. У нас так много общего, — усмехается Антон и берёт в руки Федин стакан с виски, чтобы попробовать. Федя чуть дёргает губой, смотря на это.       Антон ставит стакан обратно на стойку, но не разжимает пальцы, задумчиво глядя в сторону танцпола, где светят красно-синие огни. Чужое прикосновение он чувствует не сразу, да и возможно Федя просто хотел вернуть свой стакан, но вместо этого смотрит в тёмно-карие глаза Антона чуть дольше. Глубокий оттенок резко обжигает холодом, становясь на мгновение жёстким. Не больше секунды, однако Феде хватает времени уловить странную перемену. И почему-то эта секунда Феде нравится сильнее, чем обыкновенное тупое желание, встречавшееся у всех предыдущих парней.       Шёлк серебристой рубашки Антона струится под Федиными пальцами, когда он обхватывает его талию. Антон худой, высокий, Феде очень нравятся его ноги. Когда Антон улыбается, черты его лица становятся мягче и взгляд теплеет. Ему идёт лёгкая улыбка, делающая его симпатичнее.       «Tesoro» хорош ещё тем, что тут никто не обращает внимание на окружающих. Всем плевать, кто с кем танцует, кто кого целует и как трогает. Нельзя почувствовать чьё-то молчаливое или даже еле слышное осуждение за то, что прижимаешься к бёдрам почти незнакомого мужчины, позволяя ему скользить ладонями по своему телу. Несколько раз Антону назначали свидание в других местах Москвы, и однажды до него докопался какой-то придурок. Видите ли, ему не понравилось, что спутник Антона делал тому комплименты. Поехавший мужик за соседним столиком захотел восстановить баланс в мире и далеко не вежливо попросил не разводить в помещении рядом с ним всякую гейщину, схватив Антона за плечо. Баланс в мире был восстановлен только после того, как мужик отправился в больницу со сломанными носом и тремя пальцами. Потому что жизнь научила Антона не ждать, пока тебя ударят.       Почти у всех в постели есть какие-то правила, они же предпочтения, они же табу, о которых принято говорить заранее. Не все, однако, считают, что обсуждать это стоит с людьми типа Антона, мол, в процессе разберутся как-нибудь. К счастью, Федя оказывается не из таких.       — Никаких следов, — говорит он, лишний раз подтверждая мысли Антона о том, что уже кем-то занят. — Ни засосов, ни царапин, ни синяков.       — Договорились, — соглашается Антон. — Со мной можешь делать, что хочешь.       — Насколько, что хочешь?       — Вообще, что хочешь. Мне всё равно. Но, если попробуешь взять меня без презерватива, отгрызу член и затолкаю тебе в глотку, — удивительно, что даже при таких словах лëгкая улыбка на губах Антона остаëтся привлекательной. И не поймëшь, что тебе угрожают.       — Я похож на ненормального? Кто вообще лезет к незнакомым парням без защиты?       — Не для всех это очевидно, — пожимает плечами Антон, проводя пальцами по Фединому плечу. — И не смей намекать на то, что я могу быть заразным.       — Я твоих справок не видел.       — Я твоих тоже.       Есть одно непреложное правило, о котором, как думает Антон, знают все. Все, но не Федя, проводящий языком по его губам, притягивая ближе к себе.       Целовать можно только тех, кого любишь, а в случайных встречах на одну ночь не должно быть ничего, кроме секса. До Феди никто и не пытался нарушить это правило, поэтому Антон справедливо считал, что оно единственное, которое не нужно оговаривать заранее. Впрочем, не то чтобы Антона напрягали поцелуи, его не целовали в губы уже чëрт знает сколько времени, так что, это даже приятно.       Шëлк серебристой рубашки Антона скользит под Федиными пальцами, когда он быстро расстëгивает пуговицу за пуговицей, не рассчитывая силу уже на первой, отлетающей со стуком на пол. Об этом никто не вспомнит до утра, а то и вообще не обратит никакого внимания.       Неопределëнная грань между осторожностью и силой нравится Антону. Федя мягко гладит его бедро, разводя ноги, и тут же цепляет зубами кожу на шее, оставляя красный след, который завтра станет темнее на пару оттенков.       Ноги у Антона действительно красивые, поэтому Федя жалеет, что не может рассмотреть их полностью, ведь свет в номере они не включали. Идти в другой конец комнаты ради этого будет слишком странно. Федя пытается запомнить ощущениями, прикосновениями, думая, что если бы он встретил Антона несколько лет назад, то мог бы влюбиться. Да, он всего лишь симпатичный, и есть куча парней гораздо лучше, но, выбирая между тем, что у Феди есть гарантированно, и теоретическим Антоном, он бы серьëзно задумался. Пусть он совершенно Антона не знает и даже представить не может, каким был тот несколько лет назад.       Антону действительно всë равно, что с ним будут делать в постели, потому что удовольствие он может получать, наверное, от всего, хотя всего он и не пробовал. Предпочтения зависят от настроения, правда, мало кто вообще интересуется этим. Почему-то каждому второму хочется взять Антона грубо, быстро, почти ломая в желании подчинить, ведь его, несмотря ни на что, воспринимают не больше, чем развлечение на ночь. Зачем беспокоиться о том, кого видишь в первый и последний раз?       Федя думает чуть больше, чем большинство, стараясь подготовить Антона пальцами медленно и очень аккуратно, хотя тому не то чтобы нужно. Зато толкается Федя резко и до конца, из-за чего Антону приходится сжимать в ладонях простынь, ведь он же обещал не оставлять следов на Феде, а значит, трогать его не будет.       Могло быть лучше, но по сравнению с тем, что бывает чаще всего, Антону, в целом, нравится. Он кончает Феде в руку и даже получает напоследок короткий поцелуй, перекрывающий стон.

***

      Звонок на телефоне давно стоило бы сменить, потому что Федя его буквально ненавидит, особенно после настойчивых неудачных попыток отключить. Федя прекрасно знает, что сегодня уже пятница, что ему нужно ехать на работу после ночи в баре, но об этом не обязательно напоминать. Впрочем, Денис достаёт его не только поэтому.       — Понимаю, что утро могло быть лучше у всех нас, но твой благоверный решил его испортить, — устало произносит Денис, и Федя слышит звуки готовящегося завтрака на заднем фоне.       — Какого хуя? Я разговаривал с ним вчера перед тем, как уехать, он ни слова не сказал, — Федя раздражается от новости за секунду, со злостью спихивает с себя руку Антона. Времени у Феди мало, и домой он не успеет. Придётся показываться на работе, как есть.       — Не удивлён. Твой ёбнутый Саша меняет решения за секунду, сам знаешь.       Федя знает, как знает и то, что его Саша не должен даже догадываться о том, где Федя ночевал. Самое ужасное, что может случиться в Фединой жизни, — его измены будут раскрыты. Хотя у них с Сашей уже несколько лет, вроде как, свободные отношения, но свободные они только с одной стороны. То, что Саша спит хер пойми с кем, это давно не секрет, но от Феди он требует верности и преданной любви, несмотря ни на что.       — Думаю, это связано с сегодняшним подписанием, — произносит Денис. — Всё-таки не абы кто в команду может прийти, а звезда РПЛ. Ради него не только твой Саша, но даже его родня может приехать.       — Не дай бог, блядь, ещё его семейку видеть. Ладно, сколько у меня времени?       — Сейчас почти восемь. Твой раньше одиннадцати не заявится. «Звезда» приедет к десяти, пока базу осмотрит, познакомится со всеми подряд, с тобой можно и напоследок совсем, перед самым подписанием. Короче, два часа у тебя вполне имеются, даже два с половиной.       Это хорошая новость. Федя успеет принять душ, позавтракать где-нибудь подальше от отеля и доехать до работы с учётом московских пробок. В крайнем случае, именно пробки и могут стать ключевой причиной его опоздания, если вовремя добраться не выйдет. Главное, оказаться в своём кабинете раньше Саши.       Будить Антона нет времени, да Феде и плевать на него, откровенно говоря, когда дело касается собственных проблем. Спускаясь в лифте на первый этаж, Федя вдруг понимает, что не сможет оплатить вчерашний бар и номер, потому что если Саша уже в пределах страны, то Федина карточка с деньгами под его наблюдением. Потому что, по факту, деньги на карточке, как и она сама, принадлежат именно Саше. Федя пользуется ей на правах самого любимого и лучшего парня на свете. Когда Саша где-то на своих островах или других иностранных курортах, ему всё равно, на что Федя тратит деньги, Саше некогда за этим следить. Но с момента, когда он оказывается рядом со своим, как любит говорить про них Денис, благоверным, Саша требует объяснений о каждой покупке, если она не явно для него.       Федя понимает, что принимает неверное решение, когда просто уезжает из «Tesoro», оставляя проблему оплаты на Антона, ведь у того просто может не быть денег, да и они договаривались. Тем не менее, выбора у Феди тоже нет. Он надеется, что Антон не проклянёт его на всю жизнь.       Спустя час, как Федя покидает номер, Антона будит назойливая вибрация телефона. В полусне Антон думает, что это будильник, но вместо того, чтобы привычным движением отключить его, нажимает на кнопку принятия вызова, поэтому через мгновение вынужден едва не свалиться с кровати от гневного:       — Ну и где ты, блядь, придурочный?!       — Сука, Головин, пошёл на хер, — осознавая происходящее, говорит Антон. — Какого тебе нужно от меня в субботу утром?       — Ты совсем тупой? Какая суббота, если сегодня пятница?       — В смысле пятница?       — В прямом. Я так и знал, блядь. Я пытался тебе вчера намекнуть, что ты выбрал неправильный день для того, чтобы пойти трахаться с первым встречным, но ебучий Черышев не вовремя явился. Кстати, ему очень интересно, когда ты окажешься на своём рабочем месте.       — Твою мать, а сколько сейчас? — Антон оглядывается в поисках часов в номере и обнаруживает, что до начала рабочего дня ещё целый час, о чём и сообщает Саше.       — Да, только сегодня у нас какое-то подписание. Чтоб ты понимал, будут все, даже Кокорин. Поэтому Черышев уже доёбывается до всех подряд. Как и твой брат потрясающий, между прочим. Не успел я толком в кабинет зайти, как наш милый Лёшенька любезно попросил напомнить тебе, какая ты ебливая сука, потому что не берёшь трубку.       — Блядство, — тянет Антон. Из всего самого плохого, что могло случиться с ним за одно утро, самым отвратительным было проигнорировать Лёшины звонки. — А сейчас Лёша где?       — Предполагаю, что где-то в пробке по дороге. Он же ждал тебя, как обычно, вы же всегда вместе приезжаете.       О, Лёша будет очень злым. Антон не хотел бы добраться до работы раньше его, чтобы умудриться попасться на глаза раньше вечера, когда они встретятся дома. Нет ничего страшнее, чем Лёша в гневе. Особенно, если причина гнева — Антон.       Не переставая разговаривать с Сашей, поскольку это единственный способ ускорить свои перемещения по номеру, Антон собирает собственную одежду по полу и добирается до душа, но тут же резко замирает прямо на пороге. Нервно сглотнув, он сообщает Саше, что примет душ на работе.       — Надеюсь, у тебя там не труп в ванной, — хмыкает Головин.       — Нет, гораздо хуже, — Антон медленно закрывает дверь, прислоняясь к ней спиной. — Серые стены. Но я в порядке, не переживай. Интересно, какому долбанутому дизайнеру пришло в голову, что будет просто отлично взять именно серый кафель?       Антон немного врёт, когда говорит, что он в порядке. Он ни черта не в порядке, потому что его шатает довольно уловимо, мысли скачут по голове вверх-вниз и во все стороны сразу, пока он спускается к ресепшен, чтобы сдать ключ от номера. Саша всё ещё висит у него в телефоне, поскольку иначе Антон точно не дошёл бы. Ему очень плохо, и это вполне ожидаемо после вчерашнего вечера, сегодняшнего неожиданного подъёма и отсутствия душа.       Милая девушка, забирая ключ, одновременно с этим двигает Антону счёт.       — За бар и номер, — говорит она, раскрывая кожаную книжку с вложенным туда чеком. Антон несколько раз моргает, не понимая.       — А разве уже не должны были оплатить?.. — девушка только пожимает плечами. — Вот же блядство, — вздыхает Антон и быстро прикидывает, где взять деньги, которых у него, разумеется, нет. — Далер, скотина, мог бы хоть скидку по старой дружбе сделать. Саш, — с надеждой обращается к нему Антон. — У тебя есть пятнадцать штук?       — А на хуй сходить не хочешь? — чуть не падает со стула Головин, явно не готовый расстаться со своими кровными из-за чужих развлечений. Между прочим, вчера у Саши был очень скучный вечер в компании тупых реалити-шоу на ютубе, а не выпивка в баре и секс.       — Куда угодно пойду, Саш, правда. Чё хочешь сделаю. Пожалуйста, — тянет Антон, моляще.       Конечно, Саша сдаётся, как и всегда, если дело касается проблем его друга. Мысленно он всё равно вписывает эти пятнадцать тысяч в счёт общего долга Антона, который тот не спешит отдавать.       В метро Антону становится только хуже. Теперь его тошнит от запаха, качающегося вагона, несущегося непонятно куда, и от людей вокруг. Антон сползает вниз по сиденью, вытягивая ноги почти во весь проход, прикрывает глаза, и так спрятанные под солнцезащитными очками. Голова раскалывается от пульсирующей боли, усиливающейся с каждым мгновением. Антон не может не реагировать на неё.       Где-то в другом конце вагона ноет ребёнок, пронзительно взывающий к собственной матери, которой совершенно плевать, потому что она разговаривает со своей подружкой. Над головой Антона, прислонившись к дверям вагона, стоит мужик с досками и смотрит идиотский сюжет в телефоне, глухо посмеиваясь. Рядом с Антоном расположился странный худющий парень, от которого отвратительно несёт перегаром. Антон, конечно, понимает парня на всех уровнях, но от запаха действительно мутит, да и на голову давит.       — Молодой человек, уступите место? — о колено Антона что-то постукивает, и он медленно приспускает очки, чтобы сфокусироваться на пожилой женщине с палкой и сумкой на колёсах.       — Нет, — твёрдо решает Антон, думая, что его стошнит, как только он поднимется на ноги. Он не представляет, как будет выходить из вагона.       Оставшийся путь Антон выслушивает бубнёж над собственным ухом, потому что пожилая женщина сцепляется языками с мужиком с досками и с какой-то другой женщиной на соседнем ряду. Антон узнаёт о себе много совершенно не новой информации, пытается воспринимать её, как белый шум, ничуть не трогающий, но это тяжело. Антон ненавидит общественный транспорт.

***

      В свой кабинет Антон едва не вползает. Головная боль достигает своего апогея, заставляя мир перед глазами меркнуть через каждые несколько шагов, и Антон не понимает, почему ему настолько плохо, если ничего особенного накануне не было. Спасительная упаковка таблеток, которые он забыл дома, лежит прямо на столе, а это значит, что Лёша уже приехал. Только он мог назвать брата ебливой сукой, но всё равно принести таблетки.       — Как часто ты их пьёшь? — спрашивает Саша, рассматривая практически пустой блистер. — Ты в курсе, что нельзя так делать? Они слишком сильные.       Антону в его состоянии максимально насрать на то, какой вред он может нанести себе слишком частым приёмом таблеток. Его заботит только желание побыстрее избавиться от боли. Пока он приходит в себя хотя бы чуть-чуть, Саша цепляется взглядом за оторванную пуговицу на рубашке друга и несколько следов на шее. Антону очень повезёт, если от него сегодня потребуется лишь подписать несколько бумаг с утверждением зарплаты того игрока, которого хочет приобрести «Юпитер». В таком случае, пересечься Антону нужно будет только с Черышевым, а он видел Антона в разных состояниях за эти два года, вряд ли чему-то удивится.       — Кого берём-то? — спрашивает Антон, зная, что Саша обладает потрясающим талантом оказываться в нужное время в нужном месте и слышать все самые важные слухи, гуляющие по кулуарам.       — Вроде как, защитника. В вышке играл в прошлом сезоне, но характер такой, что ни дня без скандала, вот и выперли, откуда только можно. Если ради него даже Кокорин собирается приехать, боюсь представить, какого уровня этот защитник. Может, иностранец даже.       — Ага, сам Рамос, не иначе, — фыркает Антон. — Ладно, пока я не нужен, пойду душ приму, что ли.       У Антона есть запасной ключ от тренерской раздевалки, поэтому душ он собирается принимать там. Прохладная вода помогает прийти в себя практически окончательно, и теперь Антону хочется, разве что, выпить кофе и покурить. Что он и планирует сделать, но предвкушение рассеивается быстро и решительно. Антон отпрыгивает в сторону, едва не поскальзываясь на кафеле, вытирает воду с лица, непонимающе рассматривая сорванный смеситель, из которого хлещет вода. Отлично, он сломал чужой душ. Как будто не хватало ему неудач этим утром.       Слава богу, что это душ в тренерской, значит, его должны быстро починить. Антон находит валяющийся на столе посередине раздевалки блокнот, заложенный ручкой на странице с какими-то набросками схем и расстановок. Судя по тому, как этот блокнот нужен, подготовка к первому матчу сезона идёт полным ходом. Впрочем, ничего больше от их главного тренера Антон и не ожидал. Вырвав пустой лист из блокнота, Антон быстро пишет, что душ сломан, и прикрепляет свою записку на дверь душевой, надеясь, что виновника этой проблемы не найдут.       Ещё через десять минут Антон сидит на ступеньках крыльца. Около одиннадцати утра, но парит так, что днём точно можно будет повеситься. К счастью, Саша починил кондиционер в кабинете. Несмотря на жару, ничто не остановит Антона от стакана кофе, который он сочетает с сигаретой. Вообще-то, вкус ванили и никотина в большей степени Антон находит тошнотворным, но около «Tesoro» он ничего другого купить не смог. Смесь ароматизированной ванили с кофе получается не такой плохой, Антон почти возвращается к жизни. Дополнительно душу греет мысль об отправленном сообщении Смолову, в котором Антон, не выбирая выражений, довольно красочно высказал своё мнение по поводу кидалова с оплатой.       На парковку перед крыльцом с визгом шин въезжает чёрный гелендваген с опущенными стёклами, из которых на всю округу орёт песня «Касты», словно созданная для описания хозяина машины: «Мама сказала: «Всё, подъём, греби деньги лопатой». И пристроила меня куда-то депутатом». Впрочем, Кокорин не депутат, а всего лишь владелец и президент футбольного клуба. Оно, наверное, и к лучшему.       — Куда ни глянь, абсурд и дебилы, — продолжает Антон строчку из припева, когда Кокорин проходит мимо, едва не наступая на его стакан с кофе. — Доброе утро, Александр Александрович.       Кокорин смотрит сверху вниз на сидящего у его ног Антона, приветливо улыбающегося, лишь мгновение. Его время не стоит того, чтобы обращать внимание на собственную челядь, а все, кто работает в «Юпитере», вряд ли достойны более высокого описания. Кокорин Антона даже не знает, видит его впервые в жизни и через секунду уже забудет, презрительно скривившись.       Антон вздыхает, допивая кофе, и вдруг вспоминает, что хотел уточнить у Саши один вопрос, мучающий со вчерашнего вечера.       — Саш, а правда, что ходят слухи про Смолова и Кокорина? — интересуется Антон, подпирая подбородок ладонью в ожидании, когда в кабинет вбежит Черышев со своими бумагами по поводу зарплаты нового игрока.       — Ну, так это не слухи. Они типа вместе лет тринадцать, если не больше. Их едва ли не мужьями считают, насколько это возможно.       — Прикольно, — усмехается Антон, облизывая губы. — Саш, ты не поверишь, с кем я вчера был.       И до момента, как Саша узнает то, что точно шокирует его до глубины души, Антон уже успевает рассмеяться во весь голос.