***
Нервно заламывая пальцы, Лёша поглядывает в сторону двери, ведущей в соседнюю раздевалку, откуда скоро должны выйти футболисты «Авангарда». Не только они, но и тренерский штаб команды, который наверняка возглавит человек, с которым Лёша не хотел бы пересекаться больше никогда в жизни. Он не хочет встречаться с ним взглядом, не хочет здороваться, пожимая руку перед началом игры, не хочет находиться от него в нескольких метрах, которые отделяют тренерские зоны друг от друга. Нужно было сослаться на плохое самочувствие, тем более, что это в какой-то степени правда, но пропустить игру. Нужно было задержаться в раздевалке, выйдя как можно позже, лишь бы пропустить все неприятные моменты встречи. Однако Лёша уже здесь, на стадионе, стоит в коридоре позади своей команды, прижавшись к стене. — Чего тебе? — раздражённо произносит Дима, когда чувствует, что мнущийся рядом Арсен, оставшийся сегодня в запасе, уже в который раз будто случайно задевает то руку, то бедро, всячески привлекая внимание. Арсен красноречиво наклоном головы показывает в конец очереди из футболистов, намекая, что Дима должен повернуться. Дима и поворачивается, да так агрессивно и явно, что Арсену хочется ударить себя по лбу. Дима же крутит головой из стороны в сторону, пытаясь понять, что именно должен увидеть. Наконец, ему попадается Лёша, который просто стоит около стены, глядя в сторону. — И что? — спрашивает Дима у Арсена. — Знаешь, я начинаю сомневаться, что стоит тебе помогать. На хрена ему такой тупой парень, — Дима распахивает глаза, будучи шокированным словами Арсена. — Мало того, что тупой, так ещё и очевидный дальше некуда. Успокойся, я, как понял, что тебе Алексей Андреевич нравится, подумал, что без моего вмешательства вы никогда не поговорите даже по-человечески. — С чего ты взял, что он мне нравится? Ни черта подобного! — Как хочешь, — пожимает плечами Арсен. — В любом случае, тебе не кажется, что стоит успокоить его? Понятия не имею, почему он так напрягся, когда узнал про матч с «Авангардом», но нам всем нужен собранный тренер, иначе останемся с Дзюбой. — Так это... — Дима откашливается, подбирая слова. — Я же не знаю, что ему сказать. — Когда тебе его побесить хочется, тебя не заткнуть. Дима обязательно бы ответил что-то, но в этот момент из соседней раздевалки начинают выходить футболисты «Авангарда». Не успевают они даже толком выстроиться в коридоре, как главный судья уже приглашает всех на поле, ибо начало игры было задержано из-за команды гостей на целых две минуты. Благо, никакой трансляции по телевизору, следовательно, можно не переживать по поводу затянутого эфира. Лёша чувствует его пристальный взгляд, но сам упорно продолжает разглядывать пол под ногами, делая самый задумчиво-занятой вид из всех возможных. Кушнир точно его узнал, прошло не так много времени, чтобы забыть человека, который кардинальным образом повлиял на твою карьеру. Лёша именно поэтому не может до сих пор выкинуть его из памяти. — Что, даже руку не пожмёшь мне? — голос у Юрия такой же низкий, с хрипотцой, только усилившейся со временем. Наверное, курит. Тогда, впрочем, тоже курил, не особо скрываясь. Дзюба заинтересованно поворачивает голову к Лёше, пытаясь понять, откуда он знаком с тренером чужой команды. Чтобы не привлекать излишнее внимание, Лёша подходит к Юрию, немного резче, чем стоило, протягивая руку. Тот хватается за неё сильным движением, сжимая ладонь явно дольше положенного, и чуть ухмыляется, пробегаясь взглядом по Лёшиному лицу. — А я думал, ты ходить не сможешь, — Юрий дёргает Лёшу на себя, наклоняясь ближе. — А ты, вон, даже в команду какую-то пробился. — Ты тоже почему-то не закончил с футболом, — Лёша высвобождает руку, но, даже уходя в свою тренерскую зону, продолжает чувствовать прицельный взгляд в спину. В колене заметно колет прямо в районе шрама. Это всё психология. Нужно успокоиться. Разминаясь в отдалении от центрального круга, Дима случайно замечает длительное рукопожатие с кратким обменом словами между Лёшей и тренером команды-соперника. Дима понятия не имеет, о чём они могли говорить, ведь из всей имеющейся информации у него только одна-единственная догадка, что Кушнир мог быть замешан в Лёшиной травме. И если это действительно так, если сейчас он ещё у всех на виду говорит ему что-то неприятное, лишь бы посильнее вогнать в переживания, то Дима уже готов сорваться через всё поле и подбежать к нему, хорошенько приложив головой о скамейку запасных, например. Злость и ненависть к этому человеку проявляются стремительно, застилая глаза до той степени, что Дима не видит ничего плохого в том, если в каком-нибудь подкате нанесёт травму одному из футболистов «Авангарда». Правда, вскоре Дима чуть успокаивается, думая о том, что удаление в самом начале игры явно не будет хорошей помощью собственной команде. Он старается играть собранно и аккуратно, тем более, что и Кушнир занят исключительно своей работой. Ходит по бровке, подсказывает своим футболистам, размахивает руками, советуется с помощниками. Вроде бы, спокоен и Лёша, следящий за ходом матча и делающий пометки в блокноте. На перерыв они уходят со счётом 1:1, причём, «Юпитер» в положении отыгрывающихся, и свой гол они забили со штрафного буквально в добавленное к первому тайму время. Кушнир, разумеется, недоволен. Ни один тренер не был бы доволен голом в раздевалку. Но у Кушнира недовольство выплёскивается наружу, он со злости кидает бутылку, уходя в подтрибунное помещение, и эта бутылка прилетает в спину Лёше. Случайно ли, или всё же была в этом какая-то задумка, но Кушнир не извиняется и не пытается как-то показать, что не хотел делать подобное. Дима не слышит ни слова из всей речи, которую Лёша произносит в раздевалке, объясняя тактику на ближайший тайм. Дима думает только о том, что нужно было что-то сделать в подтрибунке, но теперь остаётся действовать только на поле, и он не станет сдерживаться. Одно непонятно, почему Лёша решил просто проигнорировать выходку Кушнира. Даже не сказал ему ничего, хотя мог бы. — Баринов, добрый вечер, ты услышал? — громко спрашивает Лёша, видя совершенно незаинтересованное выражение лица у Димы. — Да понял я всё, — отмахивается тот, но Лёша не находит это убедительным. Времени для повторных объяснений не остаётся, командам уже нужно выходить на поле, поэтому Лёша только вздыхает, надеясь, что Дима всё-таки человек опытный и догадается, что от него требуется. Тайм начинается с опасного столкновения в штрафной «Юпитера». При подаче углового игрок «Авангарда» собирался выпрыгнуть, чтобы задеть мяч головой, но на опережение прыгнул Дима, заехав локтем в затылок игроку. Тот, естественно, упал с громким криком. Кушнир и его помощники резко выскочили к самой кромке поля, взбешённо требуя у судьи показать Диме карточку. Но судья ограничивается предупреждением, посчитав случившееся скорее несчастным случаем. Сколько таких ситуаций при угловых бывает — едва ли не в каждом матче. А потом Дима кидается в ноги нападающим «Авангарда» так же агрессивно и безбашенно, как делал всегда, ещё со времён академии. Буквально с мясом вырывает мячи, не пытаясь даже остановиться, чтобы не влететь открытыми шипами кому-нибудь в голеностоп. Он грубо толкает соперников плечом в корпус, оттесняя с дороги, хватает руками за футболки, оттаскивая от мяча. Судья показывает жёлтую карточку, долго внушая Диме, что отправит его с поля успокаиваться, если тот продолжит вести себя подобным образом. — Что этот придурок делает? — спрашивает Антон скорее для себя, таращась на Баринова. — Его же удалят сейчас. — Нас предупреждали, что Дмитрий не отличается сдержанностью, — разводит руками Денис. — Однако Александр Александрович всё равно настоял на его покупке. Зато есть повод вычесть кое-что из его зарплаты. Жёлтая карточка практически никак не влияет на Диму. Ему наплевать на возможные последствия, он хочет добиться травмы соперника. Не позволяет довести задуманное до конца внезапная замена. Вместо Димы на поле появляется Стас. — Какого чёрта ты творишь? — раздражённо спрашивает Лёша. — Ты вообще головой своей думаешь прежде, чем что-то делать? Но Дима отмалчивается. Он не уверен, что Лёша будет благодарен, если узнает причину его поступков в этом матче, скорее, только сильнее разозлится. А Дима, между прочим, ради него старался. Хотел отомстить или что-то вроде этого. Он до конца, если честно, не осознавал, просто хотел как-то навредить команде Кушнира. «Юпитер» выигрывает со счётом 3:1, и Дима каждый раз подскакивает при голе своей команды, чтобы унестись отмечать вместе со всеми. Поражение Кушнира для него настолько приятно, что эмоции буквально разрывают изнутри. И сам Кушнир, вероятно, не может просто принять поражение, для него это равносильно унижению, потому что явно играл не против «Юпитера-16», возглавляемого Дзюбой, а против Лёши. Именно на него он бросает ненавидящий взгляд, полный ярости, когда снова швыряет наполовину пустую бутылку, но теперь себе под ноги. С этим взглядом Лёша сталкивается сразу же, стоит выйти в коридор после разговора с командой в раздевалке. Лёша замирает, останавливаясь, как вкопанный, не убирая пальцев с ручки двери. Вернуться назад было бы глупо и странно, да и Кушнир быстрыми шагами подходит ближе, неприязненно дёргая верхней губой. — Поболтаем? — предлагает он. — Как будто есть о чём. — О, я ждал этого момента с тринадцатого года, — усмехается Кушнир и хватает Лёшу за плечо, отдирая от двери и утаскивая куда-то в кулуары, подальше от раздевалок. Некоторые люди реагируют на проявления агрессии к себе ответной агрессией, сразу лезут в драку, без разбору нанося удары по обидчикам. Другие начинают защищаться с помощью слёз или уговоров отпустить. Третьи впадают в ступор. И Лёша как раз из таких. Ещё с детдомовских времён, стоило только стать свидетелем жестокости, Лёша замирал на месте и не мог ничего сделать. Он знал, что нужно бежать или защищаться любыми способами, но сумел перебороть себя только один раз, когда Антон воткнул вилку в руку Мишке. Если бы Лёша не сбежал, то неизвестно, чем бы всё кончилось. Впрочем, ступор так или иначе нашёл Лёшу после. Он сидел, не шевелясь, около часа на кровати, прижав к себе колени, и ни на что не реагировал. Сейчас он чувствует, как ощутимо прикладывается спиной к стене, а его плечи грубо сжимают пальцами. В голове у Лёши вакуум, совершенная пустота без мыслей и без чувств по отношению к ситуации. Он просто снова видит перед собой это перекошенное ненавистью лицо, готовое причинить ему такую боль, которую он ещё не знал. — Что, надеялся испортить мне жизнь и больше никогда не пересекаться? — спрашивает Кушнир с усмешкой на губах. — Надо было убить тебя тогда, на хрен. Хоть приятно было бы, что таких, как ты, стало на одного меньше. — Тебя бы посадили, — выдавливает Лёша, и рядом с ним в стену резко ударяется ладонь. Кушнир не дурак, чтобы раздирать себе кожу, поэтому не бьёт кулаком. — Вот удивительное дело, меня ведь и правда чуть не привлекли. А таких, как ты, почему-то не трогают. — Я же никогда ничего тебе не делал. — Ты находился рядом со мной. Этого уже достаточно, чтобы желать тебе подохнуть. Потому что такие, как ты, другого не заслуживают. Знаешь, я мечтал о том, чтобы ты никогда больше не мог ходить, пусть это было меньшее, что я мог сделать. И я бы с удовольствием сломал тебе ноги заново, потому что, какого хера ты спокойно себе живёшь, тренируешь команду и... — Потому что я не ненавижу людей за то, что они просто дышат с тобой одним воздухом! Лёша вскрикивает, чувствуя удар в травмированное колено, и оседает на пол, хватаясь за него. Перед глазами темнеет, в голове разрывается вспышкой, оглушая, и Лёша отдалённо улавливает звук какой-то возни. Как будто бы очень далеко, чуть ли не в районе раздевалок. Лёша находит в себе силы поднять взгляд и снова замирает. Боль в колене усиливается, но Лёшу это вдруг перестаёт волновать, когда он видит, что взявшийся из ниоткуда Дима откидывает Кушнира в сторону коридора. Дима не даёт ему времени опомниться, впечатывая кулак в нос, разбивая. — Чё, парня себе нашёл всё-таки? — язвительно спрашивает Кушнир, проводя ладонью под носом, стирая кровь, чуть пошатываясь. Дима уже готов кинуться на него снова, пока Лёша медленно поднимается на ноги, перенося вес на правую. Больно до безумия. — Я тебе сейчас на хуй все зубы выбью, если не уберёшься отсюда, — произносит Дима, делая шаг вперёд. — О нет, спасибо. Не хватало, чтобы ко мне прикасались подобные вам, — Кушнир поднимает руки перед собой. Кровь с носа капает к его ногам. — Эй, слышь, ещё встретимся, — обращается он к Лёше. — И поверь, тебе эта встреча очень не понравится. Кушнир уходит. Дима с удовольствием закончил бы начатое, но его останавливает рваный Лёшин выдох. Лёша закусывает губу, морщась, и думает о том, как бы теперь дойти хоть куда-то, где можно сесть. — Какая занимательная сцена, — из-за угла появляется Исаков, щёлкая кнопкой записи видео на телефоне. — Игрок «Юпитера» избил тренера другой команды. Вот это заголовок! Потянет на целое завершение карьеры. Хотя информация про чьих-то там парней тоже звучит интересно. — Ты, блядь, откуда вылез вообще?! — Дима дёргается в его сторону, но чувствует цепкую хватку Лёшиных пальцев за локоть. — Успокойся уже, Господи, — тихо произносит Лёша. — Да я просто мимо проходил, услышал звуки драки, — как ни в чём не бывало продолжает разговор Исаков. — Подумал, вдруг какие-нибудь футболисты подрались, решил записать, мало ли. Но оказалось, всё куда интереснее. Оставлю, пожалуй, себе на память. Может, пригодится где. Ну там, например, если меня в состав решат не включать, или ещё какие проблемы будут. Алексей Андреевич, кстати, момент, как вас ударили, к сожалению, в видео не попал, но надеюсь, вам не очень больно. — Ёбаная ж ты блядь! — вырывается у Димы. — Замолчи и не трогай его, — говорит Лёша. — Тебе проблем на сегодня мало? — А вот это правильно, Алексей Андреевич, — кивает Исаков. — Ну, увидимся на тренировке. Со злости Дима пинает стену, Лёша же прикрывает глаза, желая больше их никогда не открывать. Он не может испытывать благодарность по отношению к Диме, потому что из-за него они оба нажили себе врага в виде Исакова, который своего не упустит. Мало было Лёше проблем на работе, теперь ещё этот шантаж, могущий окончательно лишить его не только места в клубе, но и вообще карьеры в будущем где-либо. — Зачем ты это сделал? — спрашивает Лёша. — Нет, надо было дать ему снова сломать тебе колено! — цокает языком Дима. — К тебе это не имеет никакого отношения. Это исключительно мои проблемы, не надо было лезть. Ты просто идиот. — Блядь, Миранчук, ты себя слышишь? Этот пидор хотел тебя опять покалечить, и если бы я не пришёл, чем бы всё кончилось? — Какая разница? Ты всё равно не знаешь всей ситуации. — Да всё я знаю, блядь, — закатывает глаза Дима. — Когда-то там этот ублюдок сломал тебе колено, из-за чего ты закончил с футболом. Что тут ещё понимать? — Он мне не колено сломал. — Ну, колено, карьеру, какая на хуй разница? Ублюдком он от этого быть не перестанет. Я не понимаю, почему ты ни черта ему в ответ не сделал. Ещё больше не понимаю, чё ты на меня наезжаешь. Спасибо от тебя хуй дождёшься, я в курсе, но... — Если бы ты знал, что тогда произошло, то не прибежал бы сейчас спасать меня, — неожиданно хмыкает Лёша. — Ты же такой же, как он. А такие, как ты, ненавидят таких, как я. Ты бы и сам мне колено сломал, будь на месте Юры. — Нет, походу, он тебя всё же башкой-то приложил. Какие ещё на хер, как ты, как я? О чём ты вообще? Лёша снова прикрывает глаза, чувствуя, как накатывает боль в колене вперемешку со старой душевной раной, которая не перестанет ныть, сколько бы лет ни прошло. От физической боли избавиться рано или поздно получится, а вот от этой, идущей от сердца, никогда. И Лёша знает, что он прав. Знает, что стоит Диме понять его слова, и тот тоже отшатнулся бы, посмотрел презрительно, плюнул бы и ушёл. Потому что они находятся в таком мире, в таком обществе, и Лёша, видимо, как бы тихо ни жил, всё равно не сможет от этого избавиться.***
2011-й год
Перед завтрашним днём Лёше немного волнительно и страшно. Завтра ему предстоит войти в новый коллектив новой команды, а с коллективами у Лёши какая-то необъяснимая беда. Он просто не умеет вливаться в них, чтобы оставаться хотя бы в дружелюбно-нейтральных отношениях с окружающими. В детдоме Лёша был тихим и незаметным, однако нелюбовь других воспитанников распространялась на него из-за поступков Антона. И если к Антону хотя бы боялись подходить, потому что он мог ответить, то докопаться до Лёши — святое дело. В него тыкали пальцами за дружбу с Колькой, который был одним из самых обижаемых детей, над ним постоянно смеялись из-за любви к чтению и всяким вещам, которые почему-то считаются не пацанскими. Потом кто-то пустил слух, что Лёше нравятся парни, и одноклассники вместе с товарищами по футбольной команде стали откровенно издеваться над ним. После детдома Лёша попал в академию «Локомотива», где стал жить вместе с другими парнями, приехавшими в Москву с разных уголков страны и не имевшими другого места. У Лёши не получилось сохранить хорошие отношения даже со своими соседями в общаге. Придурочный Дима Баринов на протяжении двух лет не давал Лёше просто мирно существовать в установленных правилах. Каждый день он всеми силами старался задеть Лёшу, рассердить, прохода ему не давал без каких-нибудь оскорбительных слов или жестов. Конечно, Лёша не мог оставаться в стороне и отвечал, потому что нужно было как-то отстаивать себя. Тем более, об этом постоянно говорил ему Антон, когда на выходные Лёша возвращался домой. Закончив академию, Лёша должен был остаться в молодёжке клуба или перейти на взрослый уровень. Задатки были, разговоры ходили, все вокруг готовили Лёшу к тому, что он обязательно попадёт в основную команду «Локомотива», однако, когда дошло до сути дела, мест в команде не оказалось. Тренеры были рады взять Лёшу, будучи наслышанными о его потенциале, но ему пришлось бы постоянно сидеть на скамейке запасных. В то время в «Локомотиве» собрались достаточно сильные игроки, чьи имена гремели на весь чемпионат, и Лёша на их фоне даже при всём своём таланте оставался никем. Отправлять его в молодёжку казалось неправильным, ведь для Лёши это был бы шаг назад, могущий погубить дальнейшую карьеру. — Лучшему выпускнику академии не найти места в команде, — раз за разом повторял Паша, Лёшин агент. — Этот клуб совсем не понимает, что делает, кому отказывает? — Да ничего страшного, — несмело подавал голос Лёша. — Я же могу поиграть в другом месте? Потом всегда вернусь в «Локо». Они же сказали, что я буду первым, кого они позовут, если уйдёт кто-то. Из вариантов Лёше предложили «Химки». Команда переживала глобальную перестройку после увольнения тренера и массового ухода футболистов. Руководство огласило, что собирается комплектовать состав из молодых российских игроков, чему Лёша вполне соответствовал. Никаких больших целей, завышенных ожиданий, «Химки» просто хотели остаться в Премьер-лиге. Для кого-то это был бы довольно неплохой первый шаг на взрослом уровне, однако Лёшин агент явно хотел большего для одного из самых ценных своих активов. Впрочем, последнее слово Паша готов был оставить за Лёшей, что было нехарактерно для него и практически невозможно. Такой человек, как Мамаев, привык решать дела самостоятельно, ни на кого не оглядываясь и показывая свою категоричность вкупе с железной хваткой, где либо всё, либо ничего. И ведь подобные методы, на удивление, работали. Люди продолжали сотрудничать с Пашей, продолжали доверять ему и считали, что вести дело с Мамаевым, как минимум, почётно. Год Лёша провёл в «Химках». Из хорошего: стал открытием всего чемпионата и самым обсуждаемым игроком сезона; постоянно выходил в стартовом составе; принёс немало пользы; забил три гола, что сделало его вторым бомбардиром команды. Из плохого: «Химки» заняли последнее место; вылетели из Премьер-лиги; на протяжении всего сезона команду потрясали всякие внутренние скандалы и разборки, поэтому влиться в новый коллектив у Лёши не получилось. Его сокомандники постоянно что-то делили, спорили, ругались с руководством, угрожали уйти и, в итоге, правда, уходили. В 2010-м Лёше снова пришлось искать себе новую команду. «Локомотив» всё ещё не нуждался в новых игроках, поэтому выбор пал на «Сатурн». Паша опять был против, Лёша же не понимал, зачем упираться в какую-то невероятно известную команду, если главное — просто играть в футбол. Про бизнес, статус и прочее Лёша слушал целыми днями, но его это не слишком волновало. Паша смирился, махнул рукой, но предупредил, что это последний раз, когда он идёт Лёше на уступки. Тому уже двадцать, надо думать о будущем. Лёша может стать великим игроком, так что, никаких больше бессмысленных прозябаний в средних командах. В «Сатурне» собралось много возрастных игроков, вроде Евсеева, Каряки, Лоськова, Сапеты. Они держали раздевалку и вели за собой весь коллектив. Двадцатилетний Лёша попал в ситуацию дедовщины, где молодёжь должна во всём слушаться старших, не говоря ни слова поперёк. Лёша подумал, что, вероятно, это правильно, наверное, так он сможет лучше понять своих одноклубников, но, в итоге, постоянно был где-то позади них, и о нём вспоминали лишь в моменты, когда нужно было что-то принести, куда-то сходить, кому-то что-то передать. На поле Лёша появлялся редко, зато один из таких его выходов запомнился футбольной общественности надолго. Если бы Лёша только знал, что, спустя восемь лет, тот случай ему будет припоминаться каждый день. Они играли с «Томью», за которую в тот момент выступал довольно известный футболист Артём Дзюба. Поговаривали про его неумение уживаться с тренерами, слишком завышенное эго, а также ходили слухи про сомнительные поступки по отношению к одноклубникам. Как личность, Дзюба ассоциировался с громкими скандалами, но как футболист он был едва ли не образцом результативности, умения добиваться победы из последних сил, отдавая всего себя во время игры. Кто-то из старожилов «Сатурна» получил травму незадолго до матча, поэтому тренер принял решение выпустить Лёшу в стартовом составе. Про существование такого футболиста, как Артём Дзюба, Лёша знал, но не слишком. Да, есть, да, что-то про него говорят, но к самому Лёше это имело мало отношения, поэтому совет быть аккуратным, находясь рядом с ним на поле, Лёша воспринял скептически. Однако в процессе игры Лёша в полной мере убедился, что Дзюба тот ещё провокатор, не имеющий тормозов. В конце концов, при очередной попытке доказать, что мяч для аута должен достаться «Томи», Дзюба начал довольно грубо отбирать мяч у Лёши, буквально оттолкнув того к рекламному щиту. — Да пошёл ты на хуй, блядь, заебал! — выкрикнул Лёша и кинул мяч в Дзюбу. Хотел в голову, попал в грудь, но эффект от сделанного всё равно оказался значительным. Едва не началась драка. Лёша успел вывернуться, пока игроки «Томи» изо всех сил сдерживали взбесившегося Дзюбу. Он крикнул что-то о том, что Миранчук — охуевшая сука, и, кажется, упомянул случившееся в интервью после матча. Знал бы Лёша, что эту ситуацию Дзюба запомнит на всю жизнь, никогда бы его не тронул. Плевать на этот долбанный аут и мяч, Дзюба не стоит даже секунды внимания к себе, а теперь Лёша никак не может расхлебать последствия сделанного. Так или иначе, 2010-й год «Сатурн» закончил на десятом месте, а по окончании сезона Паше поступил звонок из «Локомотива». Лёшу, наконец-то, пригласили в основную команду. Теперь он надеется лишь закрепиться в новом коллективе, найдя общий язык с одноклубниками. И это волнует больше всего, потому что: — Я не понимаю, что со мной не так, — говорит Лёша Антону по видеосвязи, а хотел бы лично, но брат не может приехать к нему. У Антона новый роман с каким-то невероятным мужчиной по имени Игорь, который Лёше заочно не нравится, хотя они даже не знакомы. Просто Лёша уверен, что этот Игорь — мудак, но если Антон его любит... если Антон вообще умеет любить, впрочем. — Может, я что-то не то делаю? Вот ты легко со всеми сходишься, у тебя куча знакомых, приятелей, даже если они тебя на много лет старше и выше статусом. — Ну, ты же знаешь, у меня есть один очень эффективный способ заводить знакомства, — посмеивается Антон, на что Лёша может лишь вздохнуть, закатив глаза. — Если я начну в новой команде с такого, то не продержусь там и секунды. Футбол, знаешь ли, по статистике один из самых гомофобных видов спорта, если не самый. — Однако... — Даже не начинай. — Слушай, да просто будь собой и всё, — совет гениальный. Как любые советы Антона, впрочем. — Всем вокруг никогда не понравишься. Просто веди себя, как считаешь нужным. Но это, если кто-то начинает наезжать, не молчи, умоляю. Самое худшее, что ты можешь делать, — это терпеть всякое дерьмо по отношению к себе. Проблема в том, что Лёша понятия не имеет, что значит быть собой. Он привык подстраиваться под окружение, лишь бы только не начали косо смотреть. Он старается быть тихим и незаметным, ни с кем особо не сближаясь, потому что просто не знает, стоит ли заводить более тесное общение именно с этим человеком, или можно обмануться и потом пострадать. Жизнь в детдоме приучила никому не доверять и всегда быть настороженным. Команда принимает его как будто бы тепло. В отличие от «Химок» и «Сатурна», здесь Лëша чувствует себя менее скованно, ему кажется, что другие футболисты видят в нëм не просто игрока, который скоро уйдëт, а часть коллектива. Он и намерен остаться в «Локомотиве» не на сезон. В конце концов, он был у них в академии и поэтому считает команду своей родной. Лëша — самый молодой, ему всего двадцать один, но, кроме него, есть ещё несколько человек старше всего лишь на пару лет. Это лучше того, что было в «Сатурне», где его воспринимали, едва ли не как сопливого подростка, исключительно из-за большой разницы в возрасте. Тем не менее, согласно общепринятым командным устоям место в раздевалке Лëше достаëтся в проходе, немного отдельно от большей части команды. Рядом с ним только два шкафчика, занятых двадцатипятилетним защитником Юрием Кушниром и двадцатитрëхлетним нападающим Яковом Торшиным. Яша Торшин парень улыбчивый, расположенный общаться. На тренировке постоянно держался рядом с Лëшей, пытаясь дать ему краткую справку обо всëм вокруг, за что Лëша ему благодарен. Возможно, Яша сможет стать его другом? У Лëши никогда не было друзей, кроме детдомовского Кольки, с которым он даже не знает, как теперь связаться. Иногда Лëше одиноко и грустно, он думает об Антоне, вечно окружëнном кучей людей, и задаëтся одним и тем же вопросом: «Что со мной не так?» — В душ идëшь? — громко спрашивает Яша, кивая на дверь. — Да... я... чуть позже, — резко заминается Лëша, начиная делать вид, что ищет то ли полотенце, то ли шампунь, лишь бы потянуть время. Яша пожимает плечами, поднимаясь со скамейки. У Лëши проблема — он не любит общие душевые, а они преследуют его едва ли не всю жизнь. Сначала в детдоме, до того, как им с братом выделили отдельную комнату в другом корпусе, потом в общаге при академии, теперь в любой раздевалке. Лëша не любит общие душевые как раз за сам факт нахождения в них вместе с несколькими людьми, зачастую посторонними. Лëше некомфортно от понимания, что он может случайно посмотреть на них, а они на него. Вообще-то, Лëша и переодеваться при ком-то не любит, но так на нëм всë же остаëтся хоть какая-то часть одежды, дающая ощущение защищëнности. Лëша стеснительный и боится, что окружающие могут подумать о нëм что-то не то, стоит лишь раз поднять взгляд на какого-нибудь стоящего в трусах парня. Его за это на протяжении нескольких лет в детдомовской команде подвергали травле. Но даже если отбросить давнюю психологическую травму, Лëше всë ещë нравятся парни. Ну, он так думает, потому что вообще Лëше никто никогда не нравился, кроме собственного брата. И, возможно, это всë же не странная влюблëнность в некий образ Антона, а именно самое настоящее влечение к нему самому. Лëша никогда не влюблялся. Что неудивительно, учитывая, что он даже просто друзей себе найти не может. Лëша про любовь читал в книгах, смотрел в кино и слушал от брата, хотя лучше бы, конечно, этой части в его жизни не было. Рассказы Антона — сомнительное удовольствие, учитывая, что там едва ли есть что-то романтическое и глубокое. Но Лëша думает, что однажды у него точно будут отношения, просто время ещë не пришло, наверное. Хотелось бы, правда, поточнее знать, когда это время наступит, потому что чем дольше оно оттягивается, тем сильнее Лëша начинает переживать, что с ним всë-таки что-то не так. Может быть, нужно вести себя более раскрепощëнно, перестать стесняться и попробовать с кем-то познакомиться. Вон, Антон же никогда не задумывается, что его поведение странное, что о нëм могут плохо сказать, и не боится неприязни к себе. С личной жизнью у Антона всë замечательно. Чем Лëша хуже? Он даже выглядит, как Антон. — А, прости, ты не мог бы... — Лëша не замечает, как его полотенце падает на пол и попадает под ногу соседу. — Что? — тот отвечает довольно резко, вздëргивая бровью. Лëша тянется к полотенцу. — Сорян, — говорит сосед, отступая. — Юра, — он протягивает ладонь, хотя, кажется, их друг другу представляли перед тренировкой. — Лëша, — улыбается, надеясь расположить к себе. У Юры низкий голос с характерной хрипотцой, что создаëт впечатление, будто он раздражëн или недоволен. У него глаза глубоко посаженные, добавляющие некой мрачности, но светлые. Холодный голубой оттенок, как у льдинок на замëрзшем пруду в солнечную погоду. Лëша удивляется странной ассоциации, хотя не может не отметить, что ему нравятся люди с голубыми глазами. Лëша не знает, почему, просто не раз замечал за собой. Большая часть команды уже вернулась из душа, как и Яша, шокировано застывающий перед Лëшей с вопросом: — Ты всë ещë тут?! Фига ты долгий. Юра уходит вместе с другой половиной, пока Лëша остаëтся сидеть на месте. Он дожидается, когда помоются все, и только тогда идëт сам. Спустя неделю, Лëша более-менее осваивается в команде. Понимает, что к чему, чуть лучше узнаëт своих одноклубников. Яша всегда где-то рядом и явно набивается в друзья. Лëша не против, хотя Яша периодически кажется слишком навязчивым. Он предлагает после тренировок где-нибудь посидеть, пару раз спрашивает, где Лëша живëт, и не планирует ли тот устроить что-то вроде домашней тусовки для сближения с командой. — Это какая-то обязательная традиция? — интересуется Лëша. Он не любит тусовки в принципе, да и вообще считает, что это собьëт весь режим. — Нет, просто... Прикольно было бы зависнуть где-то, — несколько расстроенно произносит Яша. Лëша думает, что может потерять единственного товарища, но просто пойти на поводу его желания тоже не в силах. Так что, лишь обещает, что, возможно, когда-нибудь они «зависнут» вместе или с командой. На ближайшую игру тренер выпускает Лëшу в стартовом составе. За неделю Лëша понял, кто обычно в него попадает, и заметил, что одним из таких людей является Юра. К слову, с Юрой после того случая с полотенцем они особо не общались. Лëша здоровается с ним каждый раз, прощается, и на этом практически всë. Впрочем, говорливый Яша не то чтобы давал возможность с кем-то сильно заболтаться, кроме него. Юра несколько раз даже резко высказывал ему, чтобы помолчал хоть секунду, а то голова от него пухнет. Лëша заметил, что Юра не слишком-то дружелюбно настроен к другим членам команды. — Он всегда такой мрачный и сердитый? — спрашивает Лëша у Яши. — Юрка-то? А, да нет, он просто с бабой очередной расстался, вот и бесится. Ещë режим этот идиотский, ни потрахаться, ни подрочить, одна беготня да мяч этот долбанный. Скорее бы выходные дали. Ты, кстати, как? — В смысле? — не понимает Лëша. — Ну, это, — Яша руками рисует в воздухе, пытаясь объяснить конкретнее, хотя получается плохо. — Ну, там, может, у тебя девушка есть, и тебе похрен. Или, наоборот, херово. Вот мне, знаешь, пиздец просто. Я уже не могу. Клянусь, ещë пара дней, на вас начну кидаться. Лëша растерянно стоит, моргая и не зная, как отвечать на это всë. Стоит ли вообще отвечать на подобное? Что вообще имеет в виду Яша? Кажется, Юра начинает с кем-то встречаться. Менее недовольным он от этого не становится, впрочем, но чаще сидит в телефоне, с кем-то переписываясь, и... Лëша случайно, правда, совершенно случайно краем глаза заглянул туда. Да, у Юры новая девушка. Она прислала ему свою фотографию с цветами. Небольшой букет маргариток с ромашками и васильками. Почему-то Лëша думает о том, что это удивительно небанально. Он думал, все парни дарят своим девушкам дурацкие розы. Хотя, вот, Игорь Антону дарил пионы, астры, лилии... Антон, правда, не девушка. А Лëше нравятся маргаритки. Не всегда получается уйти в душ последним, когда там никого нет. В конце концов, это довольно странно выглядит со стороны, и Лëша пытается себя перебороть, думая, что так ему будет проще потом. Юра всегда уходит мыться в конце, до этого тратя кучу времени на переписку с девушкой, какие-то разговоры с ней же и прочие личные дела. Чаще всего в душе Лëша сталкивается именно с Юрой. Лëша знает, что о нëм могут подумать, если он станет смотреть, как моется другой парень. Лëша и не смотрит на него, потому что первоочередная задача быстрее вымыться самому, чтобы не чувствовать дискомфорт от присутствия посторонних. Однако почему-то Лëша может воспроизвести в голове, как светло-русые волосы Юры намокают под струями воды, становясь тëмными, как он зажмуривается, запрокидывая голову, как выделяются мышцы рук и пресса, хоть он и стоит вполоборота. Лëше не с чем сравнивать, он ни про кого больше таких подробностей вспомнить не может, но Юра кажется довольно красивым. Привлекательным, да. Вполне понятно, почему ему не потребовалось много времени, чтобы найти себе новую девушку. Многие люди не просто так смотрят футбол, да и какие угодно другие виды спорта. Тело спортсмена по-своему эстетично и сексуально. Поэтому, например, в Греции высекали статуи спортсменов в движении, лишь бы подчеркнуть плавные формы, ограниченные рельефом мышц, напрягающемся при беге или поднятии какого-нибудь спортивного снаряда. Раньше Лёша не придавал этому особого значения, но теперь, когда ему удаётся оказаться на скамейке, отдыхая, он смотрит на Юру и думает, что греки явно знали, что делали. И да, странно думать именно о Юре. Лёша переводит взгляд на Яшу, Кирилла, кого-нибудь ещё и понимает, что это смотрится совсем не так. Но почему Юра? И почему вообще в таком контексте? — Можно я спрошу тебя о чём-то странном? — интересуется Лёша, обращаясь к Антону. Он впервые в его новой квартире, которую Антону подарил Игорь. От большой ли любви, или, может быть, чтобы им было где встречаться. Квартира двухэтажная, огромная, Лёша мог бы в ней потеряться и уж точно не захотел бы оставаться один, а Антон смотрится здесь так, словно рождён для подобной роскоши. Он легко запрыгивает на мраморную столешницу кухонного островка, внимательно смотря на брата, подталкивая к продолжению разговора. — Как ты понимаешь, что влюбился в человека? — у Антона вторые длительные отношения, наверное, он разбирается в таком. — Эм, ну, я никогда не делал первый шаг, — Антон задумчиво чешет затылок. — Обычно они как-то начинали пытаться со мной познакомиться, и я уже решал, нравится мне этот человек или нет. — А с Игорем? — С Игорем... — Лёша впервые видит лёгкое смущение на лице брата. Удивительно, он способен на такие эмоции, а ведь Лёше всегда казалось, что Антон не имеет никаких комплексов и предубеждений. — Там странно было. Знаешь, что-то вроде игры. — Игры? — Нас же Саша познакомил, по сути. Игорь выглядел высокомерно, мне хотелось его как-то задеть. Перекидывались словами туда-сюда, постоянно сталкивались на всяких встречах, будто случайно оказывались рядом и всё время с намерением повыёбываться. А потом он прислал мне цветы, предложил подвезти до дома, подарил кулон, и мы переспали. Вот там, кажется, я влюбился. Ты зачем спрашиваешь, кстати? Лёша не успевает ответить, мол, ему просто захотелось узнать, как Антон уже спрыгивает со столешницы и с блестящими интересом глазами уставляется на него. — Да ладно! Офигеть, ты влюбился в кого-то! Я должен сообщить об этом Саше! — Эй! — Лёша хочет схватить его, остановить от попытки позвонить другу. — Какого чёрта ты рассказываешь об этом ему? — Потому что Саша мой самый близкий друг, я ему и не такое рассказываю. Боже, мой Лёша влюбился! — Я не влюбился. Ну, то есть, я не знаю. И вообще, у него есть девушка. — Ой, у Игоря жена и дочь, это совсем не проблема. — Это, кстати, нисколько не делает твоего Игоря выше в моих глазах. — Подожди, — Антон хмурится, соображая. — Зная тебя, ты вряд ли познакомился с каким-то парнем просто на улице или даже в интернете. Получается... он что, из вашей команды? Да, они из одной команды. И да, Лёша действительно влюбился. Это уже вполне похоже на то, о чём он читал в книгах, ведь при одном только Юрином взгляде Лёша буквально теряет дар речи, а внутри вдруг становится так тепло-тепло и волнительно. Стоит Юре заговорить с ним об игре, о тактике, а они разговаривают, в основном, только о футболе и только после матчей, Лёша ничего не слышит, кроме его голоса. Эта хрипотца больше не кажется грубой, она звучит мягко, проникая в самые уши, и её отголоски остаются в памяти надолго. Лёша прокручивает Юрины слова раз за разом, представляя, что он мог бы говорить ему о чём-то, кроме футбола. Они могли бы обсуждать красивый закат над тренировочным полем, могли бы делиться чем-то повседневным друг с другом, и, если бы однажды Юра предложил сходить куда-нибудь, Лёша немедленно согласился бы, несмотря на режим. Настойчивые уговоры Яши, как и его мечты о командной тусовке, однажды должны были увенчаться успехом. В довольно безрадостный сезон в плане побед и достижений хотелось найти немного поводов для радости, и такой повод представился совершенно, казалось бы, незначительным, почти рядовым событием. Один из игроков решил завершить карьеру. Конечно, это ответственный шаг для него, но практически совершенно не потеря для клуба. Он уже давно сидел на скамейке и выходил на десять-пятнадцать минут в конце, да и, честно говоря, Лёша вообще плохо представлял себе этого человека, слыша его имя. Лёша не знал, стоит ли идти на праздник, но Яша ныл ему около недели, а ещё туда собрался Юра, поддерживающий любые командные традиции. И вот, они в каком-то клубе, Лёшу заставляют выпить четвёртый по счёту коктейль, дерущий горло. Не прямо совсем заставляют, конечно, ведь после двух непонятных шотов он уже и сам не против продолжить пить. Сначала Яша долго объясняет, что Лёша не должен отказываться, ибо это неуважение к чужой карьере, потом кто-то кричит, что по традиции между первой и второй нет большого перерыва, ну, а дальше события развиваются сами по себе. Лёша впервые чувствует себя легко и не стесняется делать что-либо. Спеть неизвестную песню вместе с Яшей в микрофон? Хорошо. Пойти танцевать? Отличная идея! Ещё выпить? Ну, разумеется! Лёша, оказывается, танцует классно, да и поёт неплохо, к тому же весёлый и совсем не такой закрытый, как может показаться. Он болтает обо всём подряд со всеми членами команды, даже с теми, кого плохо помнит по имени. Он улыбается, смеётся, виснет на Яше, пока они вдвоём пытаются добраться до большого дивана в гостиной. У кого они дома, Лёша понятия не имеет и совершенно не помнит, когда успели перебраться сюда из клуба. — Пошли курить? — заплетающимся языком предлагает Яша. — Я тебе дам. — У меня есть. Яша удивлённо распахивает глаза, явно не ожидая получить такой ответ. Лёша — это ведь образец порядочности и строгости в соблюдении правил, его представить курящим вообще невозможно. Но Яше это нравится, он хлопает Лёшу по плечу, и они выходят на просторный открытый балкон. Сквозь стеклянные двери можно смотреть на продолжающееся в квартире веселье и даже немного слышать ритмы играющей музыки. Яша заводит очередной бессмысленный разговор, охватывающий едва ли не все темы мира, пока не упирается в обсуждение чьей-то личной жизни. Он узнал, что один из игроков недавно женился и, чёрт возьми, как только посмел, не пригласил никого из команды на свадьбу. А это, оказывается, некрасиво. — Вот я бы всех позвал. Даже тренера, возможно, — уверенно сообщает Яша, хотя от какой-либо свадьбы он далёк настолько, насколько сейчас далёк от трезвости. — А ты? — Я не думаю, что буду жениться, — сообщает Лёша, нисколько не задумываясь. Он чувствует себя свободно и расслабленно, не хочет взвешивать каждое слово, примеряя к нему разные контексты, чтобы быть уверенным, что его поймут правильно. Лёша готов сказать всё, как есть, потому что ему сейчас легко. — Почему? — Это вряд ли реально. Мне не нравятся девушки. — В смысле? — Яша таращится на него точно так же, как несколькими минутами ранее, когда узнал, что Лёша умеет курить и иногда делает это. — А кто тогда? — Я Юру люблю. Это получается настолько просто, естественно, словно Лёша каждый день произносит подобное. Около минуты Яша будто вспоминает, кто такой Юра, знает ли он его вообще, и тут до Яши доходит, что речь об их одноклубнике Кушнире. Он отыскивает его взглядом через стекло в гостиной, долго рассматривает, а потом переводит взгляд на Лёшу. — Нихера себе, — Яша потирает подбородок и достаёт новую сигарету. Возможно, он немного протрезвел за эти мгновения. И ещё Яша думает, что Лёша мог пошутить, так что, хмыкает, уже самостоятельно принимая именно эту версию, но вдруг поворачивается к Лёше и понимает, что его слова совсем не были шуткой. Лёша тоже посмотрел на Юру в тот момент, когда отвернулся Яша, и продолжает это делать до сих пор. Яша, конечно, не силён во всяких любовных чувствах и их проявлениях, но даже он видит серьёзность ситуации. Его друг влюблён в их одноклубника. Одноклубника, который является яростным гомофобом.***
2012-й год
В летнее трансферное окно клуб покупает каких-то иностранцев, в том числе на позицию нападения, из-за чего Яша садится в запас. Тренеры хотят найти ему другое место на поле, переставляя в полузащиту, двигая чуть ближе к атаке, но не для того, чтобы команда играла на Яшу, а чтобы он раздавал пасы другим людям. Выясняется, что Яша так не умеет. Это было заметно давно, просто не было никого лучше. Клуб принимает решение выставить Яшу на трансфер. Ему двадцать четыре, кому-нибудь да пригодится. Яша становится нервным, злым, срывается на всех подряд, даже на Лёшу, который по-дружески пытается его убедить, что нет ничего плохого в том, чтобы уйти в другую команду. — В какую, блядь, команду? — восклицает Яша. — В зассанный «Амкар»? Или в убогую «Волгу»? Тебе легко советы раздавать, тебя-то никогда в жизни не тронут. Лучший игрок чемпионата среди тех, кому нет двадцати пяти! Награды, обсуждения, ты у нас с новостной ленты не сходишь! Ещё и при таком агенте. Даже если вдруг тебя куда-то продадут, то по меньшей мере в «Зенит» или ЦСКА. — И при чём тут мой агент? — устало спрашивает Лёша. Он не хочет ссориться с единственным другом, но Яша действительно только и делает, что обвиняет мир в несправедливости по отношению к нему единственному. И так изо дня в день. — Конечно, не при чём! Это так, к слову. Понятное дело, что ты у нас до пизды талантливый и невъебенный. Куда уж мне! Природа не всех награждает способностями выше среднего. Яша расстроенно уходит в душевую, хлопая дверью. Никто из команды даже не оборачивается на звук, будучи привыкшими к его нервным выходкам. — Поскорее бы его уже продали куда-нибудь, достал, — угрюмо произносит Юра, и Лёша не понимает, как так можно. Они ведь в одном коллективе долго играли, неужели Юре совсем не жаль, что клуб из-за непонятной смены вектора развития просто избавляется от игрока? Они и правда могут загубить Яше карьеру, а он совсем не плохой нападающий. Чем больше разговоров о том, в какую команду сошлют Яшу, — он воспринимает это исключительно, как ссылку, и не надеется, что команда будет хотя бы из первой восьмёрки, — тем сильнее Яша отдаляется от Лёши. Он не может смотреть, как расхваливают друга, как тот выигрывает конкуренцию у иностранцев не только за счёт паспорта, но и за счёт своих умений. Яша видит, что иногда Лёшу даже ставят на его бывшую позицию, и от этого Яше ещё больнее. Дело не в новых игроках, а в том, что Яшин уровень, видимо, никогда не подходил клубу. Лёша хочет поговорить, поддержать, объяснить, что и сам когда-то был то в «Химках», то в «Сатурне», которые покинули Премьер-лигу несколько лет назад. Может, новая команда поможет Яше перезагрузиться, найти себя заново... Однажды Лёша заходит в раздевалку и чувствует, будто попал в прошлое. Обратно в детдом, в последние годы внутри местной команды, потому что взгляды, с которыми смотрят на него одноклубники, Лёша не спутает ни с чем. Презрение. Неприязнь. Возможно, даже ненависть. Они свысока глядят на него, заставляя остановиться у самой двери и спросить, что случилось. Отворачиваются. Лёша беспомощно озирается, замечая отсутствие Яши в раздевалке. Глаза находят Юру, как единственного, кто стоит ближе всех. — Юр, что происходит? — тихо спрашивает Лёша, но Юра резко отдёргивает его руку, хлопнувшую по плечу. Он морщится, будто к нему прикоснулось что-то неприятное, грязное, омерзительное. Встаёт со своего места, быстро собирая вещи, и просит одного из товарищей подвинуться, объясняя, что с таким, как Лёша, никогда в жизни сидеть рядом не будет. — Почему? — только и может произнести Лёша, опуская взгляд в пол. Он не понимает. Он не хочет понимать, что случилось, потому что догадывается. Но как? Откуда? — Надеюсь, клуб не будет оправдываться и просто вышвырнет тебя, — грубо отвечает Юра. — Не хватало ещё держать такое рядом. — Они ему зарплату вчера повысили, — хмыкает Кирилл. — Интересно, за что. Раздаётся несколько мерзких усмешек и пара похабных шуток на тему, каким именно способом можно заработать в Лёшиной ситуации. Тот сидит, комкая в пальцах края шорт, желая сбежать отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться. Почему, спустя несколько лет, ненависть к нему снова ожила? Чем он заслужил это? Он ведь никого не трогал, ни к кому не лез. Даже Юру он согласен был любить просто на расстоянии, ведь прекрасно понимал, что никогда не сможет с ним встречаться. У Юры девушка и всё такое. — Как они узнали обо мне? — спрашивает Лёша у пришедшего в раздевалку одним из последних Яши. — Я рассказал, — легко отвечает тот, не смотря на Лёшу. — Зачем? — не понимает, отказывается верить, хотя и знает, что с такой интонацией не шутят. Ситуация вообще не давала поводов для шуток. — Да так. Просто ты меня раздражаешь. Знаешь, я не могу выносить, как с тобой все носятся, расхваливают. На мою позицию даже пару раз ставили, лишь бы увеличить твою значимость. Ещё и зарплату, вон, повысили. Не спорю, ты талантлив и всё такое, но... Ты просто не понимаешь, насколько бесят такие, как ты, у которых всё почему-то получается, буквально с неба падает. — Я же ничего плохого тебе не сделал, — шепчет Лёша. Он считал Яшу другом. Единственным из всех окружающих, с кем он общался близко и даже за пределами футбольного поля. — Ты просто был. Этого уже достаточно, — пожимает плечами Яша. — Я рад, что не всё у тебя так здорово. Может быть, теперь ты поймёшь, каково мне было на протяжении этих месяцев. Через неделю Яша прощается с клубом и уезжает в «Нефтехимик», играющий лигой ниже. Лёшу же из «Локомотива» не выгоняют, как того желали некоторые люди, и дело не во влиятельном агенте или каких-то оправданиях. Просто никто и не собирался избавляться от Лёши, понимая, что его игровые качества гораздо нужнее сейчас, а всё остальное лишь странные слухи и сплетни, не имеющие под собой никаких доказательств. Даже в СМИ не успевает подняться шумиха, поэтому всё происходящее остаётся только внутри команды. Лёше, правда, от этого ни разу не легче. Его игнорируют, не замечают, и больше всех в своей неприязни преуспевает Юра. Человек, к которому у Лёши чувства, не утихающие даже тогда, когда он заявляет, что принципиально не будет делать на него передачи, потому что не считает таких, как Лёша, за людей, а в футбол играют люди. Нормальные люди. — Поговори с ним, — в руководстве клуба Лёшу ставят перед фактом. — Мы не знаем, что там произошло, нам, в целом, наплевать, но ваши проблемы влияют на результаты команды. Это то, на что мы не можем закрыть глаза. — А я не могу с ним поговорить, — как можно твёрже старается произнести Лёша. Он не представляет, как наберётся смелости подойти к Юре, яростно ненавидящему его, чтобы попытаться объяснить... Что он будет вообще объяснять? Что геи не заразны? Что они такие же люди, как и все? Что они умеют играть в футбол и хотят это делать? — Почему не можешь? — Потому что он ненавидит таких, как я, — Лёша говорит это после паузы в тишине кабинета. Его слова отражаются от стен так громко, что хочется зажмуриться, сдавив уши ладонями, но Лёша только опускает взгляд в пол. Ему хочется расплакаться, закрыть лицо руками, сжаться в комок, исчезнуть. — А что ты сделал? — Почему я должен перед вами оправдываться?! Лёша не знает, с кем поговорить о своей проблеме. Его ненавидит большая часть команды, пусть прилюдно стараются это скрывать, просто никак не упоминая его имя и будто игнорируя факт существования. С ним не здороваются, не разговаривают, на него даже не смотрят, однако запрещают заходить в душ вместе со всеми. Из-за постоянного давления Лёшина игра становится хуже, тренеры пытаются выяснить причину, но Лёша не может им ничего рассказать. Он не знает, как сообщать о таких вещах, потому что боится, что тренеры могут встать на сторону остальной команды. Лёша хотел бы поговорить об этом с Антоном, но Антону некогда. У Антона свои проблемы. Недавно у Игоря родился сын, и выяснилось, что некогда сказанное Антоном: «Подумаешь, жена и ребёнок. Это вообще не проблема», — всё-таки проблема. Особенно для Антона, который любит Игоря и хочет быть для него единственным. Лёше приходится говорить со своим агентом. Паша видит, что дела идут плохо, к нему обращаются из клуба с требованием докопаться до истины, почему один из лучших игроков команды вдруг перестаёт быть лучшим и явно испытывает какие-то сложности в общении с другими футболистами. Паше врать нельзя, отнекиваться тоже, потому что Лёша вообще побаивается Пашу, особенного его тёмного взгляда, проникающего насквозь. В зимнее трансферное окно Юра заявляет, что собирается покинуть «Локомотив». Он не намерен терпеть рядом с собой таких, как Лёша, и раз уж тот почему-то для клуба ценен, то Юра уйдёт первым. Своё решение он принимает после того, как Лёша всё же совершает попытку поговорить. Он хочет знать, за что Юра его ненавидит, ведь Лёша совсем ничего не делает. Он никак к нему не лезет, не навязывается, о его чувствах всем растрепал долбанный Яша, и почему все вообще сразу поверили? Юра, только услышав вопрос, будто срывается. Сильным движением откидывает Лёшу к кафельной стене, нажимает предплечьем на горло, будто в желании сломать кадык или задушить. Буквально выплёвывает Лёше в лицо, что для него не имеет значения, что делает или нет по отношению к нему Лёша. Он просто ненавидит. Ненавидит, потому что считает, что такие, как Лёша, не должны жить. И если бы Юра мог, он бы действительно убил его.***
2013-й год
С уходом из команды Юры отношение к Лёше незначительно меняется. Как-никак проходит целый год, игроки понимают, что Лёша не то чтобы сильно от них отличается, за исключением собственных предпочтений, но кому какое дело? Им будто время потратить не на что, кроме как на обсуждение чужой постели, в конце концов. Понемногу они снова начинают разговаривать с Лёшей, хотя по-прежнему просят мыться отдельно и желательно отворачиваться, пока они переодеваются. Лёша закатывает глаза. За целый год притеснений он настолько устал от всего, что готов уходить из раздевалки вовсе, если уж всем так проще. Он больше не хочет обсуждать свою ориентацию, не хочет ни перед кем оправдываться, по сто раз объясняя, что не думал, не представлял никого из своих одноклубников в каких-либо «неправильных положениях». Лёше всё равно. Лёша не испытывает подсознательного желания сделать всех вокруг подобными себе, он спокойно относится к тому, что у кого-то есть жена и дети, а кто-то встречается с десятком девушек в течение года. Лёша снова лучший молодой игрок чемпионата. Лёша вновь надежда команды. И когда после очередного удачного матча рядом с ним присаживается одноклубник со словами: — Знаешь, хоть ты и педик, но играешь получше многих нормальных мужиков, — Лёша только слабо улыбается. С Юрой им удавалось несколько раз встретиться на поле. Тот перешёл в «Динамо» и всегда был единственным, кто перед матчем показательно не пожимал Лёше руку, проходя мимо. Это ловили камеры, вокруг одного этого жеста расползалось множество слухов и домыслов, чуть ли не до того, что в «Локомотиве» явно был конфликт годичной давности, после которого Кушнир ушёл из команды. Кто-то пытался выставить Лёшу скандальным игроком, буквально выгнавшим Юру, но такие статьи быстро появлялись и также быстро исчезали из сети. Совершенно бесследно, чтобы ничего нельзя было найти, и в этом, конечно, целиком и полностью заслуга Паши, оберегающего свой самый ценный актив всеми возможными способами. Однажды Лёшу вызывают к руководству после тренировки. Он не знает, почему, ведь вопросов ни по контракту, ни по зарплате у него нет, а по другим поводам вызывают редко. В кабинете сидит Паша с таким видом, словно на них всех снизошла великая благодать, один Лёша только не в курсе, какая радость его ждёт. Выясняется, что Лёшей активно интересуются за границей. Его готовы купить несколько знаменитых клубов, но ближе всех к закрытию сделки итальянский «Ювентус». Нужно всего лишь Лёшино согласие. Да, его продажа, вероятно, будет существенной потерей для клуба, однако перспектива несколько лет потом рассказывать везде и всюду, что их воспитанник уехал в итальянский гранд гораздо заманчивее. Лёша, не раздумывая, соглашается. Другая страна, другой язык, незнакомый коллектив, слишком большая команда — его это совершенно не пугает, поскольку сейчас он хочет сменить обстановку на что угодно. Он знает, что здесь не сможет свободно дышать, пока в клубе остаются те люди, что и год назад. Опять же, кто не мечтает играть в Европе? Лёша мечтал. Лёша вместе с Антоном ещё в детдоме мечтал, что однажды станет известным футболистом. И вот, этот момент настал. Чуть позже настаёт момент прощального матча. Паша предлагает просто посидеть на трибуне, а в конце игры выйти на поле, произнести душевную речь, попрощавшись с командой и болельщиками. Лучше поберечь себя перед таким серьёзным переходом. Лёша отказывается. Он хочет сыграть свой последний матч за «Локомотив» от начала и до конца, к тому же, тогда не придётся долго разглагольствовать после финального свистка. У Лёши нет слов для прощальной речи, он не знает, что говорить людям, которые только и ждут его ухода. Единственное, чего Лёше по-настоящему хотелось бы в этот день, так это чьего-нибудь присутствия. На прощальные матчи принято звать самых близких, но Антон даже не отвечает на звонок. Лёша не удивлён, он уже привык практически не общаться с братом. У того Игорь, работа, какие-то бесконечные проблемы, в которые Лёша совсем не вписывается. Пусть так. Лёша не знает, в курсе ли Антон вообще, что он собирается уехать в другую страну, и это, наверное, неправильно. Однако Лёша знает, что когда-то должен был наступить момент, где у них с Антоном начинается самостоятельная жизнь, отдельно друг от друга. Паша, кстати, на матч тоже не придёт, ибо занят. Но его присутствие мало приятного доставило бы в любом случае. По иронии судьбы прощальный матч выпадает на игру с «Динамо». Слыша это, Лёша долго смеётся, запрокинув голову. Удивительно. Последнее, что он должен будет увидеть перед своим отъездом в другую страну, — человека, который в лицо ему говорил, что хотел бы убить, если бы мог. Юра всё тот же Юра Кушнир, никак не поменявшийся за столь короткий промежуток времени. А Лёша... Возможно, Лёша всё ещё немного любит его, потому что никого больше Лёша не любил и не видит, кого мог бы полюбить. Юра не подаёт ему руку, но бросает в воздух: — Неужели ты наконец-то свалишь, педик грёбаный, — у него в голосе та же хрипотца, правда, ставшая лишь грубее. Неприятно. Режет по ушам, хотя Лёша и отвечает на Юрину фразу улыбкой. Бывают матчи, которые начинаются спокойно, обыкновенно, и вроде бы ничего не предвещает в них беды, но в какой-то непонятный момент всё начинает идти не то что не по плану, а совершенно точно смещаясь к полной катастрофе. То ли судья упускает нечто важное, забывая свистеть нарушения, где следовало бы это делать, то ли сами игроки почему-то слишком перенастроились, что выливается в откровенную агрессию на поле. Они не щадят друг друга, врезаясь в ноги практически до переломов, сдирая шипами кожу, и это закономерно ведёт к большой драке в конце, которую уже никто не в силах остановить. Словесные оскорбления сливаются в какофонию русского и иностранного. Они толкаются, упираясь лбами, отпихивают руками, не обращая внимания на непрекращающийся свист от судьи. Болельщики только подливают масла в огонь, начиная кидать с трибун файеры. Те разжигают потасовку, и кто-то, кажется, наносит первый удар кулаком по лицу. Безумие ярости за мгновение захлёстывает всех, переливаясь через край всех разумных пределов. Больше нет ограничений, нет барьеров, сдерживающих агрессию. Достаётся всем подряд, своим и чужим. Они бьют друг друга, как в дворовой драке подростковых банд, где в ход идёт всё подряд, где не существует правил, и бойня будет продолжаться до тех пор, пока не появится жертва. Кровь стекает по лицам, оставаясь на футболках соперников. Кого-то валят толпой на газон, начиная бить ногами, и даже сотрудники стадиона не в силах своим вмешательством завершить драку. Лёша не знает, почему оказывается втянут в это, ему хочется сбежать, но он не может, потому что, кажется, получил удар в живот и упал на траву. Он видит обезумевших футболистов, и перед ним проносятся все воспоминания о драках в детдоме, свидетелем которых он был. У Лёши ступор. Он чувствует, как гулко бьётся собственное сердце, пульсируя под грудной клеткой. Его сковывает страх, не дающий даже встать на ноги, но Лёша всеми силами пытается заставить себя отвернуться и просто уйти. Все заняты основной дракой, до него практически никому нет дела. Тень. Кто-то закрывает Лёше обзор, он больше не видит беснующихся футболистов. Лёша поднимает взгляд, и его сердце замирает. Над ним возвышается Юра. Голубая футболка покрыта бурыми каплями, впитавшимися в ткань, а на лице зреют синяки. Юра ничего не говорит, просто смотрит, но Лёша чувствует, что за молчанием обязательно последует действие. Это тот момент, о котором Юра мечтал. Момент, когда он может сделать то, о чём говорил. — Не трогай меня, — Лёша не слышит собственного голоса. Возможно, он произнёс это лишь в своей голове, потому что не нашёл сил открыть рот. — Не трогай меня! — Как же я тебя ненавижу. У Лёши темнеет перед глазами, когда Юра шипами наступает ему на колено со всей силы, вдавливая в газон до хруста, разрывая кожу. Всё, что было между ними, не заняло и минуты, но для Лёши эти мгновения тянулись бесконечно долго. И боль въедается прямо в мозг, отключая сознание, но оставляя под закрытыми веками лишь одного человека, чьё лицо с холодными голубыми глазами ни разу не дрогнуло, когда произносило всего одну фразу, делая один-единственный шаг. Он не колено сломал. Не карьеру. Он сломал ему душу.***
Октябрь 2018-го
Матч прошёл, и, кажется, не случилось ничего, что могло бы дать повод к беспокойству. «Юпитер-16» живёт своей жизнью, как живут ею Антон с Сашей, хотя последний, например, уже второй день подряд выглядит поникшим. У Саши две причины для грусти. Во-первых, он считает, что Денис обыкновенный религиозный фанатик, которому логично присуща гомофобия, ведь он не оценил песни, прослушанные ими с Сашей во время отъезда Антона. Во-вторых, сам Антон, кажется, скоро получит повышение. Во всяком случае, к этому всё идёт, если верить самому Антону. И Саша не уверен, что при новой должности он будет нужен. — Боже, да кто тебе это всё сказал? — спрашивает Антон, обвивая Сашину шею крепким объятием и касаясь губами виска. — Я сам волен решать, нужен мне помощник или нет. Ну, куда я без тебя? А что касается Дениса, то я кое-что знаю, — на лице Антона мелькает заговорщицкое выражение. Саша не успевает спросить, что именно Антон знает, как дверь кабинета распахивается, и в него решительным шагом входит Дима. — Надо поговорить, — сообщает он, садясь около стола Антона. — Тебя стучаться не учили? — тот расцепляет объятия и меняет своё местонахождения. — Слушай, мы с тобой, кажется, не подружки, чтобы ты шастал ко мне, как к себе домой. Поговорить ему надо, охренеть! А не слишком ли часто у тебя что-то случается? Но Дима, терпеливо дождавшись конца возмущений, без лишней язвительности рассказывает, что произошло после матча с «Авангардом». В частности, упоминает, как Кушнир ударил Лёшу в колено, а Исаков теперь обоих шантажирует. — Вот сука блядская, — произносит Антон. — Надо было пять лет назад его пристрелить, пока была возможность. — Согласен, — только по временному промежутку Дима догадывается, что речь шла о Кушнире. — Одного не понимаю, почему Лёха просто стоял столбом. — Потому что это его защитная реакция на агрессию. И слава богу, хоть ты припёрся вовремя. Хотя проблем теперь до жопы из-за тебя, — Антон сцепляет пальцы, упирая их в лоб. Он молчит пару секунд, после чего спокойно продолжает. — Ладно, решим. С Кушниром, конечно, вряд ли что-то сделать уже получится, но хотя бы с Исаковым, наконец-то, разберусь. — Серьёзно? — Дима не верит, что всё так легко, как выглядит. — Нет, ты реально знаешь, что делать с Исаковым? Он ведь и правда может это куда-то выложить, и тогда Лёше и мне конец. — Я же говорил тебе когда-то, что даже без посторонней помощи при большом желании смогу избавиться от Исакова. Ура, момент настал. Даже не пришлось никак его инициировать. — Ни черта не понимаю. Как ты собираешься это сделать? — Что я сказал тебе недавно? Кто владеет информацией, тот владеет миром. Я просто знаю об Исакове то, что сможет закончить его карьеру. И, пожалуй, он это заслужил, — Антон откидывается на спинку стула с почти торжествующим видом. Дима продолжает вопросительно смотреть на него, потому что слова Антона ему ни о чём не говорят. — Исаков занимается ставками. За это отстраняют от футбола пожизненно. Причём, от любой футбольной деятельности, так что, быть ему продавцом на кассе. — Откуда ты это знаешь? Что-то я не помню, чтобы он когда-либо вообще говорил о таком или делал... — Так я его и подсадил. Антон сообщает это настолько спокойно, словно было очевидным. У Димы едва глаза на лоб не лезут. Он поворачивается к Саше, уточняя, шутит ли Антон, но Саша отрицательно мотает головой. — Лично от тебя, — продолжает Антон, — почти ничего не требуется. Только позвонить своему агенту и подробно всё описать. — И... про Лёшу? — удивляется Дима. — Про Лёшу в первую очередь. На следующий день Антон вдруг появляется в раздевалке команды, куда обычно заходит во время раздачи премий, но в этот раз у него цель позвать Исакова к себе в кабинет на важный разговор. Лёня соглашается сразу, не зная, о чём пойдёт речь. В последние сутки он чувствует себя едва ли не королём, потому что имеет при себе такое оружие, которое способно сломать жизнь нескольким людям сразу. — До меня тут дошли слухи, что у тебя есть одно видео, — начинает Антон, выводя какие-то узоры пальцами по поверхности стола. Исаков сразу понимает, что имеется в виду, и ухмыляется. — Давай так, Лёнь. Ты стираешь это видео, навсегда забывая, зачем оно тебе было нужно, и ни у кого не будет проблем. Ты спокойно продолжишь играть здесь, как и Баринов, а мой Лёша — тренировать вас. — Делать мне больше нечего, Миранчук, — фыркает Исаков. — Да после того, как ты избил меня в собственной ванной, я мечтаю испортить жизнь твоему блаженному братцу. А Баринов мне просто не нравится. С чего бы вдруг я должен просто так избавиться от возможности наконец-то спокойно и хорошо зажить без них? — Я так и думал. Хорошо. Можешь идти, — Исаков поднимается со стула, покачивая головой, словно более глупого повода поговорить никогда не слышал. — Как ставки, кстати? — О, ты, правда, хочешь шантажировать меня этим? Ты же понимаешь, что никогда не сможешь доказать? А видео я могу выложить в любой момент, хоть сейчас. И все узнают... — Лёнь, шантаж — это низко. Я просто спросил, — Антон улыбается мягко, разводя руки, и дожидается, пока Исаков покинет кабинет. Выждав ещё около минуты, Антон смотрит на Сашу. — Записал? — Саша показывает запись на диктофоне. — Отлично. Теперь можем звонить твоим друзьям-юристам. Остаётся только самое неприятное. Нужно поговорить с Черышевым, — Антон вздыхает. — Чёрт, это было так быстро, что аж скучно. Пока Антон рассуждает, Саша уже набирает своему бывшему одногруппнику, который сейчас работает в суде.