***
Возможно, Антону кажется, но Денис стал ещё чаще появляться в его кабинете, чем раньше. Если недавно это было около раза в день и являлось частью ежедневного обхода всех отделов по очереди, то теперь Денис приходит дважды, а то и трижды в зависимости от ситуации. Вряд ли рабочие часы резко увеличились, чтобы у него появилось лишнее время, которое некуда деть. Значит, Денис целенаправленно старается появляться в поле зрения больше. — Денис Дмитриевич, вы не устаёте подниматься и спускаться по лестнице столько раз на дню? — будто из вежливости интересуется Антон, но по его немного заискивающей улыбке можно догадаться, что вежливостью тут и не пахнет. — Знаете, если бы мы с Сашей переехали на ваш этаж, стало бы значительно проще. Я даже смог бы привыкнуть к вашему постоянному присутствию, думаю. — Миранчук, пока я всё ещё ваш начальник, извольте тратить время на работу, а не на пустые разговоры. — А вот если бы меня повысили до финансового директора, вам не пришлось бы переживать, сколько времени я работаю, а сколько отдыхаю. Это были бы исключительно проблемы Фёдора Михайловича. — Боюсь, если вас, Миранчук, повысят, то тогда работать перестанут вообще все. И Фёдор Михайлович в первую очередь. Антон делает вид, что пропускает комментарий мимо ушей. Денис по традиции садится около Сашиного стола, и они заводят какой-то отвлечённый разговор не пойми о чём. Антон не вслушивается, хотя, возможно, стоило бы. В любом случае, Саша всё равно потом перескажет, как делает это всегда. Единственное, что улавливает Антон краем уха, отвлекаясь от редактирования таблицы, что Денису нужно забрать несколько складных стульев из магазина, которые он заказал себе на балкон неделю назад. Почему-то Денис сетует на то, как поедет с ними в метро. Мог бы заказать такси, но этот вариант либо не рассматривается им вовсе из-за каких-то личных соображений, либо за этим стоит какая-то история, после которой Денис решил больше с такси не сотрудничать. В любом случае, у Дениса дилемма, как довезти стулья до дома, ведь сегодня единственный день, когда он может их забрать. — Я мог бы помочь, у меня же машина, — вдруг произносит Саша, и Антон окончательно отвлекается, резко поворачивая голову в сторону друга. — Тем более, магазин по пути домой. — Не понял, — влезает Антон. — А мне, значит, в переполненном метро сегодня толкаться? Ты же обещал меня подвезти. — Разве у тебя не было планов на сегодняшний вечер? — удивляется Саша. Сегодня вечером Антон должен быть на свидании с Федей в каком-то ресторане. В честь прошедшего дня рождения Федя решил сделать Антону ещё один подарок, ну и вообще они давно нигде не были только вдвоём в непринуждённой обстановке. Конечно, Антон хотел в выходные, а не посреди недели, но из-за наличия в Фединой квартире Кокорина, который вряд ли его куда-то отпустит в нерабочий день без тонны объяснений, мечты изначально виделись неосуществимыми. — Хорошо, почему Фёдор Михайлович не может помочь своему лучшему другу? — интересуется Антон, смотря на Дениса, хотя довольно понятно, почему Федя не может. — Удивительное совпадение, Миранчук, но у Фёдора Михайловича сегодня тоже планы. Неужели вы не в курсе? — оказывается, Денис способен на сарказм, или это только Антон становится немногочисленным свидетелем подобного. — Саша, я не хочу вас напрягать своими личными делами. Как-нибудь довезу стулья в любом случае. В конце концов, вызову такси, может быть, в этот раз они доставят мою мебель нормально, а не как это было с диваном. — Да нет же, Денис Дмитриевич, мне совсем несложно. Говорю же, это по пути, — уверяет Саша и для убедительности кладёт ладонь Денису на руку. Вместе с Антоном тот немало удивляется жесту. — С какой вообще стати ты решил вписаться в это? — не понимает Антон. — Может, я тоже хочу повышение, — язвительно произносит Саша, цокая языком. Какая Антону разница, почему он захотел помочь? Да просто из чисто человеческого сочувствия к проблеме. — Простите, Саша, но вряд ли помощь мне со стульями как-то повлияет на ваше продвижение по службе, — на всякий случай решает уточнить Денис. — Это была шутка, Денис Дмитриевич. Мне повышение вообще не нужно. Кажется, Денис понимает с трудом, но решает дальше вопросов не задавать. Антон же не понимает вообще ничего, а потому дожидается, пока Денис покинет кабинет, чтобы наброситься на Сашу с расспросами. Между прочим, Антон действительно рассчитывал, что Саша подвезёт его до ресторана. Возможно, они даже заехали бы к Саше домой, чтобы Антон мог переодеться, потому что это ближе, чем ехать к самому Антону. В конце концов, какого чёрта Антон должен ехать в ресторан на продолжение своего праздника в том, в чём отсидел восемь часов на работе, да ещё и прямо с неё. Отличный праздник получается, просто восхитительный! — А я, кажется, не твой личный водитель, — недовольно отвечает Саша, хотя и не повышает голос, в отличие от своего друга, которого ужасно возмутило, что едва ли не впервые в жизни Саша вдруг отдал предпочтение какому-то там Денису Черышеву, а не ему. — У тебя свидание со Смоловым, пусть он и решает твои проблемы. Кажется, у него машина получше моей, так что, не понимаю причину недовольства. — Охренеть, — всплёскивает руками Антон. — Я буду расценивать это, как предательство. Нож в спину! Честно говоря, Антон думал, что у них с Сашей те самые отношения, когда всё должно делаться для него в первую очередь. Саша всегда был его подчинённым, выполняя, возможно, не только чисто рабочие поручения, но и другие, которые не вписываются в обязанности простого секретаря. Проблема в том, что Антон иначе секретарей и не представлял. Он сам когда-то им был, и в том месте все знали, что секретарь всё равно что правая рука любого начальника, за которым он закреплён, следовательно, должен появляться по первому зову ради любого дела. Даже в отрыве от своей должности Саша всегда ставил Антона выше всех, в том числе самого себя, из-за собственных чувств. И ничто, особенно какие-то складные стулья, не могло помешать Сашиной жертвенности во имя Антона. Он готов был дать ему сколько угодно своего времени, сколько угодно внимания, согласен был делать всё, что бы тот ни сказал. И для Антона, вполне привыкшего к такому, довольно неожиданно вдруг получить отказ. Но ведь Саша прав, он не личный водитель, он всего лишь друг, который ни на чём не клялся, что будет посвящать всё своё существование Антону. «Боже, во что я его превратил?» — думает Антон. Было приятно знать, что он для кого-то может быть настолько значимым. Антону нравилось быть чьим-то центром вселенной, он чувствовал себя так, словно добился какого-то невероятного влияния. Влияние действительно было, но пока Антон им упивался, Саша медленно разрушал себя изнутри, погибая в собственных чувствах. Для Антона Саша всегда был спасением, ведь он появлялся рядом именно тогда, когда Антон нуждался в ком-то, кто согласен принять его любым, со всеми недостатками характера и грузом ужасных поступков за спиной. Для Саши Антон превратился в несчастливый билет в один конец. Он дал Саше то, что тот никогда не смог бы получить самостоятельно, но взамен забрал самого Сашу. Буквально как дьявол забирает души. Сегодняшний Сашин выбор в пользу Дениса со стульями даёт Антону надежду на лучшее. Возможно, Саша перестанет убиваться по нему, переключившись на кого-то другого, кому нужна помощь, пусть и совсем небольшая, слишком временная. Антон серьёзно задумывается об этом и понимает, что должен узнать о Денисе так много, как только получится. Ведь Денис способен стать решением многолетней проблемы. — Я думаю, что мой друг нравится твоему, — произносит Антон в какой-то промежуток времени уже в ресторане, и Федя закашливается. — Какой друг? — Мой Саша нравится твоему Денису. Иначе я не понимаю, какого чёрта он пасётся в нашем кабинете сутками. А ещё они обсуждают музыку, и сегодня Саша вдруг решил помочь ему перевезти стулья. Федя смутно припоминает что-то о стульях, ведь Денис сегодня приходил и к нему с просьбой, но получил отказ, потому что у Феди уже имелись планы. Так, погодите, дело-то вообще не в стульях, а в том, что Денис чаще обычного приходит в кабинет к Антону. Конечно, Федя об этих посещениях знает, но только со стороны того, как Денис контролирует выполнение работы. — Я думаю, ты ошибаешься, — всё-таки делает вывод Федя. Антон не согласен. Он начинает загибать пальцы, перечисляя все двусмысленные жесты Дениса в адрес Саши, которые лично Антон уже давно посчитал бы намёком на нечто большее, чем просто отношения между коллегами. Антон уверен, что может называть себя экспертом в этой области. В конце концов у него большой опыт в распознавании чужой заинтересованности. — Да, звучит, словно Денису, правда, как минимум, нравится твой друг Саша, — соглашается Федя. — Я бы на твоём месте тоже так решил, но я знаю Дениса намного дольше. И я уверен, что он... не знаю, как объяснить, но это точно не то, что ты думаешь. Денис из тех, кто больше не влюбляется. — Больше не влюбляется? — Антон удивлён. Не то чтобы он вообще мог представить своего начальника влюблённым в кого-то. Денис бывший священник, откуда ему знать о чувствах, тем более к мужчинам. Хотя Антон как-то спрашивал об этом у Феди, и тот не дал конкретного ответа, что дало Антону повод додумать самостоятельно. — Есть люди, которые могут полюбить только однажды и навсегда. Я причислял себя к ним, думая, что, кроме Саши, у меня больше никогда никого не будет. Я ошибался. Денис точно нет. — То есть Денис когда-то с кем-то встречался? — догадывается Антон. — Я вряд ли могу тебе рассказать об этом, — Федя предполагает, что Антон хочет услышать подробности. Это вполне в его характере, тем более, разговор он завёл не просто так. — В общих чертах, — предлагает Антон, явно не намеренный отступать. — Если бы это не имело отношения к моему единственному близкому другу, мне было бы всё равно. Но я хочу понимать, чем смогу помочь Саше, если вдруг окажусь прав насчёт Дениса. Мне нет смысла кому-то ещё рассказывать это или пытаться использовать против самого Дениса, — на всякий случай уточняет Антон, думая, что Федя может опасаться именно этого. Впрочем, на месте Феди Антон себе бы не верил. Любая информация однажды может пригодиться в совсем не том ключе, для которого изначально собиралась. Но Дениса убирать с дороги, вроде бы, не за что. Пока. У Феди на лице нравственный выбор. Он понимает, почему Антону важно знать, но он не может направо-налево разбалтывать про прошлое Дениса. В конце концов это самая болезненная часть его жизни. Именно из-за неё он стал таким. С пустым стеклянным взглядом и редким проявлением эмоций. — У меня не самые лучшие отношения с Денисом, — продолжает Антон. — Честно говоря, отвратительные, потому что я знаю, что он меня терпеть не может. Это почти взаимно. Я не могу испытывать расположение к человеку, который распускает про меня же слухи по всему офису. Однако, если бы я услышал какую-то душещипательную историю про его тяжёлую судьбу, возможно, я стал бы относиться к нему немного иначе. Всем было бы легче, будь мои отношения с Денисом чуть лучше. «Неужели ты не хочешь, чтобы твой единственный лучший друг и я могли общаться по-человечески, не доставляя тебе проблем? Неужели тебе мало Кокорина, который ни во что не ставит твоих знакомых?» — слышится невысказанное в словах Антона. — Я всё равно не знаю деталей, — решает Федя. — Ты же в курсе, что Денис долгое время был священником, верно? Он воспитывался в религиозной семье, которая не видела для него никакого другого будущего, поэтому отдала в приходскую школу и настояла на том, чтобы он дальше учился только в этой области. У Дениса всегда были свои взгляды на веру, очень не совпадавшие с теми, которые ему внушали на протяжении многих лет. И тем не менее, Денис всё равно стал священником, просто надеялся помогать людям не так, как требовали, а так, как было бы лучше. Священники, они же, по сути, психологи для бедных. Исповедь — бесплатный вариант приёма у психолога. Ты можешь поделиться своими проблемами, получив в ответ какой-нибудь совет. Денис не любил исповеди в их канонном варианте. Ему всегда казалось, что ты пытаешься оправдаться за то, что просто дышишь, а священник смотрит с предубеждением, будто ты по меньшей мере совершил самый страшный грех. Они всегда советуют побольше молиться, почаще ходить в церковь, не забывать о том, что все люди — рабы божьи. Денис не считал такой подход правильным. Разве не нужно помочь человеку, чтобы ему стало легче? Разве вместо обвинений в том, что ты не положил жизнь ради Библии, не стоит попробовать понять прихожанина, дав ему тот совет, который он действительно заслуживает? Это тоже наставление на путь истинный. И поэтому Денис решил заняться исповедями. К нему приходили лично, рассказывали о переживаниях. Некоторым было достаточно просто того, чтобы их выслушали. Кому-то требовалась конкретная помощь словом. И к каждому человеку приходилось подбирать свой метод наставления. — А потом к Денису пришёл один парень, — продолжает Федя. — В нём Денис нашёл что-то вроде родственной души, потому что их истории были очень похожи. У парня тоже была религиозная семья, которая хотела для него лишь одного пути в жизни. Парень не хотел, поэтому сбежал из дома, оборвал все связи, буквально уехав в другую страну, лишь бы подальше от своей родни. Однако что-то, видимо, пошло не так, раз он решил обратиться за помощью. Ему нравились парни. Сколько он себя помнил, это всегда вызывало неимоверный страх, ведь он знал, что никто вокруг не одобрит. Более того, начнут принимать меры, чтобы избавить его от предпочтений, продиктованных едва ли не самим дьяволом. С этим вопросом парень обратился к Денису. — Можешь не объяснять, я понимаю, — говорит Антон. Проявления нетерпимости он видел на примере собственного брата, так что, в подробностях не нуждался. Что чувствовал тот парень, догадаться легко. Вечное ощущение собственной неправильности, как будто ты серьёзно болен, чем мешаешь жить другим людям, а ещё боязнь сказать о себе хоть одно лишнее слово, чтобы никто не подумал, чего не следует. Как следствие, страх вообще сближаться с кем-либо, пусть даже ради дружбы, а не отношений. — И как долго они... исповедовались? — Три года. Полтора из них парень ходил в церковь рассказывать о наболевшем. Потом несколько месяцев они с Денисом встречались уже за пределами церкви, будто приятели. А потом они стали жить вместе. Вроде как, любили оба, — Федя делает долгую паузу. — Денис не рассказывал мне, почему, но этот парень вдруг решил съездить на родину к семье. То ли хотел открыться, то ли просто не мог так долго находиться в чужой стране без родни. В любом случае, он долго не возвращался, перестал выходить на связь, и Денис забеспокоился. Он почти поехал за ним. Когда решение ехать в другую страну, не зная ни точного адреса, ни каким образом вернуть возлюбленного, уже было твёрдо принято Денисом, парень вернулся. Только это был уже совсем не тот человек, которого Денис знал. Он полностью изменился за сорок дней отсутствия, перекроив свои мысли, и отказался отвечать на вопросы, что именно произошло дома. Парень хотел расстаться с Денисом, съехать от него и навсегда забыть, но сразу сделать это не получилось. Нужно было найти деньги на новое жильё. Они с Денисом стали чем-то вроде простых соседей, вынужденно делящих одну жилплощадь. Почти не разговаривали, но Денис видел, что с его парнем случилось что-то серьёзное. Тот часто начинал смотреть пустым взглядом в пространство перед собой, мог на весь день закрыться в комнате, не спать, не есть, и Денис не знал, чем он был занят. — А потом этот парень снова решил ходить в церковь. В ту же, где находился Денис, только не к нему, а к другому священнику. — Только не говори, что он рассказал ему про них с Денисом, — по горькой улыбке Феди всё становится ясно. — Да, он признался в их связи. Естественно, Дениса с позором выгнали. Так, чтобы он больше никогда не смел даже приближаться к церкви и всему связанному с верой. А парень спокойно продолжал жить вместе с ним. Когда понял, что сделал своей очередной исповедью, будто на мгновение прозрел и стал тем, кем Денис его всегда знал. Несколько дней вёл себя совершенно нормально, убеждал Дениса, что религия едва ли не самое страшное зло на свете. А потом покончил с собой, повесившись прямо в квартире, когда Дениса не было дома. Даже написал ему предсмертное письмо, в котором подробно объяснял, что случилось. Денис никогда не рассказывал мне, что именно. Только, что этот парень говорил, будто всегда любил Дениса, просто испытывал ненависть и отвращение к самому себе после произошедшего, потому не мог даже приблизиться к Денису снова. Федя познакомился с Денисом месяц спустя. Федя видел его в худшем из всех состояний, когда-либо случавшихся после. Федя помог Денису вернуться к жизни, но не в полном смысле. Душевно Денис остался мёртв. Такое не лечится и не проходит со временем, Федя понимает. Своё сердце Денис похоронил рядом с тем парнем, возможно, там же оставил себя настоящего. На замену пришёл десяток правдоподобных масок, позволяющих функционировать в обществе и оставаться от него отстранённым. Потеря того, кто был по-настоящему любим, — с этим Антон знаком прекрасно на собственном опыте. Правда, он никогда не видел смерть возлюбленного своими глазами, в отличие от Дениса. Суть остаётся той же. Антон знает, что чувствует Денис, знает, как тот живёт... не живёт, существует. Самоубийство — всё ещё самый тяжкий грех для верующего человека, и Денис, даже если бы устал окончательно, никогда на него бы не пошёл. Он расплачивается за свои грехи тем, что продолжает находиться тут. Каждый день. Каждый час. Каждую минуту. Антон не уверен, что такой человек должен быть рядом с Сашей.***
Только как объяснить это Саше, который, кажется, почти готов изменить своё первоначальное мнение о Денисе? Стоя на крыльце перед входом, Саша расписывает Антону вчерашний вечер. Ему удалось оказаться в квартире Дениса. Тот живёт совсем не так, как можно подумать, зная, что он когда-то был священником. Не то чтобы с размахом, но далеко не скромно. Лучше, чем Саша, и гораздо лучше, чем Антон со своим братом. Наверное, примерно на уровне Смолова, и это вполне объяснимо, ведь Денис исполнительный и неплохо зарабатывает, может себе позволить, тем более, что к религии он теперь относится скорее по касательной в виде старой привычки, чем напрямую. — Что ты делал у него в квартире? — спрашивает Антон без претензии, но и не совсем безучастно. Просто выражая логичный интерес, возникающий во время рассказа. — Помог донести стулья. Он, конечно, отказывался долго, но я просто взял стулья и понёс. Он бы не смог затащить их без лифта, а лифт у него меняют уже больше двух недель. Денис Дмитриевич живёт на предпоследнем этаже, — Саша тараторит, накидывая факт за фактом, будто сейчас лопнет от количества полученной информации, если не выдаст каждую деталь. — А ты многое узнал о нём, — хмыкает Антон. — Ну, мы почти постоянно говорили. Хотя, конечно, Денис Дмитриевич явно больше любит слушать. Очень тяжело заставить его начать первым и вывести на долгие размышления. Кстати, я напросился на чай после того, как помог со стульями. Мне показалось, это было бы соответствующей благодарностью, а Денис Дмитриевич, похоже, не ожидал подобного. Нам пришлось идти в магазин. Ты знал... А, ну, да откуда тебе знать, действительно. В общем, Денис Дмитриевич не любит шоколад с орехами, но обожает с изюмом. Отвратительно, просто ужасно, — Саша неприязненно кривится. — Мы до самого дома спорили с ним об этом. В итоге, сошлись на том, что шоколад с карамелью слишком сладкий, и его невозможно сожрать целиком. — Чушь какая, — цокает языком Антон, которому нравится этот шоколад, и он согласен есть его тоннами. — А ещё я рассказал Денису Дмитриевичу про корейцев! «О боже. Это же крайняя стадия», — Антон искренне ужасается. Если всё прочее куда ни шло, в целом, совершенно бесполезное времяпрепровождение, не напрягающее ничем, то вот рассказ о корейских парнях, чьи песни Саше нравятся больше всего, заставляет запаниковать. — Между прочим, в отличие от тебя, Денису Дмитриевичу понадобилось всего лишь полтора часа, чтобы запомнить их по имени и внешне. Он обещал послушать песни. Предполагаю, что опять потратит на это несколько дней напролёт, составит подробный список и придёт рассказывать мне, где там отсылки на Библию. Антон чувствует необходимость срочно вмешаться и как-то остановить. Что именно останавливать, он, правда, пока понять не может. Не прерывать же Сашин пересказ событий, это никак не спасёт положение. Просто вдруг кинуть в друга всё, что вчера узнал у Феди, — жестоко и нелогично, глупо и недальновидно. Для таких разговоров нужна подготовка. Антон почти открывает рот, чтобы этим заняться, но его внимание переключается на чей-то силуэт, приближающийся к крыльцу. В обеденное время никто из сотрудников или футболистов обычно не ходит по парковке, тем более, в сопровождении звука катящегося чемодана. Антон едва не роняет сигарету из пальцев, когда неожиданный посетитель оказывается прямо перед ними с Сашей. Саша тоже замирает, не веря. Тёмно-карие глаза не распахиваются в изумлении, как в аэропорте около недели назад, когда Антон свернул её сумку около кофейни. Девушка стоит с тем же самым набором багажа, только с явно точными намерениями. Антон боялся, что они встретятся. Боялся, что она действительно его узнала, но страшнее всего было бы, если бы она оказалась в аэропорте именно по его душу. Страх оказывается оправдан. Сейчас она стоит перед ним, и нет никаких сомнений, что ей нужен кто-то другой. — Привет, — произносит девушка, после переводя взгляд на Сашу. Вряд ли она его хорошо помнит, видела не так часто, но, может быть, что-то смутно знакомое промелькнёт в образах из прошлого. — Значит, тогда не обознался, — Антон быстро возвращает уверенность голосу и всему своему виду. За последнее время стоит привыкнуть к подобным неожиданным встречам с теми, с кем пути разошлись много лет назад. — Ты так выросла, Варвара. — Варя, — с мягкой улыбкой поправляет девушка. Она легко вспрыгивает на ступеньки крыльца, чтобы обнять Антона, и тот обнимает в ответ. — Чего сбежал, если узнал? — Очень спешил. У меня были дела. — Как всегда, — Варя звонко смеётся. Как и восемь лет назад, у неё точно такие же очаровательные ямочки на щеках, она по-прежнему щурит глаза и не боится стоять так близко, держа свои ладони на руках Антона. — Сколько бы времени ни прошло, но ты всегда находишь себе какие-то важные дела. Мне ужасно обидно! — Извини, принцесса. Он всегда звал её именно так после одного случая, благодаря которому познакомились. Варя была его принцессой, а он — её мечтой, тем самым принцем, который будет ждать её хоть вечность, пока не вырастет. Сейчас ей должно быть восемнадцать. Антон знал её, когда ей было десять. Маленькая девочка, верящая в сказки, смотрит на него круглыми тёмно-карими глазами другого человека, который является единственной причиной, почему Антон постарался сбежать от неё в аэропорте. Маленькая девочка вряд ли теперь верит в сказки, а тёмно-карие глаза скрывают в себе годы неизвестной Антону жизни. Она стала ещё сильнее похожа на него. — Как тебя пропустили на территорию? — с удивлением спрашивает Антон, пока они поднимаются к его кабинету. Разговаривать на крыльце нельзя. Кто-то может увидеть, да и Антона не похвалят за отсутствие на рабочем месте. — Договорилась, — Варя беспечно пожимает плечами, словно ей не составило это никакого труда. — Ты давно в Москве? — Ну, получается, с того дня, как мы столкнулись в аэропорте. Дай угадаю, сейчас спросишь, что я забыла там, если он принимает только внутренние рейсы? — Антон утвердительно кивает на это предположение. — Я не могла прилететь прямым рейсом из Сан-Хосе в Москву. Делала пересадку в Париже, потом оттуда в Стамбул, к вам на юг и только после сюда. — Сан-Хосе? — Антон не очень хорошо разбирается в географии даже своей страны, не говоря про другие. — Калифорния. В общем, большая часть денег ушла на бесконечные перелёты, но по-другому не вышло бы. — Я слышал, что обычно из США в Москву летают как раз через Париж или Хельсинки. Без Стамбулов и заездов в условный Сочи по пути, — делает замечание Саша. С момента встречи на крыльце Варя впервые снова обращает на него внимание, острым взглядом цепляясь за лицо. Кажется, Сашино замечание ей не понравилось. — Обстоятельства, — произносит она, отворачиваясь. — В общем, Антон, я уже очень давно тут, и у меня практически нет денег. Сегодня съехала из очередного дерьмового хостела, потому что это просто невозможно. Я могу остановиться у тебя на какое-то время? Тем более, что к тебе-то я, по сути, и ехала. — Нет, — отрезает Антон. — Я сейчас живу с братом в небольшой студии. У нас просто нет лишнего спального места. — Но мне совсем негде жить! — Саша? — обращается к нему Антон, и Саша распахивает глаза, разводя руки. — Это ненадолго. Всего пара дней. — Вообще-то... — начинает Варя, но Антон снова решительно перебивает. — Пара дней. Послезавтра встретимся с тобой и обсудим, почему ты вдруг оказалась здесь, и что за обстоятельства не дали тебе лететь по-человечески до Москвы. Прости, принцесса, но ты же понимаешь, что тебе не стоит сюда возвращаться никогда в жизни, пока жив тот человек? Я же объяснял это твоей матери... — Ты ничего не понимаешь! — вдруг вскрикивает Варя. — Да, поэтому послезавтра мы с тобой поговорим обо всём. Посидишь с нами до конца рабочего дня, потом Саша тебя отвезёт. Саша явно не испытывает ни грамма энтузиазма от свалившейся на него задачи. Он не собирается даже два дня жить в одной квартире с дочерью человека, которого с удовольствием убил бы, если бы этого первее него не сделали другие люди. К маленькой Варваре у Саши никаких претензий не было. Она всего лишь ребёнок, не знавший проблем своих родителей. Но за столько лет наверняка ей стало обо всём известно, и теперь этот ребёнок может стать серьёзной проблемой для Антона. Следует воспринимать её, как врага. — Восемь лет назад ты не был таким, — обиженно произносит Варя, исподлобья смотря на Антона, когда садится на предоставленный ей стул. — Я всегда был таким. Ты просто не замечала.***
Как бы ни противился Саша, но Варя остаётся у него на два дня. Сам Саша регулярно отчитывается Антону о том, что она делает, говорит или пытается узнать. В целом, Варя будто действительно приехала просто навестить старого знакомого, но это слишком обманчивое ощущение. Ни черта подобного, ей что-то нужно от Антона, и вряд ли это ограничивается просьбой пожить. Из всех диалогов, которые возникали у Саши с Варей, он смог выявить только то, что её не интересует ничего, кроме Антона. Пару раз она пыталась побыть максимально дружелюбной, чтобы выведать у Саши, как у, очевидно, самого близкого к Антону человека, насколько сильно изменился он сам и его жизнь. Саша ничего не рассказал, более того, ответил, вероятно, несколько грубо. Варя обиделась и больше с Сашей общаться не желала. Она странно ведёт себя. Возможно, восемнадцать лет — это слишком мало, чтобы перестать вести себя, как ребёнок, кидаясь с эмоции в эмоцию. Возможно, у Вариного поведения есть более существенное объяснение. Саша не знает и не готов разбираться, Антон планирует это сделать самостоятельно в ближайшую встречу. Сидя в кафе, Варя ест свой любимый пирог, который часто подавался на стол в её доме много лет назад. Антон понятия не имеет, зачем продолжает хранить эту информацию в своей голове. Только если из-за того, что она связывает его с отцом Вари. — Твоя мать не знает о том, что ты здесь? И, видимо, не должна знать, поэтому ты так старательно пыталась запутать следы, мотаясь из страны в страну, — скрещивая руки на груди, произносит Антон. — Если бы ты сказала ей, что собираешься в Москву, она точно поняла бы к кому. — Почему ты такой умный? — Варя разочарованно надувает губы. — Ну да, считай, что я сбежала из дома. — Зачем? — Потому что я уже взрослая и не хочу жить с ними. Мать ненавидит меня, я для неё не дочь после того случая, когда мне было тринадцать. Она носится с братом. Воспитала из него что-то отвратительное, не имеющее своего мнения, жестокое и эгоистичное. Наверное, хочет, чтобы он был в папу, — Варя закатывает глаза. — Твой отец был другим, — поправляет Антон. — Ну, то, что она хочет, не значит, что у неё получается. В общем, жить с ними — ад. — А приехать сюда — самое глупое решение, которое можно было принять. Неужели ты не думаешь, что мать не будет искать тебя? Я не знаю, насколько хорошее у вас положение сейчас, но... — О, на самом деле, мало что изменилось. Благодаря папе, мы никогда не будем бедствовать. А мать вышла за другого мужика в любом случае. Такого же не бедного. — Значит, у неё точно есть связи для того, чтобы найти тебя. И если она поймёт, что ты связывалась со мной, то это приведёт к множеству проблем. Прости, принцесса, но я совсем не рад тебя видеть. У меня в жизни всё только начинает будто бы успокаиваться, и вот это всё мне вообще никуда не упало. Выражение лица Вари меняется. Она явно не представляла, что совершает ошибку, пытаясь снова найти Антона. Она думала, что выглядит сильно и смело, рискуя вернуться в страну, где до сих пор есть человек, убивший её отца. Варя сводит брови к переносице, откладывая вилку в сторону. Упрямая мимика говорит о том, что просто так она не собирается отступать. Как и её отец. В моменты недовольства они одинаково решительны. — Тоша. — Не называй меня так, — проблема в том, что и Антон всегда добивается того, чего хочет. И уж с наивной восемнадцатилетней девушкой он точно справится. — Хорошо, Антон. У меня есть кое-какие проблемы. Довольно серьёзные. Они имеют отношение к моей матери, скорее к её новому мужику. К его долбанутому сынку. Они влиятельные, да. Они могут захотеть меня найти, но... Я знаю, что во всём мире есть только один человек, который мне поможет. Антон, я приехала к тебе, потому что мне нужен ты. — Принцесса, ты не понимаешь... — Нет, я знаю, какой ты! Папа рассказывал про тебя. И, помнишь, ты же обещал мне. — Это было восемь лет назад, и мы все тогда были совершенно другими. То, что я тебе тогда сказал, забудь. Просто забудь. Я никогда не смогу исполнить это обещание. — Ты же любил моего папу. Я знаю, да, мне мать всё рассказала про вас. Я всегда была на твоей стороне, и мне плевать, что ты спал с ним. Даже если бы ты сейчас продолжал спать с ним... — Я любил твоего отца, — подчёркивая, повторяет Антон. — Восемь лет назад. Я не люблю его сейчас. Ты не представляешь, что твой отец сделал со мной. Я ненавижу его. Я никогда не был на его могиле, потому что всё, что я хотел бы, это только плюнуть на неё, если не хуже. Ты зря приехала, принцесса. Прошу, возвращайся обратно, пока не поздно. Я могу купить тебе билеты. Просто сделаем вид, что с тех пор мы никогда больше не виделись. Антон смотрит в окно на подъехавший к кафе чёрный «Aston Martin». Он заранее знал, что разговор с Варей не будет чем-то приятным, поэтому попросил Федю забрать из кафе. Ему просто нужен кто-то, с кем можно будет помолчать. Просить это у Саши слишком невежливо после того, как заставил приютить у себя Варю. — Стой, — Варя выскакивает из-за стола вслед за Антоном, догоняет его у входа, хватая за руку. Её отец так не делал. Он вообще никогда не опускался до уговоров, просто жёстко навязывал свою волю, не давая никакого выбора. Потому что такие, как Антон, должны подчиняться ему беспрекословно и быть благодарными за то, что на них вообще обратили внимание. — Я люблю тебя. Я любила тебя всё это время. — И что? — холодно, жёстко, будто пощёчина. Так поступал её отец. Антон ничем не лучше. Антон, возможно, хуже, ведь Варин отец превратил его в это. — Я... — Варя теряется. — Антон, пожалуйста! Я люблю тебя так сильно, что просто не могу сейчас вернуться обратно. Ты же обещал мне! — Не помню такого, — он отцепляет её руку от себя осторожно и мягко, хотя в голосе сквозит сталь. Антон не собирается причинять ей ещё и физическую боль. — Я беременна, — а вот и причина той самой проблемы, заставившей Варю приехать сюда. — Поздравляю. Слава богу, я не при чём. — Ты не можешь... — У меня есть человек, которого я люблю. И, в отличие от твоего отца, я буду любить только его. Нужна будет помощь с билетами, напишешь. Антон разворачивается. Варя смотрит ему вслед, и её тёмно-карие глаза наполняются слезами. Только что её предал единственный человек, которому она верила столько лет, на которого возлагала все свои надежды. Он просто ушёл, даже не захотев помочь ей, растоптав все детские мечты в пыль, оставив одну посреди целого мира. Дверь машины хлопает, когда Федя садится на соседнее сиденье. Антон смотрит перед собой, не выражая ни единой эмоции. Он надеется, что избавился хотя бы от какой-то проблемы прошлого среди моря из них. Жестоко, хладнокровно, ужасно. Будь свидетелем кто-то из тех, с кем Антон общался восемь лет назад, точно восхитились бы, похвалили. — И что дальше? — интересуется Федя. — Давай просто куда-нибудь. Наплевать куда. — Я могу спросить? — Дочь моего бывшего и моя несостоявшаяся жена, — Антон вздыхает, позволяя себе закрыть глаза ладонью, когда кафе скрывается за поворотом. — Её беременность не имеет ко мне никакого отношения, как и она теперь. Я обязательно расскажу тебе нормально, но не сейчас. И не завтра. Потому что, чтобы объяснить это всё Феде, Антону потребуется как-то умолчать о чём-то более серьёзном...