Опасен 2

      Заставить себя уснуть после подобного количества неприятной и тревожной информации — легче было сказать, чем сделать. Мысли всей троицы так или иначе возвращались к этой злосчастной вакцине. Хань Е крутился между супругами, как пропеллер, пока Фэйе это не надоело. — Успокойся, а Е. Твоя вина только в плохом контроле и в том, что не заметил крота в системе управления, — он приподнялся и навис над мужем. Фэйе мог бы продолжить перечислять недостатки работы его IT отдела и безалаберность отдела экспериментального контроля. Но, справедливости ради, стоило заметить, что облажался не один император. Он тоже был «хорош» — вокруг него благополучно затеяли заговор, который он по какому-то странному стечению обстоятельств «прохлопал». — Я тоже облажался… Мы оба хороши. И я вижу, как ты переживаешь за Юньтяня, даже не обвиняешь его во всех наших неприятностях. А готов помогать и защищать — это главное. Но нам всем надо выспаться. — Ты всегда находил и находишь самые нужные слова, я люблю тебя, Фэйе, я так люблю тебя, — голос супруга был полон нежности и грусти. — Сон никак не идёт. Может, мне уйти в библиотеку, чтобы не мешать вам? — Ещё чего… — сонно пробормотал Сюй Цзинь и потёр головку члена императора, вызвав его протяжный стон. — О… Это уже лучше. Фэй-гэ, давай возьмём нашего дорогого мужа вдвоём, это его определённо взбодрит и расслабит, избавив от рефлексии.       Через пару минут спальню наполнили стоны, хрипы, влажные и хлюпающие звуки, мерный скрип огромной кровати, в которой трое мужчин неторопливо занимались сексом. Сюй Цзинь сидел на груди императора и трахал его рот, чувствуя, как горячее горло сжимается вокруг его члена, а сзади него Фэйе, задрав ноги супруга и приподняв его бёдра, вбивался в его тугую задницу. Время от времени первая императорская супруга крутила бедрами и намеренно проезжалась по простате мужа, заставляя императора вздрагивать и издавать глухие горловые звуки, заглушаемые членом второй супруги. Эта вибрация шла прямо в член Сюй Цзиня, выталкивая его за грань и заставляя сорваться и кончить. Сперма хлынула в рот Хань Е, но Сюй Цзинь приподнялся, распрямляя колени и вытащил продолжающий изливаться член, покрывая спермой длинные ресницы, щёки, нос и открытый рот мужа. — Хань Е — ты просто охуенен, ты так сладко сосешь, у нас с Фэй-гэ самый сексуальный муж на свете, — выдохнул удовлетворенно второй консорт и слез с Хань Е, тут же устраиваясь рядом и начиная целовать его, пробуя себя на вкус. От этих поцелуев и горячих слов, укусов в шею и члена его любимой императрицы, Хань Е накрыло оргазмом, и все тревоги остались где-то далеко. Он изливался нетронутым членом, пачкая собственный живот и мышцы груди Фэйе. Сперма попала на соски, императрица зарычала и в несколько мощных толчков излилась в сузившуюся задницу мужа. Как только его яйца опустели, Фэйе вышел из Хань Е и осторожно опустил его ноги, тут же седлая колени и наблюдая за его поцелуями с Сюй Цзинем.       Размазывая сперму по мягкому члену мужа, Фэйе ощутил, как он становится твердым прямо в секунды под его пальцами. Хань Е заерзал под бедрами императрицы, обхватывая плечи Сюй Цзиня и начиная стонать в его рот, при этом делая несколько рваных движений бедрами, чтобы толкнуться требующим ласки членом в кулак Фэйе. Размазав свежую смазку и подразнив щель кончиком ногтя, Фэйе шире расставил колени и опустился на скользкий член своего мужчины. Одна из рук Хань Е переместилась на ягодицы императрицы, начиная их оглаживать и несильно шлёпать. Наконец они разорвали поцелуй с Сюй Цзинем, и Хань Е потянулся к Фэйе, приникая губами к его ключицам, начиная их посасывать и облизывать, приближаясь к требовательно напрягшимся и опухшим соскам. Фэйе в экстазе запрокинул голову, начиная тихо постанывать, все более энергично скача на нем. Губы Хань Е сомкнулись вокруг соска, начиная теребить его, играясь с пирсингом и Фэйе моментально откликнулся, захныкав. Но вдруг звуки прекратились — оказалось, что второй супруг, прижавшись коленями к его собственным бедрам, одной рукой обхватил затылок императрицы, глубоко и жарко целуя его, а второй стал неторопливо поглаживать член Фэйе. — Мои самые лучшие… Мои любимые супруги, — пророкотал Хань Е, облизав один сосок и принимаясь за второй, ускоряя рывки и чувствуя, как движения Фэйе становятся более хаотичными, как с каждым скачком он становится всё уже. И входить в него становится проблемой. Тогда Хань Е сжимает его бедро сильнее и, чувствуя, что вот-вот кончит, шепчет: — Я уже близко, сладкие мои… — свободной рукой он сжимает влажный и сочащийся член Сюй Цзиня и дрочит ему, одновременно вбиваясь в узкую и сжавшуюся дырку Фэйе, и прикусывает нежную кожу на груди. Они кончают практически один за другим. Живот и бедра Хань Е в сперме любимых жён, они сами лежат на нем, повалив его обратно на подушки, с трудом восстанавливая дыхание, и ни у кого нет сил и желания шевелиться. — В ванну? — хрипло спрашивает Сюй Цзинь, и приоткрывает один глаз. — К чёрту… — мычит Фэйе, — утром. Всё утром. Несмотря на то, что все трое горячие и мокрые, он не сползает с бедер Хань Е, а распластывается на нём, и ставший мягким член мужа до сих пор находится в его заднице, полной спермы. — Фэйе, ты сильно рискуешь…- устало шепчет Хань Е и целует его куда-то в шею, подтаскивая к себе поближе Сюй Цзиня. — В тебе проснулся собственник? Ты уже ревнуешь меня к Юньтяню? Фэйе только насмешливо фыркает, но ничего не говорит вслух и не сползает с него. — Тогда не вини меня за то, что я буду трахать тебя во сне, — бубнит Хань Е, но его бубнеж прерывает поцелуй.

***

      Когда утром Хань Е смог раскрыть глаза, он первым делом увидел своих супругов, что тихо и медленно целовались, касаясь один другого, лаская и доводя до экстаза. Он просунул руки между их бедрами и вставил несколько пальцев, с удивлением обнаруживая что Цзинь-эр растянут и его зад полон спермы так же, как и Фэйе. — Мальчики… Вы тут вовсю резвились, пока я спал? — улыбка появилась на губах Хань Е. — Доброе утро. Скоро вставать, у нас слишком много дел. Не ожидал от вас такой активности, умеете удивить и пользоваться моментом. Он намеренно стал энергично тереть простату обоим, посылая импульсы возбуждения, заставив обоих излиться, при этом покусывая их шеи и губы, получая полные страсти поцелуи в ответ. Когда все собрались в душевой, Хань Е спросил, внимательно глядя на Фэйе: — Ты за все эти дни смог что-нибудь вспомнить? Императрица помогала в этот момент очиститься второму консорту, но, повернувшись к Хань Е, нахмурилась: — Частично… — он неопределённо двинул плечом, — ощущение, что мне заблокировали какие-то фрагменты памяти, связанные именно с личной жизнью, потому что все технические и рабочие моменты вернулись, и даже то, что касается отношений с братом, его семьёй — всё в порядке… Но то, что касается моей жизни с Юньси и нашего брака — чистый лист. Может, попробовать гипноз? Хань Е, помогающий супругам вымыться, лишь покачал головой: — Предлагаю подождать с гипнозом, оставив как самый крайний вариант. Сегодня мы соберём наш паззл — возможно, ситуация прояснится и без гипноза, не хотелось бы в наше прошлое посвящать посторонних людей. В этот момент у Сюй Цзиня громко заурчало в животе. — Давай поторопимся, пока наш младший супруг не умер с голоду, — улыбнулась императрица. — Я согласен с тобой. Просто рассуждал вслух. — Можно пока проверить кровь, возможно, подсказки вылезут сами. Но этим займёмся уже завтра. Все трое, завернувшись в длинные халаты, вышли из ванной комнаты. — Фэй-гэ, у тебя волосы не досохли, — Сюй Цзинь посмотрел на императрицу с обожанием, — я потерплю, давай помогу высушить? Но императрица Лун лишь тряхнула полусырой гривой. — Сами высохнут, — он заговорщически ухмыльнулся, — мне ещё сегодня вытерпеть сложную причёску и укладку. — Может, обошлись бы студийным париком?.. К чему такие жертвы, любовь моя? Фэйе отрицательно покачал головой: — Важна каждая деталь и мелочь. — Надеюсь, он не свихнётся, а то… Доиграетесь, — скептически пробормотал Сюй Цзинь, входя в кухню и зажмурился от удовольствия, увидев накрытый стол. — Доброе утро, управляющий Ли! Ты настоящий волшебник! Боже, я умираю от голода…

***

      Территория перед кладбищем была полна машин и людей. Сидя на заднем сидении неприметного минивена, что припарковался на противоположной стороне площади на углу, Фэйе внимательно рассматривал приезжающих. Узнавал подчиненных и деловых партнёров, когда увидел бледного брата с его девушкой — сердце пропустило удар. Тан Ли был бледен и выглядел совершенно потерянным. Хотелось выскочить, обнять, прижав к себе. Сказать, что он — живой, что всё наладится. Но нельзя. Никак. Они зашли уже слишком далеко, и малейшая слабость грозила провалом. Его слабость и сочувствие к родственникам никак не поможет им найти убийц жены и его самого. А в довершение уничтожит их репутацию с Хань Е в глазах общественности. И за махинации с законом прилететь может даже уголовная ответственность. Управляющий, что сидел за рулём, повернулся к нему и с сочувствием посмотрел: — Фэйе, я понимаю, вам плохо, но сохраняйте самообладание. Если вы в таком виде выйдете из машины, то одна часть людей решит, что здесь поблизости снимают кино, вторая — что вы косплеер, но они не узнают вас. Узнает только тот, кто знал вас в другой жизни. Вы уже обсуждали это… Сейчас не время и не место. Хозяин позаботится о вашем брате. А вы сосредоточьтесь на том, чтобы не потерять наложника. Если он уйдёт раньше — нам придётся следовать за ним. Дайкунь был абсолютно прав, Фэйе подавил вздох и отвернулся. От резкого поворота головы зазвенели шпильки, которыми была украшена его высокая и замысловатая причёска. Он сначала хотел настоять на одиночной нефритовой шпильке в собранных в аскетичный пучок волосах. Говоря утром о деталях и мелочах, Фэйе даже не предполагал, что ему придется выдержать. Но Хань Е упёрся: он категорически не согласился ни на гуань, ни на полуконский хвост. И в четыре руки соорудил с Дайкунем нечто вроде высокой женской причёски, которую щедро украсил нефритом, жемчугом и золотом. При ходьбе это все звенело и дрожало, а ещё было тяжелым и раздражало ужасно. — Я действительно носил этот кошмар на голове раньше? — Фэйе страдальчески закатил глаза, а муж кивнул, удовлетворенно улыбаясь, абсолютно влюбленными глазами глядя на свою красавицу-жену. Сюй Цзинь вошёл отчитаться, что всё готово — Ди Цзыюань, Чу Сифэн и Вэнь Шо только что улетели, а Тан Ли присоединится к ним позже — и забыл, зачем вошёл. — Ваше высочество… Императрица! Какой же ты красивый, не был бы ты уже нашим мужем — я бы тебя украл. Фэйе на это лишь фыркнул, поджав губы…       Императрица не сводила глаз с младшего брата, вот к нему подошёл высокий и надёжный, как скала, его муж, выразил соболезнования и они вдвоём в сопровождении чуть отстающего по субординации Цзинь-эра двинулись в зал ритуальных услуг, где будет проходить прощание с телом Юньси и их неродившегося ребёнка, с последующим кремированием. Сам «он» уже находился внутри симпатичной урны в виде праха. На площадке было очень много полицейских — как в штатском, так и в форме, Лун Фэйе различал их в толпе по осанке и выправке, а также по слишком коротким волосам. Какое счастье, что его любимца — второго консорта — не остригли. Особое внимание Фэйе привлек молодой коп в штатском, стоящий рядом с женщиной. Привлек именно из-за изменившегося выражения лица Сяо Цзиня. Тому словно стакан воды в лицо плеснули. «Неужели бывшая невеста на мои похороны пожаловала? А рядом тот самый У Байци? Как интересно…» У Сюй Цзиня был микрофон, и Фэйе мог слышать, что происходит на той стороне — у входа на территорию кладбища и траурного зала прощания. — Я вижу, тебя отпускать не намерены. Не думаю, что она устроит публичную сцену… Но не выпускай её из виду. И проследи, с кем она будет контактировать, — тихо произнёс Фэйе. — Фэй-гэ, перестань так эротично шептать, — буркнул второй консорт. — А то у меня снова член встанет. Фэйе хихикнул, и в такт его смеху мелодично зазвенели украшения. Внезапно смех в динамике стих, а раздавшийся голос Фэйе был напряжен. — Цзинь-эр, он здесь. План «Б». Будь на чеку, если Дайкунь не справится. Он пришёл слишком рано. И… Он в ужасном состоянии. Мы должны избежать скандала любой ценой, вокруг слишком много репортеров и… Твоих бывших коллег. — Фэй-гэ, я тебя понял. Иногда коллеги могут быть как нельзя кстати. Спасибо, что обнаружил его заранее и дал знать. Во что он одет? — Какой-то… Нелепый костюм — но не спортивный… Странного цвета — не малиновый и не красный, не фиолетовый… Я не знаю, что это за цвет… И зеленая футболка. Пусть с ним будут помягче. Последняя просьба прозвучала совсем тихо. — Дайкунь, я надеюсь на тебя — заговори ему зубы.

ПЭЙ ЮНЬТЯНЬ

      Ноги не несли и очень плохо держали, а в истерзанной заднице продолжал зудеть и посылать болезненные импульсы в простату силиконовый виброплагин. Юньтянь искренне надеялся, что игрушка поможет ему не натворить глупостей прямо на кладбище, ведь стоит ему лишь увидеть Хань Е — он тут же слетал с катушек, полностью теряя контроль. Он прислонился спиной к забору, что отделял территорию парковки и небольшой площади от зоны кладбища и колумбария. Страдальчески зажмурившись, облизал угол разбитого рта, зашипев от боли, как рассерженный кот. Повернувшись, Юньтянь попытался сфокусировать взгляд на толпе, выискивая знакомую мужскую фигуру. Фигуру того, кого он ненавидел так же сильно, как и хотел. А теперь ещё испытывал ужасное, убивающее чувство вины перед этим человеком.       Этот коктейль противоречивых и взаимоисключающих эмоций практически свел его с ума. Юньтянь забыл, когда был трезвым последний раз. Наверное, в день, когда пытался вылететь в Глазго. А потом всё смешалось в калейдоскоп осколков и дурмана. Он сидел на таблетках, часто мешая их с алкоголем, пытаясь перестать видеть каждую ночь Хань Е, что наказывал его из ночи в ночь. Но при этом он просыпался в луже спермы. Признаться, Юньтянь уже был готов упасть в ноги своему бывшему боссу, валяться и умолять о милости, о наказании. Забыв о гордыне. Только если это вернёт Лун Фэйе в мир живых. Но во-первых — он не верил, что это возможно, а во-вторых... Он до сих пор отказывался признавать свою слабость перед лицом Хань Е. Он никогда не признается даже самому себе. Именно поэтому он был вынужден уволиться из Дацин, когда воспоминания бурей обрушились на него… Сначала яркими и забавным снами, в которых он был придворным врачом и интриганом. А потом… Потом эти смешные и странные, часто нелепые сны сменились тяжёлыми кошмарами — и он осознал, что неуловимо меняется сам.

***

Катастрофа разразилась дней через пять после заключительного этапа тестового исследования его препарата. Как молодой, красивый и перспективный сотрудник Дацин, Пэй Юньтянь имел на работе репутацию ловеласа, вокруг которого увивался почти весь отдел экспериментального контроля и разработок — точнее, его женская часть. Но, когда он в то утро услышал насмешливый голос Хань Е, что шёл по коридору с Вэнь Шо, он пришёл в смятение и не смог остаться на начинающемся собрании, а сбежал… И до обеда его никто не видел, не мог до него дозвониться. — Пэй Юньтянь! Не смей меня игнорировать! Что за странное поведение? Где ты прятался от меня полдня? — раздался приятный женский голос, и со спины к нему прижались большой грудью. Юньтянь в этот момент как раз стоял перед автоматом со сладостями, решая, чем заесть начинающуюся панику. Женщина попыталась ухватить молодого любовника за руку, оттаскивая в сторону кафетерия и служебной столовой. Молодой ученый хотел было вывернуться и снова скрыться, но был пойман в горячие тиски объятий. Их служебный роман с Ан Ни длился уже более года. Женщина была старше Юньтяня на пять лет и замужем, работала старшим лаборантом. Но её супруг уже 4-й год жил и работал в канадском филиале, возвращаясь домой только на весенний фестиваль и праздник середины осени. Поэтому пара не особо таилась или заморачивалась, бурно отдыхая по выходным и даже иногда предаваясь страсти прямо на работе. — Сяо Тянь… Пойдём, пообедаем! — призывно и многообещающе предложила коллега. — Аппетит пропал, — пробурчал под нос Юньтянь и в очередной раз сделал попытку уйти. Но в этот момент в корпус со двора вошли СЕО Хань и его заместитель. Юньтянь задрожал, чувствуя, как каждый волосок на его теле встал дыбом. И не только волоски… Член и яйца снова налились, болезненно распирая — утренняя ситуация повторилась. Он ничего не чувствовал к любовнице. Вообще ничего! Зато стоило только увидеть или услышать генерального — всё… Он превращался в одержимую течную суку. — Блять! Юньтянь зло уставился на женщину, что-то решая для себя, после чего, схватив её за локоть, потащил в ближайший коридор и впихнул в одно из служебных помещений. Ан Ни едва успела выставить руки, иначе её красивое личико встретилось бы со стеной. Впрочем, в следующий момент её всё равно прижали к этой чертовой стене, навалившись всем телом сзади. Женщина ощутила каменный ствол любовника, что уперся ей в ягодицы. — Я и подумать не могла, что ты настолько меня хочешь…- проворковала она и попыталась повернуться лицом к любовнику. Дернулась пару раз, но ничего не вышло: цепкие, как клещи, пальцы впились в её шею, выше линии воротника блузы, припечатывая её и не давая ни вывернуться, ни дёрнуться. Вторая рука тем временем задрала на ней юбку и сорвала трусы, ставшие мокрыми. — Сяо Тянь, ты… Сегодня решил играть жёстко? Увидев собственные трусы возле лица, женщина уже задёргалась. — Ты с ума сошёл?! — Если ты не хочешь, чтобы я заткнул ими твой рот, заткнись и стой молча. Раздвинь ноги шире, — он вклинился коленом между её бёдер и, бросив трусы на пол, ударил по заднице. Потом ещё раз и ещё. Женщина вздрогнула, но подчинилась. Юньтянь вытащил свой, уже текущий, ноющий член и без всяких игр, прелюдий или подготовки, без презерватива, вогнал женщине в анус. Любовницу затрясло от шока, боли и обиды, по красивому лицу градом потекли слёзы. Она его не узнавала совершенно, иногда они играли достаточно жёстко, но то, что происходило сейчас — было реальным изнасилованием. Изо всех сил она сцепила зубы — всё-таки они были на работе… И если этот псих потеряет работу (а она всё сделает, чтобы выжить его отсюда и испортить его карьеру), то ей необходимо сохранить репутацию — а следовательно… Никто не должен их застать, увидеть или услышать. Юньтяня самого разрывало сейчас от ненависти и раздражения, от бессилия что-то изменить. Он хотел сейчас быть не сверху этой похотливой сучки Нини, а под своим генеральным и стонать, всхлипывать, просить «сильнее, глубже, быстрее»… Пустота в заднице ощущалась физически… Мысли метались, и он ускорился, вколачивая, и только становясь более твёрдым в тугой женской заднице. Когда Ан Ни взмолилась, что не может больше стоять, Юньтянь отпустил её шею. На коже женщины остались характерные отметины от пальцев, но он не обратил внимания. Позволил ей опуститься на четвереньки и, ухватив за бедра, вновь стал трахать, ухмыльнулся лишь, заметив, как любовница прогнулась в спине и сама стала подмахивать задницей, напрягаясь под ним и задрожав… Внезапно срываясь на стоны. — О… Ну, видишь, как чудесно, — процедил сквозь зубы Юньтянь, тяжело дыша и продолжая вставлять и выходить, — порадуешь мужа, уверен, ему тоже понравится твой зад. Почувствовав, что сейчас кончит… Он вышел полностью и вошёл в сочащееся и мокрое влагалище, что приняло его, и излился в несколько сильных и глубоких толчков. Гортанный стон удовлетворения женщины под ним вдруг превратился в истерический визг на ультразвуке: — Пэй Юньтянь, ты — тварь! Какого хуя?! Юньтянь же молча вытащил и, вытеревшись валяющимися рядом трусами, встал на ноги и, заправив член, поправил бельё и застегнул брюки. — Прекрасный вид, — он сделал фотографию женщины на свой телефон, — оставлю себе на память. Как прощальный подарок. В чём проблема, красавица? Поедешь к мужу, ляжешь под него и сделаешь его счастливым папой. Я тебя, можно сказать, в семью возвращаю. Адью, красавица. Развернувшись, он вышел из подсобки, пряча телефон в карман.

***

      Наконец, Юньтяню показалось, что он заметил в толпе Хань Е и задрожал мелко, вставая на ноги. Пошатнулся, хватаясь за резной металлический забор и, сделав несколько шагов, на кого-то налетел. — Смотри, куда прёшь, идиот! — выпалил Юньтянь и беспомощно взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие и не свалиться на тротуарную плитку. — Извините, с вами всё в порядке? — голос у «идиота» оказался весьма приятным, как и прикосновения: успокаивающие, надежные и крепкие. — Вы приехали на траурную церемонию? Давайте, помогу и провожу вас. Меня зовут Ли Дайкунь. — Пэй Юньтянь, — пробормотал парень и выдохнул с облегчением, повиснув на благодетеле. — Спасибо вам, пожалуйста, я буду очень благодарен… А вы… Вы знали супругов Лун? Новый знакомый Юньтяня неопределённо покачал головой. — Не совсем. Но в какой-то степени. Юньтянь, почти вися на плече Ли Дайкуня, непонимающе посмотрел на него. — Это как? Хотя… Я вот тоже… Наверное, так, как и вы. Но знаю, что Лун Фэйе был прекрасным человеком. По лицу Юньтяня потекли слёзы. Войдя в траурный зал, убранный белыми лилиями и хризантемами, они остановились подальше от гроба и урны с прахом. Близость Хань Е действовала на Юньтяня слишком сильно, траурные речи нынешнего главы Аньлэ привели его в состояние отчаяния… На него уже стали оборачиваться журналисты и пришедшие проститься сотрудники из Цинь Фарм. Хань Е, закончив прощальную речь, тревожно нахмурился и глазами указал стоящему рядом Сюй Цзиню помочь вывести Юньтяня на свежий воздух. Он также не спускал глаз с бывшей своего второго консорта, но тут к гробу подошёл респектабельный и красивый мужчина в возрасте, положил букет из белых лилий и роз и прошептал что-то. Хань Е по губам смог прочесть фразу вроде как: «Вместе в жизни и в смерти». Вот только выражение лица и торжествующий взгляд явно не вязались с действиями и словами. Император наклонился к вернувшемуся Сюй Цзиню: — Как он? — Плохо, не в себе. Хотя должен признать, что он определённо заслуживает этого, после того, что натворил. — И всё же… Он вернул нас друг другу. Осталось ещё совсем немного — найти Цзи Фа. Оглядев поток прощающихся, Хань Е спросил своего второго супруга: — А это кто? Тот мужчина, что положил белые цветы? — Где? — Возле окна в центре. Сюй Цзинь посмотрел в указанном направлении и, повернувшись к мужу, тихо произнёс: — Одна из ключевых фигур в бывшем Цинь Фарм, Тянь Хуэй Ди. Именно его отдел бойкотировал слияние, и он оспаривал подписанный тобой и Фэй-гэ договор. Это у него так не вовремя сломалась машина, что он не приехал к Фэйе на юбилей. — Вот, значит, как, — лицо Хань Е стало страшным, руки сжались в кулаки. Он буквально излучал желание убивать, в глазах горели огни Преисподней. — Высочество… Хань Е, держи себя в руках, я соберу доказательства. Пока их почти нет или они косвенные, — тревожно зашептал Сюй Цзинь, готовый повиснуть на муже, если тот впадёт в буйство. — Фэйе просит сказать, что он тебя любит. И хочет… И я тоже. Только возьми себя в руки. В этот момент по толпе пробежал ропот «Помогите, человеку плохо»… Сюй Цзинь резко развернулся вместе с супругом на источник шума. — Что произошло? Сюй Цзинь несколько секунд смотрел на толпу людей, что сгрудилась у входной двери, и к чему-то напряженно прислушивался, потом смешливо фыркнул, расслабляясь. — Ты… Произошёл. — В смысле? — Напугал не только меня и Фэйе, но и нашего наложника, — Сюй Цзинь забыл, где находится, и издал сдавленный смешок. — Он в обморок упал, когда лицо твоё увидел. Стой, куда ты?! Второй консорт вцепился в него двумя руками. — Дайкунь сейчас с ним, успокойся. Всё будет хорошо. Он приведёт его в чувство. Когда суматоха стихла, траурная церемония закончилась. Гроб с телом Юньси отправился на кремацию. Люди стали расходиться. Хань Е получил вторую урну с прахом, и они с Сюй Цзинем подошли к ячейке, закрыв помещенные внутрь урны плитой, зажгли благовония и, поклонившись, ушли.

***

      Когда Юньтянь пришёл в себя, уже почти наступил вечер, закат был ярко малиновым, и красновато-багряные лучи скользили по гранитным надгробиям кладбищенских могил и стене колумбария. Рядом никого не было, он был совсем один. Ветер еле шевелил ветви деревьев и цветы. Не пела ни одна птица. Пэй Юньтянь встал на ноги и сделал несколько шагов в сторону нужной ячейки, опустился на колени. А в следующий момент услышал тихое и мелодичное позвякивание и шаги за своей спиной. От страха по позвоночнику побежал табун мурашек. — Тяньтянь, что ты здесь делаешь? Почему ты совсем один? Шаги и тихое позвякивание приближались. «Этот голос… Фэй-да-гэ?! Не может быть». — Ты же умер… Как ты можешь быть здесь? Ты не мог меня знать… Так меня звал только наш император… Стоя на коленях Юньтянь повернул голову на звук голоса, в полной уверенности что у него начались слуховые галлюцинации. И замер, словно поражённый небесным громом. В багряных лучах заката в черных торжественных одеждах украшенных золотым шитьём и звеня причудливыми шпильками и украшениями к нему шла… Императрица Лун. — Императрица… Фэйе увидел, как Юньтянь вскрикнул и рухнул на траву.