«Я и представить не могла, как мил и близок моему сердцу этот маленький человек. Разве не в том кроется истинная добродетель, чтобы стать последней инстанцией для смертельно больного?»
Сухие потоки вентилятора обвивали тела Криса и Сьюзи. Выпадший градом пот стекал с их лиц – на улице стояла рекордная жара. Горный район, где по несчастью находился их город, обладал неприятным свойством резких перепад температур. Когда следовало ожидать заморозков – солнце выходило из облаков, чтоб вновь раскалить почву, а когда наступало лето, и все жители, в предвкушении пляжных яств, примеряют купальники – выдается недельный, морозящий ливень. -Крис, как мне надоела эта жара, я больше не могу, – стонала Сьюзи, расположившись на диване. Но парень всё так же неустанно хранил молчание. Даже плотная крыша дома Дримурр не смогла укрыть наших героев от палящих солнечных лучей, тепло просачивалось сквозь окна и щели – от неё не спрятаться. Дуновения, исходящие от вентилятора каждый раз бодрили Сьюзи на новые речи, но стоило винтам механизма поменять поток – девушка сразу же падала в бессильном неведении. Мокрые от пота локоны ложились на лицо, шею, ключицы Сьюзи, всякий раз ящерица отлепляла их и поправляла прическу, но непослушные волосы проливались на мокрое тело снова и снова. -Крис, сделай так, – острый коготь указал на вентилятор, – чтобы он на меня только дул, а не кружил по комнате, нажми там…, я не знаю…, на кнопку… Крис был подозрительно молчалив. Его безучастность малость оскорбила Сьюзи. -Эй, ты, ты уснул что ли? Еле слышное сопение послышалось в ответ. Крис лежал на обратной стороне дивана, видно, дрёма совсем одолела его. Сьюзи толкнула его ногой, но он не проснулся, даже не поежился. «Что с ним такое, уже пятый раз вот так вот…, нет, это не нормально» – говорило её сознание. Сьюзи привстала, оставив после себя мокрый след на диване. -Крис… Девушка начала тормошить соню, трясти его за плечо пока тот не очнется. -Крис! В голову начало закрадываться тёмное предчувствие. Сьюзи совсем обеспокоилась, и хватив парня за плечи, трясла его уже на весу. То ли от собственной силы, то ли от незначительного веса Криса – тело было легким, и на каждый толчок отвечало желеобразными движениями. Подобно кукле, его конечности дергались в хаотичном порядке, но Крис никак не хотел просыпаться. -В чём дело!? – взъелась, показавшаяся из-за угла Ториэль. -Крис, хватит шутит, проснись уже! -Что происходит? – не переставая привлекать к себе внимание, вопрошала Ториэль. Наконец оставив бессильное тело, Сьюзи положила Криса на диван. -Он опять уснул, да что это такое… Ториэль часто замечала за сыном, что тот подолгу спит у себя в комнате, часто засыпает в школе или за обеденным столом, до этого момента она не хотела вмешиваться, но сильное волнение Сьюзи поставило точку в вопросе о здоровье Криса. -Так, – Ториэль развела руками, – грузи его в машину, мы едем в поликлинику.***
Несколько месяцев прошло с тех пор, как у Криса обнаружилась нарколепсия. Заболевание дало о себе знать в самом ключевом возрасте. Крис мог уснуть в самый неподходящий момент, он не имел и малейшей доли контроля над своим телом в снотворные минуты нарколепсии. Шагая по вымощенной камнем тропинке, сонная дымка могла неожиданно охватить юное тело, и тогда парень, оглядевшись по сторонам, усаживался у ближайшего дерева и тут же впадал в сон. За ним кто-то должен приглядывать, ведь подобные сонные гуляния могут обернутся весьма плачевно, учитывая преступность их маленького городка. -Сьюзи…, – однажды подозвала Ториэль, – подойди ко мне на минутку, у меня есть для тебя разговор. Ящерица сразу смекнула: это будет связанно с Крисом. Оставив своего лучшего друга, Сьюзи прикрыла дверь. В свою очередь, Крис, увлечённый комиксом, даже не обратил внимания на отсутствие подруги. Ториэль манила девушку жестом, явно желая оставить разговор за стенами комнаты Криса. Принимая интимность предстоящей беседы, Сьюзи подошла как можно ближе. Миссис Ториэль была единственной авторитетной фигурой для лиловой монстрихи, поэтому любую её просьбу она исполняла быстро, без задней мысли, полностью отдаваясь её доброй воле. -Сьюзи, у меня к тебе есть очень, – в нескрываемом неудобстве мольбы, Ториэль начала теребить полы своего платья, – очень деликатная просьба… -Я слушаю вас. -Я тебя не в коем случае не обязываю, даже готова щедро вознаградить за… -Я сделаю всё что вы захотите. Заслышав неожиданное рвение девушки, Ториэль прекратила кривить душой и начала вещать прямо:Мне нужно чтобы ты присматривала за Крисом.
***
По тени Крис догадался, что за дверью кто-то стоит. Стоит, выжидает пока жертва покинет свой глупый домик. Половицы пола скрипели, выдавая его длинный и неспешный шаг, как бы Крис не красься, а тень вздрогнула при его движении. Поправив лямку рюкзака, Крис надавил на ручку, не сразу, со скрипом – дверь поддалась и на свет выглянула лиловая мордашка. -Ну что же, привет чудик, – Сьюзи стояла у двери Утренняя заря слепила вид, делая всю округу большой, белой вспышкой, Крис начал щуриться. Солнце на рассвете – самое противное солнце: ослепляет и ничуть не греет. Ночной ветерок завершает свой последний обход, слегка обдувая незащищённые лодыжки Криса, прохлада минувшей ночи покрыла кожу Криса пупырками. Когда глаза привыкли к свету, взгляд Криса сразу обратился к подруге, вольно расхаживающей по двору, её ранее появление удивило Криса. -Пойдём? -Пошли. Сначала Сьюзи не хотела говорить об их договоренности с мамой. Но Крис и без того был в курсе их маленькой задумки, от него ничего не скроешь. Эта обязанность малость тяготила парня, ведь Сьюзи явно не рассчитывала проводить всё свободное время с Крисом, но сказать об этом – было равно поставить под вопрос их дружбу и заботу матери, которая в отличие от Сьюзи, не всегда могла находиться подле сына. -Всё хорошо? – вставила Сьюзи по дороге в школу. -Да. Казалось, это был последний день в году, когда сиплое, осеннее солнце освещали школьную тропу, истоптанную Крисом и Сьюзи до того, что на ней уже ничего не росло. Не смотря на то, что с каждым днём небесное светило слабело, летняя жара никуда не отступала. -Бабье лето… «Да когда оно уже кончится» – сказала в себя Сьюзи. Где-то в душе копилась горечь ушедшего лета, для Сьюзи оно прошло совершенно незаметно, оставив внутри лишь смутные, незначительные воспоминания. Ни за одно из них нельзя было зацепиться, лета будто бы и не было. Но тут взгляд Сьюзи приманивает блестящие брелоки на рюкзаке Криса, потрясываясь подобно маятнику под мерный шаг хозяина, они отдавали солнечным блеском. «Крис…» Как много теперь было связанно в её жизни с этим парнишкой. И теперь их узы станут ещё крепче, благодаря договорённости Сьюзи и Ториэль. Что-то внутри начало отдавать приятным теплом, сердце залилось благоговением любви и преданности этому маленькому существу. -Ты хорошо спал? – промолчав с минуту, Сьюзи перефразировала, – ты вообще спал ночью? Крис поводил головой – ответ отрицательный. Подлость болезни заключалась в том, что ночью Крису никак не удавалось заснуть; ни молоко, ни снотворное – ничего не помогало, только лишь больше ломало голову в придумывании способа уснуть. -Понятно…, – смерив парня взглядом, монстриха продолжила путь.***
Все в школе были в курсе болезни Криса. Парню не раз предлагали перейти на домашнее обучение, но его мама, преисполненная родительской опекой, настаивала оставить всё как есть. Школа – относительно безопасное место, и необходимость в охране сна Криса отпадает сама собой. Но эти навязанные узы не отпускают, не дают и шагу сделать против него, невидимые нити скрепляют их обоих. Эта болезнь поменяла и само отношение к Крису. За вместо бодрого тихони явился труп, высушенный сбитым режимом сна, и Сьюзи не могла не замечать этих перемен. Вид его был болезненный и несколько скорбный, но лицо и взгляд всё ещё таили ту обворожительную, магическую искорку истинного приключенца, которая так цепляла во всём этом нежном образе. Слова, явившее твёрдый и непоколебимый характер всё реже выходили из его уст, верно, даже на слова ему не хватало сил. Несмотря на прискорбный вид, в нем предчувствовалась твёрдость и решимость, которую Сьюзи удалось запечатлеть при их первом приключении. Одет он был всё так же скромно: грязные от пыльных дорог туфли медленно переходили на замаранные штанины, они были порваны в нескольких местах. Весь этот образ венчал толстый, не по размеру большой свитер. Подчас взгляд его красных глаз мог быть весел, спокоен и добродушен, но девушка прекрасно понимала – это пряничное личико лишь для того, чтобы ящерица не волновалась о нём. Но стоит ей перевести взгляд – всё выражение лица Криса тут же делалось бедным, тоскливым и прошающим помощи, губы опускались к низу, украшая и без того осунувшееся личико. Сьюзи замечала, как с каждым днём его силы увядают, движения делаются более скованными и неуклюжими, а лицо меркнет в болезненной худобе. Щеки бедолаги совсем опали. Весь этот страдальческий образ наворачивал слезу у монстрихи. Ей было очень жалко Криса. «Неужели это болезнь так страшна, а может…, может у него и вовсе чего похуже?» -Привет Крис, – знакомый голос отогнал тревогу, – привет Сьюзи. Это была их добрая подруга – Ноэль. С момента обнаружения болезни Криса прошло много времени, но олениха всё также пеклась над его здоровьем, как это делала Сьюзи. -Ах, Ноэль, – девушка обернулась на звонкий голос, – и тебе привет. -Привет, – промямлил Крис, явно силясь не заснуть. Обменявшись приветствиями, Ноэль подсела к парочке. -Как твоё самочувствие Крис? -Хорошо, спать хочу немного, – отрезал парень. -Ну как всегда, кха-ха, – Сьюзи раздалась хохотом, но вновь посмотрев на Криса – смолкла. Его стоическое выражение портило любую комедию, делая весь диалог тяжелым и принужденным. -Это хорошо, что всё хорошо, – с фальшивой улыбкой проговорила олениха. Ноэль прекрасно понимала, что Крис не уступит ей Сьюзи, поэтому цепляла любые минуты, дабы поговорить с монстрихой, пока Крис прибывает в царстве Морфея. Но есть одна проблема: Крис сегодня был чрезвычайно бодр. -Ну…, ты готовишься к экзаменам? – обратилась она всё также к Крису. -Нет, – парень сразу же уловил эту навязчивую общительность, поэтому отвечал кротко и быстро. -Понятно…, а ты– -Ноэль, – Крис решил прекратить этот театр, – Сьюзи, она вот, перед тобой, хочешь с ней поговорить – говори. Общее молчание воцарилось: все смотрели на Криса, как бы не понимая его и – не желая понять. Малость ошеломленная таким быстрым раскрытием, Ноэль пыталась подобрать нужное выражение, но ничего, кроме испуганной мины на лице не отображалось. Сьюзи же, в свою очередь, померкла окончательно. Казалось, все её мироощущение было направленно куда-то ввысь, она не обращала внимания на выпад Криса. Воззвание к высшим чувствам обессилило Сьюзи, она не понимала своих чувств в данный момент. -Н-но, я хочу и с тобой…, просто поговорить с тобой..., Крис..., – Ноэль не отступала. Возникшее давление, неловкость, утомленность – всё это лишало диалог какой-либо надежды, все трое молчали. Может, Ноэль действительно хотела поговорить с Крисом больше, нежели со своей дорогой подругой. Но всякая тёмная мысль, подобно лесному пожару, всё больше разъедала Криса. Парень был истощен, он не находил в себе силы держать подозрения. -Мне, – Крис качнул головой, дабы шевелюра не препятствовала осуждающему взгляду, – мне не нужна ваша жалость и ваши наигранные разговоры. Это моя проблема, – он привстал, – простите. Это была та точка долго сдерживаемого, но разрешившегося наконец гнева, когда главным побуждением становится немедленный бой, немедленная потребность на кого-то накинутся. Он поднялся, ужасно бледный и с видом страшного, доходившего до отчаяния стыда на искаженном своём лице. Озарённый вспышкой гнева, Крис вскрикнул, словно его кто-то ущипнул и вышел. Оставив девушек в ещё большем ошеломлении, Крис уже выходил из школы. Слова, что так ловко вылетели из-под его губ, парализовали Сьюзи, что та даже не попыталась остановить его, она даже пошевелиться не могла. -Что…, но я же…, – Ноэль никак не могла прийти в себя, – я же просто хотела…, что… Неразборчивая речь шла из её уст, слова ломались от сильных эмоций. Проронив своё последнее «почему» – Ноэль зарыдала. -Ноэль! – Сьюзи вышла из прострации, – Ноэль, не плачь, прошу… -Почему он такой, почему, почему…, я же просто хотела, – лепетала она сквозь плаксивые вздохи.***
Дверь открыта нараспашку. -Миссис Ториэль! – вещала Сьюзи на весь дом, но ответа не последовало. Уже светало, солнечные блики из окон играли с окружением, и словно возводя знак свыше, указывали на дверь Криса. Вся дверь была облеплена солнечными зайчиками. -Крис! Но приняв тот факт, что парень вероятнее всего спит – Сьюзи прервала свой громкий порыв и дошла до комнаты уже на цыпочках. Здорово смазанные петли двери были бесшумны, Сьюзи удалось проникнуть внутрь не издав ни звука. -Ох, Крис…, – прошептала ящерица. Верхняя одежда была разбросана по комнате: здесь, как всегда, царил беспорядок. -Крис… Но в ответ последовало лишь сопение, столь привычное и приевшееся за эти два месяца. Подойдя поближе, Сьюзи потянула одеяло, чтобы рассмотреть своего больного друга. Являя из себя жалкое, слабое существо; к этому букету добавилась миловидность, с которой сейчас Крис раскинулся на своём ложе. Он спал так сладко, так сокрыто, что Сьюзи стало не то чтобы жалко, а даже совестно за то, что она ворвалась в его царство вечной дремоты. -Ах…, – Сьюзи села на кровать, – что же творится, – она положила руку на бедро Криса, – почему это происходит с моими друзьями. Сьюзи питали мысли. «Теперь всю жизнь так, проспит…» «Так и не проживет как все, а будет всё спать и спать» «А что если это не просто нарколепсия, а что-то больше…» В определенный момент ей стало так жалко Криса, что она чуть не расплакалась. Она чувствовала, как глаза намокают, а горлу подступает горький ком сожаления и то слезливое, томимое горем чувство начало выступать наружу -Ох, Крис…, – когтистая лапа начала поглаживать бедро, – ох бедный, Крис… «Но толку сетовать на судьбу, если ты не всесилен?» Духота мутила разум, этот день сильно разрядил Сьюзи. -Кха-ха…, чудик, – устроившись с краю кровати, она обхватила Криса, – мой маленький, бедненький чудик… Может, в моменты столь сильной интимности, стоило бы дать волю всем любвеобильным чувствам, что так изредка вскруживали голову любой бунтарке – но не сейчас. Сьюзи мертвецки устала…***
Они завели привычку спать вместе. Каждый раз, приходя из школы, они ложились в постель и засыпали, ну, случалось чаще, что Сьюзи не спала и просто изучала тело Криса. Нисколько не надоевшее за это время, она ласкала, лелеяла его худое тельце в своих лапах. Большие вольности Сьюзи себе не позволяла, её первоначальная цель быть – с Крисом; быть его защитником, защитником его увядшего здоровья. Ториэль не особо была рада такому странному союзу, она никак не могла взять в голову: когда это простая договорённость переросла в столь сильную связь? Но покуда это положительно влияло на состояние Криса, мама-коза была рада видеть Сьюзи у себя дома. -Я всегда знала, что между вами что-то есть, – льстила она всякий раз, когда Сьюзи проходила мимо. С течением этих отношений и сама Сьюзи изменилась. Рьяная хулиганка медленно перетекла в молчаливую, сдержанную девушку, она стала походить на Криса.***
Спустя год обнаружилось, что помимо нарколепсии, Криса одолевало множество других болезней. Он уже не выходил на улицу. Пыльные полы дома – вот его нынешняя обитель. Его кожа стала совсем мертвенно бледной, солнечные лучи обжигали его, подобно вампиру. Но даже таким: бледным и осунувшимся – он представал Сьюзи самым милым существом на земле. С того самого дня, как она обязалась быть всегда рядом, Сьюзи ни разу не покинула своего драгоценного друга. Их отношения нельзя было обозначить простой, привычной нами любовью. Это было что-то выше, подобно родительской, слепой опеке. Исполнение долга души. Сьюзи приходила каждый день. Каждый день ей были рады в доме семьи Дримурр. Каждый день она ложилась на постель Криса, и подолгу, не проронив не слова, смотрела на него, гладила и целовала. В последнее время она практически не говорила. Она с самого начала предвкушала безысходность всей ситуации.***
Жирными каплями – ливень смывает грязь с могильных плит, делая тёмный гранит блестящим и чистым. Сьюзи приходила каждый день. Каждый день она ложилась подле гробовой плиты, подолгу обнимая холодный камень. Каждый день новый цветок. В последнее время она практически не говорила. Она с самого начала предвкушала безысходность всей ситуации. Она с самого начала была обречена этими нерушимы нитями земли и загробной жизни.