Свидание в горящей церкви

После снятого клипа на "He is", Папа ещё долго не мог понять, что же ему так не нравилось в этой церкви. Ведь на то не было никаких особых причин. Сама церковь выглядела довольно привлекательной, особенно внутри. В самом клипе, освещение внутри здания выглядит великолепно, а сам розовый оттенок так подходит, сочетаясь вместе с белым. Казалось бы, такой картиной можно было любоваться целую вечность. И так же можно было любоваться самим Эмеритусом. Как же ему шёл его белоснежный костюм, казалось бы, никто не мог устоять перед таким образом Папы. И он был прав. Но были некоторые не особо приятные моменты, пока он находился в этой церкви. — Ты почему не спишь? — Раздаётся голос со стороны двери. Ещё минутами ранее Омега сидел на диване в гостиной и перебирал струны своей гитары. Уже было довольно поздно, все обитатели аббатства давно спали, но не Омега, которому совсем не до сна. Какое-то неприятное чувство никак его не отпускало. Этот день выдался для него особенно сложным, именно по этому он старался таким образом отвлечься от всего того хаоса, который крутился у него в голове. Помещение находилось в полудрёме мрака. Разве что небольшая свеча позволяла Гулю различать очертания гитары в темноте. Но и эта свеча горела не долго. Пламя шелохнулось и окончательно потухло когда в комнату вошёл Папа. Эмеритус без предупреждения зажёг в комнате свет, щёлкнув рукой по переключателю. Это заставило гитариста слегка прищуриться. Глаза ещё не успели привыкнуть к свету. Эмеритус остаётся в дверном проёме и скрестив руки на груди рассматривал сидящего на диване гуля. — Бессонница. — в ответ он только пожал плечами не сводя взгляда со своей гитары. Омега мог и по голосу понять, что за гость к нему пожаловал. Он прекрасно знал, что Эмеритус так просто никогда не приходит. Если он сейчас здесь, не значит ли это, что у него опять появился какой-то безумный план в исполнении которого понадобится именно Омега? Как бы гитарист не старался отгонять от себя подобные мысли, Терцо продолжал. — Тогда, не составишь мне компанию? Я планирую немного прогуляться. — Что-то подсказывало Гулю, что выбора на ответ у него почти и не было. Отказать Папе - равносильно преступлению. Хотя обычная прогулка звучит на удивление безобидно. Тут определённо где-то должен быть подвох. Гитарист обдумывал это ещё пару секунд, проводил рукой по струнам и только потом едва заметно кивнул, тем самым соглашаясь с предложением Терцо. — Замечательно. — Последнее, что сказал Папа, перед тем как покинуть комнату. Вероятнее всего, Эмеритус будет ждать его на выходе, по этому Омега никуда особо и не торопился. По прибытию Омеги в то самое место, куда его привёл Папа, он немного огляделся. Гитарист понимал, что сам храм, окажется настолько большим. Не теряя времени, упырь сразу же поспешил зайти внутрь. Заставлять долго ждать Эмеритуса было бы не самым лучшим решением. Зайдя во внутрь и сделав несколько шагов, он уже оказался в довольно обширном зале, в центре которого стоял сам Папа Эмеритус III. Вид у него был серьёзный. Его руки были за спиной, он так и ожидал, когда же Омега придёт. Парень лишь подошёл чуть ближе к мужчине, разглядывая само здание изнутри. Столько лепестков на полу, букеты повешенные на деревянные скамьи. Жаль, что Омега не догадывался, что хотел сделать Терцо. – Наконец ты пришёл. – Прервал эту гробовую тишину Терцо, мельком взглянув на само здание, а после переведя взгляд на Омегу. – На самом деле, я позвал тебя сюда не просто так.– Папа улыбнулся, начиная уже отдаляться от Омеги. Он сделал пару шагов назад, после чего повернулся, продолжая так же идти вперёд. Впереди него располагалась арка, по бокам столы, на которых стояли канделябры, кажется, с ещё незатушеными свечами. Терцо аккуратно взял один из них, разглядывая фигурную ручку. Омега же, стоя на своём месте не понимая намерения Папы, продолжая со стороны наблюдать за его действиями. – Так... Для чего же? – После чего Омега начал медленно подходить к Эмеритусу. Его заставило задуматься то, для чего Терцо мог понадобился канделябр. – Ты когда-нибудь был на свидании в горящей церкви? Завораживающая картина. – Кажется, это был серьёзный вопрос, особенно беря во внимание то, что Терцо прямо сейчас держал зажжённый канделябр. Лишь после этого, Омега начал понимать намерения Папы, который был вдохновлён своей идеей и шёл прямо к ней. Но была одна загвоздка. Омега точно не одобрял действий Терцо, думая, что это лишь обычная, возможно, не смешная шутка. – Папа, Вы не сможете сжечь это место. Я никогда не бывал на подобных свиданиях и мне кажется, это перебор. – С каким-то серьёзным тоном ответил ему Омега. От самого Эмеритуса парню осталось сделать лишь пару шагов, но он продолжал сохранять между ними то небольшое расстояние. Но Терцо посчитал подобный ответ тем, что Омега просто на слабо брал Третьего. Считал его трусом или же слабаком, раз тот не может просто взять и сжечь это здание до тла. Папа сжимает ручку канделябра. Омега сомневается в нём? Тогда Эмеритус покажет, насколько его намерения серьёзны и насколько Третий горит своей безумной идеей. Он срывает бархатную ткань, что находилась сейчас ближе всего к нему, и небрежно бросает на пол. По лицу Папы пробежалась зловещая тень от огня свечи, что сейчас находилась на уровне его головы. Ещё момент, и он разомкнёт свои пальцы, а ткань вспыхнет ярким пламенем, который переброситься на цветы, деревянные скамейки и уже в скором времени здание превратится в полный хаос. Уголки губ подрагивают в улыбке. Это улыбка казалась безумной, бросающей вызов. Гуль даже и не успел ничего сказать, как Эмеритус выпускает подсвечник из руки, и тот падает на такой легковоспламеняющийся бархат. Гуль сразу отступает на несколько шагов назад, а Терцо спокойно переступает пламя и направляется к Омеге, расправляя свои руки в стороны. — Что такое, Омега? Огня боишься? — с усмешкой произносит виновник всего хаоса, продолжая наступать в сторону гуля. А тот и не знает, что делать. Его внимание бегает от горящей ткани на Эмеритуса. Честно сказать, в такие моменты Терцо его безумно пугал. Эти внезапные искорки безумия в его глазах походили на отблески огня. Омега лишь наблюдал за действиями того, не думая, что сейчас Эмеритус начнёт настоящий пожар и хаос в этом огромном храме, лишь из-за сомнений упыря. А может, у того были и другие цели для подобного исхода событий. Если бы гуль сейчас находился без маски, то Папа видел бы лишь ошеломление, недопонимание и, самое главное, страх. Единственное, что видел сам Папа, это бегающие туда-сюда глаза. Предсказать хотя бы последующие действия было сложно, а представить их – ещё труднее. Папа Эмеритус Третий сейчас был совсем непредсказуемым. Но терять время нельзя. Омега вздохнул, пытаясь хоть на чуть-чуть переварить ситуацию вокруг него, а после, взять всё в свои руки. Может, у того получится что-нибудь исправить, а Терцо оставит свои сумасшедшие идеи при себе. Куда лучше, чтобы он их выкинул. Забыл. Неважно как он сделает это. Несильно оттолкнув Эмеритуса в сторону от себя, гуль быстрыми шагами пришёл к месту возгорания, мельком осматривая, что было под рукой. Здесь был лишь бархат, которым сейчас точно не стоило бы тушить такой пожар. Тогда, Омега попытался потушить это ногой. Эмеритуса подобный расклад событий точно не обрадовал. Особенно то, как гуль принялся за ликвидацию пожара. Смотря на такие жалкие, как он думал, попытки, Терцо аккуратно подошёл к Омеге, после чего схватился за плечи, оттаскивая от огня, куда-то в сторону. Омега мог тем самым навредить себе, если бы огонь попал на одежду. А тому не нужно было, чтобы его гуль поранился. – Омега, не делай глупостей. – Сказал мужчина спокойно, как они отошли от места возгорания. – Разве тебе не нравится? Не этого ли ты хотел, когда говорил, что у меня не получится? – Терцо отпустил гуля, поправляя свою дорогостоящую причёску, после чего вновь взглянул на Омегу. Удивительно, что мужчина за всё время так и не произнёс ни единого слова, будто у того и вправду не было рта, как на его маске. Папа держит Гуля за плечи, и разворачивает так, что бы он мог заглянуть ему в глаза. Паника в них заставляла Терцо улыбаться. Не разрывая зрительного контакта между ними, Папа попытался привести Омегу в чувства. Если Гуль продолжит пытаться тушить пожар, вся идея пойдёт под откос. Нужно срочно что-то делать с этим. — Омега, посмотри на меня. — почти скомандовал Третий, с лёгкой усмешкой в голосе. Он старался обратить на себя всё внимание ритм гитариста, он не хотел, чтобы тот постоянно оглядывался назад для того, чтобы проверить, насколько сильно разросся пламень, не хотел, чтобы тот в панике бился в поиске выхода из храма. — Омега, смотри мне в глаза. — повторил Эмеритус, заключая Омегу своей хваткой чуть сильнее. Взгляд Третьего почти сияет. Кажется, он вовсе не беспокоится о том, какой хаос сейчас творится вокруг, будто бы зная наперёд, что им обоим это никак не навредит. — Чего ты так боишься? Я же здесь. — — Твоё присутствие меня совсем не обнадёживает! — Кажется, квинтэссенция и сам не заметил, как внезапно переключился на менее деловой тон, стал обращаться к Эмеритусу на ты. В критических ситуациях его совсем не волнует кто какое место имеет на иерархичной лестнице, и Терцо мог это принять, отреагировав лёгкой усмешкой. Его руки опускаются вниз по плечам Омеги, а ладони в белых перчатках сплетают их пальцы вместе, как только касаются чужих запястий. Пару секунд Эмеритус держит паузу перед своей репликой, слушая потрескивающий огонь за спиной Омеги, что уже успел перейти от легковоспламеняющегося бархата на цветы, а с них на начинающее тлеть скамейки. Когда-то этот храм был полон людей, когда-то в его стенах звучали пения, молитвы. Теперь внутри бушуют лишь языки пламени, с каждой минутой становясь только больше. Эмеритус мог долго философствовать на эту тему, но посчитал, что это не то, что сейчас хотел бы услышать гуль. — Ты доверяешь мне? — внезапно задаёт свой вопрос Терцо, полностью загоняя гитариста в тупик. Ему казалось, что Третий пытался уйти от их разговора начиная свой, что только больше давило на Омегу. — Давай поговорим о нашем доверии друг к другу потом? Мы сейчас находимся в горящей церкви! — — Омега, если ты доверяешь мне, то перестань бить тревогу и наконец послушай меня. — едва повысил свой голос Терцо, чуть крепче сжимая чужие ладони. — Я нахожусь сейчас здесь, вместе с тобой, и я прекрасно понимаю на какие риски иду, поджигая весь этот храм. Но попробуй посмотреть на это всё с моей стороны. Ничего не вечно, и если ты сможешь адаптироваться к подобной обстановке, страх перед смертью будет не так велик. — — Ты хочешь убить нас? — — Я хочу, чтобы ты чувствовал то же, что и я. Я мог бы пойти сюда в одиночку, но стоит ли эта церковь того, чтобы умереть одному? Тебе это должно казаться романтичным, как и мне. — — Это вовсе не так работает! Ты просто обрекаешь нас обоих на верную погибель. — заключает Омега, после чего Терцо недовольно вздыхает и отводит взгляд в сторону, как будто обдумывая, что ему делать. — Это кажется сложнее, чем я думал. Почему бы тебе просто не довериться мне сейчас? Докажи свою верность передо мной, докажи, что ещё с момента становления моим гулем ты был готов выполнять всё, что я скажу. — Эмеритус оставляет мягкий поцелуй на руке Омеги, а потом, держа его ладони в своих, вновь разворачивается вместе с ним в сторону пламени, что уже не на шутку разошлось по церкви. — У нас есть ещё пара минут для того, чтобы насладиться видом, пока огонь не доберётся до крыши храма. — Чуть громче обычного произнёс Папа, чтобы его можно было расслышать среди треска. — И только тогда риск пострадать станет по-настоящему велик. — Глаза Омеги продолжали метаться между Эмеритусом и пламенем, чей отблеск тёплым светом падал на лицо Третьего, отражался от маски Гуля, да и просто сиял, бегая по гладким стен храма. Внутри с каждой минутой становилось всё тяжелее дышать, а в маске и подавно. Папа как будто мог прочитать это в глазах своего Гуля. Ничего не сказав, он плавно повёл его за руки куда-то в сторону лестницы, стараясь самому не наткнуться на что-то спиной. Насколько бы Эмеритус не выглядел в этой ситуации спокойным, он сам прекрасно понимал, что находиться сейчас здесь очень травмоопасно. Но находясь в руках Терцо, Омега мог чувствовать себя в безопасности. Хоть эта безопасность со стороны и казалась ложной. О какой безопасности можно говорить внутри пылающего храма? Постепенно страх в глазах гитариста пропадал, но не потому что он начал вслушиваться в слова Терцо, как бы тому не хотелось, а потому, что дым всё больше и больше отравлял рассудок квинтэссенции. Папа продолжал держать его за руки и вести наверх, ещё по первому приходу в храм примечая здесь большой балкон. — Будь здесь кто-то другой на моём месте, ты бы так же бурно на всё реагировал? — Внезапно начал Третий, на что получает потускневший исподлобья взгляд гуля. — Терцо, — уже полностью не беря во внимание чин Эмеритуса, отвечает Омега, — мы чёрт возьми горим. Как я должен на это реагировать?— — Будь на моём месте кто-то из твоих фанатов, из твоих знакомых, из остальных гулей в конце концов, ты бы так же реагировал? — стоит на своём Папа, прожигая гитариста внезапно сменившимся с безумного на ледяной взгляд глазами. Кто угодно сказал бы о том, что сейчас совсем не время начинать подобные разговоры, но Третий думал совсем наоборот. Именно здесь и сейчас, когда на кону может стоять жизнь их обоих, тот самый момент наконец разобрать всё то, что хранится под черепной коробкой уже не первый месяц. — Я просто хочу услышать ответ. — — Что именно ты хочешь услышать? Что я по-твоему должен тебе сказать? — нервно смеётся гуль, начиная тяжелее вдыхать воздух. Терцо такой расклад совсем не нравится. Он говорит с Омегой на серьёзных тонах, а в ответ получает лишь усмешку. Мужчина стискивает чужие ладони в своих чуть сильнее, и тянет на себя, оставляя за гулем оставшиеся пару метров расстояния между ними. — Омега, я не шучу. Будь кто-то другой на моём месте, ты бы так же поступил? С каждым днём мне всё больше начинает казаться, что я делаю что-то не так, и мне это совсем не нравится. — Хмурится Эмеритус, но сразу после этого вновь меняется в лице и прикладывает ладонь Омеги в своей груди, замечая его непонимающее выражение лица. — Ладно, хорошо, не хочешь отвечать, тогда просто послушай. Ещё с самого начала, когда вас, гулей, передали мне, вы поправу должны были только мне и принадлежать. Я никогда вас почти ни в чём не ограничивал, а стоило бы. — кажется Папа уже и сам начинал путаться в словах и не совсем понимать то, о чём говорит. — Хочу напомнить о том, кому ты принадлежишь. — Знакомая картина, Омеге уже не впервый раз приходится сталкиваться с безумным желанием Терцо присвоить всё себе. Если в прошлые разы он мог легко отделаться от этого коротким согласием, то теперь ему стоит правда потрудиться, чтобы пообещать это Эмеритусу, смотря прямо в его пронзающие насквозь глаза. — Хорошо, я понял. — едва слышно произнёс Омега, будто бы почувствовав поток свежего воздуха со второго этажа. — Мне этого мало. Обещай, что всё твоё внимание будет только на мне и не на ком более. Пообещай остаться со мной. — требовательно скомандовал Терцо, хватаясь за ручку балкона, не открывая его, будто бы дожидаясь ответа. — Я обещаю. — начал кивать гуль, хватаясь за руки Папы только крепче, чтобы не упасть в обморок от недостатка свежего воздуха. На этом моменте Эмеритус слегка приобнимает гитариста за плечи, разрешая навалиться на себя, пока тот возится с щеколдой на дверях балкона, наконец распахивая её, впуская в здание поток ночного воздуха. Это было единственное, что сейчас нужно было этим двоим. Гуль сразу начал кашлять и приводить свою больную голову в порядок, подставляясь под такой оживляющий холодный ветер. Сколько бы раз не был Эмеритус в стенах этой церкви, за её пределами всегда было невероятно ветрено, этому служил небольшой водоём, что находился поблизости, в эту минуту отражая в воде языки пламени, во всю возвышающиеся над крышей. Омега невольно падает не в силах больше держаться на ногах, забивается в угол балкона и никак не может надышаться. Лишь его взгляд бегает от озера на Папу, по которому явно заметно, что его же затея творит с ним не самые лучшие вещи. Он держится подрагивающими руками о перила, почти не переставая кашляя. Его чёлка уже давно выбилась из причёски, падая одинокими локонами ему на лицо. Грим тоже слегка подсмылся, немного размазался в некоторых местах, но это совсем не мешало отставаться ему изящным даже в подобных ситуациях. Только придя в себя, Омега решает взять ситуацию под контроль самостоятельно, видимо полностью решив, что от Терцо чего-то дожидаться было бессмысленно. Он поднимается на ноги, совсем немного покачнувшись, а потом хватает того за запястье, требовательным тоном заявляя: — Мы сейчас же идём домой, и это не обсуждается. — после этого он ведёт Терцо по памяти за собой к выходу, кажется и вовсе не слушая, что тот пытается ему сказать в ответ и воспротивится его действиям, намереваясь остаться здесь. Крыша начинает медленно осыпаться, а Омега старается поторопиться, чтобы их не убило летящими сверху тлеющими кусками дерева. Выглядело это всё и вправду страшно, но это последнее, что волновало сейчас Гуля. Он резким ударом ноги распахивает дубовые, ещё каким-то образом сохранившиеся двери церкви, и вытаскивает за собой из горящего здания и Эмеритуса, который почти сразу начинает откашливаться, как и сам Омега. Квинтэссенция лишь бросает на Третьего недовольный взгляд, всё ещё злясь на младшего Эмеритуса за то, что он только что натворил, а тот добирается до небольшого моста, на безопасное расстояние от церкви и переводя собственное дыхание, садится, прислонясь к прохладному каменному борту, не сводя взгляда с Гуля, что ходил туда-сюда, смотря на горящую крышу. Омега молча мотает головой, а потом с тяжёлым вздохом присоединяется к компании Терцо, занимая место рядом с ним. Их молчание длится несколько минут, пока они оба смотрят на то, как церковь всё больше и больше исчезает в объятиях пламени. Смотрят на то, как постепенно лопаются тонкие витражные окна, со звоном осыпаясь на землю. Первым молчание прерывает Терцо, как не странно. Он подсаживается к Омеге чуть ближе, слегка приобнимая его за плечи, тем самым стараясь хоть немного приободрить. Тот лишь устало опирается на его плечо уже не в силах что-либо делать. Хотя в чём-то Папа всё же был прав, горящая церковь и вправду выглядит красиво, но только тогда, когда ты находишься снаружи. Кажется, этот день он запомнит ещё надолго, да и вообще вряд ли сможет сегодня спокойно заснуть. Гитарист закрывает свои глаза, а его грудь и плечи тяжело вздымаются. — Снаружи она горит и вправду неплохо. — всё-таки произносит Омега, несколько раз обдумывая то, что только что выпалил. Реакция Терцо не заставила себя долго ждать. — Ты начинаешь мыслить как я, мне это нравится. — Внезапно он поднимается на ноги, с лёгкой улыбкой разводя руки в стороны, подобно тому, как он делал это на публике. — Хочешь полюбоваться ещё? Давай продолжим эту ночь в другой церкви. — После этого Омега сразу поднимается на ноги, хватает его за руку и направляется в сторону их дома, в сторону аббатства, в надежде, что он не додумается и его жечь. — Всё, на сегодня приключений достаточно. Мы идём домой. — недовольно протягивает гуль, на что Эмеритус лишь смеётся, послушно следуя за ним. На входе в Министерство Терцо останавливается для того, чтобы более менее привести себя в порядок. Он убирает выпавшие на лицо пряди волос обратно в укладку, старается оттереть перчаткой от маски Омеги пятнышко сажи, было уже собираясь открыть дверь внутрь, как их на входе сразу ловит Сестра Император, в своей манере скрещивая руки на груди и пробегаясь по этим двоим с ног до головы оценивающим взглядом. — Где вы оба были, и почему вы выглядите... «Так»?... — Сестра разводит руки в стороны, непонимающе хмуря брови к переносице. Иногда ей казалось, что этих двоих и вовсе нельзя оставлять друг на друга, иначе обязательно что-то произойдёт. Терцо было хотел задать Император встречный вопрос по поводу того, почему она не спит в такое позднее время, но вопрос сам исчерпал себя, когда та указала на свои наручные часы, чья маленькая стрелка вот-вот стукнула ровно 6 часов. Омега вздыхает, переводя взгляд на Папу, будто дожидаясь, когда тот придумает очередное оправдание. Тот в свою очередь лишь прочищает горло, пару раз покашляв в кулак, было собирался что-то сказать, но быстро отбросил эту идею в сторону, похлопав своего Гуля по плечу. — Знаете, это не так важно. —