Still here

— Сонхва, тебе нужна помощь? — подкатившись на своём кресле к двери и выглядывая в проём, спрашивает Хонджун. Сонхва поднимает голову от своих записей и поворачивается к нему. Дверь в его студию также открыта. — Нет-нет, — спешит он отнекиваться, а потом осекается, когда шестерёнки в его голове начинают вертеться. Они здесь сейчас одни, никто не потревожит, потому что известно, что они заняты работой. Наконец-то не надо ни за кем следить, ничего разбирать (привет, переезд) и оттачивать хореографию. Можно провести время приятно и с пользой. — Хотя вообще-то нужна. Можешь подойти? Хонджун крутится в своём кресле, отрываясь от собственного компьютера, и кивает. — Хорошо, дай мне 10 минут, кое-что доделаю, — он снова погружается в работу, возвращая наушники на голову, а Сонхва расплывается в довольной улыбке. Он поднимается и закрывает дверь.       Свою студию он пока тоже толком не обжил, но там есть где лечь, а большего и не надо. Он выуживает плед, что припасён на случай, если он останется тут ночевать, и расстилает поверх небольшого диванчика. Потом, спохватившись, кидается к своей сумке и некоторое время копошится в поисках. Сонхва еле сдерживает разочарованный стон, когда не обнаруживает ничего, хотя бы отдалённо напоминающего смазку. Он хмурится, закусив губу, пока шестерёнки продолжают крутиться. Потом решает, что и пусть, они и без неё себя отлично развлекут.       Хонджун удовлетворённо сохраняет файл и встаёт, устало потягиваясь всем телом. Он удивлённо смотрит на закрытую дверь в студию Сонхва. Но пожимает плечами и открывает её, застывая на пороге, застигнутый врасплох.       Сонхва лежит на пледе, развратно раскинувшись, в одном нижнем белье: одна рука закинута за голову, ноги скрещены в лодыжках и закинуты на подлокотник. Он очевидно возбуждён, судя по тому, как натягивается ткань его брифов. В полумраке студии, освещённый лишь голубоватым светом компьютера, он выглядит почти как какое-то сказочное существо. Хонджун восторженно усмехается и проходит внутрь, на автомате закрывая за собой дверь. — И с чем же таким вам понадобилась моя помощь, Сонхва-щи? — дразнит Джун, стягивая свою толстовку через голову и оставаясь в обычной футболке и шортах. Сонхва довольно ухмыляется, принимая вертикальное положение, и протягивает ему ладонь. Хонджун протягивает свою в ответ, и тут же оказывается сверху Хва, когда сильные руки дёргают его на себя. Он удивлённо охает, приземляясь аккурат меж разведённых стройных бедёр. — С моим совершенно несправедливым одиночеством, Хонджун-щи, — в тон ему мурлычет Сонхва, скрещивая ноги у него на пояснице и притягивая ближе. Джун рвано выдыхает и прикусывает нижнюю губу от волны возбуждения, что пробегает от макушки до пяток, согревая предвкушением. — У нас так мало возможностей побыть вместе, не хочется упускать шанс, — его ладонь спускается по спине Хонджуна вниз и ныряет под кромку шортов, чтобы в следующую секунду сжать округлую ягодицу. Джун согласно кивает, чувствуя, как по щекам расползается румянец, и прижимается своим полувставшим членом к паху Хва сквозь ткань. Тот со свистом втягивает в себя воздух от облегчения. — Согласен. Было бы глупо не воспользоваться ситуацией, — шепчет Хонджун и наклоняется, чтобы поцеловать Сонхва. Медленный по началу поцелуй очень быстро набирает обороты, они сталкиваются зубами и языками в попытках завоевать чужой рот. Руки Хва пробираются к нему под футболку, сжимают грудные мышцы, отчего Хонджун несдержанно стонет ему в рот, двигая бёдрами. Его скрытый несколькими слоями ткани член проходится по всей длине Сонхва, и тот сдавленно выдыхает, закатывая глаза от удовольствия. Хонджуну всё же приходится оторваться от его покрасневшего рта, чтобы снять мешающуюся футболку, но он зависает, наблюдая за блестящими от слюны пухлыми губами. Из морока его выдёргивают руки Сонхва, что настойчиво тянут ткань вверх. Через секунду он прижимается теперь уже обнажённым торсом к нему, возобновляя тягучие движения бёдрами, и впивается зубами в беззащитно выставленную шею перед собой. Ему невозможно хорошо. Кажется, что всё существующее сузилось до них двоих и этого маленького диванчика, и ничто остальное неважно.       Сонхва стонет в голос, не опасаясь быть услышанным в этой звуконепроницаемой комнатушке, и запрокидывает голову, подставляясь ещё больше. Его ладони опускаются на ягодицы Хонджуна, снова сжимая, и притягивают с каждым движением его бёдер ближе в попытке продлить восхитительное трение. Джун покрывает укусами и засосами его ключицы, грудь, лижет длинную шею, дурея от естественного запаха его кожи с еле уловимой ноткой геля для душа. Он мог бы провести вот так всю жизнь, сплетаясь с Сонхва в горячий клубок из стонов и сбитого дыхания, и ему было бы совершенно не стыдно. Его бёдра двигаются всё быстрее, член мучительно-сладко проходится по стоящей длине Сонхва, и тот всхлипывает от жаркого наслаждения. На ткани брифов расплывается влажное пятно от выступившей смазки. — Быстрее, Джунни, быстрее, — выстанывает Хва, притягивая его к себе шею ближе и оставляя хаотичные поцелуи по линии подбородка и челюсти. Хонджун тяжело дышит, сам ощущая приближающийся оргазм, но не в силах за него уцепиться. Он вслепую находит рот Хва, трётся бёдрами быстрее, пока они тонут в мокром поцелуе. Пальцы Сонхва путаются в его синих волосах, натягивают у корней, отчего у Джуна по спине бежит горячая волна. Он просовывает руки под спину Хва и рывком поднимает, так, что тот оказывается у него на коленях, когда Хонджун садится. — Сейчас, — шепчет он в перерывах между поцелуями и стягивает с Сонхва бельё, обнажая его покрасневший член. Тот тянется к его шортам и также нетерпеливо дёргает вниз. Джуну приходится привстать прямо вместе с Сонхва, чтобы стянуть с себя мешающуюся одежду. Они сталкиваются руками, голодные друг до друга, не желая тратить и минуты попусту.       Хонджун обхватывает оба их члена, как может, и ласкает быстро, рвано, больше внимания уделяя головкам, и Сонхва стонет ему в ухо, роняя голову на плечо, подаваясь бёдрами навстречу. Джун гладит его по спине свободной рукой, ерошит тёмные волосы, прижимая к себе ближе, оставляя влажные поцелуи вниз по шее, впиваясь зубами в стык с плечом. Хва всхлипывает, зажмуриваясь до черноты перед глазами, всё тело напрягается, когда его бьёт оргазм. Он хнычет в шею Хонджуна, сотрясаясь от разрядки, пока всё его естество плавает в восхитительном наслаждении. Джун успокаивающе целует его в скулу, ведя его сквозь разрядку, и отнимает руку, когда последняя дрожь сходит на нет. Сонхва поднимает на него мутные глаза и слабо улыбается. А потом замечает всё ещё стоящий член Хонджуна.       Он слезает с его коленей на пол, благо край пледа лежит уже внизу, поэтому ему не твёрдо на холодном паркете. Сонхва смотрит на тяжело дышащего, покрасневшего Джуна снизу вверх и обхватывает пальцами его член, сразу беря быстрый темп. Его рот оказывается на груди Хонджуна в тот же момент, зубы прихватывают стоящий сосок, и тот вцепляется ладонью в его волосы, теряясь в куче ощущений. Ему много не надо, поэтому он толкается в чужую ладонь пару раз и выгибается над диваном, пачкая собственный живот и кулак Сонхва спермой. Грудь горит огнём от ярких засосов, оставленных губами Хва, но ему так хорошо, что сознание на миг блаженно пустеет. Он обмякает, растекаясь по спинке, и устало прикрывает глаза. Руки Сонхва укладывают его набок, стирают с живота белёсые разводы, пока он позволяет своему сознанию погрузиться в дрёму. Вскоре Сонхва ложится рядом, прижимаясь со спины, и натягивает на них край пледа. Хонджун улыбается, вжимаясь в его тело плотнее, чувствуя себя абсолютно счастливым. — Джунни, не спи, нам нужно всё-всё успеть, — говорит ему в затылок Хва, подразумевая, конечно, второй заход (а, может, и третий), и Хонджун сонной угукает, в противоположность сдаваясь на волю сна. Ему снится, что они на яхте посреди ярко-синего моря, залитые ласковыми лучами солнца, а волны мягко покачивают их, и ничто не важно. Правда, кружащие над яхтой чайки во сне разговаривают голосами остальных мемберов, пытаясь прервать безграничное счастье, и Хонджун недовольно отмахивается от них во сне, поворачиваясь и утыкаясь носом в шею Сонхва. — Отстань, Уён, — бубнит во сне Хонджун, и Хва беззвучно смеётся, поглаживая его по взъерошенным волосам. — И во сне тебе от них покоя нет, — вздыхает он и сам прикрывает глаза, тоже решая дать себе часок сна. Просыпается он от настойчиво трущегося о него Джуна и с блаженной улыбкой думает, что вот это и есть жизнь.