18 часов

— Рейс номер JU 617, просьба пройти на посадку к выходу С06. Голос из динамика раздаётся на весь аэропорт, но почти никто на него не реагирует. Не удивительно — все адекватные люди уже давно нашли свой выход, успели наверняка и перекусить каким-нибудь бутербродом, сделанным на скорую руку в местной кафешке, или выпили чашечку кофе, чтобы взбодриться перед перелётом, а сейчас сидят наготове возле выхода или же спешат поскорее занять очередь, чтобы первыми зайти в самолёт и сидеть там, пока все остальные пассажиры не займут свои места. Так делают обычно все, не считая опоздавших — эти вообще другая история. Антон же не входит ни в число опоздавших в аэропорт, ни в число адекватных, по его мнению, путешественников. Он это просто он — нелепая катастрофа, у которой вечно всё идёт не по плану. — Блять, — тихо ругается Антон себе под нос, но тут же оглядывается по сторонам, надеясь, что его никто не услышал. Даже за границей нужно оставаться начеку, а не ссылаться на то, что здесь всё равно его никто не поймёт, потому что поймут, ещё как поймут. В любой точке мира, в любом самом отдалённом населённом пункте кто-нибудь обязательно его поймёт, так уж устроен этот мир. А уж думать о том, что в аэропорту Сербии не будет ни одной русскоговорящей души, вообще смешно. Антон быстро запихивает в свой рюкзак купленные безделушки и бежит поскорее по направлению, которое указывают ему значки наверху. Нужно было, конечно, постараться первым делом найти выход, чтобы заранее знать, куда бежать в случае чего, но почему-то раньше Антон до этого не додумался. И было-то два часа до вылета — целая куча времени, которой должно было хватить, а всё опять получилось как всегда. Проблема Антона в том, что он очень быстро увлекается и забывается. Вот вроде два часа назад он прекрасно помнил, что ему скоро опять садиться в самолёт и мучать свои длинные ноги, но, стоило его взгляду зацепиться за милый магазин с сувенирчиками, как мысли об отлёте были уже далеко. Один магазин, другой, и всё — два часа закончились раньше, чем ожидалось. Плюсом ко всему ещё растерянность и сонливость, которые сегодня верные спутники Антона. На часах шесть утра, а за эту ночь Шастун сомкнул глаза только на полчаса в самолёте — на большее его не хватило, потому что мужчина на соседнем ряду так храпел, что невозможно было расслабиться. Нужно будет хоть на этом рейсе поспать, а то такими темпами Антон просто вырубится где-нибудь в аэропорту и пропустит все свои рейсы. Ему это нужно? Ему это не нужно. Идея полететь к другу на свадьбу в Бразилию звучала идеально и очень захватывающе в голове Антона ровно до того момента, как он оказался в Шереметьево ночью и понял, как долго ещё не сможет принять горизонтальное положение. Миллион пересадок, миллион перелётов, множество часов ожидания в аэропорту, и только после он окажется в стране, в которой ни разу не был, но о которой слышал так много от своего друга, которую уже изучил по видеозвонкам и фотографиям, которую полюбил просто потому, что она подарила важному для него человеку улыбку и постоянное чувство счастья. Антону этого достаточно. Возможно, стоило распланировать поездку получше и лететь не из Москвы, но на момент планирования путешествия Антону казалось, что столько перелётов его ничуть не смущают и он, наоборот, будет рад полетать на самолёте лишний раз. Небо он любил всегда, ноги мешали правда, но оно всё равно того стоило. Здесь же перелёт совсем не близкий, но Антон и выбрал его лишь потому, что ему нужно передать важные документы на одной из пересадок. С06, кажется, располагается чуть ли не в самом дальнем конце аэропорта, и Антон уже тысячу раз успел упрекнуть себя в том, что не оказался ближе к выходу на момент начала посадки. Не хватало ему ещё пропустить рейс, потому что тогда у него точно больше не будет никакого желания лететь ни в какую Бразилию, он всегда просто купит билет до своего Мадрида и улетит домой в тёплую постель, и даже на документы забьёт, передав их с кем-нибудь другим. До сих пор странно считать Мадрид своим домом, но, прожив там уже шесть лет, Антону ничего другого не остаётся. Когда на горизонте появляется яркая табличка «С01», Антон наконец-то радуется. Хотя бы эти С-выходы уже начались, а значит и до шестёрки ему недалеко осталось. Голос в динамике объявляет уже другой рейс, но Антон его не слушает, всё его внимание сосредоточено на длинном коридоре и выходах, мелькающих сбоку. И только когда он стоит перед табличкой «С06», то выдыхает и расслабляется, встав в конец очереди. Получается, успел. Усевшись на своё законное место у окошка, Антон делает себе на память несколько фотографий и, быстро проверив, не написал ли ему кто, ставит телефон на авиарежим. Полёт, на удивление, проходит нормально. Никаких храпящих мужиков рядом, никаких плачущих навзрыд детей, никаких неприятно пахнущих соседей или откидывающих на тебя спинку людей. Антону удаётся проспать почти весь полёт, чему он безумно рад, потому что впереди у него четыре часа ожидания следующего рейса. Так что, когда самолёт приземляется в Праге, Антон ощущает себя полным энергии и готовым на всё. Ему уже не терпится поскорее прилететь в Сан-Паулу и увидеться с другом, которого он не видел два года. Казалось бы, что может пойти не так, но всё идёт не так, стоит только Антону зайти в здание аэропорта и выяснить, что его следующий рейс перенесли. Отвратительная ситуация, потому что после этого у него ещё один самолёт, на который он теперь тоже не успевает. Если бы не эти чёртовы документы, которые нужно передать, то он бы сейчас уже спокойно сидел в Париже и ждал рейс до Бразилии, а теперь ему приходится стоять посередине аэропорта в Праге, в которой он никогда не был, и пытаться понять, что ему делать в ближайшие восемнадцать часов до вылета. Работники спокойно сообщают ему, что за счёт авиакомпании ему уже поменяли следующий билет, так что переживать не о чем, однако его вовсе и не это волнует. Антон прекрасно понимает, что, даже если бы авиакомпания отказалась компенсировать задержку, то он бы сам довёл их до такого состояния, когда они спокойно бы ему всё компенсировали. Его больше волнует восемнадцатичасовой промежуток, который ему нечем заполнить. — Мы можем предоставить вам отель рядом с аэропортом, если Вы желаете, — вежливо произносит девушка за стойкой. — Или же Вы можете просто выйти из аэропорта и пойти гулять. В любом случае, так как полёт в зоне Европейского союза, никакой паспортный контроль проходить не нужно будет при входе, а при выходе Вы уже его прошли. Антон поджимает губы, грустно смотрит на свои двадцать процентов на телефоне и, поблагодарив девушку, отходит от стойки. Ему бы телефон зарядить, но, если выбирать между отелем и городом, он, конечно же, с бóльшим удовольствием выберет второе. Может, это судьба такая — оказаться в городе, который он не планировал посещать. Может, здесь есть что-то, что его зацепит и поменяет весь привычный расклад вещей. В любом случае для начала нужно передать документы, так что Антон быстро пробегается глазами по сообщению, которое в точности описывает, как ему добраться до нужной кофейни. Там его и должен ждать человек, которому нужно передать все бумаги. Звучит мега секретно, но на самом деле это просто обычный договор о сотрудничестве, которому явно не желательно попадать в чужие руки. Нужная кофейня находится с лёгкостью, так что Антон стоит возле неё уже через пять минут. — Добрый день, — немножко с опаской произносит Антон. Ему сказали, что все работники здесь русскоговорящие, но он вполне мог и ошибиться с местом, а попасть в неловкую ситуацию из-за языка совсем не хочется. Девушка, что до этого увлечённо протирала столы, оборачивается на него и сразу же приветственно улыбается. — День добрый. Вы наверное Антон? — Да. — Вам туда, — указав на дверь, ведущую в служебное помещение, произносит девушка. — Там мой коллега, он знает, куда нужно положить документы, просто передайте ему их. — Спасибо, — Антон благодарно кивает девушке и направляется в сторону двери. Внутри темно, и это немного настораживает, но, стоит Антону услышать тихую мелодию, доносящуюся из глубины помещения, все негативные чувства отпадают и им на замену приходит любопытство. Кто-то поёт и поёт настолько чистым и красивым голосом, что здесь любой заслушается. Антон осторожно старается подобраться поближе к голосу, пытаясь не издавать лишних звуков, чтобы не спугнуть. В конце небольшого коридора приглушён свет, и в нём плавно двигается силуэт. Антон, к своему огромному сожалению, не может подобраться ближе, оставшись всё так же незамеченным, поэтому наблюдает с расстояния. Ему не видно лица человека, но даже так Антон почему-то уверен, что тот, кто обладает настолько красивым голосом, будет обладать и прекрасными чертами лица. Жаль лишь, что разобрать всех слов песни не получается, потому что слышит он её в первый раз, а в английском он никогда не был силён настолько, чтобы понимать всё без проблем. Силуэт пританцовывает в такт песне, и Антон не может избавиться от наваждения, настигнувшего его. Он просто не способен оторвать взгляда, завороженный и голосом, и движениями, так что, когда всё резко прекращается, а в него с раздражением и лёгким стыдом впиваются голубые глаза, то он не сразу осознаёт, что только что произошло. Осознание приходит, стоит фигуре подойти ближе и включить во всём помещении свет. — Ты кто такой и что здесь забыл? — голос, который буквально минутой назад звучал нежно, теперь звучит грозно, но Антона это ничуть не смущает. Наоборот, его ещё сильнее захлёстывает восхищение, потому что это две грани одной монеты, и они обе оказываются прекрасными. — Я документы передать. Незнакомец изучает его взглядом какое-то время, а потом отходит назад и вытягивает вперёд руку. Антон смотрит то на неё, то в голубые глаза и моргает часто, пытаясь понять, что происходит, но в конце всё же решается и просто вкладывает в чужую руку свою. Какая мягкая и нежная кожа. — Придурок, что ли? — произносит незнакомец и быстро отдёргивает руку. — Документы давай, говорю. А, так вот к чему это всё было. Антон нехотя достаёт из рюкзака аккуратно сложенные в папку документы и протягивает их незнакомцу. — Спасибо, — кивает тот и отходит куда-то в сторону, чтобы убрать их в надёжное место. — Всё? — незнакомец пытается звучать утвердительно, но в его интонации чётко слышатся и вопросительные нотки. Он вроде говорит твёрдо, ставя на этом разговоре точку, но в то же время и невольно спрашивает у Антона, нет ли у него ещё каких дел, потому что тот продолжает стоять на одном месте, словно ничего не произошло. — А, да, — Антон немного теряется и мысленно хлопает себя по лбу за нерешительность. Он наверняка сейчас со стороны выглядит невозможно глупо, ужас. Шастун неловко поджимает губы и, быстро развернувшись, уходит обратно в тёмный коридор. Почему он вечно всё портит и никогда не может сделать всё правильно? Он так хотел сказать этому незнакомцу, насколько впечатлился его голосом, потому что уверен, что обратная связь важна для каждого человека, а в итоге просто струсил и промолчал в нужный момент. Отвратительная привычка убегать каждый раз, когда что-то идёт не по плану. Антон выходит обратно в кофейню и улыбается краешком губ той девушке. — Всё в порядке? — вежливо интересуется она, и Антон искренне завидует её умению спокойно говорить с незнакомыми людьми и не ощущать себя при этом тряпичной куклой. Наверное, таким людям очень хорошо в жизни живётся. По крайней мере они умеют договариваться и могут выезжать за счёт этого во многих жизненных сферах. — Сойдёт, — выдыхает Антон и облокачивается руками о стойку. — Учитывая то, что мой рейс перенесли и теперь у меня восемнадцать часов, которые я понятия не имею, как провести, то хорошо здесь явно не подходит. — Я бы на твоём месте даже не задумывалась, — девушка так легко переходит на «ты», что у Антона это вызывает улыбку. Он не умеет делать первый шаг к незнакомым людям, но, когда они сами показывают свою заинтересованность в разговоре и подпускают тебя маленькими шажками ближе к себе, то и в нём просыпается больше уверенности. Антон на самом деле безумно болтливый человек, просто с правильными людьми, с теми, кому он доверяет и с кем ему комфортно. — В Праге явно есть чем заняться такое количество времени. Да и погода сегодня потрясающая. Когда есть такая возможность, глупо её упускать. Антон так чертовски с ней согласен. — Ты права. Спасибо, — поразительно, как один незнакомый человек может поднять настроение и зарядить энергией. Рядом с такими людьми всегда стоит держаться, потому что и в тебе просыпается это желание жить и делать что-то, быть лучше. — Ты был уже здесь? — Первый раз. — Тогда подожди немного, — девушка снова улыбается, и Антон тоже улыбается ей в ответ. До чего комфортный человек. Чего ему ждать, Антон так и не понимает, однако когда сзади него открывается дверь и, обернувшись, он вновь встречается с голубыми глазами, то и все мысли о том, что ему чего-то там нужно было ждать, быстро испаряются. В служебном помещении свет был приглушён, и теперь поющий незнакомец предстал ему совсем с другой стороны. Ему идёт быть на свету, потому что его красивые глаза светятся настолько ярко, что это просто завораживает, и Антон почему-то уверен, что у всех прохожих они вызывают именно такую реакцию. — Арс! — вдруг восклицает девушка. — Ты же домой сейчас? — Ну да, — незнакомец хмурится и подозрительно осматривает то Антона, то свою коллегу. — Тут у человека рейс перенесли и времени много освободилось, а ты как раз недавно говорил, что тебе надоело бродить по городу в одиночестве. Вот я и нашла тебе компанию. Между этими двумя такой контраст, потому что в то время как девушка сейчас вся сияет и радуется своей гениальной мысли, незнакомец, которого, как Антон уже успел понять, зовут Арс, хмурится ещё больше и явно прикусывает щёку изнутри. По его реакции в принципе понятно, что Антон ему нафиг не сдался и он пытается найти любую причину, чтобы отказаться от такой «заманчивой» идеи. Антон не любит ставить людей в неудобное положение. — Да ладно, зачем, — наигранно усмехается Шастун. — Я всё равно сначала собираюсь в аэропорту посидеть, мне нужно телефон зарядить. Вот и причин придумывать не надо, Антон сам всё сделал. — Мне всё равно делать нечего, почему бы и нет. Шастун сразу же поворачивается к Арсению и смотрит на него удивленным взглядом. Тот же даже не обращает на него внимания, просто пожимает плечами и выходит из кофейни. — Ты идёшь или нет? Антону ничего не остаётся, кроме как поджать губы, быстро глянуть на девушку со смесью растерянного и благодарного взгляда и пойти за Арсением. Отказываться уже как-то и неудобно… — Сразу говорю, что возиться с тобой я не собираюсь, мне это нафиг не нужно, — обернувшись и убедившись в том, что за ним идут, произносит Арсений. — И да, Даша преувеличила про то, что мне там якобы скучно, это бред. Антон хочет резко кинуть, что это совсем не звучит как бред, особенно учитывая то, с какой интонацией Арсений это произносит и сколько желчи в его голосе то ли на самого себя, то ли на всю ситуацию в целом, то ли на Дашу, которая так спокойно рассказала по факту чужому человеку его личную вещь. Однако по Арсению и так видно, как ему некомфортно об этом говорить, поэтому Антон просто оставляет эти мысли для себя. Поразмышляет над этим потом, если ему, конечно, вообще будет дело до этого человека. Возиться он с ним не будет. Не хотел бы — просто отказал бы, тем более когда Антон дал ему отличный повод. Арсений в принципе выглядит как человек, который за всей этой резкостью и грубостью прячет своё истинное я, защищается колкими словами, не подпуская ближе. Возможно, его когда-то ранили и он до сих пор не может отойти от неприятного прошлого опыта и протянуть руку в настоящее; Антон не знает и уж точно не собирается спрашивать, нарушая чужое личное пространство, однако для себя он просто понимает, что Арсений неплохой человек и не желает ему ничего неприятного — насколько, конечно, можно судить по первому впечатлению. — Куда мы идём, товарищ гид? — поравнявшись с Арсением, спрашивает Антон. Арсений оборачивается и смотрит на него косо таким осуждающим взглядом, что Антону хочется просто зарыться куда-нибудь и не вылезать оттуда. Если бы взглядом можно было убивать, то Антона бы здесь уже давно не было. — Во-первых, я тебе никакой не гид, что за тупое прозвище. Тебе пять? – фыркает Арсений. Жаль, а Антону очень нравится, как это звучит, как будто ролевые игры, только без самой главной части. К чему ему вообще такое сравнение, он и понятия не имеет, но по крайней мере ему становится весело. — А во-вторых, я, конечно, относительно давно не живу в России, но явно не помню, чтобы в обиход обратно входила привычка обращаться ко всем «товарищи». Или Ленин всё-таки выбрался из Мавзолея? — Слава богу, не выбрался, и надеюсь, что не выберется. Я вообще подозреваю, что там муляж. — Муляж, не муляж — какая разница? — Арсений пожимает плечами. — Будет обидно узнать, что столько лет туристов обманывали, показывая просто подделку. — Я тебя умоляю, этим туристам всё равно. Антон поджимает губы, не находя, что ещё можно ответить. Тема себя исчерпала, и держаться за неё больше смысла нет, однако и разговор прекращать не хочется. С Арсением рядом всё ещё дико неловко, и хочется хоть немного разбавить эту атмосферу. Возможно, узнай они друг о друге побольше, смогли бы найти более мягкий общий язык, потому что сейчас их общение выглядит как перепалки в попытки задеть и придумать более гениальную мысль, чем твой собеседник. Только Антон хочет открыть рот и спросить у Арсения что-то, что помогло бы ему узнать его получше, как тот опережает его. — Сколько у тебя времени? — остановившись, спрашивает Попов. — Столько же, сколько и у тебя, и у всех людей вокруг нас? — прищурившись, с вопросительной интонацией произносит Антон. Арсений опять смотрит на него как на бесполезное существо, которое его очень сильно раздражает — не самый приятный взгляд, если честно. — Я про время до рейса, — прикрыв глаза и сделав несколько вдохов-выдохов, наконец говорит Арсений. — До рейса чуть больше восемнадцати часов, из которых я правда уже потратил минут сорок. — Значит примерно пятнадцать часов плюс минус, — самому себе под нос говорит Арсений. — Отлично! Что отлично, Антон так и не понял. — Давай свой телефон, покажу как проездной купить. — А если ты меня обманешь и убежишь? — скорее для поддержания разговора произносит Антон. Он, в отличие от Арсения, ему уже доверяет, хоть и не полноценно, но тот с первых секунд успел его зацепить, а значит уже привязал к себе. Антон всегда слишком добр и непредвзят к людям вокруг. — Сдался ты мне, — Арсений закатывает глаза и забирает телефон из чужих рук. Антон так внимательно смотрит за тем, на какие кнопочки нажимать в приложении, чтобы купить билет, и слушает, как работает транспортная система, словно он здесь не на один день, а как минимум на месяц. Но, если честно, когда тебе кто-то объясняет что-то с таким серьёзным выражением лица, а вдобавок к тому ещё и проверяет постоянно, слушаешь ли ты его или витаешь в облаках, то здесь уже ничего другого не остаётся, кроме как полностью сосредоточиться на получении новой информации. Теперь у Антона есть безлимитный билет на весь день, так что он может хоть все восемнадцать часов кататься на автобусах. Вопрос правда, зачем ему это нужно, но это так, излишняя мыслительная деятельность в голове. Иногда Антону кажется, что он слишком много думает на отвлечённые темы. Иногда ему кажется, что ему не кажется. — А теперь идём скорее на автобус, я уже не могу этот аэропорт видеть. А вот и зацепка на разговор. — Почему? — догоняя резко стартанувшего Арсения, интересуется Антон. — Почему, кстати, ты здесь работаешь и давно ли? — Я бы не сказал, что давно — три месяца, но я в принципе тот человек, которому нужна вечная смена обстановки и на одном месте мне всегда просто безумно скучно, так как я слишком быстро устаю от людей вокруг себя. Поэтому-то я и говорю, что меня уже тошнит от этого аэропорта. Место работы у меня ни с чем кроме работы больше не ассоциируется, так что для меня этот аэропорт уже как пытка. Да и добираться сюда замучаешься. Антон слушает его внимательно и кивает, убеждая себя тем самым, что активно участвует в диалоге. — Почему не найдёшь другую работу тогда? — Потому что меня вроде как устраивает здесь и зарплата, и коллектив. Не считая того, что я людей в целом не очень люблю. — Я тоже очень быстро устаю от людей, — тихо произносит Антон. — Особенно от тех, общество которых навязано мне не по моей воле — будь то рабочий коллектив или родственники. Иногда хочется просто закрыться от всех и ни с кем не разговаривать, но мои друзья уже привыкли к тому, что у меня довольно часто бывают такие эпизоды. — Ты их боишься? — Кого? — хмурится Антон. — Людей. — Нет, просто не знаю, как к ним находить правильный подход. — Правильного подхода не существует. По тебе заметно, что ты каждый раз борешься с самим собой, чтобы заговорить с незнакомыми людьми, и каждый раз сдаёшься самому себе и винишь потом за это, прокручивая в голове, как на плёнке, то, что ты мог сделать иначе. Антон грустно усмехается — Арсений удивительным образом умудряется считывать его как открытую книгу, не зная о нём ничего, кроме имени, и того, что он прилетел из России. Антон не успевает ничего ответить, потому что они заходят в автобус и оба сразу же бросаются на помощь женщине с коляской. Та выглядит настолько удивлённой и с такой счастливой улыбкой благодарит их, что после неё хочется помогать всем, лишь бы получать схожую обратную связь и плюс к хорошему настроению. — Что она сказала? — присаживаясь рядом с Арсением на свободное место в конце салона, спрашивает Антон. — Просто поблагодарила. Это было ожидаемо. Антон чувствует себя странно. Ещё час назад он был уверен, что скоро опять сядет в самолёт и полетит дальше, а теперь он сидит в автобусе с человеком, которого по факту не знает, и оставляет здание аэропорта позади. Жизнь слишком непредсказуема. Сколько раз Антон пытался распланировать её, писал себе распорядок дня с точностью по минутам, но каждый раз просто убеждался в том, что это абсолютно бесполезное дело, потому что всё всегда идёт не по плану. Жизнь — одна сплошная импровизация, и ему нравится так жить, плыть по течению реки и доверять ему, что точно занесёт в нужное место в нужное время. — Нам далеко до центра? — спрашивает Антон, рассматривая пейзажи за окном. Пока ничего интересного — просто поле и одиноко стоящие за забором самолёты. — Минут сорок, но мы ещё скоро с автобуса на метро пересядем. Целых сорок минут — звучит как идеальное количество времени для того, что узнать друг друга получше. — Может расскажешь что-нибудь о себе? — Терпеть не могу подобные вопросы, — цокает Арсений. — Я понятия не имею, что конкретно тебя интересует. Спрашивай отдельно — отвечу, но не обещаю, что на всё и полно. Резко, но справедливо. Антон и сам ненавидит неопределённость, а вопросы о себе всегда и так ставят его в тупик, потому что ты никогда не может предугадать, что другого человека может из твоей биографии поразить, а что, наоборот, покажется ему обыденным делом. А первое впечатление всё-таки хочется произвести приятное. — Я правильно понимаю, что Арс — это сокращение от Арсения? — Антон решает пойти по самым банальным вопросам. А чего извиливаться, когда он не знает даже самых базовых вещей? — Правильно. Но все обычно зовут меня просто Арс. — Понял. А я Антон, кстати. — Иногда я забываю, что мы уже давно не дети, которые первым делом узнают друг у друга имена, — усмехается Арсений, и это, кажется, первое подобие улыбки, которое Антон видит на его лице. Сразу же хочется, чтобы он улыбнулся уже шире и счастливее — так и беседу вести приятнее, потому что сразу идёт ощущение, что человеку с тобой интересно, да и в целом просто хочется, чтобы Арсений перестал быть хмурой тучей и показал другую свою сторону. — Но я и так знал, что ты Антон. Язва. — А я и так знал, что Арс — это Арсений, просто решил уточнить, чтобы знать наверняка. — А мне и уточнять не пришлось, ты сам всё рассказал. Антон усмехается и качает головой. Наверное, это невозможно странно чувствовать себя настолько комфортно рядом с человеком, о котором ты ничего не знаешь и которого встретил буквально полчаса назад, но тем не менее так оно и есть. Может, они просто слишком похожи, и поэтому Антон чувствует себя в своей тарелке. Может, то, что он услышал кусочек песни, которую не должен был слышать, приоткрыло ему дверцу к внутреннему миру Арсения, и поэтому ему уже кажется, что они не такие уж и незнакомцы. Забивать себе голову лишними мыслями смысла нет, нужно просто ловить момент и наслаждаться тем, что есть здесь и сейчас. — Пицца с ананасом — да или нет? Арсений косится на него, хмурится ещё сильнее и явно прокручивает у себя в голове мысль, зачем он вообще в это всё вписался. Жаль его, конечно, но это его проблемы. — Какой идиот задаёт такие вопросы в первую очередь? — Я? — усмехается Антон. Ему жуткое удовольствие доставляет доводить Арсения самыми обычными вещами, которые не вызвали бы никаких эмоций у других людей. По крайней мере он так думает; не то чтобы он проворачивал ту же схему несколько раз. — Очевидно, что без, — упрямится, а всё равно ведь отвечает серьёзно. — Ещё скажи, что любишь такое извращенство как картошка с мороженым. — Тогда я лучше промолчу. Они не говорят больше ни о чём, пока не доезжают до метро, но даже и там Арсений просто пихает его локтем в бок, дабы обратить на себя внимание и показать, что это их остановка. Как будто Антон не понял это по тому, что на табло сверху осталась одна последняя точка с названием, и очевидно, что дальше автобус просто не идёт. — А ты давно здесь? — спрашивает Антон, пока они спускаются под землю. Наверное, не самое лучшее место для разговора, но почему-то ему приспичило задать этот вопрос и он просто боится забыть его потом. — Четыре года. — Нормально. А почему? — Приспичило получить второе высшее да заодно и вырваться куда-то. — Я одно-то еле закончил, и то только благодаря тому, что твердил себе, что мне это очень сильно необходимо и больше я учиться не пойду никогда. Зачем тебе второе? — Хотелось поменять специальность, — пожимая плечами, отвечает Арсений и, схватив Антона за руку, быстро затаскивает его в закрывающийся вагон. — Вообще-то это было опасно, — ворчит Антон. — Вообще-то я не хочу стоять потом и ждать десять минут следующий поезд. Справедливо. Они присаживаются на свободные места, и Антон с интересом изучает вагон и схему метро, что висит сверху. — Прикольно, они даже нарисовали достопримечательности, чтобы туристам было проще ориентироваться, — подмечает Шастун. — Очень благородно с их стороны. Арсений никак на его реплику не отвечает, и Антон вообще не уверен, слушает ли он его, потому что тот внимательно рассматривает что-то у себя в телефоне. Хочется спросить, что там, но Антон быстро одёргивает себя, понимая, что это точно не его дело и не ему в эту гущу лезть. Если он и понял что-то к своим двадцати пяти годам, так это то, что к каждому человеку нужно относиться с пониманием и уважать его личные границы. Почему он не понимал таких простых вещей раньше, Антон и сам не знает, но даже вспоминать сейчас то, как он вечно пытался залезть туда, куда его не просили, тем самым мешая людям заниматься своими делами, совсем не хочется. Арсений молча достаёт из своего рюкзака портативную зарядку и протягивает её Антону, видимо, вспомнив о его просьбе ранее. Очень благородно с его стороны, потому что Антон и сам уже забыл о том, что хотел зарядить телефон, и вспомнил бы об этом, лишь когда тот ему понадобится. — Куда ты летишь? — спустя несколько минут вдруг произносит Попов. Вопрос Арсения заставляет Антона слегка вздрогнуть от неожиданности. Лёгкая улыбка появляется на губах, потому что через этот маленький жест Антон понимает, что Арсений заинтересован в общении с ним и тоже хочет узнать многое, но по только ему понятным причинам почему-то играет равнодушную скалу, которая только огрызается и никого близко к себе не подпускает. — В Бразилию. У меня друг женится наконец-то, так что я не мог пропустить такое событие, — Антон откидывает голову на спинку сидения и поворачивает её вбок, смотря на Арсения, изучая его профиль. — Надеюсь, ты летишь с запасом и не опоздаешь из-за переноса рейсов. — Я специально выделил несколько дней на то, чтобы погулять по городу и провести время с другом до самой свадьбы, потому что отвечать за своё состояние после я не берусь. Арсений издаёт тихий смешок, и у Антона опять улыбка дрогает на губах. Он ведь так и не сказал ему то, что так хотел. — Кста… — А где он живёт? Они начинают говорить одновременно, вот только если Антон быстро останавливает себя, чтобы не перебивать, то Арсений всё равно заканчивает вопрос и извиняющимся взглядом смотрит на Антона. — В Сан-Паулу. — Никогда не был в Бразилии, — задумчиво произносит Арсений. — Да и в принципе в Латинской Америке. Да и в принципе в любой Америке. — Да и в принципе нигде, кроме Европы, да? — усмехается Антон. — Нет, ну в Египте на море я был, так что считается. — В Египте-то и я был, только мы там ни разу никуда дальше отеля и не ушли. А я так хотел пирамиды увидеть. — Мы тоже только в отеле сидели, но зато я прекрасно помню, как мне нравилось плавать в море с маской и изучать все кораллы и проплывающих мимо рыбок. Это было больше десяти лет назад, а я до сих пор помню, какие яркие впечатления мне доставила эта поездка. Так что, может, эти пирамиды и не нужны? Всё равно люди говорят, что делать там особо нечего. — Это скорее как для галочки, — задумываясь, начинает Антон, — что вот я был в Египте, видел одно из семи чудес света. — Ну и кто определяет, какие у каждого человека должны быть галочки? — Сам человек? — Не знаю, у меня нет каких-то глобальных целей на жизнь вроде «увидеть пирамиды в Египте». Увижу — супер, не увижу — и ладно, посмотрю что-то другое, — Арсений пожимает плечами. — И что, неужели тебя никогда в школе не заставляли писать сто целей на жизнь? — Сто целей на жизнь? — удивляется Арсений. — Ничего себе у вас в школе задания. Нас заставляли только тряпки мочить и гвозди вбивать. Между ними повисает небольшая пауза, но в возникшей тишине почему-то комфортно, и Антону даже не особо хочется её прерывать. Наверное, он просто устал, сам этого ещё не осознавая. Поездки и дорога всегда выматывают, а уж, учитывая то, что он летел ночью, нормально не выспавшись, то это вдвойне неприятно. — И какие же у тебя были тогда цели на жизнь? — Арсений же очевидно хочет поддерживать диалог, и это почему-то опять вызывает у Антона улыбку. — Пирамид там, кстати, не было, — усмехается Шастун. — Но точно был прыжок с парашютом, который я так и не совершил, поездка в Японию, чтобы попробовать все их необычные сладости, которую я также не совершил. Вроде ещё там было посетить Гранд Каньон, Мачу Пикчу, пройти всю Китайскую стену и забраться на вершину Везувия, чего я тоже так и не совершил. На Везувий я, кстати, просто пожалел денег, хотя такая возможность у меня была. — Ты далеко закинул, да и, если честно, впереди ещё вся жизнь, успеешь. Ты же не ходишь с этим листиком, когда вдруг думаешь, чем тебе заняться, так что вполне логично, что ты просто двигаешься по жизни, а все эти цели в неё на данный момент не входят. — Но зато я побывал в Порт Авентуре, — улыбается Антон. — Эта цель там точно была. — Я, кстати, всегда хотел туда добраться, но как-то на получалась. Из Праги в принципе в Испанию билеты достаточно дорогие. — Но оно того стоит, поверь мне. Если соберёшься, обязательно пиши мне, сгоняем вместе. — Тогда дай мне свой номер, чтобы мне хоть было, где писать. Интересно, к концу дня Антон перестанет удивляться каждый раз, когда Арсений проявляет инициативу, или он так и до конца будет моргать на каждое такое заявление? Почему-то невероятно сложно поверить в то, что Арсению действительно интересна его компания, а не просто какая-либо, лишь бы была. Хотя, с чего он взял, что Арсению интересна его компания? Они обмениваются телефонами, и Антон зависает пальцем над клавиатурой, пытаясь придумать, как того записать. Арс? Он обычно придумывает что-то пооригинальнее. Ворчливый гид? Арсению не понравилось бы, но это даже плюс, потому что бесить его очень приятно. Однако Антон не уверен, что сам же потом не забудет, кого так записал. Человек с красивым голосом? Вообще бред какой-то. Антон останавливается на обычном «Арс» и убирает телефон в карман. — А вообще, — тихо добавляет Арсений, — самая главная цель на жизнь — это просто быть счастливым, найти своё место, в котором тебе комфортно и заниматься каждый день тем, что приносит радость. И никакие поездки не принесут тебе столько пользы, как твоя собственная жизнь, которая будет на своём месте. Антон готов поклясться, что Арсений любит читать, потому что то, как он красиво излагает правильные мысли, говорит о том, насколько же это умный и эрудированный человек. А ещё Арсений явно в душе мечтатель, но в то же время он жуткий реалист, и эти две стихии сплетаются в нём, образовывая что-то невероятно красивое и захватывающее. Его интересно слушать, с ним интересно разговаривать, с ним просто комфортно находиться рядом. — А вообще ты откуда? — Вот с таких вопросов нужно было начинать, а не с пиццы, — смеётся Арсений, и это уже означает, что он чувствует себя комфортнее. Антона не может это не радовать. — Это моя изюминка. — Ты же знаешь, что, когда люди говорят, что у кого-то внутри должна быть изюминка, они обычно говорят о девушках? — В каждом человеке должна быть изюминка вне зависимости от пола, иначе с ним просто будет не интересно. — Кто сказал, что мне с тобой интересно, даже несмотря на то, что у тебя есть, как ты выразился, изюминка? — Засранец, — в голове Антона это должно было звучать обиженно и недовольно, но на деле получилось лёгкое смущение и трепещущее где-то в глубине счастье. Ему нравятся их перепалки. Антон не знает, возможно ли стать с человеком друзьями, пообщавшись меньше суток, но ему хочется верить в то, что в конце дня он сможет назвать Арсения своим другом. Ему с ним комфортно и хорошо, а это уже значит многое. — Я из Питера, — тихо отвечает Арсений спустя минуту тишины. — Родился и вырос. Вырос и родился. — И вырос родился? — усмехается Антон. — И родился вырос. — Вырос родился и. — Родился вырос и. Антону так хорошо на душе, что хочется этим чувством озарить весь мир вокруг. Он смотрит на людей в метро, что едут с хмурыми лицами, и искренне сочувствует им, потому что ему самому настолько хорошо, что он просто не может перестать улыбаться и совсем не понимает, как остальные люди вокруг не заряжаются этой же энергией. Как они могут добровольно выбирать ходить с опущенными лицами, когда вокруг такая красота. Антон скучал по такому. По общению, когда можно просто нести всякий бред, который людям вокруг покажется полной чепухой, но вы понимаете, и вам смешно. По общению, когда можно просто быть собой, бросать незамысловатые реплики, что-то комментировать, и потом не чувствовать себя неловко, а, наоборот, ощущать ещё больший прилив хорошего настроения от того, как собеседник реагирует. Жизнь меняет людей, и многие его друзья, с которыми они раньше могли весело и незамысловато проводить время, теперь насупились и стали больше похожи на тех самых скучных взрослых, которые забыли, что такое забава и веселье и просто погрузились в свои дела и рутину. Антон надеется, что с ним такого никогда не произойдёт, потому что он уверен, что в такой среде точно долго не протянет и просто поедет крышей. — В Питере красиво, — кивает Антон. — Мы часто туда с семьёй мотались, когда я был маленьким, а потом я и сам настолько привязался к городу, что стал ездить туда отдыхать, когда моё моральное состояние скатывается в ноль. — А ты сам-то откуда? — Вообще я родился в Воронеже, но мы переехали в Москву, когда мне было четыре, так что я особо Воронеж и не помню и поэтому всегда просто говорю, что из Москвы. — У вас душно и шумно. — А у вас прям рай на земле. Арсений пожимает плечами и задумывается. — Рай не рай, но зато поспокойнее. — Не люблю спокойствие, мне быстро становится скучно. — По тебе видно, — равнодушно бросает Арсений. — И что же ещё по мне видно? — То, что ты достаточно закрытый человек, хоть и стараешься казаться полной противоположностью. Тебе тяжело начать разговор, но ты быстро вливаешься в него, когда чувствуешь себя на своём месте. Ты излишне эмоционален, постоянно шутишь и смеёшься, но просто потому, что это твой защитный механизм, тебе кажется, что так ты больше располагаешь к себе людей, вот и выработал привычку вести себя подобным образом. Тебе очень важен контакт с людьми, и ты всегда пытаешься сделать всё для того, чтобы другим людям было с тобой комфортно, даже если это будет противоречить твоему собственному комфорту. Антон просто открывает рот и замирает, не зная, что ответить. Арсений и правда читает его как открытую книгу: страницу за страницей, докапываясь до самой сути. — Я просто очень наблюдательный и хорошо умею считывать людей, — предвидя следующий вопрос, сразу отвечает Арсений. Антон бы даже сказал, что это не «хорошо считываю людей», а «читаю их так, словно сам оказываюсь в их шубе». Арсений словно проделал в нём дыру, вытащил оттуда все сокровенные чувства, которые не лежат на поверхности и которые Антон так упорно скрывает внутри себя, и оставил теперь после себя пустоту. — Это не видно другим людям, — снова словно читая его мысли, произносит Арсений. — Я же говорю, что просто хорошо умею считывать людей по их движениям, эмоциям и речи. Большинство людей не обращают на язык тела внимания, но он может рассказать о человеке больше, чем его язык во рту. Нам выходить. Антон не успевает отойти от лёгкого помутнения после всего услышанного, как его хватают за запястье и тянут на выход из вагона. Арсений даже здесь смог понять, что Антон сейчас витает в своих мыслях и вряд ли сможет быстро сообразить, что нужно выходить. Они молчат, пока поднимаются наверх. Молчат, когда выходят на улицу. Молчат, когда Антон крутится по сторонам и с восторгом смотрит на красоту вокруг него. Молчат, когда Арсений тихо усмехается себе в кулак такой искренней реакции Антона и, достав телефон, незаметно щёлкает того пару раз. — Как красиво. И перестают молчать, когда эмоции берут верх и уже просто невозможно держать их внутри. Вся былая усталость на удивление просто испарилась, а внутри проснулось дикое желание узнать, что же будет дальше. Антон тихо усмехается, когда мысленно снова называет Арсения своим гидом. Ему всё ещё кажется это невероятно забавным, но произносить вслух он этого не собирается. Хоть ему и нравится злить Арсения, но тот всё же ещё нужен ему на оставшиеся шестнадцать с половиной часов.