Вопрос выживания

      Оператор, который должен был снимать их в дороге, с комфортом расположился на одном из сидений, предлагая им троим занять другое. Виктория и Влад тут же заняли крайние места, пока Олег жалел себя, пуская в небо струйку дыма.       В салоне теперь плотным был даже воздух, образы покойных накладывались друг на друга, вокруг Виктории вообще клубился пульсирующий кокон из душ. Саша предстал перед глазами для того, чтобы сказать своё извечное «я же говорил». В реальности его старший брат, всего пару часов назад насильно впихнувший в него две таблетки обезбола и какой-то вонючий травяной отвар, сейчас досыпал в своей постели, пока Олега обдавало холодным волгоградским ветром с колючей моросью. — Граждане, займите уже места согласно купленным билетам, — из салона выглянул Череватый.       Олег раздраженно проскрипел зубами, последний раз глянул на здание аэропорта, затушил окурок носком ботинка и двинулся навстречу этому пиздецу.       В салоне его ожидаемо накрыло отвратительным ощущением холода, да так сильно, что он подзавис, глупо согнувшись и уставившись на пустое место между соперниками. — Поможем снежинке в этом нелегком выборе, — зачем-то сказал Влад, и дернул его за руку на сидение. Олег влетел в этот маленький промежуток боком, опершись руками в колени Влада. — Ты дебил? Зачем ты это сделал? — сам факт грубого обращения с ним требовал мордобоя, но хронический недосып, напряжение и обдавшее его снова тепло сделали его голос монотонно невыразительным. — Не кипишуй, тормоз. Ты что, сам лизергинчиком балуешься? — Нарываешься? — Да заткнитесь вы оба! Шесть утра, — Райдос гневно уставилась на них, нахохлившись. Из-за её спины оскалилась женщина, очень похожая на Викторию, но старше лет на двадцать. Она протянула руку, украшенную многочисленными кольцами, в его сторону, и Олег шарахнулся от неё, крепко прижавшись своим бедром к Владу. Тот, растерянно заткнувшись, уставился на него глазами-блюдцами, но промолчал. Поездка обещала быть долгой.

***

      Череватый всё время, что они ехали, молча поглядывал в его сторону. Олег про себя читал мантру, чтобы он так и не спросил, зачем младшему Шепсу жаться к нему, как блохастой кошке на улице к бабке с кормом. Может Влад слышал его внутренний голос, может чувствовал семейку Райдос тоже, но отодвинуться не требовал. Олег же смотрел на родственников Виктории, находящихся в замешательстве. Они протягивали свои руки вперед, к его лицу, но будто натыкались на стену, и с шипением уползали хозяйке за спину. Лица их при этом были скривлены в гримасе. Амулеты он оставил дома, вспоминая, что девять из десяти заданий были связаны с покойниками, поэтому его заслуги в их поведении не было.       Влад перестал сверлить его взглядом, воткнул эйрподсы в уши и, кажется, заснул. Олег с удивлением вслушался в знакомый рок, не представляя, как под это можно спать. Виктория отключилась ещё раньше, закутавшись в свою старомодную шубу. Похоже, они уже были где-то в центре, судя по образовавшейся пробке на светофоре и гигантскому торговому центру справа.       Ладонь Влада лежала у него на бедре. Олег как одурманенный уставился на неё, вспоминая предыдущие два дня, когда он без сна и отдыха искал объяснение иррациональному теплу, исходящему от неё. Почему он не спросил у Саши? Потому, что тот говнюк, который снова не брал своего младшего брата в расчет. Олег не представлял, что ему нужно сделать, чтобы старший признал его равным себе, а не малолетним идиотом, но не хотел снова нарываться на вымораживающе ласковый поучительный тон. После общего сбора они перебросились буквально парой слов, которые произнес в основном Саша, пока Олег с чистой совестью его игнорировал.       Рука была абсолютно обычная. Честно, ничего особенного — короткие ногти, крупноватые костяшки, плетеная фенечка на запястье. Олег прикипел взглядом к родинке между большим и указательным пальцем, и вдруг подумал: может ему показалось? Может один из присутствующих экстрасенсов воспользовался какой-то редкой магией, или объяснение вообще кроется в медицине? Нервные синапсы там, рецепторы и прочая ерунда.       Короче, всё это было странно и требовало перепроверки.       Он притих, прислушался к размеренному дыханию, расслышать которое мешал бит в чужих наушниках, и решился.       Вплел пальцы себе в передние пряди, убрав их назад, и будто невзначай опустил руку на чужое бедро. Почувствовал всполохи разочарования — бедро было теплым, но в общечеловеческом смысле. Преодолел оставшиеся жалкие пару сантиметров и соприкоснулся мизинцами — в месте, где кожа соприкасалась с кожей, моментально пробежала знакомая искра. Олег как в трансе полностью накрыл чужую ладонь своей.       Когда он был мелким, то приходил с мороза и грел руки над газовой конфоркой — было так хорошо, что почти больно. Тут было также. Тепло текло, как патока, било по осязанию, представлялось буро-красным, как кровь. Олег прикрыл глаза, купаясь в нем, отдаваясь ему, и оно как-будто заискрилось. Некстати пришла мысль, что интересно было бы увеличить площадь соприкосновения тела. Что тогда случится? Олег будет просто кутаться в жар, или он начнет обжигать, приобретет разрушающий характер?       Череватый тяжело выдохнул, пальцы дернулись. Внутри всё сжалось от ужаса.       Если бы медиум ещё немного подумал, то просто бы продолжал изображать спящего, оставляя Владу право самостоятельно разбираться с ситуацией. Вместо этого он распахнул глаза, встречаясь с волной непонимания напротив. — Ну охренеть теперь, — правой рукой Влад снял блокировку с телефона и остановил музыку. Повисла осязаемая тишина.       Олег, мягко говоря, стушевался. Перебрал в уме все эти тошнотворные и неуместные фразы — «это не то, о чем ты подумал», «я по девочкам», «тебе показалось» и разозлился. На себя, за упоротое поведение, на Влада, который творил с ним какую-то херню, на Викторию с оператором, тихо посапывающих себе этим промозглым утром по углам.       В конечном итоге он остановился на самом нетривиальном варианте: — Откроешь рот, и я тебе ебало разобью, — и сам понял, что это фиаско. Лучше бы он вообще промолчал, чем переходить на неприкрытые угрозы. Влад, до этого ошалело разглядывающий его, на это вытащил наконец свою ладонь из-под олеговой (блять) и, задумчиво почесывая щеку, вдруг засмеялся. Оператор при этом проснулся, в недоумении смотря на них, так что пришлось повременить с физическим насилием и выпрыгиванием из автомобиля на ходу. — Как скажешь, ледышка. Олег возвел глаза наверх, практически плача от неловкости и досады, молясь всем высшим силам сразу, чтобы эта поездка прошла как можно быстрее.