отгремевшие битвы, листы откровений
уходят в горящий зенит
эта жизнь без наметочных швов и пунктиров
расставленных точек-столиц
не имеет границ
♫ Йовин и Rosa Alba — Я хотела бы знать
Магия — непостижимая субстанция, непонятная человеческому разуму и восприятию. Ее не увидеть, не потрогать, не ощутить ни одним из пяти органов чувств, не зафиксировать, как время, также являющееся похожей субстанцией — но магия с момента сотворения мира была одним из важнейших для существования этого мира элементов. Вода, земля, огонь, воздух; жизнь может существовать там, где нет огня и земли, вода и воздух являются обязательными, но не только они. Волшебники научились управлять всеми четырьмя стихиями. Научились управлять даже временем — но они могли шагнуть дальше. Намного дальше. Многие маги сами не представляли, на что могут быть способны на самом деле — если сбросят оковы с рук и снимут шоры с глаз, если позволят себе поверить в магию, ибо вера — главное. Луну Лавгуд называли сумасшедшей, высмеивали, не воспринимали всерьез; ее это не волновало. Говорить могли, что угодно, а если бы они увидели ее, спящую под кустом боярышника в ночь Белтейна, то окончательно укрепились бы в убеждении — Луна чокнутая. Люди склонны считать сумасшедшими тех, кто отличается от них, и иногда они правы, но Луна Лавгуд не была ни сумасшедшей, ни даже странной. Не с точки зрения фейри. С течением веков Дивный Народ не раз заключал брачные союзы с людьми. Королевы фей влюблялись в одиноких возвращающихся с войны или торгов путников и в талантливых менестрелей, мужчины-фейри были не прочь соблазнить хорошенькую пастушку или графскую дочь, от их любви на свет появлялись полукровки, но фейри не вырождались; полукровки обладали теми же способностями, что и обычные ши, только проявлялись способности по достижению совершеннолетия, и не слишком отличались от обыкновенной привычной всем магии. Мать Ксенофилиуса была «чистокровной» ши (если к Дивному Народу применим подобный термин), Пандора была ши в третьем поколении, что делало ее практически «чистокровной», и Луна, соответственно, с уверенностью могла назвать себя настоящей фейри — если бы захотела. Но она не хотела. Ей бы все равно не поверили — даже ее друзья. Луне всегда казалось забавным, как волшебники, которые творят магию каждый час, живут в магии и дышат ею, могут не верить в чудеса. Луну возмущала тяга Гермионы сводить все к науке; магия была наукой, но не подчинялась никаким законам. Если что-то не доказано, значит, этого нет, говорила подруга. Луна таинственно улыбалась, думая, что для своего интеллекта Гермиона возмутительно скептична, и ее разум ее же и ограничивает. Не существует морщерогих снорков, твердили все знакомые Луны. Все профессора Хогвартса. Все научные руководители магических НИИ Европы и США. Луна обнаружила морщерогих снорков в джунглях Амазонии, когда ей исполнилось двадцать лет. Возможно, эти пугливые скрытные парнокопытные, похожие на оленей со слоновьим хоботом, и не были снорками, но иного названия им пока никто не дал, поэтому Луна классифицировала их, как Snorkak Corniger, отряд китопарнокопытных, подсемейство Saiginae, и в зоопарк не привезла ни одного, но фотографии сделала, и не верить ей больше причин не осталось. Лицо Гермионы, узнавшей это, было достойно пера художника. В двадцать два года Луна совершила новое открытие. Прорыв, способный изменить все представления о магии. Способный изменить мир, перевернув с ног на голову — скандальное и сенсационное изобретение. Стоя перед ним, напоминающим платяной шкаф, Луна представляла заголовки газет: «ученая ломает границы привычного», «выпускница Хогвартса отказывается подчиняться законам физики», или что-то подобное; как дочь журналиста, она знала, что в первую очередь заголовок должен быть интригующим, а не информативным. Всю суть статьи можно было уместить в одно предложение. Луна Лавгуд научилась путешествовать сквозь миры. Эта догадка не давала ей покоя с момента битвы в Отделе Тайн, когда разбились полки с Маховиками Времени, а Сириус упал в Арку Смерти. Путешествия во времени были реальностью, а Арка лишь называлась так — она не убивала, а перемещала в неизвестном направлении. Сириусу, которому в грудь попала Авада Кедавра, было уже неважно, куда перемещаться… но тело его исчезло. Бесследно. Куда? Луна закончила седьмой курс Хогвартса экстерном, за лето, следующее после Битвы за Хогвартс, сдав Т.Р.И.Т.О.Н. на все Превосходно, и осенью тысяча девятьсот девяносто девятого года была полностью совершеннолетней фейри. Поступила на работу в Отдел Тайн. Выпросила у начальника разрешение исследовать Арку, через связи с Чоу Чанг достала Маховик из японского Министерства Магии… параллельно Луна ездила в экспедиции в поисках снорков, писала статьи в «Придиру» и исследовала все, что видела. Ее изобретение не стало бы пределом. Говорят, что предел только небо — очередное ошибочное мнение. Космос интересовал Луну лишь немногим меньше тайн Земли, но пока… платяной шкаф с причудливым узором из рун. И как проверить, удалось ли ей создать настоящий портал сквозь миры? Последнее было самым сложным. В космос поначалу отправляли животных, но за ними можно было наблюдать — а как наблюдать в других мирах? Луна запустила в шкаф белую мышь, просто чтобы проверить, и мышь исчезла — но попала ли в иное измерение? Уайт привил себе чуму. Джесс Лэзир позволил укусить себя малярийному комару. Ален Бомбар пересек Атлантический океан без запасов воды и пищи. Многие ученые храбро вводили в свою кровь смертоносные вирусы, пили яд, делали себе операции, голодали, даже вешались… кто лучший подопытный для изобретателя, чем он сам? Луна разослала своим друзьям письма, где объяснила, почему это делает, и каждому рассказала, что чувствовала к нему. Поблагодарила за проведенное вместе время. Попросила не бояться за нее и не пытаться спасти. Ей было смешно от того, как это похоже на предсмертные записки, и… возможно, не просто похоже. Портал мог сработать, как угодно. Мог просто ее убить. Мог перенести в мир, где нет привычной человеку атмосферы, вследствие чего Луна бы погибла. Мог перенести в мир, где есть атмосфера, воздух и вода, но нет никакой растительности, населения, ничего, кроме камней или пустыни, и тогда смерть наступила бы от голода. Луна могла попасть под воду, в значительно превышающий норму зной или холод, в безвоздушное пространство… куда угодно. И она не знала, как вернуться назад — только теории, гипотезы, проверить которые было возможно лишь одним способом. «Безумие». Папе Луна написала последнему — не письмо. Повесть. Короткую повесть о девочке, потерявшей мать в возрасте девяти лет и выросшей с отцом, чья доброта и нежность помогала ей держаться на плаву. О том, как девочка поступила в школу магии, но, учась там, все равно каждый день думала о папе. О том, как взрослела, как переживала пубертатный период, как это отражалось на ее отношениях с отцом… и о том, как выросла, как стала ученым и теперь пришло время покинуть дом. Ксенофилиус бы ее понял. Ксено сам был таким же безумцем. Таким же фейри. «Безумие». Луна сделала вдох и выдох. Пути назад нет. Письма друзьям отправлены. Повесть ждет папу на столе. Она завершила все дела — даже те, что не могла закончить годами. Так ли себя чувствовал Уайт, втирая в бедро гной из чумного бубона? В рюкзаке у Луны на плече была аптечка, расширенная заклинанием Незримого Расширения, где, кроме инструментов для оказания первой помощи и разнообразных медикаментов, находились также ампулы с вакцинами от всех возможных болезней, в том числе от чумы. В маленькой коробочке для бэнто (очень удобной, подарок Чоу на Рождество) — консервы, макароны, крупы, любая пища, которая не могла испортиться быстро, и запас питьевой воды. В косметичке — набор нарядов, подходящих для любой эпохи, от длинных изысканных платьев до мужских костюмов, различная обувь и теплая одежда. В кошельке — золотые галеоны, скопленные за несколько лет, серебряные сикли, бронзовые кнаты и маггловские купюры из разных стран. В клатче — книги, книги, книги; Луна забрала всю свою библиотеку. Волшебная палочка пряталась в рукаве. Луна прикрыла глаза, еще раз вспоминая, не забыла ли чего-то: фотография родителей вместе с ней пятилетней, любимый игрушечный кролик, часы, сквозное зеркало… Взявшись за ручку шкафа, она открыла его. Если бы Люси Певенси знала, что попадет в Нарнию, то стала бы она прятаться в платяном шкафу? Если бы это знали ее старшие братья и сестра? Может, еще не поздно остановиться? Нет. Поздно. Мелькнувшая трусливая мысль о возможности отступить возмутила до глубины души — после того, как она оказалась на пороге открытия? Луна набрала воздуха и решительно шагнула вперед.***
Закончилась Война Кольца, Тьма пала, развеявшись, как дурной сон, лава Ородруина жадно поглотила Единое, в Гондоре воцарился король Элессар, и один за другим эльдар уплывали в Аман, домой — туда, откуда однажды пришли в Средиземье, туда, где их ждали валар, в благословенный край вечного цветения. Не все; но покинул Имладрис лорд Элронд, оставив правление сыновьям, уплыли Глорфиндель и Кирдан Корабел; владыки Лориэна держались — то ли из упрямства и обиды Галадриэли на валар, то ли по иным причинам. От белизны корабельных парусов болели глаза — а может, дело было в другом. Леголас смотрел на отца и не узнавал его: Трандуил, обычно равнодушный и печальный, выглядел взволнованным, как юнец перед первым свиданием. Там, в Амане, его ждала любимая женщина, чей образ король Лихолесья все годы бережно хранил в сердце, и он плыл к ней, торопился к ней, горел желанием скорой встречи — а Леголас оставался. Почему — сам не знал. Может, потому, что не пришло время. — Сын мой, — голос Трандуила дрогнул. Редко Леголасу доставалась отцовская ласка, по пальцам можно было пересчитать, сколько раз Трандуил гладил его по голове, сколько раз говорил с ним одобрительно, а не одаривал холодной снисходительностью. — Сын мой… Опустившись на одно колено, Леголас коснулся губами его руки. Трандуил поднял сына, поцеловал в лоб, крепко обнял — принц опешил, ибо подобные проявления любви встречал от отца впервые по отношению не только к себе, но вообще к кому бы то ни было. — Я буду ждать тебя в Валиноре, — сказал Трандуил. — Я и твоя мать. Она любит тебя, ion nin. Как и я.***
Возвращаться домой было ужасно… странно. Возвращаться в качестве не принца — короля; в золотых волосах горели рубины короны, чьи зубцы напоминали кленовые листья. Возвращаться во дворец, разом опустевший — хотя Трандуил редко покидал свои палаты, его присутствие наполняло королевский замок незримо, неосязаемо, и все же ощутимо. Без него все стало по-другому. Даже ветер шумел в листве иначе, и зелень казалась иного оттенка, и воздух пах ветром дальних странствий — а может, так всегда бывает на исходе мая? Может, так всегда бывает на исходе?.. Найти бы Тауриэль, предложить посоревноваться в стрельбе, как когда они были детьми. Веселость эллет всегда передавалась Леголасу, потому он и тянулся к ней — одинокий, лишенный общества ровесников, в Тау он видел сестру. Но и Тау будто изменилась, погрустнела, сутками проводила время в лесах, хотя орков становилось все меньше, некому было угрожать их границам. Скоро Лихолесье исчезнет, подумал Леголас, касаясь ладонью коры дуба. Исчезнет, станет похоже на лес Фангорн, только не будут жить здесь добродушные скрипучие энты. Может, и лес исчезнет, может, здесь выстроят новую крепость… Было печально понимать, что привычный мир уходит, просыпаясь песком сквозь пальцы. В Амане все было намного лучше, но… Аман ощущался чужим. Родина была здесь, и родина переставала быть родной. Хлопок в паре метров слева оторвал Леголаса от раздумий. Он резко развернулся, выхватив кинжал — только кинжал взял с собой, провожая отца. Расслабился, веря, что угрозы практически исчезли. Тауриэль сказала бы, что это возмутительно — она до сих пор даже спала с метательным ножом под подушкой. Но кинжал не пригодился, и Леголас растерянно опустил руку. Вместо орка, тролля, харадца или просто разбойника из атани, которых тоже развелось достаточно без вмешательства Темных Властелинов, перед ним стояла… девушка. Светловолосая девушка в странной одежде, напоминающей облачение Тауриэли и с сумкой через плечо. Как она здесь оказалась? Охрана не пропустила бы и мыши, не то что… Человека? Девушка лучезарно и безмятежно улыбнулась, так, будто встретила Леголаса на прогулке, а до того знала его как минимум тысячу лет. — Здравствуйте, — сказала она. — Пожалуйста, можете сказать, где я? Запоздало накатило понимание: он не слышал ее шагов. Он бы обязательно услышал чужое приближение. Ее здесь не было. Еще минуту назад этой девушки здесь не было, а потом… — Откуда ты взялась? — вопросом на вопрос выпалил Леголас. — О, это может вас шокировать, — весело улыбнулась дева. Словно Леголас уже не был шокирован. — Я из Лондона. Это Соединенное Королевство Великобритании и Северной Ирландии. Из всего сказанного Леголас понял только слова «соединенное», «королевство» и «северной». Лондон… Великобритания… Ирландия… Лондон. Линдон. Могло ли быть так, что речь шла о Линдоне? Но Линдон прекратил свое существование еще в конце Третьей Эпохи. Север… нет, меньше всего она была похожа на лоссот. На всякий случай Леголас рискнул: — Вы из Беллерианда? Из Фородвайта? — Беллерианд, — певуче повторила дева и покачала головой, — Нет. Я из другого мира. — Что? — задохнулся Леголас. Не бывает никаких других миров. Есть только Арда. Дева была обыкновенной сумасшедшей… но тогда откуда она взялась? И почему он ее не заметил? Не настолько Леголас потерял бдительность. — Понимаю, это действительно странно, — согласилась девушка. — И вы напуганы, да? — Просто растерян, — буркнул Леголас, не желая, чтобы его подозревали в слабости. — Уверяю вас, я растеряна так же, как вы, если не больше! — заявила дева, хотя растерянной совершенно не выглядела. — Я впервые в другом мире и для меня это ужасный стресс! Кстати, где я? Переживающей стресс она тоже не казалась — с любопытством осматривала все вокруг, восторженно расширив небесно-голубые глаза. — В Лихолесье. В Рованионе, за рекой Андуин. Девушка ответила кивком, словно все поняла. — Вы принц? Леголас спрятал усмешку — даже безумная чужестранка видит в нем только принца, не более. Несмотря на корону. Когда-то Трандуил говорил, что короны недостаточно, что можно не носить никаких доказательств власти и быть правителем. Арагорн подтвердил это; в нем с первого взгляда были видны черты короля. Леголас… судя по всему, ему еще нужно будет учиться. Или не нужно. Рано или поздно он уплывет, и в Амане снова будет лишь принцем. — Я король. — Здорово, — никакого почтения титулу дева не высказала. — А как вас зовут? — Может, для начала вы назоветесь сами? — не выдержал Леголас. Девушка досадливо цокнула сквозь зубы, но не на него досадовала, на себя. — Да, точно. Я Луна Лавгуд. Не имя эллет, но на имена аданет тоже не похоже — странное, как все в ее облике. — Мое имя Леголас. — Леголас, — ее привычка пробовать названия и имена на вкус выглядела забавно, но в то же время произносить явно чужие для нее слова ей было легко и приятно. — Красиво. Король Леголас? А это звучало снова странно. Чужеродно. Слышать «король Трандуил» было так же обыденно, как видеть восход солнца, но «король Леголас»? — Можно просто по имени… послушай, я не понимаю, — Леголас потер переносицу. Мысли путались и не желали сходиться воедино. — Кто ты такая? Откуда ты здесь взялась? Ты аданет? — Я же говорила, что я из другого мира, — терпеливо повторила Луна. — А кто такие аданет? — Девы из народа атани. Иными словами, люди. — Люди? Взгляд Луны остановился на ушах Леголаса, и она восхищенно ахнула: — Ты не человек! — Я эльда, — объяснил он. — Эльф из синдар. — Эльф? — она широко распахнула и без того большие глаза. — Ты из Дивного Народа? Ты фейри? Мерлин пресвятой… — Луна прикрыла рот ладошкой. — А я с королем фейри так запросто… — Фейри?.. Что ты несешь? — сорвался Леголас. — Какие фейри? Ты имеешь в виду смертных? Или правую руку? Кто ты, черт возьми, такая? — Я же говорила, — укоризненно повторила Луна. Ситуация с каждой секундой становилась все абсурднее и нелепее. Леголасу стоило увести девчонку и сдать ее на руки Тауриэль, это работа капитана лесной стражи — разбираться с незваными гостями, но почему-то он до сих пор этого не сделал. Хотя был близок. — Точно. Я могу доказать! — просияла Луна. Волшебная палочка скользнула в ладонь из длинного рукава. Леголас напрягся — оружие? Безобидный облик мог быть обманчив… но вырезанный из дерева жезл не имел ни лезвия, ни острия. Луна взмахнула рукой. — Экспекто Патронум! Рука, метнувшаяся к кинжалу, остановилась у бедра. Леголас замер, забывая, как дышать. Это было… невероятно. Невозможно. Но он это видел. Из лучей, вылетевших с кончика деревянного жезла, соткался кролик — кролик, созданный из лунного света, блеска сапфиров и отблеска солнечных лучей на снегу. Кролик, прыгающий по воздуху, невесомый, но не призрачный. От него исходило… тепло. Радость. Счастье. Давно Леголас не чувствовал себя таким счастливым. Он протянул руку, чтобы погладить, и кролик не отстранился, но пальцы ощутили пустоту — теплую, и все же пустоту. Зверек не был материальным. Он не поддавался описанию, его происхождение было непонятным, но он был чудесным, и Леголас испытал искреннее сожаление, когда кролик исчез. — Иначе эйфория может перерасти в гипертимию, — туманно объяснила Луна. — Теперь вы мне верите? Леголас оперся спиной на дерево — потрясений было слишком много. Отбытие отца в Аман, собственная коронация, потом это… приступ неконтролируемого счастья, разрывающий фэа, оказался последней каплей. — Вам плохо? — заволновалась гостья. — Мерлинова борода, я не подумала, что это тоже шокирует, для меня Патронусы — это нормально… — сняв рюкзак с плеча, она вынула белую шкатулку. Не искала, роясь в сумке, просто взяла и вынула. Открыла, но руку внутрь не запустила, шевельнула губами и из шкатулки ей в руку сам прыгнул флакон с неким зельем. В следующий миг флакон поднесли прямо к губам Леголаса — запах из него был едким, горьким, но отрезвляющим. Успокаивающим. — Это настойка валерианы, — сообщила Луна. — Если не хватит запаха, я дам вам выпить несколько капель. — Нет… — Леголас провел ладонью по лицу. — Хватит… запаха. Великий Эру, — он уселся на землю, подавляя желание расхохотаться в голос. — Великий Эру, ты не безумна! Ты… что ты сделала? Что это было? Луна уселась рядом, не теряя невозмутимости. Флакон она уже спрятала в шкатулку, а шкатулку — в сумку. — Патронус. Очень долго рассказывать, что это такое и зачем, но вы ощутили на себе его эффект. Простите, я использовала магию, влияющую на сознание, но это заклинание одно из самых зрелищных. Так бы вы точно мне поверили. — Влияющую на сознание? — нахмурился Леголас. — Ты меня заколдовала? — Нет, но я вызвала у тебя эйфорию, — легко перешла она на ты, — а это тоже изменение сознания. Леголас встряхнул головой. Лондон, Патронусы, валериана… Луна Лавгуд… Но ему больше не хотелось ни нервно хохотать, ни в гневе крушить все на своем пути. Он ощущал себя удивительно спокойно для того, кто встретил человека из другого мира. Луна вытянула ноги. Ее обувь не была похожа ни на какие знакомые ему туфли — даже пираты Умбара не носили такие ботинки. Штаны из неизвестной ткани не обтягивали ноги туго, но были гораздо уже бриджей Тауриэли. Запястье Луны обвивал браслет из бобов, в ушах болтались серьги из редисок, на шее… что за диковины она использовала для ожерелья, Леголас не понимал. Но она была красивой. Странной, нелепой, причудливой — и красивой. — Как ты здесь оказалась? — спросил Леголас. Луна задумалась. Слова нужно было сформулировать максимально понятно, не пускаясь в пространные рассуждения, что для нее было довольно сложно. — Я изобрела машину для путешествия по мирам. — Машину? — Прибор… устройство… в общем, это выглядит, как шкаф. Я вошла внутрь и оказалась здесь, — Луна вздохнула. Желание поделиться подробностями, существующими теориями и возникшими только что догадками назойливо сверлило под ложечкой. — А зачем? — Проверить, получится ли. Я ученый, — гордо сказала Луна. — Ученый… В Арде были ученые. Феанор создал Сильмариллы, чей свет напоминал свет Древ, и Палантиры, камни, способные видеть то, что происходит далеко на сотни лиг или что происходило в прошлом. Келебримбор выковал Кольца Власти, и Три, созданные лично им, долгие годы хранили Средиземье. Но миры? Путешествия по ним? — И ты сейчас вернешься обратно? — спросил Леголас не без нотки надежды. Луна скорее понравилась ему, чем нет, но оставлять ее здесь было бы затруднительно. — Нет, — разрушила все его надежды Луна. — Не вернусь. Точно не сейчас. Может, потом. — Тебе здесь что-то нужно? — Нет, — Луна развела руками. — Я просто не знаю, как. — Что? — Леголас ошарашенно уставился на нее. — То есть, ты изобрела что-то… шкаф… который переносит тебя в другой мир… не знала, как вернуться назад… и все равно туда полезла? — Ага, — широко улыбнулась Луна. — Мне ужасно повезло, что там, куда я попала, есть вода и воздух. И что я понимаю твой язык… погоди, ты же не можешь говорить на английском? — Нет, я говорю на вестроне, — он еле сдержался, чтобы не застонать. Луна все же оказалась чокнутой, и то, что она не могла вернуться домой, значило, что ее придется поселить здесь — где же еще? Не выгонять же девушку. Встретит по пути орков или умбарцев… хотя, кто знает, для кого именно такая встреча будет роковой. — Видимо, это английский, — заключила вывод Луна. — Что ж, это тоже прекрасно, языковой барьер создал бы множество неудобств. — Ты не думаешь, что уже есть множество неудобств? — усмехнулся Леголас. — Так бы было еще больше, — резонно возразила она. — Ты переживаешь, куда меня деть, да? Это правда сложно, но я взяла с собой палатку, на ней Капациус Экстремис… Ну, то есть, внутри она больше, чем снаружи. В ней есть несколько комнат. Я поставлю ее на поляне. Еда у меня тоже есть, может, на полгода хватит. Книги, лекарства, даже шубы… Леголас недоверчиво смерил взглядом ее фигуру. Луна рассмеялась. — Да, это все у меня с собой, — она приподняла сумку. — Вот здесь. Это магия. — Магия, — повторил Леголас. — Хорошо. Допустим, ты останешься здесь, но что, если на тебя нападут орки? Или просто дикие звери? — Тогда я использую боевую магию, — Луна пожала плечами. — Но, если честно, я была бы очень тебе благодарна, если бы ты показал мне этот мир. Хотя бы твое королевство. Лихолесье, Рованион, за рекой Андуин. Сказал бы, что нет времени, но время как раз было, и в излишке. Даже Тауриэль жаловалась, что скоро начнет скучать по оркам. Единственной проблемой остались пираты Умбара, но с ними справлялись Арагорн и Фарамир, и по сравнению с Сауроном и его слугами умбарцы были мелкими неприятностями. Средиземье, когда-то заботливо подготовленное валар для Первых Детей, переходило во власть Вторых — по воле Эру. Эру… Что, если появление Луны было Его знамением? Что, если Эру создал не только Арду? Холодея от собственной догадки, всматриваясь в голубизну глаз, теряясь в совершенстве черт ее лица, Леголас спросил: — Прежде всего, Луна Лавгуд, ты ведь аданет? Ты человек? И его сердце рухнуло куда-то вниз, когда она взмахнула ресницами, взглянула ему прямо в глаза и спокойно ответила: — Нет.