сплетались судьбы, руки, лозы
рвались сердца в немой печали
когда беспечные стрекозы
их наугад окольцевали
когда в чарующем бессилье
им стало сладко и тревожно
♫ Йовин — Сон в летнюю ночь
— Нет? — одними губами повторил Леголас. — Не человек? — и почти беспомощно добавил, — А кто? Луна прижала пальчик к губам. Происходящее ее больше забавляло, чем пугало. Вместо всевозможных ужасных и смертельных мест она оказалась в зеленом летнем лесу, вместо страшных чудовищ встретила симпатичного мужчину, чей язык понимала, что тоже было неслыханной удачей, он не попытался ее убить, не рухнул в обморок, наоборот, кое-что объяснил, и его замешательство Луна понимала, но не разделяла. Если бы перед ней так же возник кто-то из другого мира, она в первую очередь засыпала бы его миллионом вопросов, но Луна во многом отличалась от большинства, и давала Леголасу к себе привыкнуть. Но даже для того, чтобы снизить чужой уровень стресса, она не собиралась врать. — Фейри, — улыбнулась Луна. — Я фейри. Тебя удивило это слово, но у Дивного Народа много имен. Фейри — одно из них. Еще нас называют сидами, ши, Туата де Даннан, Тильвит Тег… и эльфами. Эльфами! — То есть… — Леголас не узнавал собственный голос. — Ты хочешь сказать, что ты — эльф? Но ты не эльф! — возразил он. — Твои уши совсем не такие, как у эльфов! — Ах, это… Уши Луны заострились, когда кровь ши проснулась в ней, когда забурлила в жилах раскаленной лавой — в ночь ее семнадцатилетия. Чтобы не смущать людей, она, как и все остальные немногочисленные ши, привыкла прятать уши под мороком, и делала это так же машинально, как надевала футболку. Проведя ладонью над левым виском, Луна сняла морок сразу с обоих ушей. Леголас поперхнулся воздухом — этого не могло быть, не могло, не могло, он в бреду, он заболел или ранен и лежит в горячке, и когда он откроет глаза, то окажется в своей постели или в Палатах Врачевания Минас Тирита, где угодно, но не здесь. Протянув руку, Леголас коснулся острого кончика уха Луны, и она рассмеялась от щекотки. Он отдернул руку, будто обжегся. — Эльф, — упавшим голосом признал Леголас. — Ты эльф. Великий Эру… — Кто такой Эру? — заинтересовалась Луна. — Ты совсем ничего не знаешь? — Я знаю очень много. Не все, но очень много… только о своем мире. О твоем… — Луна принялась загибать пальцы, — Я нахожусь в Лихолесье, это регион Рованиона у реки Андуин. Говорю с королем Лихолесья по имени Леголас. С эльфом. Наши языки идентичны, внешне мы тоже похожи, и, фактически, можем назвать себя принадлежащими к одной расе. Технологический прогресс здесь на уровне Средневековья, что значительно уступает нашему, впрочем, это лишь догадка. Однако здесь есть религия, если Эру — божество, что тоже лишь догадка, ибо в подобном тоне обращаются к Богу, и все же волшебники часто упоминают в таком контексте Мерлина, а он божеством не является. Еще здесь для магии не используются волшебные палочки, что тоже теория, не более. Это катастрофически мало, поэтому, если не хочешь объяснять мне все, то не мог бы отвести в библиотеку? — Луна склонила голову набок. Леголас выдохнул. Подумал — паниковать полагалось ей, а не ему. Она попала в чужую для нее обстановку, но держалась с поразительным спокойствием, в то время как он чуть не хлопнулся в банальнейший недостойный мужчины обморок. Стало мучительно стыдно. — Идем, — сказал он, поднимаясь с земли и предлагая Луне руку. Ее теплая ладошка полностью поместилась в его руке. — Я покажу, где здесь библиотека.***
Дворец, куда ее привели, был настоящим дворцом лесного короля — архитектура отличалась простотой, а не напыщенностью, деревья росли свободно, где им хотелось, но при этом не создавали атмосферу заброшенности, а роскошь ощущалась в каждом квадратном сантиметре, но роскошь особая, неотделимая от природы. Библиотека была огромной — Луна застыла, пораженно любуясь высокими, до потолка, стеллажами, заполненными книгами. Чтобы читать, можно было устроиться за столом или в кресле. — Если тебе что-то понадобится, то… — Леголас замялся. Прятать Луну от слуг и тем более от Тауриэли он не собирался, но объяснить, как она сюда попала, было чрезвычайно сложно, а правда выглядела безумием. — У меня все с собой, — Луна в доказательство снова потянула за лямку сумки. — Спасибо, Леголас. Ты не представляешь, насколько ценную услугу мне оказал. — Здесь указано, какие книги и на каких полках… — начал Леголас, вынимая картотеку, но Луна его не слушала — снова взмахнула волшебной палочкой. — Акцио, книги по географии! — Что?.. — Леголас приоткрыл рот, наблюдая, как книги слетают с полок, сами собой складываясь с стопку. То же самое Луна проделала с книгами по истории, с работами травнков и с жизнеописаниями королей. Магия… она говорила, что заклинание, вызвавшее кролика, «одно из». Упоминала боевую магию… великий Эру.***
Тауриэль скрестила руки на груди, натянутая, как тетива лука. — То есть, — процедила она, — в Лихолесье проникли чужаки? Когда она говорила так, Леголас ощущал себя провинившимся мальчишкой, а не принцем и тем более не королем, и терпеть не мог, когда Тау смотрела на него свысока, особенно когда вины его не было. Он нахмурился, преграждая эллет путь — та намеревалась ринуться в библиотеку. — Не чужаки. Гости. Гостья, — уточнил он. — Да, какая-то странная эллет из другого мира — так она тебе сказала? — Тауриэль! — Леголас повысил голос. — То, что она мне сказала, позволило мне со спокойной душой впустить ее, и это было решение короля, — твердо отчеканил он. Тауриэль замерла, хлопнув ресницами — впервые она видела Леголаса таким. — Прости, — пробормотала она, и ему снова стало стыдно, но ненадолго. — Проблема в другом. Что мы будем с ней делать? Она эллет, владеющая магией, и то, что она здесь появилась… что, если это знак Эру? — Леголас надеялся, что у Тау найдутся опровержения, пусть самые обыкновенные «так не бывает», не подкрепленные ни каплей обоснования, но Тауриэль задумчиво устремила взор на дверь библиотеки и хмыкнула. — Не знаю. Найти для нее комнату? — Найди, — сказал Леголас. — Прикажи, чтобы для нее подготовили покои, как для высокой гостьи. Скажи, что она… — он лихорадочно задумался. Проверять никто бы не стал, чтобы верить ему, эльфам-синдар достаточно его слова, но сказать нужно что-то более осмысленное, чем «эллет из другого мира». — Тэлери, — нашелся он, вспомнив цвет волос Луны — светлый, но ближе к платине, чем к золоту. — Племянница Ольвэ. Прибыла из Альквалондэ, — когда Леголас провожал отца в порту, там были корабли из Альквалондэ, где теоретически могла находиться Луна. Тауриэль медленно кивнула, но не ушла. — Леголас, — протянула она. — А если подумают, что она — твоя невеста? — Она? — Леголас рассмеялся. — Невеста? Нет, что ты. Ты просто ее не видела. Уверяю тебя, никто так не подумает. А если подумают — то пусть, — усмехнулся он. — Наверняка половина Лихолесья ждет, когда у меня появится невеста. Думаю, это предохранит меня от ненужного внимания.***
Из библиотеки не доносилось ни звука, хотя день прошел, наступила глубокая ночь и воцарилась темнота. Леголас помнил, что Луне ничего не нужно (как она говорила), и знал, что эльфийскому зрению мрак не помеха, но нервничал, не в силах сосредоточиться ни на чем. Бумаги валились из рук. Стрелы летели мимо цели. То и дело Леголас оказывался у двери, за которой была загадочная эллет — или ее там уже не было? Может, нашла способ вернуться домой? Или ее мир сам вернул ее? Зайти Леголас решился ближе к рассвету. Луна никуда не исчезла — сидела в кресле, светила волшебной палочкой на страницы толстой книги и увлеченно читала. Чтобы привлечь ее внимание, Леголасу пришлось покашлять. — Привет, — рассеянно произнесла Луна. — Я засиделась? Уже пора идти? — Нет, я хотел спросить… может, ты хочешь пить или есть? — Я ела. — Что? — насколько помнил Леголас, еды в библиотеке не было, и слуги туда ничего не заносили. — Сэндвичи, — заулыбалась Луна, вновь загоняя его в тупик. — Я взяла с собой совсем немного, долго их хранить не получилось бы, но перекусить можно. — Сэндвичи? — У меня еще остались, проще показать. Сумка прыгнула ей в руки. Оттуда вылетела другая шкатулка, не та, из которой Луна доставала едко пахнущий флакон — белая, похожая на коробочку из неизвестного ему материала. Из шкатулки так же вылетели завернутые в прозрачную бумагу кусочки хлеба, между которыми были сыр и ветчина, но прыгнули в руки не Луне, а Леголасу. Он поймал их автоматическим движением, вынул один кусочек, рассмотрел, подумал, что Тауриэль непременно снова бы напустила на себя высокомерие «старшей сестры», заявляя, что в угощении для короля может скрываться яд, и откусил. Было вкусно. Привычные хлеб, сыр и ветчина имели немного непохожий привкус, но было вкусно. — Спасибо, — прожевав, Леголас вспомнил о вежливости. Присел в кресло напротив Луны. — Хочешь остаться здесь? Я приказал, чтобы тебе подготовили комнату. Но… — он смутился. — Придется врать. — Что именно врать? — деловито спросила Луна, не отрываясь от книги. Леголас повторил ей то, что рассказал Тау. — Как мило, — Луна улыбнулась. — Ты хочешь выдать меня за племянницу короля? Хотя ты прав, с чего бы в твоих владениях гостила не королевская персона… Но я ничего не знаю про Ольвэ. — Он король тэлери, — начал Леголас, но Луна его перебила: — Да, это я знаю. Я имею в виду — какой он по характеру. Замкнутый, судя по краткости биографии? Но я все равно не знаю точно. Если меня спросят о нем, я не буду знать, что ответить. — Но ты не дочь его, а племянница, — напомнил Леголас. — С дядей я общалась совсем мало, — моментально сделала вывод Луна. — Думаю, логичнее будет, если я назовусь дочерью Эльмо и Амруниэли, также тэлери? — Ты изучила семейное древо Ольвэ? — неверяще протянул Леголас. — Я изучила практически все, — тихо ответила Луна. — Конечно, мельком. Поверхностно. Но изучила. Увидев, что Леголаса это не убедило, она закатила глаза, отложив книгу. — Хорошо. Пробуждение Эльфов произошло в Первую Эпоху у вод залива Куйвинэн. Сначала проснулись мужи, и первым, что они увидели, были звезды. Вторыми — их жены, потому что мужи не удержались и разбудили красавиц, и таким образом эллет узрели не звезды, но лица своих супругов. Первым из пробужденных был Имин, второй — Тата, третий — Энель… — Ладно, — кивнул Леголас, перебив ее. — Ты изучила эту историю и семейное древо Ольвэ. Не могли даже эльдар обладать столь феноменальной памятью. Просто не могли. Девчонка то ли красовалась перед ним, то ли сама наивно верила в собственную гениальность. — Не веришь, — констатировала Луна. — Пусть. Важнее другое; я назовусь дочерью Эльмо и Амруниэли, племянницей короля Ольвэ, но как я назову саму себя? Мне нужно атарессэ, амилессэ и кильмессэ? Или только кильмессэ? Неужели и про это знает? Леголас не подал виду, что растерялся. — Как тебе могут дать имена отец и мать, если их здесь нет? Да и они уже дали тебе имя, — проворчал он. — Да, но на английском, а не на синдарине, — отрезала Луна. — И, даже если их нет, думаю, я знаю, какие имена они бы мне дали. Это было не обязательно, достаточно придумать одно имя, но Луна не могла отказать себе в удовольствии поупражняться в новом мелодичном языке. Итак, папа… как бы ее назвал папа? Что сейчас делает папа? Плачет, наверное. Или уже не плачет, а принимает в их небольшом доме всех друзей Луны, получивших ее письмо… или не всех, но многих. Лишь бы они не нашли ее изобретение; Луна тщательно его замаскировала, но Гермиона была гениальной ведьмой, а у Гарри отсутствовал инстинкт самосохранения, и кто знает, что они могли бы сделать. Кто бы говорил об инстинкте самосохранения, мысленно усмехнулась Луна. Ее храбрость не была схожа с храбростью гриффиндорцев, бросающихся в бой очертя голову и не думая о последствиях, но Луна проявляла храбрость (вкупе с безрассудностью) иначе. Как ученый, вводящий себе чуму. Бедный папа, ему будет сложно пережить это, Луна была и будет его величайшей драгоценностью… — Мирионель, — сказала она. — Мое атарессэ. Амилессэ… Для мамы она тоже была драгоценна. Настолько, что Пандора защитила дочь ценой собственной жизни. — Амилессэ… Эдраитэ. Леголас слушал, уже не вскидывая бровь с подозрением. То, как Луна сдвигала тонкие брови, обдумывая что-то, известное ей одной, завораживало. — А кильмессэ… Назвать саму себя оказалось сложнее всего. Луна признавала свои достоинства и недостатки, трезво себя оценивала, но Голлоритэ или Голлиэль звучало совсем не мелодично, Итрониэль — тоже ей не нравилось; имя должно было быть ласкающим слух, звучным и нежным, описывающим ее суть, как у всех эллет, чьи имена она видела в летописях. Не обязательно было брать за основу черты характера, способности и эмоциональные привязанности. Взгляд Луны остановился на заглядывающей в окно луне. — Итиль, — прошептала она. — Итилиэль. Как тебе? — Красиво… протянул Леголас. — Но ты же знаешь, что есть еще эпессэ? — Знаю, но его дать себе не могу. Леголас прикрыл глаза. Он мог… наверное. Луинглиндэ? У нее были блестящие синие глаза. Паланиэ? Она пришла издалека. Браголен? Она была внезапной для него — для всех. Много имен мог придумать Леголас, но вслух не произнес ни одного — он слишком мало ее знал. Он вообще ее не знал. Не дают эпессэ незнакомым. — Хорошо, — сказал он. — Достаточно кильмессэ. Еще тебе нужно переодеться. — В платье? — Да, но здесь я тебе не помощник. Никогда он не разбирался в женских вещах; про платья понимал только то, что девы выглядят в них красиво. Тауриэль тоже не была экспертом, но она хотя бы знала, какие фасоны безнадежно вышли из моды, и что лучше подойдет фигуре Луны. Невольно Леголас еще раз ее осмотрел — стройная чуть ли не до худобы, бледная, золотые волосы рассыпаются по плечам, в глазах плещется умиротворение и некая отрешенность. Кроме синих штанов из диковинной ткани и ботинок на странной подошве — рубашка с длинными рукавами простого покроя, и куртка из той же ткани, что и штаны. — Куда ты смотришь? — спросила Луна. Леголас понял, что рассматривает ее ожерелье, но она могла подумать, будто ее грудь — это заставило его смущенно отвернуться. — Ожерелье. Это… ягоды? — Это пробки, — Луна сняла ожерелье, протянув его Леголасу. — От бутылок. Вы используете бутылки? — Конечно, но пробки другие, — Леголас ощупал маленькие предметы, совершенно не похожие на те пробки, что закупоривали бутылки вина. — Что это за металл? — Это полимер, — мягко сказала Луна. — Не металл. Синтетический материал. — Синтетический… — Леголас покачал головой, возвращая ей пробки. — Восхитительно. — Я же говорила, что технологии моего мира значительно превышают ваши, — Луна говорила это без тени намека на превосходство. Просто как факт. — Уже иду! — раздался слегка раздраженный девичий голос. Луна и Леголас одновременно обернулись к двери, где появилась рыжеволосая эльфийка в облачении воина, с мечом на бедре и луком за спиной. — Охрану расставляла, извините… Тебя зовут Луна? — без предисловий обратилась она к гостье. — Говори подобающе, Тауриэль, — одернул ее Леголас на синдарине. — Кем бы ни была наша гостья, она эллет, а я твой король, и в моем присутствии ты можешь вести себя фамильярно, лишь когда мы наедине. — Простите, — смущенно опустила глаза Тауриэль. — Я не хотела. — Ничего, — Луна тихо рассмеялась. — Поверьте, не нужно церемоний. Я не принцесса. В своем мире я обычная гражданка. Но здесь, полагаю, о моем истинном происхождении знаете только вы? — Да, — кивнула Тауриэль. — Я оповестила слуг и охрану, что в гости прибыла племянница короля Ольвэ, но не сказала имени ни ее, ни ее родителей… о, поняла, — вдруг расцвела она. — Дочь Эльмо! Очень приятно, госпожа Итилиэль. Впервые за знакомство с Луной Лавгуд Леголас увидел на ее лице не восхищение, а искреннее изумление. — Ты читаешь мысли? — выпалила она, мгновенно сообразив, что произошло. — Это телепатия? Легилименция? — Это осанвэ, — сказал Леголас. — Способ общения без слов. Ты тоже должна так уметь, ибо ты эллет… я потом обязательно научу! — быстро пообещал он, увидев блеск энтузиазма в глазах Луны. — А пока оставлю вас, дамы, проверю, как идет подготовка покоев. Когда он ушел, почти сбежав, Тауриэль пристально вгляделась в Луну, ища в ее облике признаки Тьмы, но не находя — дева была чиста, словно соткана из лунного света. Ее отличала от эльфиек только одежда, что Тауриэль и намеревалась исправить. С размером могли быть проблемы, но можно подогнать на скорую руку; обращаться с иглой Тауриэль умела не хуже, чем с мечом. — Следуй за мной, — сказала она, но Луна возразила: — Погоди, может… Открыв сумку, она достала изысканный узорчатый мешочек, указала в него кончиком своего деревянного жезла, пробормотала «акцио, платья», и вытащила оттуда целый ворох тканей. Разнообразных. Многие на вид стоили целое состояние. Тауриэль задохнулась от неожиданности — Леголас был прав. Она просто ее не видела. — Может, подойдет одно из этих? Здесь все моего размера. Платья сами собой разложились на столе, стульях и креслах. Тауриэль проглотила миллион восклицаний, напомнила себе о выдержке и принялась рассматривать наряды — среди них были не только дорогие, но и чрезмерно откровенные. — Это что, платье? — фыркнула Тауриэль, приподняв за плечики нечто, где юбка доходила лишь чуть ниже бедер, а вырез открывал половину груди. — Brennil, куда ты собиралась в нем попасть? — Да, это платье, — ничуть не оскорбилась Луна. — Просто своеобразного покроя. И я не собиралась попасть куда-то. Я действовала наугад. — А это зачем? — изумилась Тауриэль, вынимая белое платье невесты — с пышной юбкой, с открытыми плечами, вполне подходящее для свадьбы атани. Луна покраснела и отняла платье, прижав к груди. — Случайно попало к остальным, — тихо сказала она. — Это моей мамы. — Мамы? Надо же, в ее мире у нее была мама… И амилессэ Луна выбрала, назвав себя «спасением»… И говорила о матери печальным голосом… Внезапно Тауриэль поняла, что искренне, всем сердцем сочувствует гостье, и почти устыдилась, что не доверяла ей, подслушивая их с Леголасом беседу; продолжала бы слушать, если бы король не окликнул ее через осанвэ. — Может, выберешь это? — преувеличенно жизнерадостно защебетала она, демонстрируя Луне синее платье, расшитое серебром. — И наденешь на голову диадему. Будешь совсем как принцесса! Настоящая леди из Альквалондэ!***
Гуляя по двору, Леголас подставлял лицо поцелуям ветра и в который раз пытался уложить происходящее в голове. Было что-то в появлении Луны… особенное. Некий тонкий намек со стороны Эру, ибо не могут создания Моргота творить столь добрую и радостную магию… магия. Может, дело в этом? Эллет, владеющая магией… Что, если… Размышления прервал веселый голос: — Я думал, что приеду в самый темный час перед рассветом и разбужу тебя, а ты не спишь! Неужели так скоро замучила бессонница от тяжких дум о государстве? Воистину, нелегкая участь быть королем! — Ты говоришь так, потому что не король, Элладан, — ответил Леголас. Друг расхохотался, спешиваясь и передавая коня на попечение прислуге. — Клянусь, твоя стража была готова изрешетить меня стрелами, как последнего орка. У госпожи Тауриэль плохое настроение? О, а вот и она! — вскинув руку для приветствия, Элладан так и застыл, глядя вперед. Леголас медленно оглянулся. Чуть позади Тауриэли шла… Нет. Неужели это была та самая странная девчонка? Неужели эта очаровательная эллет была той сумасшедшей, которая появилась у него за спиной, неся чушь про какую-то Великобританию? Неужели могла она на самом деле принадлежать другому миру — такая утонченная, изящная, похожая на лунный луч? — Лорд Элладан, — выговорил Леголас пересохшими губами, — это леди Итилиэль. Великий Эру, как ей шло это имя! — Племянница его величества Ольвэ. Дочь лорда Эльмо. — Приятно познакомиться, — сказала Луна, изящно склонив голову, словно делала это каждый день. Ей до сих пор не стало страшно — она ждала наплыва паники в любую секунду, готовая призвать из аптечки успокоительную таблетку, но страх не приходил, наоборот, в душе царил покой, будто не в другом мире была, а дома. Леголас и Тауриэль не воспринимались чужими, как и Элладан — с однокурсниками в Хогвартсе ладить было сложнее. Информацию об Арде Луна впитала, как губка, решив, что ей определенно нравится история, а география завораживает красотой названий королевств, гор и рек. — Suilad, brennil, — прошептал Элладан. Встрепенулся, словно просыпаясь ото сна. — Простите за вторжение, леди Тауриэль, я спешил узреть вашу красоту. — Моя красота померкнет, если я не буду высыпаться, — усмехнулась она. — Простите и вы меня, милорд, однако леди Итилиэль прибыла поздно, и ей необходим отдых, как и всем нам. Быть может, распорядиться о покоях для вас? Или хотите ужин? Или прежде ванну? Тауриэль говорила, как хозяйка, но Леголасу не хотелось ее упрекнуть — сам он не смог бы сейчас думать о чем-то столь приземленном, как ужин и ванна. Он любовался тем, как лунный свет бликами ложится на золотые волосы, как на губах мелькает тень улыбки, похожая на один из лунных зайчиков, и как загадочно сияют голубые затуманенные глаза. — Я… пожалуй, я, с вашего позволения, просто лягу спать, — пробормотал Элладан. — Еще раз простите за визит без предупреждения. Он поцеловал руку Тауриэли, а потом осторожно взял ладошку Луны, медленно коснувшись губами. Леголас ощутил, как душу в тисках сжало непонятное раздражение — захотелось встать между девой и другом, забрать у него ее ладонь, самому поднести к губам… что за бред. Не может такого быть. Отец говорил ему, что влюбляются эльдар один раз и на всю жизнь. Что происходит это вне зависимости от их желания, что полюбить они могут того, кто никогда не ответит взаимностью, того, кто уже связан узами брака, но все равно не смогут отказаться от своей любви. Тень тоски навек останется на сердце. Поэтому Трандуил был таким сумрачным и одиноким, когда его жена ушла за море, поэтому Элронд, когда уплыла Келебриан, сосредоточил всю нежность и любовь на дочери. Поэтому Арвен отказалась от бессмертия, избрав Путь Людей. Мог ли Леголас влюбиться в Луну? Разум кричал — нет, показалось, день был полон волнений, его одолевает усталость, ни о какой любви не может быть и речи. Сердце не кричало. Сердце тихо шептало, но беззвучный шепот был громче крика. Да. Да, да, да.