Исправление генерала

      Оказавшись по ту сторону двери, Шайбэй попал во тьму. Темноту вокруг освещали, разве что, редкие фонари, и если бы он не видел в темноте получше любой дикой кошки, то споткнулся бы о первую же неровность. Но этого не случилось. Вслушиваясь в шорохи и шаги, он незамеченным прошёл на два этажа ниже, но добраться предстояло до самого первого. Более того — до тронного зала.       «Кто вообще сделал тайный проход к пыточной в главном зале?» — подумал про себя Шайбэй, который сначала маленькой девочке и не поверил. Мягкие тёплые сапоги и плотные ковры, устилающие каменные полы, делали его вдвойне бесшумным. Коридоры Крепости Непокорства встречали его враждебностью. Холодом. Обширные, но в то же время давящие, они уверяли, что южному созданию в них не место.       Верхний этаж был совсем пустой, ничем не украшенный, без единого поворота, с голыми стенами и редкими факелами, и оставалось только радоваться, что запах сырости кое-как перебивался ладаном. Даже позабытый всеми чердак, и тот выглядел поуютнее. Попасться в таком было бы очень просто, но и очень глупо — в конце концов, Шайбэй только вышел за двери! Но, благо, это всё ещё была ночь: слуги не бегали повсюду, стреляя глазами, а упивались свободным временем. Лишь некоторые из них продолжали свою рутину — те, кому работать в такой час было положено.       Дойдя, наконец, до лестницы, южный принц стал осторожно спускаться. Ступеньки были прочные и шершавые, но такие холодные, будто сделаны изо льда. Даже сквозь толстую подошву у него замёрзли пятки. Быстро проскочив по ним вниз, он благополучно спустился до первого этажа и… нырнул за стенку.       Сердце едва из груди не выскочило. Чуть не попался!.. Две служанки пробежали совсем близко, тихие, как мышки, и скрылись прежде, чем успели заметить беглеца. Топот их быстрых ножек пронёсся волной по коридору и тихим эхом исчез в его конце. Шайбэй облегчённо вздохнул. И встретился с парой черных глаз.       Вань Ян, спускавшийся по лестнице, протёр глаза, будто ему мерещится, но нет — южный принц никуда не исчез. Сходил, называется, по-маленькому… И, будь на его месте Чунцин, или, к примеру, Западный Генерал, то они не задумываясь бы подняли шумиху, сорвали весь план, подлетели бы к Южному принцу на своих двоих и никуда не пустили бы из своих цепких объятий… Но ему повезло: оба они, встряв в перепалку, уже два больших часа играли в любо. А Вань Ян, который Шайбэю повстречался, к тому же, отлично читал по губам.       «Ты не видел меня!» — он чётко понял это в немом крике Шайбэя и без единого вопроса развернулся обратно, попутно догадавшись, от кого тот прячется, и удачно увёл за собой других спускающихся слуг. Путь позади был чист — за собственную спину больше не стоило беспокоиться. Оставался последний коридор… в нём, к удивлению, тоже не было народу. Только высокие тени мелькали далеко-далеко у стен, будто миражи, и тут же исчезали в тусклом свете факелов. Запах ладана сменился на душистые травы, а сырость вовсе пропала. Дышать стало легче.       Разве не горели чудесные лампы в покоях господина Няо? Шайбэй вздохнул про себя, не понимая, отчего дагэ не осветит такими весь свой дворец. Быть может, тогда драконы в этом месте перестали бы казаться такими зашуганными, и сам он чувствовал бы себя комфортнее, чем сейчас.       Меж факелами висели гобелены, длинные и тяжёлые, уходящие до самого потолка, исписанные резкими, угловатыми узорами, похожими на острые скалы, на голые сучья, на клыки и когти, а ещё выше, на самом потолке, плавно протекала история, от зарождения Северного Моря до восхождения династии Ван. Под драконьими личинами великие герои Лун украшали высокие потолки, хоть часами стой и разглядывай, а старший братец держит его в какой-то комнатёнке!..       Возмущённый Шайбэй так увлёкся древним орнаментом, что чуть не прошёл мимо тронного зала. К счастью, голос брата помог ему опомниться… То есть, как, голос… Крик.       — КАК ТЫ СМЕЕШЬ?!       Громкий крик. Даже земля, кажется, задрожала, и уши заложило. А затем — бах! — и что-то швырнули в стену… Вернее, кого-то. «Что-то бы не отзывалось хриплым кашлем.       Бросок чужим телом пришёлся в стену ровно в том месте, где по другую сторону стоял Шайбэй, и он, испуганный до истерики, едва успел схватиться за сердце. Благо, оно никуда не выскочило. Теперь было понятно, почему здесь так мало прислуги. Такие истерики старшего принца мало кто хотел бы переживать! Попытка добраться до господина обросла новой проблемой, но, не желая отступать, беглец сильнее прижался к стенке и стал вслушиваться. Некто, опрокинутый об стену, быстро поднялся и уверенно пошёл вперёд.       — Давай, швырни меня ещё раз! Обращаться так со своим народом тебе не в новинку! Лелей дальше этих гадюк на груди, жалкий предатель! Сколько ещё дней нам бы пришлось ждать, пока вы тут пятки людские нализываете?! Человеческие подстилки!       Шайбэю не пришлось долго гадать, чтобы понять, с кем ведётся беседа. Мужчина из Сюн Лунмэня, по всей видимости, повидавший жизнь и её невзгоды во всей красе, раз не страшился сейчас так смело браниться Его Высочеству в лицо. И, судя по тихому рычанию старшего брата, вполне успешно выводил того из себя. Он стал прислушиваться внимательнее.       И в это же время по ту сторону стены Ван Бохай не находил в себе спокойствия. Сутками напролёт он ходил, обдумывая слова Третьего Генерала, решая судьбу своего народа, и, когда наконец решился, внезапно явился представитель этого самого народа. Вот так — нагло и смело — прямо посреди ночи, и не унимался до тех пор, пока Его Высочество не согласился его принять. Уставший Ван Бохай, всё же чувствовавший толику вины за то, что заставил прибывших из Лунмэня столько ждать, согласился принять его немедленно. Он рассчитывал на спокойную беседу, мирные аудиенцию… И вот к чему это привело! Конфликт достиг той самой точки, когда испуганным слугам пришлось немедленно звать верховного советника! Теперь только Няо Лэйфа, стоящий чуть поодаль, оберегал принца от ужасной ошибки — от нового убийства.       — Я сказал тебе, говна кусок, что приму вас, как только появится свободная минута! И принял ведь, а толку?! — Бохай, истративший терпение, ругался на повышенных тонах. Его человеческие руки давно обратились когтями, и, Лэйфа вмешался снова, утихомиривая пыл битвы. Он подошёл чуть ближе и спокойно пояснил:       — Три генерала прибыли без приглашения и находятся здесь лишь до тех пор, пока их мотивы остаются мирными, а поведение не вызывает провокаций. Его Высочество не контактирует ни с одним из них, за исключением…       — Ну, меня они спровоцировали нехило! Весь Сюн Лунмэнь они спровоцировали! — крикнул мужчина в сторону Няо Лэйфы, не дослушав и половины, и резко шлепнул по полу толстым хвостом. Руки его тоже обратились в драконьи лапы. — Хорошо вам всем отсиживаться здесь, на конце границы, пока мы первыми встречаем их войска! На кой хрен нам армия! На кой хрен нам генерал! Ты ведь давно и в одиночку их всех перебил, было бы желание… Но ты сидишь здесь как конченый трус, прикрываешься нашими шкурами!       Ван Бохай с трудом глотал желчь, норовящую брызнуть изо рта фонтаном брани. Два волка боролись в нём, и один говорил, что все слова — правда, а второй уверял — иного выбора не было. Но как донести это до своего народа — северный принц не понимал.       Мать всегда учила его править твёрдой рукой — властвовать с величием и лишать несогласных языков, а непокорных — жизней… Но если бы продолжил он следовать её наказам, то пришлось бы перерубить половину Северного Моря…       — …Вас, увы, спровоцировало ваше же упрямство. — вздохнул Няо Лэйфа и достал из ниоткуда книгу, быстро пролистав её до нужного места. Быстрым потоком иероглифы бежали по страницам, выдавая всю подноготную явившегося. — Чжуй Цзяхао. — объявил он, уже собираясь зачитать всю страницу целиком, однако быстро остановился на одной из строк, едва не запнувшись. В зале повисло напряжённое молчание. — Ваша жена… была в отряде на границе? — переспросил, хоть ответ лежал перед глазами.       Заслышав об этом, Чжуй Цзяхао вновь оживился и начал свою гневную тираду:       — А вот про отряд вы верно начали… Знаете ли вы, сколько его уже нет? Не знаете! Сделали ли вы хоть что-то, чтобы найти его? Не сделали! И пальцем, суки, не шевельнули!       — Мы только-только узнали об этом, как раз благодаря этим людским ублюдкам! Конечно, мы ещё ничего не сделали! — рявкнул на него Ван Бохай, такой злой, что шерсть на хвосте встала дыбом, и чуть не назвал мужчину перед собой дебилом.       — Вы бы узнали куда раньше, если бы не ласкались тут с ними, а сразу откликнулись бы на наши просьбы о встрече!       — Да будто вы знали, что он пропал! Только повод придраться ищите да бунт начать! Рис, мясо, да крыша над головой, защитная стена выше неба — всё есть! Чем я вас обделил?!       — Чем обделил?! — по зале раздался ядовитый смех. — Веками мы жили без крыши и риса, в голодные и холодные времена, и все были счастливы, потому что славились гордостью и силой! Никто смерти не боялся, а сейчас что?! Вот, какой теперь посыл ты несёшь для своего Моря?! Молчи и терпи, пока еду да кров не отобрали?! Раньше за тебя бы каждый на смерть пошёл, а теперь никто и пальцем не шевельнёт, запомни это!       У Ван Бохая покраснело лицо. Ведь он совсем не это имел ввиду… Но прежде, чем успел он возразить и снова довести конфликт до точки кипения, вмешался Верховный Советник.       — Здесь этот господин прав.       Первый наследник промолчал. Слова одного действовали на нервы, а второго задевали, но он ничего не мог поделать, кроме как положиться на Третьего Судью. Поняв, то провокация не сработала, Чжуй Цзяхао продолжил причитать:       — Вы и суки из Лэйбао совсем уже голову потеряли на своём конце границы — ни чести, ни совести. Отсиживаетесь тут как трусы, а свои же земляки гибнут, другие уже в ногах у людей ползают, третьи на своих скалятся… Заморских люди вообще дрессируют, как животных, а вы их генералов, главное зло, выхаживаете!       — Здесь этот господин, пожалуй, тоже прав. — Няо Лэйфа снова вздохнул, кивая. Ван Бохай стал молчать напряжённее. Голос Цзяхао наполнился ещё большим презрением, чем до этого.       — Думаете, что задобрить сможете, если согласитесь, какие вы отбросы? Ошибаетесь! Оба только сильнее в моих глазах опускаетесь, раз даже свою честь отстоять не можете. Вопрос времени, когда об этом узнают остальные. От ваших городов скоро и щепок не останется… Хотите меня за такие речи убить — вперёд! На ваши наглые морды я глянул и всё в них высказал, за каждого вами обиженного. Я в этой жизни ни о чём не жалею…       — Посмотрел? Высказал? Так убирайся прочь! — наконец закончил Бохай, всё же совладав с гневом внутри. И Чжуй Цзяхао, будто разочарованный этим ещё больше, надменной фыркнул и плюнул на пол, прямо рядом с Его Высочеством. И, развернувшись, добавил:       — Я в этой жизни ни о чём не жалею… кроме того, что называл тебя будущим королём. Гордым наследником… Убогая, трусливая подстилка… — последнее пробормотал он вполголоса, уже думая о том, как перескажет всё остальным. И ещё тише, почти про себя, закончил: — Скоро свой народ предашь ради этих тварей, как Посмешище Четырёх Морей…       И Ван Бохай был рад, что сумел сдержаться. Он сумел совладать со своим зверским началом и, проигнорировав все грязные ложные обвинения, отпустил прибывшего из Сюн Лунмэня с миром… Вот так это должно было кончиться. Однако Его Высочество, расслышав последнюю фразу, не успел даже заметить, как обратился в истинное обличие.       Драконья пасть прокусила чужое тело. Длинные, острые клыки вонзились в него с такой силой, что едва не перекусила его напополам. Низкое рычание продолжало разноситься по зале, снова и снова, пока Северный Принц не отпустил своего подданного из зубов и не позволил ему свалиться вниз тяжёлым мешком. Тот, что мгновение назад кричал и бранился, лежал теперь на холодном полу, и кровь его растекалась вокруг красной лужей, но в прежний человеческий облик наследник возвращаться не спешил.       Больше некому здесь бранить его и насмехаться в полном неуважении. Обидчик наказан, но никакого удовлетворения от совершенного Ван Бохай не чувствовал. Наоборот, на сердце упал ещё один тяжёлый камень. Самочувствие стало совсем уж поганым.       Не лучше чувствовал себя Шайбэй, всё так же стоящий за стенкой. Он слышал каждое слово, каждый крик и каждый рёв, и, пытаясь во всём этом балагане разобраться, совсем уж запутался. Никогда бы он не подумал, что Северное Море, такое сильное и могущественное, самое сплочённое из всех, станет однажды страдать от себя самого. Вспомнились вдруг крики толпы в Сюн Лунмэне, и слова Няо Лэйфы, ещё со времён их поездки. Шайбэй не был гением и в политике соображал ужасно, но здесь и не надо было слыть гением, чтобы понять, что Северное Море на грани гражданской войны. Колебания брата стали ему понятнее. Мирный договор станет для его народа последним толчком к восстанию…       Но то — проблемы его брата, а не его. О народе должен заботиться правитель. Делом этого слуги было помочь господину, потому он, успокаивая себя, пытаясь заглушить запах крови и эхо чужого предсмертного стона в голове, думал только о Третьем Генерале. Один его образ наполнял решимостью и лишал бесконечной вины.       Няо Лэйфа, будто разделяя душевные стенания своего принца, тяжко вздохнул и подошёл ближе. В тронном зале висела гробовая тишина, так что цокот его коротких каблуков разлетелся эхом. Ладонью в мягкой перчатке он погладил чужую морду, не срамясь испачкать белоснежную ткань в свежей крови. Осторожно он стал стирать её с чужой чешуи. Поддавшийся его успокоениям Ван Бохай вернулся в прежний вид. Зрачки его всё ещё были сужены до тонких трещин, а вены выступали на лице и шее, выдавая состояние с головой.       В тишине они оба стояли посреди зала, продолжая маленький ритуал, пока северный принц, глядя на бренное тело перед собой, не задал вдруг вопрос:       — Зачем ты таскаешь ему лекарства? Разве я не в состоянии залечить его самостоятельно?       — Его Высочество, несомненно, превосходный целитель. — Няо Лэйфа ответил незамедлительно. Этого вопроса он ждал, и знал, что момент отвечать наступит. Ничто не скрылось бы от глаз Его Высочества в этих стенах, даже его маленькая тайная подачка. Закончив приводить в порядок чужой вид, он, слабо улыбаясь, продолжил. — Но он переоценивает выносливость человеческого тела. Даже кто-то настолько сильный, как генерал, не способен долго продержаться с таким минимумом помощи.       — Разве это минимум? — Ван Бохай возражал. — К тому же, он сам на это согласился.       — Но если бы не согласился… То оказался бы там силой. И не только он, верно? Ты бы их всех туда отправил, если бы не ваше соглашение.       Недовольное урчание прошлось по зале, где по-прежнему лежал труп. Драконий труп. Не человеческий…       — Что с этими шавками?       — Они всё ещё требуют переговоров. Желают заключить мир. — Няо Лэйфа говорил честно, абсолютно спокойный. Он утешал себя мыслями о том, что этого достопочтенного на полу всё равно пришлось бы казнить за такие дурные речи. Теперь же он внимательно следил, чтобы его принц не погрузился снова в гнев. Ван Бохай лишь злостно усмехнулся.       — Ха! Очень интересно, как они планируют заставить меня согласиться на такое…       Няо Лэйфа улыбнулся чуть шире, а его руки добрались до чужого меха, поправляя его на широких плечах так, чтобы те казались ещё больше.       — Его Высочество ведь тоже не желает войны. Ваш брат возвращён, ваша империя цела… Столько крови пролито за эти годы. Не пора ли остановиться?       — Тебе пальцем тыкнуть на тушу на полу? — Ван Бохай сморщил нос. — Представь, что таких придёт целый город, ровно в тот момент, когда я скажу, что всё, война окончена миром. Ты ведь лучше всех знаешь исход, так какого черта я должен объясняться… Какого чёрта ты предлагаешь подобное? — Ван Бохай не замолкал. Он выговаривал всё, что было у него на душе, пока Третий Судья молчаливо его слушал. — Одно дело воевать против врага, а другое — против друг друга. К тому же, мы-то остались целы… А другие?       Зрачки у Его Высочества наконец стали расширяться, и а ноющее сердце больше не колотилось. Зато вечно активный хвост застыл и длинный острые уши дёрнулись вниз. Лэйфа лишь кивнул, позволяя расслабиться, снять эту грозную маску и выговориться.       — Три Моря, Три! И все мертвы. Сожжены и разрушены. Их народы — безвольный мусор, скотина и расходный материал. А всё из-за людей… Разве не должен я отомстить этим тварям? Не должен показать, где их место? Называют нас грешниками, а сами — демоны во плоти. Лэйфа… Я ненавижу их. Всей душой, всех до единого — ненавижу.       Ван Бохай замолчал, когда почувствовал, как начинает дрожать голос. Ладонь третьего судьи легла прямо на открытую часть груди. Касание было едва ощутимым, но Его Высочеству необходимым.       — Этот верный слуга понимает. Он тоже боится, и тоже скорбит… Но он видит за штормом мирную водную гладь. Маленький бунт не сыграет нам роли. Обещаю.       Он не торопился, говорил медленно и едва слышно, будто боялся повышать голос. А как закончил — без слов стал поглаживать чужую кожу, пока Ганя Те Чжао, безжалостный убийца и Зелёная смерть, старший и главный наследник из четырёх, не решился.       — Хорошо. Проведём переговоры. Хотят мир — получат… Только если готовы остаться ни с чем. Обратно в свою империю они вернутся либо дохлые, либо с голой…       — Мой принц в последние дни стал очень великодушен. — успел перебить Няо Лэйфа, довольный итогом. Обошлось почти без жертв. — Это ваш драгоценный брат так хорошо на вас влияет?       Его Высочество на такое заявление лишь тихо фыркнул. Оба они направились к выходу из тронного зала, и оказались в проходе так быстро, что заслушавшийся Шайбэй едва успел отпрянуть подальше и прижаться к стенке… Помогло не очень. Лэйфа, что вышел первым, в одночасье встретился с беглецом испуганным взглядом. У южного принца перед глазами пронеслась целая жизнь.       — Саньду! — Няо Лэйфа вдруг взял чужое лицо и притянул то к себе, заставив Бохая наклониться. Теперь испуганными были они оба.       — Ты чего это вдруг?..       Стало даже как-то неловко. Выбирать варианты времени не было, так что Верховный Советник сказал первое, что пришло ему в голову:       — Ваши камни на рогах совсем запутались. Позвольте, я поправлю?       Прежде, чем Ван Бохай проморгался и понял просьбу, Няо Лэйфа уже добрался до свисающих блестящих цепей, краем глаза поймав, как скрывается в тронном зале южный принц. Можно было вздохнуть с облегчением… С одним негодником к утру предстоял серьёзный разговор.       — Я понимаю, что здесь сейчас пусто, но всё же… Ты бы хоть до кабинета дотерпел. — вздохнул Саньду, пока чужие заботливые руки возились с его бесчисленными украшениями. К тому же, из-за того, что рога его были большие и рост им не уступал, для Няо Лэйфы пришлось неслабо наклониться вперёд. Было бы, мягко говоря, неловко, если бы кто-то вдруг прошёл мимо…       Няо Лэйфа издал тихий смешок.

‿︵‿︵୨˚୧ ☽ °❀° ☾ ୨˚୧‿︵‿︵

      Вчера было холодно и сыро. И сейчас — холодно и сыро. Лю Бинмо подозревал, что завтра тоже будет холодно и сыро, но его тело так привыкло к этим условиям, что было уже всё равно. Тем более, что нижнюю его половину он несколько часов как не чувствовал.       Дышать было тяжело, руки в кандалах тряслись так сильно, что волновали звонкую цепь. С каждым днём всё сложнее становилось выносить бесконечные пытки. Приходилось бесконечно напоминать себе о том, из-за чего все эти страдания. Ради чего. Напоминать себе, что он заслужил куда худшего…       Шорохи послышались по ту сторону стены и маленькая пилюля прокатилась через щель к его ноге. Знакомый душистый запах едва заметно коснулся носа. Лю Бинмо тяжело вздохнул, решив, что он, видимо, уже тронулся умом.       — Господин, в-вы здесь? — раздался юношеский голос.        Точно тронулся.       — Г-господин!       «…»       Да лучше бы тронулся!       Осознав, что это не игры воображения, а вполне себе настоящий голос, его затрясло изнутри. Этот принц должен сейчас спать в своих покоях — сам Ван Бохай сказал ему об этом! Так какого хрена он делал здесь?! Стуча по стенке с обратной стороны, Шайбэй не унимался до тех пор, пока не услышал приглушённое «мгм». От сердца сразу отлегло. Живой…       — Г-господин, как вы? Он от-оторвал в-вам что-нибудь? Он сильно вас м-мучал? Здесь так в-воняет к-кровью…       — Ничего такого. Пустяк. — старательно выдавил из себя Лю Бинмо так спокойно, как мог. За собственные кандалы пришлось крепко схватиться руками, чтобы унять звон цепей. Замерев деревянной куклой, он старался шевелиться по минимуму. К счастью, горло уже успело восстановиться с прошлого визита северного принца, и речь больше не напоминала предсмертные собачьи хрипы, но Шайбэй всё равно не поверил.       — Тогда, в лесу, тоже был пустяк… — напомнил он, отчего-то обиженный, но Третий генерал не нуждался в этом напоминании: у самого перед глазами стояли чужие слёзы, эти громкие истеричные рыдания из-за какой-то жалкой царапины.       «Мне каждая ваша рана — как сотня собственных…» Лю Бинмо мысленно ликовал, что их разделяла стена, и бедный принц ничего не видел. Если бы только он узнал, что с ним творят, то у него разорвалось бы сердце.       — Твой господин в самом деле цел. Он отделался очень легко. — снова уверил своего бывшего слугу генерал, чуть громче, чем в прошлый раз. Молчание повисло в воздухе на короткий момент. Даже через стенку Лю Бинмо чувствовал, как Шайбэй колебался. И всё же, этот принц решил поверить. В конце концов он смог успокоить себя тем, что принёс целительную пилюлю. Даже если его господину нехорошо, он помог ему! Так что всё, н-наверное, в порядке…       — Это, д-должно быть, потому что я п-попросил дагэ быть с вами п-п-помягче…       Бинмо чуть кровью не поперхнулся.       «Помягче… А что бы он тогда сделал, если бы его не попросили?!» — прокричал он у себя в голове, но вслух спросить не решился — оставил догадки при себе. Вновь дождавшись только тихого «мгм», Шайбэй продолжил:       — Г-господин, когда вас выпустят? Он говорил в-вам?       — Совсем скоро. Не волнуйся.       И вновь стало легче на сердце. Теперь Шайбэй окончательно утратил сожаления о своём маленьком побеге — один только голос его господина — живого и целого господина! — стирал подчистую все прошедшие в смятении дни. Даже злость на старшего брата окончательно утихла, стоило понять, что он в самом деле послушал его и смягчился. Хоть тайный проход был тесным, холодным и грязным, больше походя на тоннель или выгребную яму, южный принц с удовольствием устроился в нём поудобнее, согнувшись в три погибели, и, играясь с длинной золотой прядью, продолжил болтать.       — Я н-нашёл Тэнмань, г-господин. Т-то есть не я а-а… г-господин Н-Няо Лэйфа нашёл, и-и отдал м-мне. Она цела и почти н-невредима. Я п-потихоньку выхаживаю её, скоро она будет с-совсем как новенькая и-и…       — Твоё клеймо.       Лепет кончился в тот же момент. Лёгкая улыбка исчезла с румяного лица, а щёки потихоньку побелели. Всего два слова, но Шайбэй почувствовал укол волнения в животе, когда услышал их.       — В тот день, когда я лечил твои раны и шрамы… Первым делам я избавился от клейма. Ты понимаешь, почему я это говорю?       — …        Тишина по ту сторону была для Третьего Генерала яснее любого ответа. Мучаемый этой загадкой не первый день, в одночасье он подтвердил самый худший из вариантов. Гнетущее напряжение повисло между ними, такое гнетущее, что обоим стало трудно дышать.       — М-м-мне жаль, г-господин… — в этот раз дракон говорил почти шёпотом, пристыженный и виноватый. — Я-я не хотел скрывать, я-я… Я бы сказал, к-когда мы бы вернулись о-обратно, к-клянусь…       — Когда? — Лю Бинмо спрашивал, игнорируя чужое бормотание, и Шайбэю ничего не оставалось, кроме как сглотнуть ком в горле и отвечать.       — Н-на следующей же ночью, пока все спали… Я тайно стащил тавро и снова выжег на себе ваш семейный герб… — признался он, боясь даже представить, чем его тайна в итоге обернулась для Третьего Генерала в этой сырой, грязной пыточной.       Ведь он специально сделал его на внутренней стороне бедра, чтобы никто и никогда не смог его увидеть. Он ходил день за днём без единой морщинки на лбу, тайком кусая изнутри щёки, стоически вынося боль от сожжённой плоти. Но он даже подумать не мог, что совсем скоро его собственный брат увидит его. Из всех, кто мог увидеть, именно он!..       Лю Бинмо понимал всё это ничуть не хуже. Как он мог не понимать, когда сам привил этому несчастному такую любовь к своему обидчику, что тот готов вредить сам себе, лишь бы принадлежать своему «хозяину». Лишь бы вернуться вместе с ним «домой», где над ним снова будут издеваться… Вот кого этот генерал создал из невинного мальчика, который когда-то к нему попал.       — Извини… — всё, что мог теперь сказать ему Лю Бинмо.       — Перестаньте!..       — Спасибо. Что восстанавливаешь Тэнмань.       Шайбэй почувствовал, как рвётся изнутри на части. Он свернулся в комок, не находя себе места. Хотелось заплакать, но… заслужил ли он лить слёзы?       — За мою вольность вам больше всего досталось, да? Стоило позволить вам избавить меня от всех шрамов, — кое-как выдавил он из себя, раскаиваясь, желая снова свалиться к ноги к Лю дае и за все свои капризы и вольности просить прощения. С самого начала он слишком много себе позволял. Его господин делал всё правильно. Он знал, что делает! Если бы только не его упрямство… Если бы только мог хоть что-то сделать правильно… Какой там принц, если даже слуга из него вышел никудышный...       Лю Бинмо по одному дрожащему голосу слышал, что тот вот-вот разревётся. Захотелось прикусить себе язык. Не хотел ведь расстраивать… Чёрт бы побрал это любопытство! Выискивая в голове хоть что-нибудь, что смогло бы того успокоить, он быстро сменил тему:       — Не думай об этом. К тому же, мы скоро встретимся. Не за чем так переживать.       — Боюсь, это не так, — Шайбэй шмыгнул носом и небрежно вытер его грязным рукавом. — Брат держит меня на самом верху, а ещё меня постоянно охраняет дюжина солдат. Я сбежал тайком, но скоро рассвет, и мне придётся вернуться. Этот… э-этот слуга не х-хочет доставлять вам ещё б-больше проблем.       — Вот как…       На самом деле… самому Лю Бинмо «этот слуга» проблем совсем не доставил. Себе целую горку, но ему — нет. Даже больше: теперь, когда главная тайна стала ему ясна, и разум немного прояснился, он понял, что внезапный визит мог бы сыграть ему на руку и даже утихомирить чужую нездоровую голову.       — Я сказал ему, что ты плачешь по каждому, кто умирает на войне. — признался генерал без лишних слов. Так резко и внезапно, что слёзы у слуги укатились обратно.       — И он в самом деле поверил? — Шайбэй неуверенно подался ближе к стене, касаясь её кончиками пальцев. Та была ледяной. Если бы только он не знал, что его господин способен выдержать любые морозы, то тут же вернулся бы к стенаниям.       — И пусть верит дальше. Твой господин хочет перемирия. Ты ведь помнишь об этом?       Чтобы сложить вместе два и два, много мозгов южному принцу не понадобилось. Собственное преимущество Шайбэй понимал даже лучше, чем Третий Генерал: реакция дагэ на его слёзы отпечаталась в памяти отчётливо. К тому же, он только что сам слышал, как тот согласился на переговоры! Нужно было только правильно надавить…       Прижав руки к холодному камню сильнее, он уверенно закивал, пусть даже Лю дае его не видит.       — Я п-понял. Э-этот принц полон скорби по почившим собратьям. П-по каждому погибшему он наревел ц-целый океан… И готов пролить ещё столько же, если потребуется!       В этот раз Шайбэй не собирался капризничать. Его господин дал ему шанс на искупление. Если надо было ради него обвести брата вокруг пальца и сыграть скорбящего принца — он сделает это не думая, со всей ответственностью, на него возложенной! Как бы страшно и ненавистно не было держать её на своих плечах.       — Спасибо, — несмотря на боль, Лю Бинмо наконец мог спокойно вздохнуть. В его руки вернулось чувство контроля и опора под ногами снова стала осязаема.       — Не б-благодарите, этот с-слуга обязан вас с-слушать! Он н-не подведёт вас снова.       Третий Генерал не сомневался, что так и будет. Впрочем, даже если не выпало бы ему подобной подачки, своего он бы добился всё равно. В конце концов, он не в том положении, чтобы выбирать, каким способами добиваться своего. Превыше всего стояло спасение поднебесной. Как только будет заключён мир… тогда можно будет думать и о следующих целях.       Уверенный, что этот слуга уже уполз обратно, он чуть не выругался вслух, но вовремя удалось закусить губу. Голос Шайбэя немного дрожал, но, тем не менее, он всё же не мог уйти, не сказав о главном.       — Когда он выпустит вас… Обещайте прийти ко мне. Я буду вас ждать, каждый день, — пообещал, пристыженный и смущённый, но всё равно полный решимости. И, нервно переминая подолы ханьфу, он всё-таки услышал, что хотел.       — …Я обязательно приду. — Господин дал своё обещание. Не пришлось даже заманивать его благовониями! Всё же, каким бы бессовестным и жалким Шайбэй себя не чувствовал, но не мог сдержать улыбки.       — П-прошу, позаботьтесь о себе, г-господин! — попросил он, прощаясь. Что-то подсказывало, будто вот-вот начнёт светать. — Не забудьте съесть целительную пилюлю!       — Не забуду. — выдохнул Лю Бинмо, и молча слушал, как тихие шорохи по ту сторону становятся всё тише, до тех пор, пока окончательно не исчезают. Вновь наступает вокруг тишина. Что-то капает с сырых стен, где-то поодаль осыпается щебень. Цепи тихо гремят от дрожания рук, а на полу, совсем-совсем близко, лежит целительная пилюля.       Чтобы принести её, этому принцу пришлось решиться на ужасный риск. Спуститься с самых верхов дворца, обойти всю стражу и прислугу, проползти по узкому тоннелю, на который постоянно так жаловалась маленькая Ху Яню… Не говоря уж о том, что теперь его ждал путь обратно, ещё более опасный.       Лю Бинмо сглотнул скопившуюся во рту желчь.       «Не забуду…» — повторил он про себя, глядя на пилюлю. Только вот, как поднять её, не знал: переломанные в мясо ноги по-прежнему отказывались шевелиться.