Приторно-сладкая ложь

Глава 5 «Спасибо»

Он задыхается. Крепкая рука сдавливает шейную трахею. Чуть-чуть, совсем чуть-чуть и шея хрустнет под давлением. Кадзуха даже не представляет, как в размаренном от алкоголя теле столько силы. Когда у самого не осталось сил даже сопротивляться этой железной хватке. В принципе, а зачем? Лучше пусть сейчас убьет, чем всю жизнь ненавидит. Этот взгляд полный отвращения, это обращение как в дерьму.. Лучше пусть убьет.. Недостаток кислорода и сознание начало покидать. Темные точки в глазах уже переросли в черное полотно закрывающие оброз.. Он вспоминает.. Буквально год назад было так хорошо... Быстрее бежать домой, часами разговаривать по душах на кухне до трех часов ночи... Вместе читать под тусклым светом антикварной лампой.. Просматривать альбом с детскими фотографиями.. Кадзуха ни жалеет ни о чем. Неужели отец притворялся? Ему все это время было противно проводить время со своим сыном?.. Только от этой мысли становится противно, противно от себя. Почему он не замечал? Почему так и не понял, что не станет «лучшим» в глазах самого родного человека? Почему, почему, почему?.. Стук. Разбивается, кажется, что-то стеклянное. А хватка на шее резко исчезает, но юноша даже не замечает этого. —Кудзуха!.. КАДЗУХА ОЧНИСЬ! — Женские руки безжалостно бьют по лицу, а ногти явно оставят царапины на бледной и нежной щеке. — КАДЗУХА — вновь зовет оная. Всегда сдержанный голос сейчас пропускает надрывные нотки дрожи. Сознание начало возвращаться в тело Каэдэхары, жадно хапает кислород, кашляет, давится. — Я в.. в порядке. — слегка поднимается на локте и снова кашляет. Голова так кружится, что хочется снова лечь опустить голову обратно холодный кафельный пол, но тот все равно поднимается, приобретая сидячие формы. Трясущие руки, поджимают коленки в груди.. он выглядит так жалко. Но сейчас как-то не до этого. Садившись рядом на корточки, Нин Гуан по-особому приятно «обнимает», аккуратно опуская голову парня на свою грудь. И надеется лишь бы тот не услышал как сильно колотиться ее сердце, отдавая где-то в лопатках. Еще бы немного.. Беу Доу бы точно не простила бы никогда такое.. Может и сказала измученное «прощаю», но где-то глубоко-глубоко, за гранью, сама того не понимая презирала и ненавидела бы блондинку. От одной только этой мысли сердце падало куда-то в бездну, в то место где не дна, туда куда не хочется погружаться.. название, которого каждый трактует под себя.. Он постепенно приходит в себя. Отец лежит рядом лицом в пол, а с затылка стекает багровая тоненькая полосочка. Но вот непонятно.. живой ли? А рядом разбросаны разномастными кусочками, что Кадзуха сначала за что-то стеклянное, и от части он прав. Это была бледная мраморная статная ваза. Никаких рисунков, никаких разводов, ничего. Обычная ваза, каких тысячи. Только вот матери она очень нравилась — рассказывал отец. Ее прастота так и манила. Даже немного жалко, что одна память о покойной матери в одно мгновение исчезла. Он как можно быстрее выпутывается из «Обьятий» и подполз к горе-папаше. — Вроде живой.. — нащупывая сонную артерию у отца выдвинул Кадзуха. — Да очухается и как будто ничего и не было! — Нин Гуан встала и как ни в чем не бывало направилась к двери. — Вещи все собрал? Поторапливайся, нас кажется уже Бей Доу заждалась — Стук каблуков не прекращался пока женщина не вышла на улицу. Еще раз глянув на осколки парень решил их собрать. Сумка вещей оказалась не подалеку, подтащив ее ближе стал складывать когда-то целую вазу в маленький кармашек слева. И когда последний кусочек скрылся в нем , Кадзуха, оглядел в последний раз вокруг себя, прихватил сумку и развернувшись на пятках, вышел вслед за Нин Гуан. Та же в своё время облокотилась на капот машины. — По дороге мы можем заскочить в магазин? — Можно. А зачем? — Я хочу вазу склеить. — и хлопая по левому карману сумки, добавил: — Не хочется выкидывать, аха.. — Извини, я.. я не зна.. — Ничего-ничего! Спасибо.— еле-еле натягивая полуулыбку. Нин Гуан не за что винить. Как никак она спасла его. Он не ее винит, он винит обстоятельства.. А может и себя.. ***