Всем для всех

Ночь подкралась незаметно, постепенно накрывая своими тёмными простынями обширный мегаполис. По мере того как свет угасал, тени начали тянуться, их контуры словно бы растворялись во мраке. Хоть солнце уже давно ушло со своей смены, знойная духота покидать улицы совсем не собиралась. Казалось бы, воздух попросту дышал жаром, а ошеломлённая луна светила слабее обычного. Огромный город, что всегда был столь оживленным и шумным, стал на удивление тихим и спокойным. Здесь это огромная редкость, хоть если и напрячь слух, вдалеке можно было услышать разные звуки: чей-то хохот, матерная ругань и треск стекла об асфальт, что приглушался пением назойливых цикад. Повсюду расстилалась атмосфера непостижимости и ожидания, словно сама ночь приносила с собой тайны и сказки. Только вот, почему-то Скарамуччей то и дело овладевало беспокойство. Даже стены родной квартиры стали вдруг какими-то давящими, вызывая острую потребность сбежать отсюда поскорее. Тишина никак не помогала, скорее наоборот, коварно действовала дуэтом с теми же прочными стенами. Впервые, за долгое время ему хотелось, дабы раздражающая сестрица была рядом, лепетала о всяких глупостях, о сложностях жизни барменов-официантов и о новых рецептах, что взяла у «истинных поваров», обещая не спалить всю кухню. Но признаваться даже самому себе, в подобных желаниях он никак не собирался. Ни единого звонка, ни единого прочитанного сообщения. Мона не писала и не брала трубку после той роковой ночи. Юноша застыл у окна в одной и той же позе, бездумно глядя на неоновые огни, что привлекали внимание снизу, сквозь стекло. Который час он уже так сидит? — Ну и что это за поебота? — С каждым вызовом, что оставался незамеченным, Скарамучча всё больше и больше захлёбывался в чувстве вины. Вины за то, как поступал с ней всё это время. Оказывается, часами в волнении обзванивать общих знакомых, пытаясь выудить хоть какую-то частичку информации — не самое приятное времяпрепровождение. Чувство тревоги почему-то нарастало, хоть юноша и пытался успокоить себя тривиальными мыслями:« —С ней всё в порядке» или «— Она просто занята на съёмках» — верно ведь? Кажется, он понимал, какого было Моне всё это время: выискивать своего ненадёжного партнёра под покровом ночи, не имея ни малейшего понятия, где тот и чем он сейчас занят. — Боже блять, да возьми ты уже трубку. — Не прекращал Скарамучча материться шёпотом, словно боясь нарушить ту самую тишину, словно, если бы он сказал хоть одно слово на повышенных тонах сейчас, это бы обозначило его проигрыш. Жутко клонило в сон, но юноша одёргивал себя каждый раз, как только его веки начинали слипаться. « — Никакого сна. » — так решил он про себя, повторяя эту мысль про себя без устали. В очередной из таких разов, его разбудила не уже подобная такая мысль, а громкий, раздражающий звук от уведомления на телефоне, похоже, из какого-то мессенджера. Mona Megistus: Извини дорогой, сейчас немного занята 00:12 Mona Megistus: Я в порядке, поговорим позже 00:14 — Фух, чёрт возьми. — С облегчением вздыхал Скарамучча, внимательно вчитываясь в содержания кратких сообщений. Парень уже было бы полностью успокоился, устало плюхаясь на такой удобный диван сейчас, томно прикрывая уставшие очи. Завтра, он пообещал себе, что начнёт новую жизнь, на этот раз уж точно. Он завяжет с наркотиками, вернёт те самые доверительные отношения с Моной, выпустит новый альбом и жизнь вновь заиграет красками. Поток мечтаний и вожделенный покой отнюдь не длился вечно и слух вновь разрезает уже нервирующее пиликанье, отвлекая всё внимание на себя. [Незнакомый отправитель] Вероятно, ты беспокоишься о своей девчушке? 00:26 Тебе лучше прийти и посмотреть, как на самом деле она развлекается ;) 00:27 [Прикреплённая геолокация] Лучше поспеши, уверен, здесь вряд ли дело лишь в дружбе. 00:30 [Самоуничтожающая фотография] — Что блять, за злоебучая, нахуй, хуйня?! — Не сдерживая эмоций вскрикивает Скарамучча, тут же подорвавшись с дивана, что уже не казался таким привлекательным. На фотографии красовалась его прелестная девушка с какой-то блондинкой, которую он ранее ни разу не встречал. Они обнимались на балконе неизвестного здания, всё бы ничего, но это было как-то не так, как Мона обнимала его в последнее время. Это было...так страстно, так чувственно, с переполненной нежностью. Напоминало начальный период, зарождение их отношений, где Мона смотрела на возлюбленного такими же сверкающими глазами, как и сейчас на эту дрянную девчонку. Эмоции переполняли до краев, заставляя брюнета разбить парочку новых тарелок и торопливо напялить на себя затёртые берцы, проверяя место геолокации в который раз. Похоже на какую-то закрытую вечеринку, только для медийных личностей. Если память Скарамучче не изменяла, его, в том числе приглашали туда, однако, вся эта унылая показуха для звёзд никогда не занимала его. Сейчас же, им овладело чувство непреодолимого гнева и разочарования, потому, вариантов иных, кроме как езжать туда, не оставалось. Нет, разумеется, он не был бы так зол, ежели бы Мона не призналась ему однажды, что женщины привлекают её не меньше, нежели мужчины и она никогда не бы предпочла поцелуи, а тем более секс по дружбе. Скарамуччу уже даже не волновали ни его пагубные привычки, ни репутации, ни даже незнакомый номер отправителя. Нервозность и ярость затуманили его разум, вынуждая судорожно набирать номер первого попавшегося такси. — Не хочешь слышать моих «глупых оправданий»?! Серьёзно? Тогда послушай-ка вот это, кретин! — Вопила девушка, прикрывая обнажённую грудь. Под её ключицами красовались аккуратные тату каких-то созвездий. Блондинистая девушка подходит к ней со спины, накидывает свою шубку той на плечи, стыдливо опуская взгляд. — Госпожа Мегистус, — Но бедняге не дают и слова вставить, перекрикивая и каждый раз прося не влезать в перепалку. — О да, ахуенно! То есть, ты просто решила вот так вот променять меня?! После всего, что было? — Скарамучча не отставал, так же негодуя на повышенных тонах и скептично осматривая рядом вертящуюся блондинку. — Да ещё и на кого?! На вот эту безобразную эмо-шлюшку?! Мона пыталась держать себя в руках до этого момента. — Закрой свой грязный рот, ублюдок! Фишль дала мне то, чего я не получала от тебя весь последний год! — Девушка активно жестикулирует, пока её лицо искажает злоба. — Знаешь, что я обо всём этом на самом деле думаю? — Мона хватает разъярённого Скарамуччу за запястье, отводя подальше, дабы Фишль не могла этого слышать. — Ты стал другим, несносным уёбком, что только и думает, что о новой дозе! Ты оттолкнул от себя всех близких людей, сам же променяв их, — Она останавливается, дабы набрать побольше воздуха в лёгкие, всё ожидая, что её злополучная любовь начнёт перебивать, но тот лишь молча сверлил взглядом. — но всё ради чего?! Ради пластинки какого-нибудь ебучего ксанакса! Да, я не совру, если скажу, что буду пиздецки скучать, только вот, знаешь, не по тебе. Лишь по тому Скарамучче, что не был готов на всё, ради пакета травки, по тому парню, что клялся мне в любви со сцены и по тому человеку, что всегда был для меня опорой и поддержкой в конце концов! — Её глаза, обычно яркие и сияющие, теперь пропитаны горечью и печалью. Она позволяет крупным, обжигающим слезам тихо скатываться по ее щекам, словно безмолвные свидетели ее внутренней боли. — Сколько раз я покорно, словно вшивая собачонка терпела эту кормёжку лживыми обещаниями?! Сколько раз выискивала тебя по барам и притонам, вытаскивая тебя из дерьма?! Но знаешь, — Голос Моны прерывался всхлипами, предвещая накатывающую истерику. — что самое тупое во всей этой истории? Я верила тебе, верила, что ты изменишься, что это просто такой период и мы сможем пройти через это вместе! — Она падает на колени, разбивая их кровь и прячет опухшее лицо в ладонях. Как бы Мегистус не пыталась подавить всхлипы, хотелось кричать от разрывающей изнутри безнадёги. — Извини, я знаю, — Её плечи дрожат, а руки сжимаются в кулаки. Она с трудом может внятно формулировать свою речь, постоянно заикаясь. — знаю, что обещала быть с тобой до самого конца, но увы, тем самым человеком для тебя буду не я. Мягкий свет от маленьких, древних свечей, установленных в кованых подсвечниках, навевают нужную, умиротворённую атмосферу, подчеркивает деревянную мебель, столы и стулья, которые кажутся пропитанными путешествиями мудрецов и закадычными историями. Воздух наполнен ароматом дуба и старого камня, а тонкий запах дымка из очага проникает в каждый уголок пустой таверны. Даже громила, что обычно стоял за барной стойкой, сейчас отсутствовал на привычном рабочем месте. Лишь две смутные фигуры лениво располагались на высоких стульях, окружённые различными бокалами, рюмками и бутылками. — Что, прямо так и сказала? — недоумённо склонив голову, переспрашивал Венти, не прекращая нервно накручивать кончик косы на палец. Скарамучча не ответил, лишь вновь потянулся к бокалу с холодным коктейлем, апатично опрокидывая всё содержимое в себя. Он уже потерял счёт времени, сколько прошло времени, после расставания с Моной? По ощущениям, казалось, что век, хоть всё что и делал брюнет, так это бездумно запирался комнате, прожигая свою затворническую жизнь. В следующую секунду Венти оформил всё своё негодование относительно этой ситуации. Причём, данная ода недовольства содержала в себе всего три цензурных слова: «— Да они просто...» — а дальше он облёкал такие хитросплетённые матерные формулировки, что даже обычно красноречивому визави не было чего добавить, лишь уважительно продолжать кивать головой. — Бля, соболезную, чувак. — Венти поджимает губы, пьяно опуская руку на плечо друга, словно это могло как-нибудь облегчить его положение. Он знал, что Скарамучча — не тот человек, что захочет дабы его жалели, не нужны ему и сопливые слова поддержки или клишированные обещания, что всё будет хорошо.  — Но погоди-ка, разве ты сам же не изменял Моне? Ну, помнишь, когда спал с тем парнишей за нар... — Юноша осекается, икает, после чего зажимает рот руками, задерживая дыхание. Глаза Скарамуччи расширяются, но голова, как и всё тело не поддаётся, дабы повернуться и отвесить щелбан собутыльнику. Угловой камин тихо потрескивает, сглаживая неловкую паузу. Венти закусывает щеку изнутри, прокручивая в голове ту ситуация, но осознание того, что он сболтнул лишнего, приходит не сразу. Две бутылки вина давали о себе знать, делали воспоминания размытыми, эфемерными картинками, судорожно пляшущими в хороводе. Внезапно, мальчишка коротко ойкает, вздрагивает всем телом. — Извини, бро. — Он притихает, лениво обхватывает горлышко бутылки губами, подобно маленькому ребёнку, что вцепился в соску. К его удивлению, ни одна из капель пряного вина так и не смочила горло. — Кхм, знаешь, как теперь тебе нужно действовать? — Венти отставляет пустую бутылку, вновь обращаясь у поникшему приятелю. Скарамучча в ответ недоумённо глядит куда-то сквозь Венти, пока его взгляд вновь не становится таким же: саркастичным, осмысленным. — Написать целый альбом о том, как я её любил бывшую, а она, такая ебаная шалава, предала меня? — Язвительно цедит тот, морща нос. — Ну, это тоже.  — Венти лукаво усмехается, мечтательно вздыхая. — Идиот, ты разве не знаешь? Негласный кодекс всех рэперов, после расставания с бывшими... — Внезапно замолкает, быстро моргая, словно пытается испепелить очередную пустую бутылку своими блестящими глазёнками. — Ну-с, так уж и быть, заблудший странник, я поведаю тебе эту ве-ели-икую тайну! Только во-от, за всё в мире нужна определённая плата, понимаете, месье? Этот театр одного актёра Венти устраивал каждый раз, как только деньги на выпивку заканчивались, а острое желание продолжения оставалось. Скарамучча уже привык к подобному инфантильному поведению своего друга, потому, без лишних слов брал добавку алкоголя на двоих. — Никогда не перестану удивляться тому, как много ты можешь влить в себя за раз. — Брюнет вдумчиво осматривает яркую вывеску, останавливается глазами на разделе с водкой для себя, опосля и с вином, что он собирался взять для Венти — Опыт, приятель, опыт. Его не пропьёшь, он навсегда останется твоим верным спутником. — Нарочно игнорирует комментарии друга, продолжает гнуть свою линию, положив ладонь на то место, где по его предположениям должно быть сердце. — Так вот! О чём я говорил? — Он сразу оживляется, как только пред ним появляется бутылка сухого красного. — Итак! Ты должен показать ей, какого альфа-самца она потеряла. Чувак, ты теперь свободен, как птица в просторном небосводе. В конце концов, какая девушка откажется переспать с тобой? — К чему ты клонишь? — Скарамучча вопросительно выгибает бровь, цепко сжимая в пальцах рюмку водки, словно та была единственным спасением. Формулировать речь становилось всё сложнее и сложнее, голос то и дело вздрагивал, слова путались между собой, образуя невнятное подобие предложений. — Мы летим в Лас-Вегас! — Радостно выпаливает Венти, хватая за руку товарища и с нескрываемым озорством поднимает её вверх. Такой же трюк он проделывает и со второй своей рукой, заставляя стаканы громко чокнуться в воздухе. Судорожно влив в себя всё, до последней капли, он соизволил продолжить. — Мы летим в Лас-Вегас, заваливаемся в пятизвёздочное казино для богатеньких сопляков, ты цепляешь парочку красоток, после чего постишь это в какую-нибудь инсту, создавая инфоповод. — Выдаёт мальчишка на одном дыхании, корча забавную мордашку всезнающего профессора. — К тому же, в твоей ситуации — развеяться лишним не будет. — Гордо заключает мальчишка. — Вен, послушай. — Жмурится от крепкого алкоголя.  — Это самая идиотская идея, которую я когда-либо слышал. — Э?! Да ладно тебе! — Венти обиженно дуется, подключая всё свое актёрское мастерство и огромные, наполненные невинностью изумрудные глаза. Феминная внешность и детское озорство всегда были его персональными козырями. — Ты ведь обожаешь азартные игры! Тебе не помешает развеяться, а то вон уже месяц сидишь в четырёх стенах, всё в дотку гоняешь. К тому же, это отличная возможность познакомиться с новыми людьми, обзавестись полезными связями и просто хорошо провести время с лучшим проводником на свете, со мной, конечно. — Слова так и неустанно сыпятся с его уст. Активная жестикуляция и загибание пальцев при перечислении выдают его взбудораженность от этой безумной идеи. — Гляди и вдохновение для нового альбома появятся! А ещё, ещё! — Он одним возбуждённым, резким движением выуживает телефон из кармана широких штанов, пролистывает новостную ленту инстаграма. — Есть информация, что там будут все бывшие твоей Моночки, ну, по крайней мере — один из них уж точно. Ты сможешь прислать ей тонну фоток, как трахаешь этого чела! — Венти подмигивает, ехидно хихикая, кажется, он и сам доволен собой. Скарамучча в ответ же лишь цокает языком, в который раз за эту ночь закатывает уставшие глаза. — Ебать, да я на что угодно готов, только завались ты уже. — Знал, что ты не сможешь мне отказать. Лас-Вегас, жди нас! — Ребята вновь чокаются стаканами, на этот раз, Скарамучча подключается тоже, становится более расслабленным, хоть и навязчивые мысли о том, как разделается с ним Мико, после пропажи на полтора месяца всё никак не покидали помутившийся рассудок. — Ну что же? Во что играть мы будем? — Вывел из пленительного транса игривый голос. Скарамучча и сам не понимал, как до этого дошло. Не помнит, ни как доехал сюда, не понимает почему его окружила толпа и где в конце концов Венти, что клялся быть самым надёжным в мире проводником? Он всё пытался прийти в себя, вспомнить хоть что-то, но пока что все попытки были тщётными, не давая никаких ответов. Но сейчас, это не было самым важным. Важным сейчас было положение брюнета, что развалившись у карточного стола не в самом трезвом состоянии, должен играть с этим зазнавшимся рыжим ублюдком. Действительно должен? Бежать уже некуда, слишком много было сказано в этот роковой день, пора бы ответить за каждое своё слово теперь. Всё-таки, как глупо он будет выглядеть, если сейчас, вот так вот встанет и уйдёт на глазах, под осуждающие вокруг восклики всех этих детишек с состоятельными родителями? Скажет, что плохо себя чувствует, что просто взял и струсил? Нет уж, не бывать этому. Штат Невада не заставил себя долго ждать, вот уже и два хрупких силуэта расхаживали по огроменному залу, изучая вдоль и поперёк местное казино. Поражающее множество игровых столов, где играют в покер, блэкджек, рулетку и другие карточные и настольные игры. Скарамучча на это лишь с приятным удивлением присвистывал, постоянно отвлекая друга, с возгласами:« —Ахуеть, чекай, что здесь есть! » — на что Венти лишь посмеивался над ним, каждый раз напоминая, как тот был против этой поездки. Внутри царил яркий свет и громкая музыка, создающие энергичную атмосферу праздника. Здесь было всё: бары и рестораны, которые предлагают разнообразную кухню и напитки для удовлетворения гостей, шоу-программы и развлекательные мероприятия. Даже был собственный театр и концертные залы, где проводились выступления известных артистов, музыкальные шоу, комедийные выступления на которые парней на каждом шагу зазывали, с помощью пёстрых листовок. Данное казино также славилось своими слот-машинами. Повсюду были размещены ряды игровых автоматов, пачинко, ярко освещенных и издавающих звуки, когда игроки вращают барабаны и надеются на удачу. Парочке юных музыкантов уже давно привыклась подобная обстановка, за годы успешной карьеры. Каждый из них безусловно чувствовал себя «в своей тарелке». По традиции, парни пили много, достаточно много, попутно обсуждая «высокоинтеллектуальные» темы, дабы ещё больше поднять градус всё нарастающего веселья. Разумеется, Скарамучча никак не мог сдержаться от соблазна, зная, что в его кармане мирно покоится сто двадцать миллиграммов экстази. Потому, он без раздумий закинул в себя таблетки, ещё при вызове такси, каждый раз убеждаясь, что Венти этого не замечает. « — Это для смелости. » — всё убеждал себя Скарамучча, ощущая некое подобие чувства вины перед закадычным приятелем. В подобные моменты, он ощущал себя шкодливым подростком, что постоянно проверяет, нет ли поблизости родителей, перед тем как достать сигарету, прячась в закоулках. — Чува-ак, как ты это делаешь?! Твоя ставка вновь сыграла! — Выкрикивает расторможённый Венти, всякий раз тыкая пальцем на шарик в чёрной ячейке, с номером, на который Скарамучча и ставил пред началом игры. — Для рулетки проблематично составить стопроцентную, выигрышную комбинацию, ведь она по большей части рассчитана на силу везения. — Сосредоточено комментирует Скарамучча, принимая свой выигрыш. Лишь изредка можно заметить его таким серьёзным, хоть и откровенно говоря, он всеми силами подавлял состояние возбуждения, что принесли ему таблетки. — Так что, не ебу. Просто на самые популярные числа хуярю, а там уже чё будет — то будет. Венти уже тысячу раз пожалел, что умудрился пить всё, без разбору, даже то, что предлагали ему незнакомые люди в дорогих, шелковых костюмах, что подходили наблюдать за бесконечным числом сыгранных этапов. Это было явно лишним, хоть обычно, его знали, как того самого парнишу, что «умеет пить». Живот то и дело, пронзали адские боли, а рвотные позывы извечно приходилось подавлять. Говоря на чистоту, хотелось просто свалиться где-нибудь, да отключиться, перевести дух. Однако, видя, как счастлив и увлечён был Скарамучча, он просто не мог себе позволить вновь всё испортить. Он хотел, дабы тот был счастлив, искренне хотел, потому не мог дать слабину, только не в эту секунду. Ему нужно продолжать держать задорную маску беззаботности, продлить это радостное мгновение, пускай ещё немного.