Если бы снег был белым

Серый снег смешивался с песком, щербатые плиты неприветливо хмурились на погоду, скрипели старые снасти. От библиотеки Христанна до мертвых кораблей было рукой подать, но по дороге Даламар не раз успел проклясть блеклую промозглую зиму Тарсиса. В Сильваносте зима – мерцающий розоватый мрамор и сверкающие снежные шапки, обледенелые ветви осин и яркие гроздья рябины. Ночью, при свете двух лун, зимний Сильваност зачаровывал нежным переливом от перламутровых и бледных, словно яблоневый цвет, оттенков розового до насыщено-багровых тонов. Он часто гадал, каким предстал бы родной город в свете третьей луны. Для большинства адептов светило Нуитари казалось лишь зловещим провалом в ночном небе, но те, кто умел смотреть не физическим зрением только, могли видеть его черное сияние. Даламар впервые узрел его на корабле, везущем в изгнание. Когда в отчаянии он взывал к своему богу, вдруг увидел эти странные, похожие на тонкую пелену дыма, лучи, таинственным образом поглощавшие любой другой свет, но не погружавшие мир во мрак. Именно в это мгновение он окончательно перестал сомневаться в правильности выбора: Нуитари не просто слышал его, бог черной луны ему ответил. Темный эльф скривил в усмешке губы. Стоит ли думать о Сильваносте? Снег в его памяти сверкал и переливался разноцветными искрами, но свет черной луны обратил его в ничто. Неприятные раздумья не мешали ему оглядываться по сторонам, а потому фигуру в алом он заметил издалека. Поначалу Даламар замедлил шаг и подумывал даже повернуть в сторону, но затем решительно двинулся в прежнем направлении. Маг. И, кажется, незнакомый. В городе все они знали друг друга наперечет, и Даламар не припоминал, чтобы в Тарсисе сейчас оставался кто-то из алых, кроме совсем уж стариков, которые уж точно не потащились бы к обглоданным временем корабельным скелетам. Стоило незнакомцу услышать шаги, что-то в его позе неуловимо изменилось, выдавая напряженную настороженность. Даламар подошел еще ближе, повернулся так, чтобы алый мог видеть его кисти, и опустился неподалёку прямо на холодный песок, сложив руки перед собой, явно демонстрируя отсутствие враждебных намерений. Маг молчал, но не спешил уйти. – Если прислушаться, здесь все еще можно различить, как бьются волны о борта кораблей и кричат чайки, – тихо проговорил Даламар, чтобы начать разговор. Нет, это вовсе не было выдумкой, хотя темный эльф сомневался, что алого заинтересуют его слова. Но он слишком давно ни с кем не говорил. Ни с кем из тех, кто... понимает. После того, как покинул Сильваност. Да и до этого не слишком ему везло на собеседников. Конечно, одни только сентиментальные соображения вряд ли заставили бы Даламара заговорить с чужаком, но тот мог что-то знать о приближающихся войсках. Тарсис всегда был закрытым городом, и любой, кто мог поделиться новостями, был находкой. Однако прямо проявить свой интерес было бы недопустимо, особенно учитывая то, что маг был достаточно силен и навязчивостью чужака из другой ложи вполне мог оскорбиться. Нейтральная тема позволяла обозначить свою заинтересованность, но избежать вызова или агрессии, которые легко заподозрить в черном маге. И не без оснований: Тарсис Даламар искренне считал своей территорией, и вполне мог повести себя весьма жестко, если бы счел присутствие пришлого нежелательным. – И ветер скрипит в снастях? – подобно эху отозвался незнакомец и запрокинул голову, обращая взор к потемневшим шпилям мачт. По бледным губам скользнула улыбка. Капюшон упал с головы, позволяя увидеть седину волос и золото кожи, явно измененной магией: ни у одного народа не могло быть такой, словно выкованной из металла. – Хотя я слышу только шорох оставшегося от всего праха... – прошептал алый и наконец-то посмотрел на сидящего неподалеку эльфа. – Рейстлин, – представился он кратко, тем самым подтверждая желание поддержать разговор. Раз уж ему, стараниями Таниса, предстояло задержаться в Тарсисе, стоило разузнать о библиотеке. Она считалась заброшенной, затерянной в руинах старого города, но Рейстлину сложно было поверить, что ни один из местных магов не попытался ее отыскать. – Ветра и скрипа тут хватает и сейчас, – слегка улыбнулся Даламар. Алый, похоже, принял его за фантазера. – Нет необходимости уходить на холодные тропы, чтобы услышать их. Поймав взгляд собеседника и услышав продолжение фразы, он на мгновение замер: зрачки незнакомца имели странную вытянутую форму, отдаленно напоминавшую песочные часы. Темно-янтарная радужка словно бы чуть светилась. Магии, способной сотворить нечто подобное, Даламар не знал. – Праха? Что вы имеете в виду? – чуть хрипловатый тихий голос прозвучал так, что ясно было: сказано не для красного словца. Даламар не мог отвести взгляда, смутно чувствуя, что эти странные глаза и слова о шорохе праха связаны какой-то жуткой тайной, которую ему отчаянно хотелось узнать. Он видит прошлое глазами мертвых, когда они готовы позволить ему. Алый же говорил про настоящее, и вряд ли он подразумевал что-то абстрактное, вроде того, что вся материя – лишь прах под ногами вечности. Подобного рода сентенции свойственны выжившим из ума старикам, а незнакомец явно к таковым не относился. – Даламар, – кивнул темный. – Вы здесь по какому-то делу? – обронил Рейстлин. Он уже закончил набирать песок, и, споро затянув горлышко, спрятал добычу в складках мантии. – Предлог тот же, что и у вас, – эльф хмыкнул, снимая с пояса холщевый мешочек и небольшую металлическую лопатку, которую тут же пустил в дело. – Хотелось выбраться за пределы городских стен, предварительно оправдав в собственных глазах подобную праздность. Ненадолго они затихли, заканчивая возню с песком, поднимаясь и отряхиваясь. Затем Рейстлин кинул на него странный взгляд, словно бы сомневался в чем-то и ответ пытался найти в лице собеседника. – Предлагаю продолжить разговор в тепле, а то скоро от меня что-то вразумительнее клацанья зубов услышать будет сложно, – маг глухо рассмеялся и направился к склону, по которому спустился сюда. Странно, Рейстлин не казался доверчивым. Впрочем… Темный эльф заметил, что его новый знакомый уже в который раз передергивает плечами. Привык к намного более теплому климату? Даламар почти не ощущал ни ветра, ни холода, однако алый, похоже, весь продрог. Возможно, за этим стоял и своего рода опасливый прагматизм: в центре города на людных улицах риск нападения – если бы Даламару пришло в голову атаковать – в любом случае был бы намного меньше. Приглашать к себе случайного знакомого не хотелось, да и вряд ли тот бы принял подобное предложение. Значит, таверна. Что ж, ради разговора вполне можно выдержать несколько часов духоты, вони и докучливого гвалта. – Ничего не имею против, – озвучил он свое решение. – Судя по всему, вы в городе недавно, однако явно уже остановились где-то. Таверна при постоялом дворе? – конечно, Рейстлин тоже мог не хотеть показывать темному, где именно он послелился. Однако, судя по тому, как он втягивает руки в рукава и словно старается утонуть в глубине плаща, лишний раз выходить на улицу ему захочется ничуть не больше. Рейстлин согласно кивнул. – Я и мои спутники в городе со вчерашнего дня. Мы расположились в таверне «Красный дракон». Слово «спутники» было выделено столь явственно, что заметил бы даже глупец. Интересно, его новый знакомый столь сильно опасается нападения и подчеркивает, что его станут искать? Или просто предупреждает, что спокойной беседы может не получиться, ведь говорить о магии при чужих ни тот ни другой, очевидно, не станут? Скрытых смыслов могло быть много, тем более что Даламар не имел понятия, с кем именно путешествовал Рейстлин. Другие маги? Вряд ли. Собеседник выглядел замкнутым, единственной причиной, почему он согласился на разговор, могла быть жажда поговорить с кем-то из посвященных. Жажда, давно не находившая удовлетворения. Наемники? Тоже вряд ли. Либо они уже влились бы в темные банды, либо не будут рады встрече с войсками Такхизис, а значит, постарались бы обойти Тарсис стороной. Даламар старался держаться вровень с новым знакомым: он не привык пускать кого-то себе за спину, но догадывался, что и другим может быть неуютно, если следом идет черный маг. Однако он то и дело норовил вырваться вперед: его новый знакомый шел медленно, иногда оступался и тяжело опирался на посох. Даламар про себя недоумевал все сильнее. Рейстлин был слаб и, вероятно, болен, зачем было отправляться в путь в подобном состоянии? А если его здоровье и не бывает крепче, то для чего он вообще покидал Вайрет? И то, что путешествовал он не один, делало ситуацию лишь более любопытной. – Странное время вы выбрали, – будто бы вскользь бросил он. – В Тарсис стекаются беженцы с севера. Поговаривают, что со дня на день в город войдут войска Темной Госпожи. Глаза Рейстлина вспыхнули, а губы искривились в саркастической усмешке, впрочем через мгновение пропавших, скрывшихся под маской равнодушия. – Что и следовало ожидать, – пробормотал он скорее в ответ на собственные мысли, чем на слова Даламара: сказанное им на совете в гномьих пещерах сбывалось, и об этом он не преминет рассказать своим спутникам, которым не помешает еще порция отрезвляющей правды, коль отсутствие моря на прежнем месте в чувства не привела. – Вы упомянули холодные тропы, – прозвучало без всякого перехода, – я встречал намеки на что-то подобное в старинных книгах, но нигде не объяснялось, о чем именно идет речь. Что они такое? Рейстлин, пожалуй, даже несколько преувеличил: лишь однажды в дневнике Магиуса мельком было сказано про тропы духов, да и то с явственным отвращением. – На этот вопрос трудно ответить однозначно, – темный эльф на мгновение словно бы впал в оцепенение, взгляд стал отрешенным. – Это – пути, которыми ходят мертвые. Впрочем, нет, – тут же поправился он. – Дороги призраков. Возможно и других духов тоже, но я их не встречал. Живым сложно попасть туда, и еще сложнее находиться там долго. Для этого нужно позволить сознанию бродить отдельно от тела. Но на этих тропах можно встретиться с призраками и расспросить их, если знаешь язык. И сами тропы... Даламар чуть покачал головой. Они приближались к черте города, на дороге стали появляться небольшие группки людей. Их сторонились, но он все равно шагнул чуть ближе к собеседнику, слегка приглушая голос. – Человеческий язык мало приспособлен для описания подобных вещей. На холодных тропах живет и звучит память прошлого, если тщательно прислушаться, можно понять, что прежде происходило на этом месте. Он не имел в виду именно физический слух и надеялся, что Рейстлин поймет это. Потому что для более точного описания он не находил слов даже на языке аркана. Это ближе было к тому, как используют силу кагонести, но рассказывать о своем знакомстве с дикой магией первому встречному Даламар не собирался. Наконец они вошли в город, поэтому невольно пришлось замедлить шаги и держаться еще ближе, чтобы случайные прохожие не могли расслышать беседу. Даламар постарался чуть скорректировать маршрут, выбирая улицы пусть и самые людные, но достаточно широкие и наименее грязные. – Вам доводилось слышать о чародейке из ложи черных мантий, Раэлане? – Рейстлин не делал тайны из своего проклятья и рассказал бы о нем и без наводящих вопросов, но не смог противостоять искушению понять, что известно этому странному эльфу. К тому же это отвлекало от пронизывающего холода и заунывной картины окружающей их разрухи. – О Раэлане... – Даламар ненадолго замолчал и темная, злая горечь мелькнула в его глазах. – Она – одна из тех, чье имя навсегда вычеркнуто из хроник, но когда-то Раэлана была эльфийкой из дома Каладон. А затем присягнула Нуитари. Он искоса взглянул на Рейстлина, ожидая продолжения. Вопрос прозвучал неожиданно, но не возник бы, не будь он связан с темой беседы. Однако диалог временно оборвался: они пришли. Таверна «Красный дракон» стояла на углу, продуваемая всеми ветрами. Грубо намалеванная на вывеске зверюга подмигивала полустершимся глазом. Внутри – потемневшие от времени стены, грубо сколоченные лавки и неудобные столы с занозистыми досками, покрытыми застарелыми жирными пятнами. Картина, знакомая любому путешественнику на Ансалоне. Чаще всего трактирщиками были гномы, но Тарсис – город неприветливый, тут редко можно было встретить кого-то, кроме людей. Однако кругленький крепыш за стойкой немало напоминал гнома, как и многочисленных своих собратьев по всему континенту. Долгое время Даламару казалось, что все эти трактирщики похожи, точно близнецы, и лишь в последнее время он начал хоть как-то различать лица. Хотя в большинстве своем люди до сих пор казались ему одинаковыми в своем безобразии. Как чаще всего бывало в такое время, общий зал оставался почти пустым. Не сговариваясь, они двинулись к дальнему столику в углу, полностью теряющемуся в тенях. Неохотно подошедшая к ним девица выслушала заказ: Даламар попросил для себя овощное рагу и кружку местного сидра. Это пойло он недолюбливал, но что-то более приличное получить здесь было нереально. Рейстлин потребовал кипятка, а после жаркое и кувшин подогретого вина со специями. Стоило подавальщице отойти, темный эльф обернулся к спутнику, ожидая продолжения рассказа. – Темная эльфийка? – в тоне Рейстлина проскользнула толика удивления. В его непродолжительное пребывание в Вайрете, пока он приходил в себя после испытания, ему практически ничего не удалось узнать о той, что создала проклятье. Не спрашивать же у Пар-Салиана! Да и все остальные маги предпочитали его обходить стороной, а он не искал их общества. – Какая ирония, – Рейстлин хотел рассмеяться, но вместо этого его настиг приступ так долго сдерживаемого кашля. Пока по телу проходили судороги, он прикрывал рот рукавом мантии, все же кровавые пятна на алом, не столь заметны, да и пальцы успели основательно замерзнуть, платок было не достать. На стол с неприятным стуком опустилась исходящая паром кружка, в нее тут же полетели растертые в пальцах листья и, подождав немного, Рейстлин принялся понемногу цедить отвар, стараясь не обжечься. И только после того как в горле пропало ощущение скребущих паучьих лапок, глухо заговорил: – Среди прочего, что она успела сотворить, – последнее слово прозвучало гадючьим шипением, – было неснимаемое проклятье. Еще один жадный глоток варева с горьковатым ароматом, и алый прикрывает глаза, то ли от облегчения, то ли пытаясь что-то скрыть. – «Твой взгляд будет видеть то, что ждет все сущее, – нараспев произнес Рейстлин, явно цитируя чужие слова. – Увядание, старение, тлен, – пыль пред ногами вечности». – Раэлана жила много веков назад, даже эльфы, тем более темные, столько не протянут. Значит, это точно не ее рук дело. Какому темному магу ты так не угодил, что тот решился на подобную мерзость? – Даламар передернул плечами. Сам он мог убить или пытать – ради дела, например, ради пробы нового заклинания, но вот так швырнуть в другого мага проклятье, которое лишает шанса видеть красоту, наслаждаться весной, видом и вкусом еды, телесной близостью? – Умудрился с любовницей повздорить? – высказал он единственную пришедшую в голову мысль. – Девица в сердцах на любую пакость способна, особенно если она – ведьма. Если темная застукала с другой, запросто что-то подобное могла наслать. И как только после такого Рейстлин от любого черного мага не шарахается? Даламар невольно порадовался про себя, что предпочитал девушек без дара и с легким характером. Расспрашивая собеседника, он с интересом следил за скупыми точными движениями тонких золотых пальцев, отмеривавших щепотки трав. Запах у настоя был достаточно приятным, однако Даламар легко определил состав и невольно поморщился: на вкус должна быть горечь жутчайшая. И ничем не глушится, хоть полчашки меда положи. Судя по тому, что травы с собой в запасе и движения привычные до небрежности, маг болен давно. Что-то неизлечимое. Рейстлин краем глаза ловил внимательные взгляды собеседника, с трудом сдерживая желание вновь натянуть на голову капюшон. В глазах темного эльфа не было липкого пакостного любопытства, так свойственного большинству, и все-таки быть объектом наблюдения алому совершенно не нравилось. Однако он мгновенно забыл о своем недовольстве, стоило услышать предположения Даламара. Поперхнувшись, уже готовым сорваться с губ ответом, Рейстлин обескураженно моргнул, а его и без того вытянутое лицо, казалось удлинилось еще больше. Попытавшись вдохнуть, молодой маг раскашлялся, а после, чуть отдышавшись, расхохотался трескучим смехом, походящим на звук, с которым ломается сухостой. Славная все же получалась шутка, особенно если представить ее в лицах. Шокированный возникшей в воображении абсурдной картинкой, Рейстлин вновь засмеялся, а затем закашлялся, но второй приступ длился недолго. Он снова сделал глоток отвара и заговорил, время от времени делая паузы, чтобы глубоко вздохнуть, как человек после длинного забега. – Даже интересно, насколько амплуа оскорбленной изменой любовницы потрясло бы Пар-Салиана, – с каждым словом оживившееся, даже немного просветлевшее, лицо Рейстлина понемногу застывало до привычного состояния равнодушной маски, лишь в глубине глаз остался отблеск веселья. К столу подошла подавальщица и, расставив их нехитрый заказ, удалилась, старательно отводя взгляд в сторону. Дождавшись того момента, когда их вновь оставят одних, Рейстлин продолжил. – До сих пор не понимаю, почему он решил, что этот «дар» сделает меня сострадательнее, – алый саркастически хмыкнул, выражая этим не самое почтительное отношение к главе конклава. Даже не взглянув на кувшин с подогретым вином, Рейстлин взял со стола ложку, задумчиво покрутил ее в пальцах, после чего занялся придирчивым изучением содержимого стоящего перед ним горшочка. Несколько кусков овощей и мяса без жилок были удостоены особо пристального внимания и только после этого без аппетита съедены, остальное же алый от себя отодвинул. – Пар-Салиан, – задумчиво протянул Даламар. – Когда-то я мечтал попасть в Вайрет и пройти испытание, но после твоих слов в пору порадоваться, что мечта пока не сбылась. Даламар тихо фыркнул. – Он ведь не наставник тебе и не глава твоей ложи... Своих он тоже проклинает от щедрот душевных? «Кого же это ты так не пожалел, что аж Пар-Салиана проняло? И почему тогда алая мантия, а не черная?» – собеседник становился все любопытнее: юн, хронически болен, сед и несет неснимаемое проклятье. Впервые Даламар видел мага, который пожертвовал искусству даже большим, чем он сам. Жалости или сочувствия темный эльф не испытывал, но в его глазах светилось угрюмое понимание. Пусть они клялись разным богам, Рейстлин был предан магии не меньше, чем Даламар, он был первым, с кем темный эльф чувствовал смутное сродство. По силе Рейстлин тоже ощущался примерно ровней. Большую часть времени. Иногда словно бы чувствовалось в нем что-то... Темное, злое, жадное, что-то, от чего слова Пар-Салиана о сострадании отчасти обретали смысл, но это ощущение было настолько смутным и мимолетным, что Даламар почти готов был списать его на разыгравшуюся фантазию. Почти. Об этом стоит попытаться разузнать позднее. Если, конечно, им все-таки удастся продолжить столь удачно начавшееся знакомство. Рейстлин оставил филиппику в адрес Пар-Салиана без ответа. Лишь отметил про себя, что Даламар, получается, все еще не проходил испытание, но при этом немало знал. Это вызывало уважение. И желание намекнуть, что конклав может посчитать темного ренегатом: Рейстлину подобное грозило за меньшее. Однако свои домыслы он решил пока держать при себе. – Ты давно живешь в Тарсисе? – возобновил он разговор, переходя на ты, как и собеседник до того. – Тарсис... Я не живу в городе постоянно. Мне... все еще сложно среди людей, – честно признал Даламар, не пряча, как тяжело ему далось признание. Если что и может расположить к себе закрытого и подозрительного собеседника, то это искренность. И темный эльф намеревался разыграть эту карту. – Большую часть времени я путешествую, здесь пережидаю только неблагоприятный сезон. Но вообще уже года три, как тут осел, – пожал он плечами. – Для меня пока все людские поселения одинаковы. Тарсис стал первым крупным городом на пути. После бесконечных ночевок под открытым небом захотелось обустроиться. А потом уже возвращался просто по привычке. Однажды... Однажды я отправлюсь на север и, возможно, уже не захочу возвращаться, но пока Тарсис ничем не хуже любого другого места. Ну или был не хуже до недавнего времени. Рейстлин слушал собеседника с усталой усмешкой. Диалог был ему интересен, но начинал утомлять: алый давно уже отвык с кем-то беседовать столь подолгу. Да и с кем вообще он столько говорил? С Лемуэлем разве что. Он глоток за глотком тянул отвар, привычной волной горечи прокатывавшийся по горлу, будто вторя раздумьям. Тяжесть в груди постепенно расходилась, позволяя свободнее дышать, возвращая ясность мысли. И Рейстлин вспомнил, ради чего он вообще затевал этот разговор. – Я читал, что до Катаклизма в Тарсисе была одна из лучших библиотек на континенте. Не знаешь, от нее что-то осталось? Даламар хотел было сразу рассказать обо всем, возможно, даже отвести Рейстлина в библиотеку Христанна. Вдруг это мотивировало бы алого задержаться в городе подольше. Темный эльф не прочь был показать ему кое-что из своих находок. И в ответ выведать парочку-другую заклятий. Наверняка тот, кто путешествует по дорогам в военное время, обладал богатыми познаниями в области боевой магии, да и в том, что касается всякого рода способов не выдать свое присутствие. А вместе они могли бы поработать и над чем-то более фундаментальным, особенно если алый разделяет его страсть к рунам и конструктам. Да одно то, какой посох Рейстлин держит в руках, говорило о многом. Даламар прекрасно чувствовал силу, исходящую от артефакта, его древность, и едва сдерживал жадные любопытные взгляды, не желая встревожить нового знакомого излишним интересом: судя по тому, как собственнически сжимали древко пальцы алого, посохом тот отчаянно дорожил и кто знает, что могло почудится его ревнивому взгляду. Пусть сам Даламар не поднял бы руку на другого мага без оснований на то, однако не сомневался, что среди темных хватало тех, кто легко мог убить ради обладания редким артефактом. Они могли бы отлично сработаться. И новых знаний наверняка хватило бы, чтобы наконец-то получить приглашение в Вайрет. Нет. Даламар слишком хорошо знал людей, чтобы долго предаваться мечтам. Рейстлин здесь не один, и вряд ли бросит спутников ради возможности провести пару месяцев в забытом всеми богами городке. Хотя... Стоит для начала попытаться выяснить некоторые детали: – Библиотека? Так ты в Тарсис надолго? Неужели решил тут поселиться? – Даламар недоуменно пожал плечами. – Не лучшее местечко для мага, хотя если разбираешься в лекарствах, рунах и артефактах, работа найдется. У тебя есть наставник? Какая ветвь искусства основная? – посчитал возможным он уточнить. Кто знает, вдруг Рейстлин путешествует с учителем, у которого таинственным образом обнаружились в Тарсисе дела. Рейстлин наблюдал за эльфом из-под полуопущенных век, привычно пытаясь прочесть намерения собеседника. Но кроме вполне искреннего интереса с толикой расчета, которые были взаимными, он не заметил ничего. – У меня нет наставника, – в голосе молодого мага проскользнула давняя еще не до конца прошедшая обида. Тонкие пальцы пробежались по гладкому древку прислоненного рядом посоха, будто ища в нем поддержки. Два года назад, идя на испытание, он был полон самых разнообразных надежд, которые в одночасье рухнули, погребя под собой остатки здоровья и еще не успевшей выветриться юношеской наивности. – Боевые заклинания и иллюзии. Впрочем, в травах и целительстве я тоже разбираюсь и практики в этом направлении у меня даже больше. Когда служишь наемником, второе, как оказалось, пригождается не меньше первого, – голос его был ровен и сух, как будто он говорил о чем-то несущественном. – А у тебя? – слушая Даламара, Рейстлин обратил невидящий взор в пустоту за его плечом, в то время как разум просчитывал варианты. На вопрос о желании задержаться в Тарсисе он отвечать не спешил. – Основное – руны, в Тарсисе меня мало кто знает по имени, поэтому так и прозвали – рунный мастер. – Это умение не было уникальным, поэтому особой гордости Даламар не ощущал, но приятно было знать, что его квалификацию подтверждали другие маги. – Еще иллюзии и артефакты, но тут больше пробелов, чем познаний, – с горечью признал он. – Так получилось, что те отрасли магии, которые меня привлекали больше всего, оставались за пределами досягаемости. Он снова прикрыл глаза, пряча вспышку гнева. Сколько бы лет ни прошло, Даламар ничего не забыл и не простил. – Кстати об артефактах... – в голосе его появилась застенчивость, не то чтобы наигранная, скорее намеренно не спрятанная. – Можешь рассказать про посох? – стоило перейти на «ты», что-то неуловимо поменялось в их беседе. Ушла принужденность и преувеличенная вежливость, и Даламар позволил себе расслабиться хотя бы отчасти. Рейстлин все еще держался настороже, но, казалось, и он чувствовал себя посвободнее. – Он ведь очень древний, да? У тебя в роду были маги? – подобного рода артефакты чаще всего являются именно фамильными реликвиями, на то, чтобы это понимать, темному эльфу знаний вполне хватало. – Я знаю только об одном маге в моем роду, необученном. Моя мать, – бледные губы изогнулись в грустной улыбке, а пальцы сжались на гладком древке. – А посох действительно очень древний, – в глазах Рейстлина сверкнул недобрый огонек. – Когда-то он принадлежал Магиусу, как мне поведал Пар-Салиан, передавая его. – Но я пока еще не до конца разобрался во всех его свойствах, – добавил он после короткой паузы. Рейстлин не любил признавать, что ему было что-то недоступно, но открытость собеседника настраивала на откровенность. Алый, задумавшись, замолчал, и Даламар, наконец, соизволил обратить внимание на принесенную еду. Проглотил несколько ложек рагу, вполне прилично приготовленного, что порадовало. А вот Рейстлину местная еда по вкусу явно не пришлась. Он давно уже отодвинул от себя горшочек с мясом, а к подогретому вину даже не притронулся. Похоже, болен сильнее, чем кажется на первый взгляд. Возможно, вмешиваться не стоило, но что-то заставило Даламара подпихнуть кувшин с дымящимся пойлом поближе к собеседнику. – Ты откуда-то с севера, да? По местным меркам еще вполне приличная погода, но мне на тебя аж смотреть холодно, – Рейстлин все еще кутался в плащ, и со стороны казалось, что холод намертво въелся в сжавшуюся костлявую фигуру. Когда Даламар подтолкнул ему кувшин, маг сначала нахмурился, но потом фыркнул и наполнил вином пустую чашку. – Я родился и вырос в Утехе, хотя не уверен, что хоть кто-то помнит об этом городке по эту сторону Харолисовых гор, – Рейстлин сделал небольшой глоток, вспоминая последнюю зиму дома. – У нас в это время не то чтобы теплее, но снега больше, а на озере можно кататься на коньках. На спокойное лицо Рейстлина легла тень, а желваки напряглись, выдавая нахлынувшую при воспоминании об испоганенном Верминаардом городе злость. Стремясь отвлечься, маг сделал еще один глоток вина, сосредотачиваясь на сладости меда, пряности специй и кислоте самого напитка. – Утеха? Да, никогда не слышал такого названия. А где это? – географические познания Даламара вообще были невелики. Он знал те земли, по которым путешествовал, представлял себе в общих чертах, где какие государства, но с деталями знаком не был. Большую часть знаний он почерпнул от моряков, во время своих путешествий, и вовсе не был уверен, что на их россказни можно было полагаться. – И как тебя вообще в наши края занесло? – Это за Харолисовыми горами, недалеко от северной границы с Квалинести, рядом с озером Кристалмир, – пояснил Рейстлин примерное месторасположение Утехи, впрочем не будучи уверенным, что это скажет собеседнику хоть что-то. – А занесло… Это слишком долгая история, Даламар, оставим ее для другого раза. Сейчас я сопровождаю отряд, который ищет куда можно было бы переселиться нескольким сотням беженцев из Абанасинии. В Тарсис мы пришли, потому как данные о городе у нас были трехсотлетней давности, когда море не успело отступить от его стен. Еще одно пожатие плечами и саркастическая усмешка с примесью горечи. – Прости, если я излишне любопытен. Ты ведь прошел испытание, но учителя не нашел, – озвучил свои догадки Даламар. – Я пытаюсь понять, какие варианты есть у мага в подобной ситуации. Потому что подозреваю, что и меня ждет то же. Не думаю, что кто-то пожелает взять в ученики темного эльфа. – Ждет то же, что и любого, поиск пути. Учение это лишь отсрочка в его выборе, и лишь иногда его начало, – маг хмыкнул, вспомнив то время, когда он думал, что будет носить белые одежды. – В мире происходят большие перемены. Вернулись старые боги, ты же видел, созвездия исчезли. Сидя в четырех стенах, не узнать правды, не разобраться… – сбивчивые объяснения и лихорадочно заблестевшие глаза выдавали крайнюю степень взволнованности. Что-то толкало его вперед, порой он сам не понимал, что, но знал, что должен идти. Он вдруг резко замолчал, понимая, что невольно заговорил о слишком уж личном, увлекшись ощущением, что его наконец-то слышат. Однако в этот раз на лице Даламара, напротив, было видно недоумение, которое тот даже не считал нужным скрывать. – Вернулись? Откуда? Боги магии совершенно точно никуда и не уходили, да и про то, чтобы остальные куда-то девались, я ничего не слышал. Сильванести, наглухо закрывшие границы после Катаклизма, знать не знали, как переменились верования за пределами их маленького мирка, а после изгнания Даламар не особо прислушивался к разговорам на религиозные темы. Поэтому не имел понятия о том, насколько глубоко забыли за эти триста лет об истинных богах. Для эльфа триста лет – всего половина жизненного срока, ему и в голову не могло бы прийти, сколько всего умудрились утратить люди за такое короткое время. – Или что ты понимаешь под словом «вернулись», – с интересом спросил он. – Как Такхизис, снова начали вмешиваться в события на Крине? И при чем тут обучение? Ведь магия это и есть путь, вся жизнь мага – бесконечный поиск нового знания. Пока они говорили, у стойки начала собираться неожиданно разношерстная компания. Даламар поглядывал вполглаза, с удивлением заметив среди собравшихся огненноволосую девицу в кожаном доспехе и эльфийку, судя по всему, квалинести. Он невольно нахмурился. Встречи с сородичам всегда оставляли на душе неприятный осадок. Компания о чем-то спорила и ругалась с трактирщиком, который бочком вдруг скользнул к черному ходу и растворился. Похоже, намечались неприятности. Прежде чем он успел поделиться этой мыслью с собеседником, рядом с Рейстлином вдруг возник какой-то здоровяк, нелепо набычившийся, и взглядом, который, вероятно, считал грозным, зыркнувший на Даламара. Тот вскинул было руки, приготовившись защищаться, однако заметил некоторое сходство в чертах этих двоих. Похоже, какой-то родич. Возможно, кузен? Он опустил руки, все еще продолжая настороженно смотреть то на подошедшего, то на повернувшуюся к ним компанию. Рейстлин хмурился, но беспокойства не проявлял. Это как раз и были те самые «спутники»? – Рейст, пойдем, – проговорил здоровяк, продолжая коситься на Даламара. – Оставь это... – поймав бешеный взгляд темного эльфа, он поперхнулся, рука дернулась к рукояти клинка, но фразу он благоразумно не закончил. – Нам нужно подняться наверх, – он явно не хотел говорить лишнего при чужаке, но, видимо, не обладал достаточным авторитетом, чтобы Рейстлин послушался его без объяснений. – Даламар, это мой брат, Карамон, – представил Рейстлин великана, нависшего над столиком. – Карамон, это Даламар. Карамон явно был сбит с толку и недоуменно захлопал глазами, после чего пробасил: – Но Рейст, он же, – и осекся, поймав взгляд брата. – Спасибо, Карамон, я вижу, но если мне понадобится твое особо ценное мнение, я тебя спрошу, – голос так и сочился ядом. Заметив, что Танис быстро раздает указания сгрудившейся рядом с ним компании, Рейстлин вновь пристально посмотрел на мнущегося рядом воина. – Что случилось? – сухо поинтересовался он, но с места все же поднялся, кинув при этом говорящий взгляд на собеседника, мол, эта паника неспроста, лучше и правда подняться наверх. – Я сам толком не понял, но, похоже, кто-то нас сдал, – промямлил Карамон, продолжая переводить взгляд с брата на подозрительного темного, говорить при котором явно опасался. – Похоже тут вот-вот будет стража. Не хотелось бы тебя в это втягивать, – заканчивать фразу Рейстлин не стал, ведь у эльфа не было особого выбора. Попытка же Карамона возразить была оборвана одним взглядом. Даламар и сам не слишком стремился ввязываться в происходящее. Он был близок к тому, чтобы, попрощавшись, покинуть трактир, но события вдруг завертелись с бешеной скоростью: немногочисленные посетители словно испарились, а в дверь ворвался кендер, торопливо тараторя что-то про идущую в таверну стражу. Даламар не имел понятия, что именно натворила компания его нового знакомого, но к нему это отношения не имело. И он в любом случае сомневался, что с ним станут связываться. Особенно учитывая, что его помощь за эти годы успела не раз пригодиться целому ряду тех, в чьем непосредственном ведении находился город. Да и убегать, демонстрируя собственную непричастность, было ниже его достоинства. Поэтому он просто встал за плечом алого, ожидая, как будет разворачиваться этот фарс. Рейстлин наскоро представил его собравшимся, и Даламар с холодным прищуром посмотрел в их лица, почти на каждом из которых появилось мимолетное брезгливое выражение. Чистюли какие. И аж целый соламнийский рыцарь, да в полной броне. И где только они подцепили с собой это чучело славного прошлого? И только кендер восторженно тараторил про то, что впервые познакомился с настоящим темным эльфом – живым, а не умертвием, и что это очень интересно, и нет ли у него каких-то замечательных заклинаний, которые могут вжухнуть, и наверняка у него полно интересных вещичек, и прочее, прочее. – Не советую тебе проявлять излишнее внимание к моим вещицам, – безразлично проговорил Даламар. – По крайней мере если не стремишься расстаться с жизнью. Практически все они прокляты, и тот, кто пытается взять без спросу что-либо, принадлежащее черному магу, умрет мучительной и неотвратимой смертью. – Ты правда таскаешь при себе проклятые артефакты? – с отвращением покосился на него названный Танисом. – Ты правда таскаешь при себе этот огромный зачарованный дрын, полуэльф? – ровно с теми же интонациями ответил Даламар. – Каждый носит при себе то, что соответствует его профессии. Я в достаточной мере силен, чтобы контролировать их магию, никому, кроме воров и врагов, мои вещи вреда не принесут. Он смерил Таниса высокомерным взглядом, и тот кивнул, явно не убежденный. Видимо, просто не посчитал нужным продолжать спор. – Рейстлин, Карамон, вы будете защищать тех, кто остался наверху. Речной Ветер за старшего, – только и добавил полуэльф. Разумно, учитывая, что в окнах показались толстощекие физиономии стражников. Большая часть компании отступила к лестнице, и Рейстлин нетерпеливо потянул Даламара за собой. Он уже перебирал в голове варианты заклятий, пока Танис и прочие передавали свое оружие Карамону. Из задумчивости его вырвал голос Стурма, припомнившего старую историю про «охранника» оружия, червя Катирпелиуса. – Да, конечно, великий червь всегда к нашим услугам, – Рейстлин криво усмехнулся. Вот уж чего он сейчас не ожидал, так это похвалы его талантам от рыцаря. – Твой меч, как и жизни тех, кто остается под нашей защитой, в безопасности… если вообще есть в этом мире безопасность… Прощайте, друзья. Долгой будет наша разлука. Иные же из нас никогда более не встретятся в этой жизни… Темный эльф уже успел подняться по ступенькам, когда Рейстлин заговорил, и что-то поменялось в его голосе, а холл затопила сила: та самая, холодная, злая, жуткая и восхитительная одновременно, на мгновение словно оглушившая Даламара, так что он почти не слышал сказанного, с упоением купаясь в волнах этой странной незнакомой магии. Мгновение, и Рейстлин ссутулился, обмяк и принялся тяжело подниматься, словно разом лишившись всех сил. Магия схлынула, и Даламар принялся оглядываться, пытаясь понять, что же все-таки происходит. Остававшихся внизу окружила стража, Рейстлин тихонько что-то бормотал, не замечая ничего и никого вокруг. Даламар остановился, поджидая его, идти куда-то без втянувшего его непонятно во что мага не было никакого желания. Наконец Рейстлин направился в одну из комнат, и Даламар последовал за ним. Появление двух магов и воина было встречено напряженным молчанием, однако выражения лиц оказались красноречивее любых слов. Рейстлин тихо проговорил: – Это Даламар, он местный рунный мастер. Золотая Луна, Речной Ветер, Элистан, Лоранталасса, Тика, – по очереди назвал он эльфу собравшихся. С каждым именем голос становился все тише, а потом его и вовсе сотряс очередной приступ кашля. Упав на первый попавшийся стул и откинувшись на спинку, Рейстлин устало прикрыл глаза, делая медленные вдохи. – Карамон, мой чай, – бросил он брату, когда все же смог вновь говорить. Если бы у него была бы сейчас возможность вновь оказаться на песчаном пляже, между остовов кораблей, он бы ей воспользовался. Нервное напряжение и недовольные взгляды с примесью беспокойства раздражали. Впрочем присутствие Даламара глушило желание начать плеваться ядом, так как с этим успешно справлялся темный эльф. Даламар коротко поздоровался, с трудом удержав нейтральное выражение лица. Лоранталассу он знал – не лично, но по имени. Так звали юную принцессу квалинести. Интересно, что эта девчонка забыла посреди человеческих вояк? Да после такого от нее того и гляди отрекутся, и станет пресветлая дева темной эльфийкой. Парочка высоких людей в странных одеяниях была весьма колоритна, но внимание Даламара привлекли не они сами, а медальон, висевший на груди той, кого назвали Золотой Луной: перед ним была жрица Квенести Па. Очень похожий медальон был и у мужчины, названного Элистаном. Жрец Эли. Даламар внутренне поморщился. С этой братией он предпочел бы не встречаться больше никогда. Но компания подобралась неординарная, ничего не скажешь. При случае нужно будет выяснить, где это Рейстлин их всех подобрал. На него взглянули с неприкрытым неудовольствием, а Речной ветер вякнул какую-то гадость, явно намереваясь затеять ссору. Однако Даламар демонстративно развернулся спиной к собравшимся и, подойдя ближе к алому, встал за его спиной, опираясь локтем о спинку стоявшей неподалёку кровати. И, дождавшись, когда схлынет приступ, а чай будет выпит, тихо поинтересовался: – Так что все-таки происходит? Почему ваша компания вызвала у стражи столь пристальный интерес? К чему готовиться? – Я бы мог предположить, что это Тас отличился, – начал Рейстлин, поменяв позу и глядя на Даламара снизу вверх, – но, судя по реакции стражников на Стурма, дело в нем. Точнее в том, кто он. Ты случайно не знаешь, чем местным жителям насолили соламнийские рыцари? Ну кроме своей излишней щепетильности, – по губам скользнула саркастическая усмешка. – Хотя у них, похоже, есть описание всей нашей компании, а это может значить лишь одно – местный правитель как-то связан с повелителями драконов, только им мы успели так насолить, в том числе и историей с беженцами. Прежде чем Даламар успел поинтересоваться, что там все-таки за история, к Рейстлину подошла принцесса Лоранталасса и, словно бы не заметив Даламара, вступила с алым в разговор. Тот отвечал ей, пристально глядя в лицо, и отвечал достаточно громко, чтобы Даламар тоже мог расслышать, хотя эльфийка недовольно косилась на него, кажется, всерьез ожидая, что Даламар посчитает нужным отойти. Он посмотрел в упор взглядом холодным и безразличным: красота Лоранталассы его не трогала, по сравнению с Эльханой принцесса квалинести была всего лишь грубоватой уличной девчонкой. А ее капризная манера держаться и едва скрываемая брезгливость по отношению к собеседнику и вовсе вызывали откровенное презрение. Темный эльф с нетерпением ожидал, когда иссякнут ее глупые вопросы, и она уйдет уже к окну, в которое постоянно кидала взгляды, словно пытаясь кого-то высмотреть. Наконец она все-таки отошла, напоследок снова настороженно зыркнув в его сторону и получив в ответ взгляд, исполненный насмешливого презрения: только так и мог бы смотреть на принцессу в ее положении другой эльф. Не лишним было напомнить высокомерной девчонке, кто она и что она теперь в глазах сородичей. Стоило, впрочем, ей переместиться к окну, Даламар тут же забыл о Лоране. И вновь едва слышно обратился к Рейстлину: – Почему ты так уверен, что тебе не передался дар матери? – с любопытством спросил он. – Твое поведение со стороны очень сильно напоминало транс, и, кажется, такое было не впервые. Ты запоминаешь, что происходит с тобой в такие моменты? На них косились с недоумением. Карамон и Речной Ветер сердито хмурились, но под руку пока не лезли. Так что можно было дать полную волю вновь разыгравшемуся любопытству. Даламар расспрашивал, про себя пытаясь осмыслить то, что Рейстлин рассказывал принцессе – и, скорее всего, ему тоже. «Сын палантасской барышни и дровосека, – беззвучно хмыкнул он. – Причудливо сплетает нити судьба». Почти так же отвратительно, как родиться в доме слуг. У людей нет ограничений на использование магии простолюдинами, зато хватает других проблем. Невольно Даламар подмечал все больше сходства между ними двумя. Похоже, магия любит изгоев. Или только изгои и способны по-настоящему оценить магию? Был бы он так же фанатично предан Нуитари, если бы живы были родители и лорд Теллин, если бы в Сильванести ему удалось найти свое место, обрести заслуженное уважение за все, что он сделал для неблагодарных сородичей? Нет, все это могло бы случиться лишь в каком-то совсем другом мире и с кем-то другим. Для себя он не представлял, да и не хотел бы, наверное, другой судьбы. Он настолько сжился с горечью, пропитавшей все его существо, что не сумел бы жить без нее. Так умирает раненый, когда из его тела вырывают кинжал. Рейстлин чуть запрокинул голову, чтобы взглянуть на эльфа, и только после этого принялся отвечать, вновь прикрыв глаза: – Я помню, что я сказал, если ты об этом. И это не похоже на трансы моей матери. Они были затяжными, иногда казалось, что она предпочла бы жить в тех местах, куда попадал ее разум, но при этом она ничего толком не могла объяснить. Рейстлин нахмурился, недоумевая, каких еще пояснений хочет Даламар, сверх тех, что он дал Лоране. – Она видела картинки, образы, жила в них. Я же какие-то вещи просто знаю, – пожал плечами маг, будто говоря, что добавить ему больше нечего. Продолжать разговор о своем прошлом он больше не хотел, поэтому сменил тему, возвращаясь к оброненному прежде вопросу: – После Катаклизма боги не отвечали ни на чьи призывы, если не считать магов, которых стали сторониться еще больше, и о них стали забывать. Постепенно, по мере того как жизнь немного наладилась, стали появляться новые религии, которые плодились как грибы после дождя, но это ты мог заметить и сам. Вряд ли за время путешествий ты видел хоть одного жреца или храм старых богов, если это, конечно, не были заброшенные руины. Даже Такхизис долгое время никак себя не проявляла, пока не собрала силы, чтобы ударить наверняка... – в глазах Рейстлина вспыхнул недобрый огонек. – Боги давно перестали отвечать и нашим жрецам, – с затаенной злостью проговорил Даламар. Если бы Эли был честным богом, Теллин был бы жив. Его последние секунды, его молитва, которую тот шептал посиневшими губами, до сих пор стояли перед глазами. – Только я ведь скитался именно по развалинам, да и что мне было за дело до чужих храмов? Богам магии они не нужны, если, конечно, не считать храмом Вайрет. Возможно, в других обстоятельствах темный эльф и попытался рассказать Рейстлину, почему не замечал в годы изгнания ничего вокруг. Каково это – быть растением, которому оборвали все корни и сунули в новую, неподходящую почву, нимало не заботясь, сумеет ли оно в ней прижиться. Как мучительно душили его человеческие поселения, каким адом и хаосом казалась даже самая маленькая деревня… Сейчас был неподходящий момент. Поэтому он оставил темы, которые были слишком личными для них обоих, хотя мысленно пообещал себе, что к разговору о странных видениях Рейстлина они еще вернутся. Пока ему было о чем подумать. Он собирался закончить разговор и погрузиться в книгу, раз уж решил остаться с этой компанией и посмотреть, к чему все идет. Однако вспомнил, что не ответил на один из вопросов: – Про соламнийцев тут какая-то старая история. Их назначили виновными не то в Катаклизме, не то в бедствиях после него, чуть ли не в том, что из Тарсиса ушло море, – глаза Даламара насмешливо заблестели. – Правитель посчитал, что лучше уж они, чем он и его приближенные, так что смолчал, когда над соламнийцами устроили самосуд и навсегда закрыли для них ворота города. А заодно и для всех остальных. Темный эльф чуть дернул плечом, слегка меняя позу – рука, на которую он опирался, начала затекать. – В последние годы эта изоляция становилась менее жесткой, Тарсис потихоньку начинал было оживать. Но теперь – сам понимаешь. Со дня на день сюда придут войска повелителей. Неизвестно, останется ли вообще этот город на карте мира. Словно в подтверждение его слов со всех сторон вдруг запели рога, призывая к атаке.