Если бы снег был белым

Пока остальные обговаривали детали плана, Даламар, заглянув в соседнюю, пустующую, комнату, выгреб из холодного камина золу и ссыпал в мешочек у пояса. — Плохо, что мы тут заперты, домой бы за вещами и книгами… У меня при себе минимум компонентов, — кинул он, вновь подходя к Рейстлину. И Кайти хорошо бы предупредить. Что ж, она девочка веселая и ладная, и при новых порядках не пропадет. Ну а если и пропадет, он об этом даже не узнает. Сейчас стоит подумать о себе. Странно, что никто не знал о приближении войск. Драконы могли налететь стремительно, но дракониды — и остальной сброд — шагали по земле. И на Пыльных равнинах скрыться им было негде. Будь в городе сведения хоть дня три назад, большая часть людей имела шанс уйти в холмы. Об организации обороны, конечно, смешно было и думать, Тарсис был беззащитен, как еж кверху брюхом. За пару столетий людские города разжирели и обрюзгли, о том, что такое настоящие войны, давным-давно успели забыть. Однако если нобили не предприняли вообще ничего, вывод мог быть только один: они-то о приближении армии знали. И были с ней в сговоре. Догадка Рейстлина определенно подтверждалась. Даламара передернуло от отвращения. Что ж, пусть теперь и Тарсис познает милосердие повелителей, как некогда познакомился с ним король Лорак. С армиями Такхизис договориться нельзя, можно лишь убивать или быть убитым, и пока народы Ансалона не усвоят эту нехитрую истину, шансов у них нет. Как и у странной компании, с которой его свела судьба. Собравшиеся в таверне люди шли умирать. Они обсуждали оборону, но и сами понимали, что поражение и гибель или плен — лишь вопрос времени. — Тебе доводилось участвовать в битвах? — поинтересовался Рейстлин у Даламара, пока они спускались в общий зал. — Я воевал против красных, когда жил в Сильванести, их тогда вела Фейр Керон. Глупые и агрессивные твари, легко теряют рассудок, этим можно воспользоваться. Хоть и не в нашем случае. В войсках беспорядок лютый, и то, что они оставляют после себя… Даламар поморщился. — Это не захваченные провинции, это пепелище. Я согласен, что взять живыми нас не должны. Впрочем, он-то умирать не собирался. Когда дело примет совсем уж скверный оборот, он воспользуется путями магии. Вряд ли кто подозревал, что чародей, еще не прошедший испытание, владеет телепортацией, но Даламар ее освоил на удивление легко. И про себя очень надеялся, что Рейстлин тоже умеет перемещаться и не планирует что-нибудь нелепое, вроде героической смерти за компанию с братом. У темного эльфа всегда была страсть ко всему редкому и экзотичному. Рейстлин под это определение вполне попадал. Алый открывался все более интересными гранями. Злая язвительность, решительность, никакого лицемерия в вопросах жизни и смерти, — все те качества, которые обозначились в его характере, когда встал вопрос о том, как не попасть драконидам в лапы, импонировали Даламару. Будет обидно, если единственный за все эти годы заинтересовавший его человек погибнет в первый же день знакомства. И каким бы невозможным не казалось их положение, он продолжал перебирать варианты, ища выход, который позволил бы выбраться им всем. Не потому, что сожалел бы о гибели этих людей. Просто мысль о том, чтобы стоять и смотреть, как жернова судьбы перемалывают тех, кто посмел иметь свое мнение, вызывала в нем глухую ярость. Спустившись вслед за воинами в общий зал, темный эльф по-хозяйски оглядел помещение. Пока другие проверяли, плотно ли закрыты ставни, он перевернул парочку столов так, чтобы можно было их использовать в качестве щита. Затем стремительно шагнул к порогу, нетерпеливым жестом останавливая Карамона, тащившего какую-то рухлядь, чтобы забаррикадировать дверь. И тихо бормоча заклинания, принялся чертить углем рунную вязь. — Это задержит их дополнительно, — коротко пояснил он — скорее внимательно наблюдавшему за его действиями Рейстлину, чем всем остальным. — Плохо, что вторая дверь слишком хлипкая. Надеюсь, в суматохе дракониды не сообразят прорываться и через нее тоже. Речной ветер с Карамоном громоздили столы и стулья, пытаясь хоть немного укрепить черный ход, а Даламар подошел к алому, чтобы поделиться промелькнувшей в голове идеей, дававшей им какой-никакой, но шанс. — Моя основная стихия — лед, плюс я использую в битве проклятья. Если у тебя есть что-то, что сможет резонировать с этим, учти. Надо бы подстроиться как-то, чтобы не помешать друг другу. И еще одно… Он помолчал, обдумывая детали: — Ты знаешь какое-нибудь заклинание, способное удержать на весу большую груду камней? — Даламар прикинул размеры таверны и кивнул сам себе. — Даже на остатках силы я смогу подорвать фундамент и заставить здание сложиться внутрь. Наверняка все решат, что нас погребло под обломками. Но нужно, чтобы ты удержал эти развалины, накрыв нас подобием купола. Дождемся темноты, я подкоплю сил, пробью лаз, и мы выберемся под покровом ночи. Из города я вас выведу, знаю место, где даже девчонка через стену перелезет. Если, конечно, к ночи у Тарсиса еще будут стены. — Да, есть у меня подходящее заклинание, — губы Рейстлина искривились, обозначая согласие с идеей собеседника. — А по стихиям… В основном у меня огненные заклятья и молнии, — переключился он на более сиюминутные вопросы. — До сих пор мне не приходилось биться плечом к плечу с магами, в основном я работал в паре с братом, — взгляд матово блестящих янтарных глаз скользнул по фигуре Даламара, отмечая стать, которой мог бы обладать и воин, а память услужливо подкинула воспоминание о плавности движений. Не очень понимая, почему вдруг зацепился за подобные детали, Рейстлин лишь хмыкнул: будто темный станет сражаться врукопашную, точно Карамон! Вот кстати и о нем! Рейстлин кинул быстрый взгляд на здоровяка, который в это время о чем-то шептался с Тикой. — Карамон, — позвал он свистящим шепотом, который подействовал на воина, точно плеть. Вздрогнув, его близнец развернулся и торопливо подошел ближе. — Принеси кувшин вина, потом будет не до того, — прошелестел Рейстлин едва слышно. Пока Карамон искал требуемое, в общий зал спустились Золотая Луна с Элистаном. Они притащили все походные мешки, которые свалили неподалеку от лестницы. И встали близ черного хода, прижавшись к стене, чтобы не мешать и случайно не попасть под стрелу или заклинание. Лица их были спокойными и отрешенными. Жрецы полностью вверяли свои судьбы недавно обретенным богам, истовая вера, казалось, облекала их, точно невидимая броня. Даламар невольно вспомнил Сильванести. Светлые боги ничем не помогли своим детям, когда на их земли обрушились темные орды. Теперь они вдруг вспомнили о смертных, но значило ли это, что они предпримут хоть что-то, чтобы сохранить жизнь своим избранникам? Даламар резко отвернулся и стремительным шагом пересек зал, встав за одним из перевернутых столов, поближе к двери. За стенами раздались гортанные выкрики. Речной Ветер скомандовал по местам, и бойцы рассредоточились по главному залу. — Похоже, повелителю успели доложить о том, где мы находимся, и он очень хочет нас достать, — пробормотал Рейстлин, радуясь про себя, что таверна выше прочих зданий на улице и противникам не удастся спланировать на крышу. «И какой же это повелитель вас так страстно желает видеть?» — эльфийский слух позволил Даламару легко расслышать слова алого, явно не предназначавшиеся для чьих-либо ушей. Вопросы все копились, однако момент для проявления любопытства был несколько неподходящим: на дверь обрушились первые тяжелые удары. Как только один из драконидов стал виден в пробитую щель, темный эльф активировал кольцо, найденное когда-то на развалинах Далтигота, мимолетно жалея, что на перезарядку артефакта потребуется время. Перед дверью рассыпался прахом иссохший труп, и тут же Даламар кинул еще несколько проклятий, из тех, что способны были пронять даже драконидов, после чего остановился перевести дыхание и оглядеться. Рейстлин и Карамон стояли спина к спине по другую сторону от двери, Речной Ветер держался чуть в глубине, в его руке был мощный лук с ожидавшей своей минуты стрелой. Лорана отошла еще чуть дальше, почти прижавшись к лестнице, и ее руки тоже сжимали лук, менее внушительный, но не менее смертоносный. Дракониды ломали ставни и лезли в окна, и стрелы летели им в морды, сражая наповал и превращая трупы в дополнительную защиту: необходимость оттаскивать окаменевших товарищей сильно затрудняла нападение полуящерам. К сожалению, часть тварей взрывалась, либо растекалась кислотой, и оконные проемы постепенно расширялись, так что Речному Ветру и Лоране пришлось полностью сосредоточиться именно на них. Даламар же вновь вернул внимание двери. На улице что-то сверкало и грохотало, сквозь бреши полыхнуло зеленым, вслед за чем раздались крики и мерзкое верещание, — заклинания в основном были незнакомые, и направленные весьма искусно, так что темный эльф примерно понял, куда и как может бить он, чтобы потоки силы не мешали друг другу. Он сосредоточился, выжидая, когда дверь обступят, и ударил ледяными кольями, окружившими крыльцо острым зубастым полукругом. Темный ухнул в заклинание огромную часть резерва, но почувствовал, как обрывается разом почти десяток жизней. Даламар зло оскалился и вытер рукавом испарину, стараясь унять дрожь — извечное следствие резкого перерасхода сил. И воззвал к Нуитари, чувствуя, как тело вновь наполняет звенящая мощь. Теперь он намеревался действовать более экономно. Тем более что тратить заклинания, которые не были занесены в нынешнюю его книгу, было нельзя, иначе слишком велик шанс, что записать их заново потом не удастся. Дождавшись, когда в двери расширятся бреши, он бил сквозь них ледяными копьями с обеих рук. Пару раз темный эльф еще успел активировать артефактное кольцо, и, поняв, что дверь вот-вот рухнет, задействовал руническую вязь на входе, отбрасывая и сминая силовым ударом тех, кто столпился на крыльце. Что происходило за спиной, он слышал смутно. Таверну, похоже, зацепило драконьим огнем. Пламя пока не разгорелось, но общий зал уже заволокло клубами дыма, дышать становилось все тяжелее. Рейстлин ушел вглубь помещения и вдохновенно вещал Лоране про сонное зелье, не добавив, что сон будет вечным. Странно, они же хотели попробовать по-другому? Или Рейстлин решил подстраховаться, на всякий случай оставляя и эту лазейку? Ну да, стоит кому-то из них двоих не рассчитать силы и погибнуть, вычерпав себя, их договоренность потеряет смысл. Темный эльф уже понял, что алый — та еще лисица, никогда не станет полагаться на нору, в которой лишь один ход. Даламар досадливо отбросил свои попытки прислушаться, вместо этого резко развернувшись ко второй двери. Он уже готов был приложить ворвавшегося в нее ледяным копьем, как с криком «Танис!» к высокой темной фигуре на пороге метнулась Лорана. — Надо уходить, за таверной пока никого нет, переулками можно добраться до старого города и укрыться в его развалинах, — полуэльф торопливо махнул рукой в сторону черного хода. Выслушав пришедшего и наскоро обсудив план действий, решили отступать, переждав в руинах до глубокой ночи, а затем уходить в холмы. На Даламара несколько раз оглядывались, словно прикидывая, как бы отделаться от лишнего человека в отряде, но он не обращал внимания на эти взгляды. Сейчас главным было выбраться. Первыми наружу выскочили варвары, наскоро отступившие к другой стороне улицы и настороженно застывшие с оружием в руках, готовые прикрывать остальных. Вдруг над крышей раздался пронзительный крик, и вокруг взревело пламя. Дом пошатнулся, и балка над головой угрожающе затрещала. Заметив это, Рейстлин окинул быстрым взглядом присутствующих, убеждаясь, что они находятся в периметре заклинания и еле заметно кивнул темному эльфу. После чего завел мерный речитатив, чтобы создать защитный купол. Даламар перехватил многозначительный взгляд Рейстлина и прикрыл глаза. Всего несколько слов, едва заметное движение пальцев, и здание рушится, складываясь внутрь. Темный эльф еще успел увидеть, как последним усилием Танис выталкивает из-под балки Лорану, и вместе с Элистаном она выбегает за дверь. Затем пол под ногами дрогнул, и Даламар провалился во тьму, чувствуя, как сжимают плечо чьи-то пальцы. Он на какое-то время потерял сознание и очнулся от того, что было холодно и мокро. Воздух наполняла отвратительная смесь винных паров, гари, дыма и сырости. Рядом кто-то лежал, уткнувшись ему в плечо и сжимая руку до синяков. Темный эльф несколько раз моргнул и сумел разглядеть очертания худощавого лица и белесые пряди. Рейстлин. Он осторожно потряс алого за плечо. Тот почти сразу же зашевелился, и Даламар облегченно перевел дух. — Сработало, — тихо проговорил он. — Но где мы оказались? — Сейчас, — сдавленно прошептал Рейстлин и откатился в сторону, ощупывая пространство вокруг в поисках посоха. Изрядно трясясь от холода, он нашарил искомое и тихо шепнул: — Ширак, — после чего зашелся в приступе кашля, инстинктивно кутаясь в вымокшие тряпки. Шарик на конце посоха вспыхнул ярким огоньком, разгоняя окружившую их тьму. — Пол не выдержал, и мы провалились в погреб, — еле удерживая артефакт в трясущихся руках, маг оглядел помещение заваленное обломками, разбитыми бочками и бутылками. Потолочная балка рухнула вместе с ними и теперь на манер покосившейся колонны упиралась одним концом в залитый местным пойлом пол, а другим — в подобие потолка над ними. Неподалеку обнаружились Танис, Тика и Карамон, которые пока не очнулись, но, на первый взгляд, не пострадали. Приводить их в себя он не спешил, предпочитая думать в тишине. Закончив с осмотром, Рейстлин устроился на каком-то куске дерева, чтобы не сидеть совсем уж в луже. Сгорбившись, алый подтянул к себе колени, после чего задумчиво посмотрел на эльфа. — Как думаешь, сколько мы пробыли без сознания? — Несколько часов, — с уверенностью проговорил Даламар. Даже не видя солнца, он неплохо чувствовал его ход. — На улице, должно быть, ночь. Он прислушался, но сверху стояла тишина, нарушаемая изредка отдаленным топотом и монотонным гулом. Видимо, их и правда сочли погибшими. Вскоре заворочались остальные. С тихим стоном поднялся Танис и принялся расталкивать Тику с Карамоном. Они переговаривались и осматривали себя. Даламар же собрался было произнести пару заклинаний, которые приведут в порядок одежду, но понял: бесполезно. Они все равно по колено в местной сивухе, да еще и сверху льет. А восстановить эти заклинания в памяти он в ближайшее время не сможет. — Возможно, тебе придется научить меня, — тихо проговорил Даламар, кивком головы указывая на балки. — Я не знаю заклятий вроде того, что ты применил. Нужно будет дополнительно подстраховаться перед тем, как разгребать эту груду. Рейстлин с плохо скрываемым недовольством кивнул. Заклинание он истратил, а значит, чтобы научить Даламара, ему пришлось бы показать тому свою книгу. Даже под давлением обстоятельств решиться на подобное было нелегко. Танис и Карамон принялись обсуждать план действий, и темный эльф посчитал нужным вмешаться: — Нам нужно подождать и убедиться, что вокруг никого нет. Тогда я смогу пробить небольшой лаз, через который мы выберемся наружу, а потом выведу вас из города. Если, конечно, мы тут не захлебнемся раньше, — он брезгливо поморщился, глядя на все пребывающую воду. На него кидали недоверчивые взгляды, но других вариантов предложить не могли. Карамон попытался было сдвинуть один из камней в завале, но тут же на них посыпались мелкие камешки, и вся груда угрожающе зашаталась. — Стой! — поспешно вскинул руку Танис, и Карамон обескураженно отодвинулся в сторону. — Даламар, если делать проход при помощи магии, не расплющит нас под завалом? — Если использовать не только магию, но и мозги, то не расплющит, — раздраженно отозвался темный эльф. В открытую демонстрируемое недоверие и постоянные сомнения этих людей держали его на взводе. Он был близок к тому, чтобы наплевать на глодавшее изнутри любопытство и все-таки телепортироваться подальше от Тарсиса, особенно когда над головой раздались голоса драконидов. Однако все же решил не спешить. В мире, по словам Рейстлина, творилось нечто любопытное, и эта компания была в центре событий. К тому же было у него опасение, что заклинанием зацепит алого, сидевшего практически вплотную, а в своей способности вытащить двоих темный эльф сильно сомневался. Разговоры наверху Даламар различал легко. Погребенных под обломками таверны величали шпионами и разыскивали, причем, похоже, аж две разных армии. Крепко же они наступили Такхизис на хвост! Лающие голоса гоблинов убеждали, что под завалом не могло остаться живых, но резкий скрежещущий голос командира-драконида потребовал перестать умничать и начать копать, утверждая, что трупы повелителя вполне устроят. А вот пришедших с пустыми руками он с радостью познакомит со своим драконом. Гоблины глухо ворчали и переругивались, но над головами дружно лязгали лопаты и скрежетали рычаги, сверху вновь посыпались мелкие камешки, ручейками потекла грязная жирная жижа. — Кажется, придется драться, — темный поднялся, выбирая более удобное место, чтобы успеть кинуть проклятье, поджигавшее кровь, так, чтобы под него не попали спутники. Тику Карамон задвинул себе за спину, он и Танис с мрачными лицами заняли места по разные стороны от места, где, судя по мерному стуку над головой, гоблины расчищали завал. Рейстлин, пошатываясь, поднялся на ноги, его мутный взгляд едва фокусировался. Все понимали, что следующее заклинание станет последним в его жизни. И, судя по лицам, готовы были ему позавидовать. Но тут в небе раздался резкий крик, похожий на птичий, и Даламар зашипел сквозь зубы. На него оглянулись, ожидая пояснений. — Грифоны, — едва слышно буркнул он. Судя по лицам остальных, им это ничего не говорило, даже Танису. Видимо, в Таркаданских горах не было грифоньих гнездовий. Да, за прошедшие столетья многое позабыли не только люди… От дальнейших расспросов его спас раздавшийся над головой пронзительный визг и верещание гоблинов, затем гортанные выкрики драконидов и резкий омерзительный треск раздираемой плоти. Жидкость, капавшая с потолка, приобрела отчетливый металлический запах, и Даламар брезгливо отодвинулся поближе к стене. Голоса стихли, но вместо этого сверху послышались звуки оттаскиваемых в стороны бревен. Камни над головой снова угрожающе зашатались, посыпалась известка и щепки, и вся компания торопливо вжалась в стены. Даламар выругался про себя: повторное заклинание Рейстлина сейчас очень бы им пригодилось, но освоить его темный эльф так и не успел. Очень скоро в завале образовалась дыра и сквозь нее в погреб просунулась огромная когтистая лапа. Даламар передернул плечами и надвинул капюшон поглубже на лицо, мрачно пробормотав: «Честное слово, уж лучше бы это были дракониды». Остальные испуганно обернулись на его слова, и он досадливо фыркнул: — Можете вылезать, опасности нет. Не для вас. Раздраженные и усталые лица остальных прекрасно выражали все, что они думали о его объяснениях, но Танис с Карамоном подошли к краю провала, сторожко прислушиваясь и пытаясь разглядеть что-то, кроме дальних отблесков пожарища. Вдруг пролом заслонила гигантская тень, а на ее фоне соткался неопределенный силуэт, закутанный в плащ. Фигура опустилась на колени, и, откинув с лица капюшон, склонилась, заглядывая в их убежище. — Вот мы и встретились снова, Танис полуэльф, — поприветствовал чистый девичий голос, звенящий холодом высокогорной реки. Пусть в прошлой жизни Даламар слышал этот голос всего несколько раз, спутать его с другим было невозможно. Эльхана Звездный Ветер, принцесса Сильванести, собственной персоной. Не иначе солнце взошло на западе и луны сошли с орбит, раз ее высочество пришла на выручку — людям. Да еще и это странное «снова»: привычный Даламару мир трещал по швам, и это ощущение темному категорически не нравилось. Дождавшись, когда девушка чуть посторонится, Танис тут же выскочил в пролом, затем Карамон подсадил Тику и Рейстлина, потом поднял на поверхность их жалкие пожитки, насквозь промокшие и вонявшие так, что даже у невзыскательного воина возник соблазн бросить их гнить. Даламар выбрался последним. И встретился с горящим яростью взглядом Эльханы. Разглядеть его лицо она не могла, так что узнала вряд ли, но мысль, что в компанию затесался черный маг, уж наверняка привела ее в бешенство. Однако раздумывать было некогда. — Забирайтесь, быстро, — холодно приказала принцесса Сильванести, и уже через пару мгновений они, разбившись попарно, влезли на грифонов, тут же взвившихся в небо. Даламара раздирали на части противоречивые чувства. Ему еще никогда не доводилось подниматься в небо, тем более на грифонах, что было доступно лишь лучшим из воинов Сильванести, и в любом другом случае он упивался бы радостью полета. Однако сейчас его голову занимали совсем иные мысли. Эльхана не стала бы рисковать собой просто так, ей явно что-то нужно от них. И вероятность, что их отпустят на все четыре стороны, когда опасность минует, была невелика. Несколько раз оглянувшись, он видел на горизонте темные точки. Время от времени удавалось разглядеть их чуть лучше — и сомнений не оставалось: их преследовали синие драконы. Вполне вероятно, что их так и будут гнать до самого Сильваноста: почему-то Даламар сразу же уверился, что они летят именно туда. И его сердце пело в предвкушении. И сжималось в ужасе. Он не знал, что именно случилось на родине, но оно должно быть страшным, если уж Эльхана тащит туда первых встречных. Поведение принцессы нельзя было назвать разумным, видимо, сказывалось отчаяние. Чего от нее ожидать в таком состоянии, Даламар даже предположить не мог. Но шансом попасть на родину планировал воспользоваться. Однако была потребность подумать и о более насущных вещах. Здесь, на высоте, было намного холоднее, чем внизу. Грифоны — животные магические, создаваемый ими купол отчасти защищал всадника от пронизывающего ветра, и тем не менее Даламар понял, что весь дрожит. Они ведь мокрые насквозь. За его спиной точно также дрожал Рейстлин, его костлявые, но неожиданно сильные пальцы сжимали пояс эльфа так, что наверняка останутся синяки. А ведь алый и так уже болен! Даламар покрепче вцепился в перья одной рукой, оторвав второю, и торопливо пробормотал заклинание. Ладонь обожгло болью, как бывало всегда, когда он применял светлую магию, но на них обоих высохла одежда. Еще одно заклинание — их будто облекла тонкая пленка, по которой скатывались капли, не впитываясь в ткань. Даламар знал, что хватит его колдовства только на полчаса, но надеялся, что за это время они выйдут за линию той странной липкой взвеси, которую язык не поворачивался назвать снегом. Хорошо бы еще что-то согревающее, но ничего подходящего Даламар не знал. Поэтому он лишь ниже пригнулся к шее грифона и про себя понадеялся, что Рейстлину хватит сил продержаться этот полет. Грифоны мчались вперед всю ночь. Лишь ближе к рассвету им удалось немного оторваться от преследователей, и усталые, измученные, опустились они на поляну, возле не пещеры даже, скорее — выемки в скале. Даламар тут же спрыгнул с грифона, помогая спуститься алому, и торопливо принялся растирать его закоченевшие руки. — Мы можем развести огонь? — спросил он, заодно уж откидывая капюшон. Не тот момент, чтобы играть в прятки. — Рейстлину срочно нужно лекарство. Эльхана видимо передернулась, услышав его голос, и крылья тонкого носа раздулись от ярости. Однако слишком была измучена, потому лишь коротко кивнула, опасливо глянув в небо. Пока остальные обессиленно попадали прямо на камни, Карамон понабрал каких-то щепок, и Даламар развел костер, добавив магии, чтобы он не прогорал слишком быстро. И чуть отошел, усаживаясь так, чтобы оказаться за пределами освещенного круга, предоставляя воину дальнейшую заботу о брате. За спиной раздались шаги. — Назови мне хоть одну причину, чтобы не бросить тебя здесь, темный эльф, — мягкий журчаще-воркующий голос Эльханы чуть подрагивал от сдерживаемого гнева. — Вам нужна помощь, ваше высочество, — пожал плечами Даламар. — Иначе вы палец о палец не ударили бы, чтобы спасти — людей. И не удивлюсь, если окажется, что вам нужна помощь именно магов, потому что белохвостые недоучки Илле Сават опять ничем не в силах помочь. Мы оба знаем, что такое случается не в первый раз. — Лучше бы тебе помолчать, пока я не решила, что уж без твоей-то помощи точно обойдусь, и не приказала грифонам разорвать тебя на части! — Не стоит разбрасываться пустыми угрозами. Эльфы не убивают тех, кто не станет нападать. А я всего лишь сказал правду. У вас каждый воин на счету. Тем более если я угадал, и нужна помощь мага. Рейстлин, алый маг, болен, страшно представить, в каком состоянии он будет в конце пути. Может статься, я — единственная ваша надежда. Эльхана понимала, что он прав, но от этого гнев лишь кипел в ней сильнее. И все же она не смогла сдержать невольное любопытство: — Ты беспокоишься о нем? Почему? Остальные тебе явно безразличны, даже девушка. — Он — тоже маг. Эльхана пожала плечами. Она явно не понимала его и сделала какие-то иные, свои выводы: — Видимо, что-то светлое еще не угасло на дне твоей души. Надеюсь, остатков этих хватит на то, чтобы проявить благородство и действительно помочь тем, перед кем ты в неоплатном долгу уже потому, что тебе оставили твою жалкую жизнь! Даламар хмыкнул, но высказаться о том, кто тут перед кем в долгу, ему помешали приближающиеся шаги. — Разве жизнь для эльфов не бесценна? — прошелестел голос Рейстлина, обозначая его присутствие и то, что он слышал последнюю фразу. Глянув на Даламара, алый, прикрыв глаза, еле заметно кивнул, выражая тем самым свою благодарность, после чего обратил на эльфийку немигающий требовательный взгляд. Незнакомка была красива, но, как и все перед его глазами, красота эта мгновенно начала тускнеть, увядать, осыпаться прахом. — И тогда за что благодарить? — продолжил вопрошать маг, безмятежно встречая горящий взор эльфийки. — За то что вы не пошли против своих принципов? Или может за то, что распорядились тем, что вам не принадлежит? Видя, что девушка хочет что-то сказать, он, тем не менее, продолжил: — Когда-то в своей гордости Король-Жрец вообразил, что достоин приказывать богам. Как думаете, почему за это расплачивались все, а не только он и его приспешники? Глаза эльфийки вспыхнули, но она промолчала, видимо, считая ниже своего достоинства ввязываться в спор. Выражение лица мага было все таким же спокойным. Сказав все, что он хотел, Рейстлин бросил еще один взгляд на темного эльфа и ушел к костру, где его уже ждал Карамон с очередной чашкой отвара. Даламар мрачновато улыбнулся. — Наживать врагов у вас получается лучше, чем искать помощников, госпожа Эльхана, — в голосе прозвучала неожиданная мягкость, и он поторопился отойти к костру. Принцесса была воплощением Сильванести, и проклинать ее Даламар не мог, как не мог ни забыть, ни возненавидеть родину. Мучительная, тоскующая нежность продолжала терзать его душу, как бы он ни старался сделать вид, что от прошлого отрекся раз и навсегда. Остаток ночи они провели в молчании, и с первыми лучами солнца, пробившимися сквозь дымку тумана, вновь сорвались в полет. Даламар цеплялся за жесткие перья на шее грифона, не решаясь держаться за Рейстлина, в этот раз устроившегося перед ним: стоит тому на миг потерять сознание, и оба они рухнут на камни. К ночи темный эльф и сам уже был близок к тому, чтобы лишиться сознания. Руки сводило от холода и напряжения, тело затекло. Рейстлин, кажется, несколько раз все-таки отключался, и тяжелая беловолосая голова падала на плечо Даламара. Однако даже в таком состоянии руку, держащую посох, алый сжимал мертвой хваткой. Через несколько часов после заката, когда даже при свете трех лун он не мог разглядеть на горизонте темные точки, грифоны резко ушли в сторону и опустились в узкое ущелье, незаметное сверху даже для эльфийских глаз. На дне его было сыро, видимо, по весне тут ревел поток, образованный талой водой. Грифоны забились куда-то в глубокую тень и сторожко дремали, топорща перья. Остальные же отыскали неуютную сырую пещеру, и Даламар сразу же развел магический костерок, почти не дававший света, но неплохо гревший и позволявший вскипятить воду. Карамон зазвенел котелком. Эльхана протянула им небольшой мешочек с засушенными фруктами. Это было весьма кстати — к этому моменту все они не ели больше суток, хотя усталость была такой, что заглушала чувство голода. Даламар благодарно кивнул Танису, принимая от него кружку с водой. Про себя он с горечью думал, что даже подобной мелочи сейчас вынужден зависеть от других. У него при себе нет самых необходимых вещей, нет компонентов и книг, почти нет денег. Походная чернильница-непроливайка тоже осталась дома, и теперь ему даже не записать те заклинания, что хранятся в памяти. Все это причиняло ощутимый дискомфорт, так что он сжимал зубы и прятался в тенях. Срываться на спутниках было бы не лучшей идеей, а раздражали они его преизрядно. Из смутной полудремы его вырвал начавшийся разговор о драконьих очах. При упоминании артефактов встрепенулся и Рейстлин, но когда его попытались вывести на разговор, кивнул на Эльхану, сообщившую, что один из артефактов находится в Сильваносте: — Мне кажется, тут есть та, кто может рассказать об этом лучше… Как бы не так. «Мы хранили его как реликвию прошлого». Даламар очень сомневался, что Лорак ничего не открыл дочери. Как это по-эльфийски: требовать помощи и при этом скрывать от союзников то немногое, что могло бы хоть как-то помочь! Танис вновь повернулся к алому, глядя на него с той смесью растерянности, тревоги и упрямства, которую Даламар уже который раз замечал на его лице при встрече с любым затруднением. Помявшись, он все-таки спросил: — Рейстлин, а что ты знаешь об этих артефактах? Некоторое время алый сидел неподвижно, свесив голову на грудь. Не было понятно даже, услышал ли он вопрос полуэльфа. Однако вдруг он вскинул голову и широко распахнул глаза, невидящим взором глядя в пространство перед собой и заговорил: — В Век Мечтаний башен высшего волшебства было пять… Когда началась Вторая война с драконами, посвященные собрались в величайшей из башен — той, что в Палантасе — и там создали драконьи очи. Воистину странен был тот исторический миг, когда все междоусобные распри различных ветвей Ордена на время забылись. Мы знали только, что необходимо уничтожить величайшее Зло — и этого было довольно. Ибо мы наконец поняли, что Зло вознамерилось покончить со всей магией Кринна, дабы никто не мог противостоять его ворожбе. Иные среди черных одежд, последователей Нуитари, пожалуй, и встали бы на сторону столь могущественной силы, если бы вскоре не поняли, что станут не повелителями, а всего лишь рабами. И тогда были созданы пять глаз дракона, в ночь, когда все три луны стояли в зените… Все они, кроме одного, были унесены из Палантаса — по одному в каждую башню. Они-то и помогли избавить мир от Владычицы Тьмы… Даламара потрясенно уставился на Рейстлина. Тот говорил так, словно лично был свидетелем тех событий: «Мы знали, что необходимо уничтожить величайшее зло», «мы», не «они»! И он назвал по имени бога черной луны! И снова пещеру затопила та огромная сила, манящая и жуткая, что в прошлый раз проявлялась в момент когда алый прощался с частью своих спутников. Остальные тоже слушали Рейстлина, словно завороженные, и действительно, его мерная плавная речь звучала, точно заклинание. Алый обычно через каждые несколько слов срывался на кашель, голос его звучал хрипло и сбито. Но во время колдовства он преображался: плавная музыка, уверенная мощь и удивительная гармония, — и все это звучало в его речи сейчас, но с какими-то новыми, неожиданно темными обертонами, заставлявшими Даламара мечтательно жмуриться, едва не теряя нить повествования. После того как Рейстлин замолчал, компания еще долго сидела молча. — Три луны? — наконец проговорил Танис, переводя недоумевающий взгляд с одного мага на другого. Темный эльф угрюмо кивнул и отвернулся, всем своим видом показывая, что пояснений от него не дождутся. Он обдумывал слова Рейстлина. Два ока погибли? Интересно, откуда эти сведения? Пусть среди развалин Далтигота око Даламар не обнаружил, но вполне вероятно, что артефакт остался цел. Такие вещи умели оберегать сами себя. Одно, хотелось бы верить, все еще в Палантасе. Одно в Сильваносте — Истарское? И где-то затерялось еще одно, — вероятно, то, что прежде было в Вайрете, единственной уцелевшей из пяти башен. Темный сжал кулаки так, что побелели костяшки пальцев. Он должен получить это око! О, он не капли не сомневался, Рейстлин думает о том же самом, Даламар видел, как сверкали его глаза. И уж конечно все их спутники будут на стороне Рейстлина, даже Эльхана: пусть алый ей не друг, но отдать око черному магу, да еще именно ему, она уж точно не захочет. Сумеет ли он убить их всех? И действительно ли стоит око такой цены? Даламар невольно усмехнулся: еще вчера он не относил себя к тем, кто может убить ради обладания какой-то вещью. Что ж, в этот раз ставка была намного выше. Если б только узнать наверняка, где остальные два. Возможно, тогда они с Рейстлином просто разделили бы артефакты. В мире наступали страшные времена, и глупо было поднимать руку на тех, кто пытался противостоять их общему врагу. Справиться со всей компанией разом он в любом случае не сможет, да и бить в спину — все-таки не для него. Нужно искать другой способ завладеть оком. Даламар так погрузился в свои мысли, что едва не упустил продолжение разговора. Но спутники вновь принялись забрасывать Рейстлина вопросами, и темный эльф нетерпеливо прислушался. Про себя недоумевая, откуда юный человеческий маг знает о пропавших артефактах столь много. И пытаясь понять, где и кому алый солгал: его рассказы о том, что происходит во время этих странных трансов, явно противоречили друг другу. «Я помню все, что говорил», — сказал ему Рейстлин. «Не знаю никаких лун», — сказал он Танису. С другой стороны, а что еще было говорить? Танису, Карамону, Эльхане и Тике — рассказывать о магии? Да уж, алый и так рассказал им слишком много. Этот Танис был пронырлив и настырен, Даламар не сомневался, что Рейстлина в покое он не оставит. Сам он тоже не отказался бы расспросить алого, но там, где их не услышат чужие уши. Откуда ему известно имя черной луны? Откуда ему вообще известно так много? И почему рассказ об этом довел его до полного истощения, так что буквально посередь фразы Рейстлин упал на походное ложе, не то потеряв сознание, не то провалившись в сон? На губах алого цвела кровавая пена, и даже во сне сотрясала дрожь. И потому стоило Эльхане запричитать, заламывая руки и требуя разбудить мага, Даламар зашипел: «Не смей». Остальные с недоумением оглянулись на него, и только Карамон непреклонно развернул принцессу, не давая ей тревожить брата. Девушка выбежала на улицу, а остальные выжидающе уставились на Даламара. — Ты знаешь, что с ним? — требовательно спросил Танис. Даламар вздохнул, думая, что из своих подозрений он может озвучить без вреда для Рейстлина — и для себя самого. — Не знаю, нет. Могу только строить догадки, — проговорил он едва слышно. — Рейстлин говорил, что у его матери был пророческий дар. Возможно, ее сыну досталась какая-то трансформированная версия: то, что он переживает, похоже на пророческий транс, но он не провидит будущее, не в этот раз — точно. В трансе он получает сведения — из какого-то источника, и взамен этот источник пьет его силы. Очень похожий принцип был в основе общения с призраками, да и вообще с любыми детищами Чемоша. И Даламар подозревал, что у Рейстлина есть контакт с какой-то умершей сущностью, от которой он черпает знания. Если так, не удивительно, что он не желал делиться подробностями ни с кем вокруг. И снова не понятно было, как при этом он умудрился оставаться алым — контакт с немертвыми всегда считался темнейшим разделом магии, его и черные-то далеко не все решались практиковать. — Чем бы это ни было, прерывать сон после транса равносильно убийству, — холодно и весомо закончил он, вновь скрываясь в тени и всем своим видом показывая, что добавить ему нечего. И с удивлением поймал подозрительный и одновременно благодарный взгляд Карамона. Тот видимо разрывался между нелюбовью к черным магам и радостью от того, что у его брата появился еще один заступник. Полуэльф явно хотел спросить еще о чем-то, но все-таки смолчал, предупредив лишь, что первую стражу возьмет на себя. С улицы почти сразу же послышались их с Эльханой голоса, но говорили они тихо и, видимо, стояли так, что ветер относил разговор в сторону. Танис мог и забыть, но уж принцесса-то точно помнила, что в пещере остался еще один эльф, и явно не желала, чтобы Даламар мог подслушать их разговор. Судя по обрывкам слов Таниса, которые все-таки удалось поймать, полуэльф продолжил расспрашивать Эльхану про око, про его историю и про луны. Еще, кажется, речь шла о других их спутниках и… о самом Даламаре. Ну да, глупо было думать, что Танис упустит случай разузнать о том, кто волей случая стал частью их отряда. Темный изогнул губы в кривой усмешке. Вряд ли полуэльфу понравится то, что он услышит. Что ж, пока это остается проблемами самого Таниса. Даламару же стоило подумать совсем о других вещах. Он придвинулся поближе к тусклому костерку и уселся прямо на камни, завернувшись в плащ. Естественно, никакого походного снаряжения у него, в отличие от остальных, с собой не было. И поделиться чем-либо с темным магом они и не подумали. Поэтому он постарался устроиться на хоть немного прогретом пятачке и подремать до тех пор, пока пещера не выстудится вновь. Через некоторое время он проснулся, едва не стуча зубами от холода, и, чуть проморгавшись, огляделся. Лежанка рядом с Рейстлином пустовала — видимо, на дежурство заступил Карамон. Рейстлин же, похоже, тоже не спал. Он беспокойно ворочался, потом потянулся к кружке и начал пить. Даламару показалось, что он слышит, как постукивают о край посудины зубы алого. Что ж, это был его шанс обсудить хоть что-то. Даламар огляделся. Все остальные, кажется, спали мертвым сном, измученные усталостью и страхом. Он чуть извернулся, подкатившись поближе к Рейстлину. — Погоди, — едва слышно шепнул темный эльф, вынимая кружку из неожиданно горячих ладоней. Ни одного заклинания, которое могло бы согреть чай в кружке, Даламар не знал. Поэтому просто выпускал мелкие искорки силы, как делал, когда нужно было разжечь костер. Постепенно приноровившись, он смог вложить в них больше тепла, и посудина в его руках, а вслед за ней и чай, неплохо прогрелась. Не кипяток, конечно, но и не тот ледяной ужас, которым Рейстлин давился несколько минут назад. Рейстлин не без любопытства наблюдал за действиями темного, но подвинуться, освобождая место на лежаке, все же не забыл. Всяко приятнее сидеть на пусть и тоненькой подстилке, чем на холодном камне, и от тлеющих углей какое-никакое, а тепло. Да и говорить так удобнее. Даламар протянул алому отвар и устроился рядом, облокотившись спиной на стылую, влажную стену пещеры. — Отвык уже спать на таком холоде, — тихо проговорил он. — Спасибо, — Рейстлин принял теплую кружку, грея руки об ее стенки, и сделал большой глоток. Поколебавшись, эльф все же решился спросить: — Ты ведь рассказал им не все? Некоторое время алый прислушивался к дыханию спящих, чтобы убедиться, что никто их не подслушает и все же заговорил: — Что именно ты хочешь узнать, Даламар? — голос Рейстлина звучал глухо и устало. Он прекрасно помнил, что сказал в таверне спутникам, а потом эльфу, но тот сейчас явно говорил о чем-то другом. — Ты ведь не информацию об очах дракона имеешь в виду? Маг напряженно посмотрел на темного, но все же продолжил: было у него предположение о том, что же так бередит любопытство его собеседника. — Как думаешь, можно ли делать выводы, основываясь на описании того, кто толком ничего не может объяснить? — вновь прикрыв глаза, проговорил он, криво улыбаясь, и, сделав глубокий вдох, продолжил: — Несколько раз бывало и такое, что я что-то рассказывал, но ничего не помнил. По описанию это было похоже на повествование о событиях прошлого глазами очевидца… Глухо раскашлявшись, он привычно уткнулся в рукав, чтобы никого не разбудить. Настойчивость эльфа, вкупе с его попытками зайти издалека, раздражали и будили сомнения, и все же он решил поделиться сведениями, подспудно чувствуя, что Даламар испытывает какую-то внутреннюю борьбу, не решаясь поделиться знаниями, вероятно, принадлежащими темной ложе. Он надеялся, что его прямота подтолкнет собеседника к ответной откровенности, как уже было в прошлый их разговор, а значит стоит оставить в стороне природную скрытность и прислушаться к словам того, кто может если не помочь, то хотя бы объяснить, что происходит. — Что все-таки произошло сегодня? Я словно бы ненадолго потерял сознание, а когда пришел в себя, все кинулись с расспросами о вещах, которые я им рассказывать вряд ли стал бы, — наконец-то поинтересовался он с толикой любопытства в голосе. Даламар постарался собраться с мыслями, хотя в голове и царил полный сумбур после тяжелой изматывающей гонки. Он не был уверен, играет Рейстлин или и правда не догадывается, что с ним. Не оставляло подозрение, что алый водит его за нос. Возможно, тот хотел проверить, какие выводы может сделать из его поведения сторонний наблюдатель. А может быть он и правда не знает, и тогда ситуация становилась еще более опасной, чем темный думал поначалу. — Ты рассказывал о том, как создавались очи. Причем так, словно лично участвовал в этом. И ты назвал по имени бога черной луны. Он не раскрывает своего имени, как не являет своего лика, тем, кто не вхож в его ложу. Да даже твоя манера речи поменялась, словно бы кто-то другой говорил твоими устами! И рисунок силы… Все одновременно такое же и совсем другое. Как калейдоскоп, знаешь? Словно бы его встряхнули, и вот частички те же, а узор совсем иной. Даламар снова замолчал, понимая, что сказанное прозвучало слишком сумбурно. — Я не просто так расспрашивал тебя про дар матери, — медленно продолжил он. — Я уже упоминал, что немного умею говорить с призраками. И при всей разнице, в подобных практиках есть нечто общее… Некромантия. Самая темная часть магического искусства. Вечный предмет раздора между Нуитари, Чемошем и Такхизис. Нуитари не признавал некромантию, ведь она была нарушением законов мира, а значит, и законов магии. Но Даламар тогда еще не был последователем Нуитари, и бог черной луны не явил ему еще свой лик. А кагонести не делили магию на школы и не использовали луны как источник силы. К`гатала говорила ему, что магией пронизана сама ткань мира, нет необходимости искать силу за его пределами. И она говорила с мертвыми и с живыми, с телами и душами, с растениями, животными и ветрами — не видя разницы и не слишком задумываясь, как она это делает. И учила Даламара всему, что он смог перенять. Позднее, при помощи книг затерянной библиотеки, он кое-как сумел осмыслить полученный опыт. И вот сейчас делился раздумьями сначала с друзьями Рейстлина, а теперь — и с ним самим. — Магия, которая тут задействована… Не совсем обычная, что ли. Как правило мы берем силу лун — столько, сколько способны вобрать в себя, и творим магию до тех пор, пока у нас хватает резерва. А тут, собственно, мы ничего не творим. Мы — проводники внешней силы, чем бы она ни была. И у колдовства подобного рода принцип всегда один: оно берет нечто у нас взамен. Жизненную силу, не магию. Он снова ненадолго замолчал. — Не знаю, как это работает у провидцев. Немертвые забирают энергию: напрямую или через кровь и плоть. И глядя на тебя во время приступов, я не могу отделаться от мысли, что происходит нечто из этой области. Слушая сбивчивое повествование Даламара, перескакивающее с одного на другое, Рейстлин все больше хмурился. Получалось, что какой-то дух тянет из него силы, вещая его устами. Он жадно ловил каждое слово, и, понимая, что времени у них не так уж много, торопливо озвучил то, что посчитал ключевым. — Есть ли какой-то способ узнать о связи с духом? И разорвать ее, если таковая имеется? Рейстлин мало знал про эту ветвь магического искусства, которую даже темные, насколько он понимал, если и практиковали, то с опаской. Но тот факт, что Даламар знает о некромантии, вызывал не настороженность, а заинтересованность. Тем более, что был шанс воспользоваться этим в своих целях. Пока же он посчитал возможным поделиться еще одной толикой информации, чтобы со всей очевидностью показать свою открытость предположениям собеседника. Какими бы невероятными ни были озвученные догадки, не признать, что выкладки Даламара выглядят убедительно, алый не мог. — Что же касается имени бога… По всему Ансалону есть небольшие школы магии. В одной из таких учился и я. После нескольких лет обучения все ученики должны пройти свою первую проверку, чтобы узнать есть ли у них магическая искра. — Рейстлин прикрыл глаза, воскрешая тот день в памяти. — Тогда-то я и взмолился трем богам, в которых многие не верили, и они явились мне, — маг хмыкнул, настолько невероятно это звучало в пересказе. Три небожителя снизошли до какого-то недоучки. — В тот миг мне было даровано знание их имен, тогда же пришло и ощущение поющей в крови силы. Рейстлин притих, понимая, что вряд ли собеседнику интересны его выспренние юношеские воспоминания. Мысли о собственном возрасте невольно натолкнули его на размышления о том, сколько же лет Даламару. Если судить по тому, как медленно меняется его образ, искажаемый проклятьем, он был очень молод, ненамного старше Лораны, которая оставалась неизменной под его взглядом. Было в этом что-то тревожащее, смутно тянувшее за собой воспоминания о Вайрете, об испытании, но мысль ускользала, путалась. Даламар едва сумел сдержать изумленный выдох, когда алый рассказал ему о встрече с богами. Ему никогда не доводилось видеть Нуитари, лишь чувствовать его незримое присутствие. Зато это объясняло цвет мантии. Наверняка, сами боги решили, какая ложа подойдет новичку, и от испытания уже ничего не зависело. Как это будет и с ним: тот, кто видит лик черной луны, не войдет в другую ложу. — Если ты ляжешь на место Карамона, будет теплее, — пробормотал Рейстлин, завозившись, пытаясь устроиться удобнее. — Он во второй страже, ему уже не пригодится. На предложение занять чужое место Даламар лишь молча покачал головой. Карамон не будет рад обнаружить на своем месте чужака, когда придет собирать вещи, а осложнять отношения со спутниками темный эльф не хотел. Не теперь, когда единственный приемлемый вариант развития ситуации привязал бы его к этой компании на неопределенное, но явно весьма продолжительное время. — Установить можно, хотя я не знаю, как именно. Тем более мы не знаем, что искать: призрак это, дух или тварь с иного плана бытия. А уж разорвать… Даламар замолк на некоторое время, вновь убеждаясь, что спутники спят, и, придвинувшись ближе, зашептал в самое ухо Рейстлину: — Ты понимаешь ведь, что некромантия — запретное искусство, которое отвергнуто даже богом черной луны? Нам и с вопросом подобным обратиться не к кому — это прямой путь в ренегаты, никто не посмотрит на причины. «Некромантию практикуют только те маги, что служат Такхизис», — не сказал он, хотя и понимал, что Рейстлин не мог не догадаться об этом. Он резко выдохнул. — Для начала надо понять, с чем ты имеешь дело, и взять тварь под контроль. А это будет сложно, ты, похоже, сильно ее раскормил. Любая ошибка — и чужеродная сущность попытается захватить твое тело. Ситуация нравилась ему все меньше. С другой стороны, возможно, в обмен на помощь Даламара алый как раз и согласится отдать ему око. В конце концов, это вполне равноценный обмен, ведь темный должен будет рискнуть здоровьем, а то и жизнью, чтобы выяснить, кто же пьет силы Рейстлина и как приструнить эту тварь. Он на некоторое время задумался, затем добавил: — И еще… Когда ты уснул после транса, тебя пытались разбудить. Чтобы не допустить этого, я поделился с остальными своими догадками, хоть и весьма расплывчато, без всяких упоминаний духов, некромантии и прочего. Просто намекнул, что у тебя иная версия пророческого дара. Рейстлин коротко кивнул и наполнил отставленную было в сторону кружку водой из фляги, что лежала у карамоновой кровати: — У меня есть не только эта горечь, так что если ты согреешь еще одну чашку, у тебя будет вполне приемлемое питье, — хмыкнул он, протягивая Даламару посудину, сам же принялся шарить в складках мантии в поисках нужного мешочка. Темный эльф с благодарностью принял кружку из рук Рейстлина. Не известно, заварится ли как следует отвар, но так все равно лучше, чем хлебать пустую теплую воду. — Не пожалеть бы мне о подобном расточительстве… — раздумчиво проговорил он, глядя на бледные вспышки, срывающиеся с пальцев. — Я узнаю места, уже сегодня мы будем в Сильваносте. Синие гонят нас, не давая передышки, и что бы не ждало нас в столице, мы столкнемся с этим — не передохнув, не успев восстановить растраченные в бою заклятья, даже толком восполнить резерв не сможем. Даламар покачал головой, словно сам не веря, что ввязывается в нечто подобное: — При этом я даже примерно не могу представить себе, чего ожидать. Если Лорак и правда рискнул использовать око… Я много слышал о его могуществе — и ничего толком. У тебя есть какие-то догадки? — Насколько мне известно, артефакт обладает своей волей, возможно даже сознанием, а значит, способен подчинить, свести с ума, а вот к чему может привести сумасшествие неслабого мага, да еще связанного с родной землей… Рейстлин лишь качнул головой, как бы говоря, что и его знаний не хватает на то, чтобы предположить, чему они в скором времени станут свидетелями, а то и участниками. От усталости его природная расчетливость и осторожность притупились. Так что, приняв к сведению слова Даламара о том, что они прибудут в скором времени в Сильванести, толком не отдохнув и не подготовившись, он не испытал особого беспокойства, увлеченный иными вопросами. Мысли его, не останавливаясь на недалеком будущем, потекли дальше, устремляясь за повествованием собеседника. — Как думаешь, как око попало к Лораку? — Эльфийские маги всегда держались обособленно, даже во времена башен, — задумчиво проговорил Даламар. — Вряд ли Лорак был назначен хранителем ока. Вероятнее, тайком забрал его. Из какой-то башни. Истарской, скорее всего. И, поймав требовательный взгляд Рейстлина, пояснил: — Я не знаю, в какой башне Лорак бывал и зачем. Но Истар всегда был ближайшим союзником эльфов, а где-то же король проходил испытание, в Сильванести-то уж точно башен не было никогда. Кажется, Танису удалось вытянуть из Эльханы больше, но они говорили на улице и слишком тихо даже для моих ушей. Не сомневаюсь, что принцесса пообещала око Танису в обмен на помощь. Для нее это — просто опасная безделушка, в Сильванести ни одного мага, который имел бы шанс совладать с артефактом подобной силы, — с горечью проговорил он, сжав кулаки так, что ногти впились в ладони. Думать о том, что он будет рисковать собой, чтобы потом увидеть, как его приз забирает полуэльф, было невыносимо. — Ты сам сказал, оно для них лишь безделушка, да еще и украденная, получается, — укладываясь поудобнее, прошептал Рейстлин, с сожалением понимая, что сил на продолжение диалога у него не осталось. Случая узнать больше могло и не представиться. Око жаждали заполучить они оба, и кто знает, как поведет себя Даламар, осознав, что желанная добыча ускользает из рук. В этой последней мысли было что-то раздражающе неприятное, но сознание путалось, соскальзывая в дремоту. Он отключился, уснув практически на полуслове, и в тяжелых мутных видениях его преследовали зловещие шепелявые голоса, зеленоватое сияние и разлетающиеся радужными брызгами блестящие шары, то похожие на луны Кринна, то на гниловатую перезревшую дыню, то на магические светильники в Вайретской башне. Глядя, как беспокойно ворочается во сне алый, Даламар понял, что уже не уснет. Он поднялся и вышел на улицу, тут же наткнувшись на угрюмый взгляд Карамона. Не обращая на него внимания, темный эльф несколько раз прошелся вдоль ущелья и принялся размахивать руками, делая небольшую разминку, чтобы немного согреться. — И чего тебе не спится? — недовольно буркнул Карамон. Позволять этому мужлану обращаться к себе на «ты» Даламар совершенно не хотел, но обстоятельства требовали гибкости. Пришлось оставить фамильярность без внимания. — Слишком холодно. Я собирался небольшую прогулку совершить, а не многодневное путешествие, не догадался походный мешок захватить, — кривовато улыбнулся он. — Сложно поверить, что ты случайно оказался у нас на пути. Больше смахиваешь на шпиона. Даламара подобное предположение скорее развеселило, чем оскорбило. Однако он ответил, глядя вдаль, в пустые пока небеса: — Ты сам слышал, что говорил твой брат. Против древнего зла некогда объединились все три магических ложи. Как ты думаешь, почему? Возможно, когда сумеешь найти ответ, поймешь, почему твои подозрения беспочвенны. Карамон явно ничего не понял из его слов. Ну да, кому он предложил подумать. Словно от лягушки потребовал вокализ исполнить. — То, что ты сказал там, в пещере. Ну, про Рейста, про его приступы… Это опасно? — продолжил свои расспросы Карамон. Темный эльф поморщился, в очередной раз услышав убогое прозвище, и ругнулся про себя, уже досадуя, что вышел из пещеры. — Карамон, запомни, то, что я сказал, — я сказал только потому, что вы — друзья Рейстлина. Никто лишний не должен об этом знать, — предупредил он. — Иначе это действительно может стать опасным. — В остальном же… Это магия, Карамон. Магия — всегда риск. Если Рейстлин сумеет подчинить свой дар, станет легче. Сейчас же… Ты знаешь об этом больше меня, видел своими глазами. Он все больше убеждался, что обсуждать с кем-то, кроме Рейстлина, сложившуюся ситуацию, было ошибкой. И не собирался добавлять ничего к уже сказанному. Карамон окинул его подозрительным взглядом и явно вознамерился спросить что-то еще, но Даламар, продолжавший смотреть в небо над головой собеседника, заметил, как на горизонте вновь показались черные точки. — Быстро, буди остальных! Драконы. И Карамону стало не до расспросов.