Прошлой ночью в Нью-Йорке

На грешную планету их вернул Майрон, с профессиональной деликатностью интересуясь впечатлениями от ужина и вина. Аддамс охотно поддерживает с ним диалог, да и в целом производит впечатление великосветской дебютантки, что не особо на нее похоже. Во всяком случае, Торп так думал. Новые обстоятельства открывают ее с новой стороны, и он следует Уэнсдей, как за белым кроликом, наблюдая и изучая ее. Майрон как истинный маэстро сервиса с точностью до секунды знал, когда удалиться и появиться вновь. Он покинул парочку, чтобы не создавать неловкость своим присутствием и в качестве комплимента прислал им на десерт брауни и по бокальчику мадеры. — Ты произвела впечатление на Майрона, раньше он не посылал комплименты, — говорит Торп наслаждаясь вкусом десерта. — Начни разбираться в вине и будут тебе комплименты от Майрона. — Оставлю это тебе, Аддамс, ему ты явно нравишься больше, чем я, — он кивает в сторону винного шкафа. — Что довольно большая редкость. Обычно я никому не нравлюсь. — Ну, ты нравишься мне, — заявляет Ксавье с довольным лицом. — Мы еще не раз к этому вернемся, Торп. Очень хочу понять, что с тобой не так, — подкалывает его Уэнсдей. Они оба смеются и продолжают свой ужин. Майрон смотрит на них со стойки ресепшн, жестом подзывает к себе фотографа и что-то украдкой говорит ему. Торп смотрит на часы и поднимает руку, подзывая официанта, чтобы попросить счет. Через минуту на столике лежит аккуратная кожаная книжечка с чеком. Аддамс тянется к ней машинально, совершенно буднично и без особых умыслов. Ксавье опережает ее, стягивает счетницу со стола, кладет в нее карту и передает официанту. — Хочешь, чтобы меня тут совсем невзлюбили? — говорит Торп с довольной ухмылкой. — Платишь за девушку в ресторане? Мы что в России? — ровно отвечает ему Уэнсдей. — Это же я тебя пригласил, верно? Но если тебе будет легче, в следующий раз платишь ты. — Годится. — Новый рекорд. Ты быстро согласилась, — улыбается Ксавье. — Я всегда поддерживаю разумные идеи, — отвечает ему Аддамс. Они неспешно двинулись к выходу, метрдотель открыл дверь, пропустив даму вперед. Ксавье мешкал у ресепшн, перекидываясь фразами с Майроном. Уэнсдей первая почувствовала прохладный воздух августовского Нью-Йорка. Лето неторопливо покидало город, то и дело появляясь на бис из-за домов, как настоящий артист. Но вечерами, когда солнце застревало между небоскребами и цеплялось за кроны деревьев центрального парка, воздух наполнялся приятной прохладой, слегка щиплющей оголенные плечи или лодыжки гуляющих по Сохо девушек. Время катится к 23:00, город оживился в круговороте мерцающих огней, шума такси и пестрых фриков на каждом перекрестке. Оказаться ночью в центре — квест для привыкших, либо крепких духом. Торп вырос в Гринвич Виллидж, поэтому любая подворотня знакома ему до каждого последнего бомжа, а Уэнсдей… ну… она Уэнсдей Аддамс. — Куда дальше? — спрашивает она, дождавшись Ксавье. — А дальше в кинотеатр Ист-Виллидж, здесь недалеко, так что мы пройдемся. — Что будем смотреть? — «Психо» Альфреда Хичкока, — с довольным видом говорит он. — Любимый фильм детства. У тебя все схвачено, да Торп? — снова подкалывает его Аддамс, — дай угадаю, Вещь проболтался? — Черт, я обещал не выдавать его. — Надо бы устроить ему взбучку, совсем от рук отбился, паршивец. — Ты к нему слишком строга, он ведь хотел помочь, — Торп взглянул с высоты своего роста на Аддамс и ее тонкое платье с коротким рукавом, — ты не замерзла? На улице довольно прохладно. Он снимает пиджак и надевает его на тонкие плечи Уэнсдей. Прохлада, смешалась с хаотичным ритмом города из шума, запахов и огней усилила эффект бароло и мадеры, вскружила голову Уэнсдей. Чувство непреодолимой расслабленности и наслаждения окатило ее. Но от чего конкретно — вина или Торпа, она не понимала. Впрочем, сейчас ей не хотелось это выяснять… ей хотелось просто побыть. Словом, Аддамс слегка опьянела. — Меня сейчас просто ослепит сияние твоих доспехов, Ксавье Анри Торп. Образец благовоспитанного джентльмена, высокий, томный красавец. Мистер Дарси во плоти. Уверена, ты наполовину англичанин. — Она бросает в него очередной саркастический комментарий. Торп на несколько секунд замирает в полном отсутствии дара речи и останавливается, чтобы убедиться все ли он правильно расслышал. — Подожди, — жестом останавливает ее, — что?! — С какого момента ты потерял нить? С доспехов, красавца или англичанина? — Так, стоп, дай мне секунду, — все еще не верит в происходящее Ксавье. — Сколько угодно, — разводит руками Уэнсдей и смотрит в никуда отсутствующим взглядом. — Ты права, я наполовину англичанин, но… что? Томный красавец? — Да брось, Торп, половина девчонок Невермора мечтает позировать ню в твоей мастерской. Только хрена с два у них это выйдет, в противном случае, их ждет уже совсем другое ню, но уже в моей пыточной, — Аддамс говорит это с особым удовольствием, а затем касается пальцем кончика его носа и звучно щелкает языком. Торп окончательно охренел от услышанного. Уэнсдей ведет себя странно и за эту минуту сказала больше слов, чем за весь ужин. Объяснения только два: или она пьяна или это не Уэнсдей. — Охренеть, да ты пьяна! — обеспокоено, но с умилением восклицает Торп. — Ничего не отрицаю, — отвечает ему Уэнсдей и хватается за дорожный знак, чтобы покрутиться вокруг него. — Так, ну все, я везу тебя домой, Уэнс, — уже всерьез заявляет Ксавье. — Не называй меня Уэнс. Нельзя называть Уэнс того, кто может парализовать тебя одним движением. — Тут за углом есть Старбакс, я куплю тебе кофе. — В пекло кофе! И «Психо» тоже в пекло! Прости, Альфред. Нам нужно туда, где наливают текилу и есть караоке. Сеньорита хочет петь! Торп обхватил пальцами переносицу, чтобы переварить происходящее. Всего на секунду от прикрыл глаза стараясь оценить риски и принять приемлемое решение. «Ладно, давай вот как поступим», — говорит Ксавье, открывая глаза, — «Уэнсдей?!». По законам жанра, пьяная подружка скрылась за углом в дверях какого-то странного бара. Торп немедленно кинулся за ней. В толпе посетителей он пытался разглядеть полутораметровую демонессу, от которой можно ожидать чего угодно. В самом прямом смысле этого слова. Она пробралась к барной стойке и заказала три шота текилы. Уэнсдей опустошила их с молниеносной скоростью, продемонстрировав тем самым мексиканские корни. Бар оказался небольшим, камерным и довольно приличным. Здесь явно отдыхают только свои, потому что Аддамс сразу же привлекла внимание. А внимание Аддамс, очевидно, привлекла крошечная сцена в углу и микрофон. Она направилась к ней, потому что если сеньорита решила петь, то кто сможет ее остановить? Она взобралась на подмостки и постучала по микрофону. «Раз-раз! О, работает!», — говорит Аддамс очень воодушевленно. Из-за своих габаритов, Торп не может пробиться через толпу, чтобы помочь ей спуститься, пока она не начала говорить. Ксавье оперся о барную стойку, сложив руки на груди. Желание увидеть шоу пересилило порыв вынести на плече из бара новоиспеченную алкогольвицу . «Буэнос ночес, незнакомцы-нормалы! Меня зовут Уэнсдей Аддамс и у меня сегодня свидание. Вон с тем долговязым у стены. Его зовут Ксавье… Ксавье, я здесь, поздоровайся со всеми. До этого я была на свидании всего раз. В склепе. С парнем, который оказался монстром. Мы смотрели блондинку в законе и ели попкорн. Потом явился его папа-коп и пришлось закругляться. Было странно. В этот раз все иначе. Мы пили баролло. А теперь я здесь, потому что мне очень нужно спеть. Здесь можно спеть?», — Аддамс заканчивает свой монолог под смех и одобряющий гул посетителей. Она запела что-то на испанском. Группа латиносов подозрительного вида присоединились к ней, высоко подняв руки вверх. Затем на сцену вышел бородатый громила, а сразу за ним две девушки. Бар превратился в хор. Громила усадил Уэнсдей на плечо, чтобы ее было лучше видно и слышно. Ксавье волнуется, но контроль над ситуацией он утратил еще на улице. И выбор его был невелик. Он мог присоединиться и веселиться вместе с ней, либо вести себя как душный мудак. Торп зашел в уборную, чтобы умыть лицо и привести себя в чувство. Он решил, что раз уж это свидание и Аддамс весело, то он будет с ней солидарен. И хоть он не знал слов песни, которую почему-то скандировал весь бар, ему нравилось, что происходит. Выходя из уборной, он увидел, что Громила поставил Уэнсдей на место, и та снова скрылась в веренице веселых гостей. Пробираясь через толпу народа, он все-таки нашел Аддамс. Она и тот бородатый устроили турнир по армрестлингу, собрав вокруг себя букмекерский клуб. Крошечный круглый барный столик превратился в ринг. Громила напряг все жилы, но при это Уэнсдей уложила его ручищу даже не моргнув. Крик восторженных зрителей оглушил Ксавье, парень в красной рубашке пересчитывал купюры. «Твоя девушка заработала 500$», — внезапно говорит красный, — «держи, передай ей», — парень сует ему пачку двадцаток в руку и не дожидаясь ответа уходит. — Малышка, ты просто мощь! , — восхищенно говорит Громила, потирая запястье, — Я Чич, кстати. — Привет, Чич. Пойдем, я угощу тебя, — Уэнсдей разворачивается в сторону бара и натыкается на Торпа. — О, вот и ты! Эй, Чич, это Ксавье, — жестом указывает на Торпа. Громила протягивает ему руку. — Ты ее парень? Чувак, у тебя должно быть стальные шары! — восклицает Чич и одобрительно похлопывает его по плечу. От тяжести руки Ксавье слегка сгибается. — Ну, я бы так не сказал…— отвечает ему Торп, потирая плечо. — Парни, мы пьем или обсуждаем мошонку моего парня? — Пьем!, – отвечают оба с фантастической синхронностью. Чич лизнул соль и опрокинул жгучую жидкость прямо в рот, ребята сделали тоже самое. Все трое громко стукнули шотами по барной стойке, схватив дольки лайма. — Музыкальный автомат! — завопила Аддамс и подбежала к мерцающей панели. Через несколько секунд заиграла песня Nicolas Jaar — Mi mujer. Уэнсдей отправилась на середину танцпола, прихватив с собой Ксавье. Публика оживилась и подхватила ритм танца. Они танцевали еще несколько песен подряд, делая перерыв на текилу, а затем снова возвращались на танцпол. После нескольких таких заходов, Ксавье достиг своей кондиции и сравнялся в уровне веселья со своей напарницей. Кто бы мог подумать? Аддамс душа компании. В баре стало очень жарко, взмокшие от танцев парочка вывалилась на улицу подышать. Они оказались на слабо освещенном углу улицы, Торп достал сигарету и закурил. Уэнсдей двумя пальцами аккуратно извлекла сигарету, прикоснувшись к губам Ксавье и сделала затяжку. Она выпустила дым в наслаждении задрав голову. Торп смотрит на нее — румяную и веселую с его сигаретой в кукольно-капризных губах цвета спелой сливы. — Я сейчас скажу банальщину, — он опускает голову и смотрит на нее исподлобья. — Вещай, Торп. — Ты до одури красивая. Уэнсдей улыбается. — Мне нужно что-то сказать? — Это не обязательно. Сегодня ты сказала больше, чем я ожидал, — улыбается ей в ответ. — Свидание пошло не по плану, да? — Лучшее свидание в моей жизни, — заявляет Ксавье. — А оно уже закончилось? — Только если ты этого хочешь. — Не хочу. — Что будем делать дальше, Аддамс? Поедем смотреть бои без правил? — В следующий раз, Ксавье, — говорит Уэнсдей теряя равновесие. — Уоу, держись, — он подхватывает ее. — Кажется я перебрала. — Кажется? Аддамс, ты уже давно проехала остановочку «перебрала». — Нужно ехать домой… — Здравая мысль, Уэнсдей — О, идея, поехали со мной, я покажу тебе свою пыточную? — Аддамс? Ты заманиваешь меня к себе? — Возможно, — Уэнсдей подходит ближе и чувствует запах разгорячённой кожи и парфюма. От танцев светлые пряди выбились из пучка. Чтобы быстрее охладиться, Торп расстегнул пару пуговиц на рубашке и подкатил рукава. Его очаровательная небрежность кажется Уэнсдей еще более привлекательной. Аддамс проводит рукой по его бедру, Торп смотрит на нее нечитаемым взглядом. Они смотрят друг на друга черными дырами расширенных зрачков, как два хищника, готовых к схватке. Он бросает сигарету и впивается в ее губы страстным, требовательным поцелуем, чувствуя соль и горечь лайма. Руки обхватывают тонкий стан, прижимая к телу, в лихорадочной дрожи. Ксавье трясет, ошпаренный ее близостью и красотой, он чувствует, как немеют пальцы и плавится земля под его ногами. Ее поцелуй — момент истины и безумия, утоляющая жажду прохладная вода, глоток свежего воздуха, зажженная спичка в бочке с бензином. Сердце ревет в груди как мотор мустанга, он слишком долго ждал этой секунды и каждое движение ее губ, малейшее прикосновение отдает разрядом тока, вызывая непереносимое напряжение, муки самоконтроля. Она целует его самозабвенно, бесстыдно спускаясь по теплой шее и клочку груди, выглядывающей из-под расстегнутых пуговиц. Торп прислоняет ее к стене, бесстыдно запуская руки под платье. Пальцы нащупывают край чулка и тонкий ремешок пояса, она рвано выдыхает, воздух вышибает из легких, голову кружит алкоголь. Их тела плавятся в адреналине, общаясь на древнем языке животной страсти. Пуговица на брюках и молния повинуются ее рукам, горячая плоть и ледяные пальцы встречаются, наградив Торпа ровным строем мурашек. Он достает из внутреннего кармана презерватив. «Дай мне» — шепчет Уэнсдей и выхватывает блестящий квадратик. Она вскрывает зубами упаковку. Торп улыбается со всем сладострастием позволяя Аддамс хозяйничать. Они напрочь позабыли, где находятся. Под черной расклешенной юбкой, длинные пальцы разыгрывает особенный аккорд, он приглушает ее стоны своими губами, будто пытаясь напиться ими. Она готова отдаться ему прямо здесь. Он готов взять свое и довести начатое до конца. Яркий свет впивается осколками в глаза Уэнсдей. Звук сирены вероломно возвращает парочку в реальность. «Эй, голубки!», — раздается голос из громкоговорителя, — «советую остановиться и поднять руки». Торп спешно застегивает ширинку, Уэнсдей хихикает и расправляет платье. — Мы ничего плохого не сделали, офицер, — взволновано говорит Ксавье. — Это нам решать, парень. Руки за спину, — твердо командует офицер. Полицейский надевает наручники на парня. Торп застывает в шоке от неловкости и неизвестности. — Мисс, он вас принуждал? — спрашивает напарник. — Что вы, нет. Скорее я его, — отвечает Аддамс и изо всех сил держится, чтобы не заржать во всю глотку. Ксавье не понимает почему это все так ее веселит. — Ваши руки, Мисс, — вежливо говорит напарник и надевает наручники на тонкие запястья девушки. Их сажают в патрульную машину, в которой шумит взбесившаяся рация. В пятницу вечером у полиции всегда много работы. Торп откидывает голову назад, понимая неизбежность ситуации. Он смотрит на свою спутницу и снисходительно говорит: «С тех пор, как мы познакомились, я уже дважды оказываюсь на этом месте». — Всего дважды? Тебя никогда не ловили с баллончиком краски? — Нет, на все фрески у меня было разрешение. — Торп, ты прелесть, — бормочет Уэнсдей и кладет голову ему на плечо. — Вижу тебя арестами не смутить, — спокойно говорит Торп и целует ее в макушку. — Что есть, то есть. Это уже седьмой. Я собрала недельку, — уже в полудреме отвечает ему Аддамс. Торп опирается щекой о ее голову и прикрывает глаза. Их будит скрип тормозов патрульной машины. В участке шумно и полно народу. Дежурный крайне раздражен и явно не настроен шутить. — Куда этих? — спрашивает офицер. — Веди в общую! — машет рукой дежурный, не отрываясь от бумаг. — Мы взяли их за непристойное поведение, нельзя в общую. — Да мне насрать, пусть они хоть групповую оргию устроили на Тайм-Сквер, все камеры переполнены. Веди в общую! Или как, блядь, ее… гендерно нейтральную, чтоб этих толерантных долбоящеров танком переехало. — Оргия на Тайм Сквер, запиши идею — неплохая, — говорит Аддамс Торпу. — Разговорчики! — затыкает их дежурный. — Офицер, я могу позвонить? — сохраняя спокойствие спрашивает Ксавье. Дежурный пихает телефон в его сторону, раздраженно цыкая. Парень набирает номер и долго ждет ответа. Наконец на том конце провода послышался голос. «Привет, пап. Прости что поздно… да, случилось. Я в полиции… Да, с Уэнсдей… эм… непристойное поведение… на Ист-Виллидж… пока не знаю, возможно под залог… Да… Да… Хорошо, пап», — Торп кладет трубку. Офицер ведет их в дальнюю камеру. В той стороне участка гораздо тише и чище. Решетчатая дверь закрывается за спинами юных преступников, и офицер удаляется восвояси. Ксавье садится на лавку и прислоняется затылком к стене. Аддамс присоединяется и кладет голову ему на колени. Этот жест он не ожидал. Но надо сказать, он многого не ожидал этим вечером, поэтому воспринял ее поступок совершенно обычно. — Седьмой арест, говоришь, — нарушает тишину Торп. — Совершенно, верно. — Просветишь? — Ну, про арест за неудавшуюся пытку Тайлера и пираний ты знаешь. Дважды меня арестовывали за взлом с проникновением, один раз за незаконное ношение оружия и за вождение без прав, — рассказывает она и голос становится шершавым от усталости. — Впечатляет, Аддамс. — Знаешь, а ты прав. — О чем это ты? — О твоих приводах. До меня у тебя была спокойная жизнь законопослушного сына знаменитости. А сейчас ты порочишь добрую фамилию Торпов. — Ну, скажем так, жизнь моя была куда скучнее, это правда. Но поверь, фамилию Торпов столько раз порочили мои ирландские предки, что ты кажешься милым приключением. — Один-ноль, Ксавье. — Мы что, соревнуемся? — Нет, я слишком устала для этого. — Поспи, кажется мы тут до утра. — Готова опуститься до продажи души за тройной эспрессо. — Пару часов назад тебе бы не пришлось. — Заткнись, Мистер Дарси, — хихикает Аддамс. — Как прикажешь, Мисс Бенетт. Торп оказался неправ, утверждая, что им придется сидеть до утра. Всего через час объявился дежурный и оглушительно звеня ключами, открыл скрипучую дверь. — Выметайтесь! — раздраженно рявкает он, — обвинения не будет, за вас поручился окружной прокурор. Уж не знаю, кто вы такие, но, если поймаем еще раз, он уже не поможет. Это ясно?! — Да, сэр, — в один голос отвечают оба. — Идите подпишите отказ от претензий и вон из моего участка, без вас тошно. Густая ночь потихоньку растворялась, уступая свое место новорожденному утру. Дверь участка захлопнулась за ними. Аддамс слегка поежилась с недосыпа. Она еще не успела протрезветь, Торп, впрочем, тоже. Парочка побрела по улице, пытаясь добраться до приличной кофейни. — Торп, твоим планам пришел конец, но… если не секрет, что ты оставил для финала? — Рассвет на смотровой площадке Хадсон Ярдс, завтрак и здоровый сон в отеле. — Только сон? — Все так. Как ты верно заметила, я — джентльмен. Послушай, мы все еще можем это осуществить. До рассвета еще 45 минут, так что… — В Хадсон Ярдс? Где бы это ни было. — Поедем на метро, такси сейчас не поймать. Поезд быстро довез их до нужной станции, а лифт до нужного этажа. Они поднялись на смотровую площадку за 10 минут до восхода солнца. От вида захватывает дух. Уэнсдей безмятежно молчит, ветер развевает волосы и пронзает холодом. Торп снова накидывает на нее пиджак, но на этот раз у нее не находится комментариев. Торп кладет руку ей на плечо, Аддамс прислоняется к его груди. Солнце лениво встает, расползаясь по городу, страдающему бессонницей. Новый день затянет в привычную рутину его жителей. Торп вернет Аддамс домой и останется на завтрак с легкой руки Вещи. Когда Ксавье уедет, Уэнсдей будет охвачена мертвым сном. Но прежде, чем покинуть дом он оставит ей подарок и забудет свой пиджак. Проснувшись Аддамс, распакует коробку и найдет в ней еще один телефон. А затем улыбнется, оценив иронию. Она спустится в гостиную и увидит забытый пиджак, аккуратно расправит и поднесет к лицу, чтобы вновь почувствовать запах Торпа. Из нагрудного кармана выпадет снимок из ресторана, на котором она — смеется, а он — завороженно смотрит. Но, а пока, на смотровой площадке наступает утро, расползаясь по городу, страдающему бессонницей. Первые лучи освещают улыбки на красивых лицах. Они в объятиях друг друга встречают новый день. Принимая эстафету, он навсегда оставит в памяти все то, что случилось прошлой ночью. Прошлой ночью в Нью-Йорке.