***
Надоедливый писк отвлек Кая от попыток найти взглядом худощавую высокую фигуру старика, за которым поспеть было просто невозможно. Как Гармадон умудрился уйти так быстро за такой короткий срок? Он же даже не бежал, просто медленно шел по берегу, ведомый желанием поскорее отыскать сына, но в какой-то момент исчез, будто и не было его с ними. Это раздражало даже больше, чем то, что они до сих пор не нашли Ллойда. — Сестра, — наконец ответил он на вызов, ускоряясь. Сыпучий песок ужасно мешал передвигаться, — что там у тебя? — Никто не видел его. Жители говорят, что сегодня они не выходили даже на берег. Какая-то дурная примета или что-то вроде того, — скептически завершила доклад Ния, вздыхая. — У меня тоже никаких следов. Анализ местности показал, что живых существ нет. Шансы… — Не говори мне о шансах, Зейн! Ваши роботические расчеты никогда не бывают верны, ты же сам знаешь. — В данной ситуации нам следует… быть готовыми ко всему, Кай, — он был подавлен, но держался лучше них всех. — Я так же, как и вы, надеюсь на лучшее, тем более, мы еще не связались с Гармадоном. И все же нужно мыслить рационально. — Тут я на стороне брата. Нельзя мыслить рационально, когда твой друг, твоя семья в беде! Нам нужно найти Ллойда, — по голосу Нии было слышно, с каким трудом ей удавалось сдержать слезы. — Кай, что у тебя? — Ищу этого марафонца. Подождите, я что-то слышу. — Мы направляемся к тебе, будем через… Кай отключился как раз на моменте, когда Зейн начал выдавать точные цифры, переклинивая и неосознанно ведя обратный отсчет. Это могло продолжаться часами. Особенно сильный порыв холодного ветра чуть не сбил его с ног, но ему удалось устоять и продолжить идти на странные звуки, которые медленно, но верно становились громче и отчетливее. Сквозь шум волн все еще было трудно понять, что же это, но… О Первый Мастер, Кай был уверен, что это походило но громкие рыдания. Такие горестные, что у него защемило сердце, а в голове начали возникать самые ужасающие мысли, подтверждения которых он боялся больше, чем беспокойной черной воды. Фигура сидящего по пояс в воде Гармадона, прижимающего к себе что-то знакомо золотистое, наверняка еще долго будет стоять у него перед глазами. И его плач. Он точно будет слышать его в кошмарах, помня, что этот человек редко плакал, особенно так тоскливо, словно умирающий зверь. Это уже было кошмаром наяву. Ему не хотелось верить, что все это происходит, что все это реально, но с фактами спорить бесполезно, как любил говорить Зейн. Кай не посмел подойти ближе, убедиться, что он понял все правильно и что они с треском проиграли этот бой. Ему и не нужно было. Стал бы их сенсей вести себя так при иных обстоятельствах? Ему верилось в это с трудом. В груди возникла такая всеобъемлющая пустота, что он даже дышать перестал. Ладони сами собой сжались в кулаки, а зубы со скрежетом встретились, пока он пытался сдержать уже катящиеся по щекам слезы. Как же ему хотелось кричать. Но он просто не мог, тихо дрожа от бессилия и даже не замечая, как к ним подбежали Зейн и Ния. Сестра поняла все за пару секунд, закрывая рот рукой и утыкаясь ему в грудь, вжимаясь, как в детстве, будучи маленькой девочкой, испугавшейся за брата, рассекшего лицо раскаленным клинком. Он рефлекторно обнял ее, прижал к себе, стремясь защитить. Но что он мог сделать против чувств, с которыми не мог бороться и сам? Жаль, что при такой мерзкой погоде небо было абсолютно чистым, так бы он хоть смог скрыть слабость, а не стоять как истукан и глотать сопли и слезы. Зейн умел плакать, он чувствовал то же, что и они, но реагировал, как всегда по-особенному, «по-зейновски». Просто стоял с приоткрытым ртом и смотрел то на Гармадона, не прекращающего говорить что-то нечленораздельное сквозь рыдания, то на них, в конце концов опуская голову. Сейчас он был единственным, кто в состоянии связаться с остальными. На него легла непростая задача сообщить эту тяжелую новость, о которой думать было страшно, не то, что говорить вслух. И все же он смог преодолеть ступор. — Пиксал, Мастер Ву, прием, — нарочито спокойным, роботическим голосом начал он, дожидаясь ответа. — Наконец-то! Вас так долго не было, — невпопад радостно ответил Ву. Отдаленно послышались счастливые возгласы остальных. — Как хорошо, что вы в порядке… — Что насчет Ллойда? Вы нашли моего сына? — вклинилась в разговор Мисако, которая, судя по запыхавшемуся голосу, присоединилась к ним совсем недавно. Прибыла из монастыря, как только с ней смогли связаться. — Да. Мы нашли его. — Его передатчик неисправен? Он находится в бессознательном состоянии? — начала уточнять Пиксал. — Он… — Да, где наш большой мальчик? Дайте нам его. Мы тут все чуть с ума не сошли! — Коул выхватил микрофон, с трудом сдерживая радостный смех. — Он не может… Он… — Почему не может? Что с ним? — Мисако звучала уже обеспокоенно. Зейн и слова не мог вставить сквозь гул голосов. И с каждой минутой это становилось все сложнее морально, потому что он и сам начал поддаваться общей истерике тут, в их мире, где… зеленого ниндзя больше не было. — Прошу, давайте успокоимся, — с трудом угомонил всех Ву, выдыхая. — Зейн, прости. Так что с Ллойдом? — Он… Его… — подобрать нужные слова оказалось так сложно. Даже роботу. — Его больше… нет с нами. На том конце провода повисла тишина. Долгая, вдумчивая. Всего минуту назад они все счастливо перебивали друг друга, не могли успокоиться и замолчать, а теперь не проронили ни слова за… как показалось Зейну, прошло очень много времени. Он уже не мог сосредоточиться на внутреннем счете, анализе, чем угодно, лишь бы не впадать в панику. Рациональность закончилась. Теперь с ним были лишь сложные и такие сильные эмоции, которые в последний раз он испытывал, отправляя отца на заслуженный покой. В динамике прозвучал громкий хлопок. Кто-то упал или что-то уронил. Был слышен шум того, как кто-то торопится, возится, но все это было уже не важно. — Ты… Зейн! — наконец послышался голос. Это был Джей. Такой возмущенный, злой, готовый добраться до него через провода, как ток. — Не шути так! Это глупо и не смешно! Ужасная шутка! Ты опять забыл включить свой юмор? — Я бы и сам был рад, если бы это было ужасной шуткой. Но я бы не поступил так с вами, мои друзья, никогда. Я… Простите, я не могу. Простите. Простите… Он выключил связь, уже не слыша, как Джей начинает громко кричать, а Коул пытается успокоить его, и закрыл лицо руками, чувствуя, как они мокнут от слез. Вот и все. Дело сделано. Это было самой сложной, самой эмоциональной, самой травмирующей миссией. Им нужно было время. Много времени, чтобы прийти в себя, наконец поверить в ужас случившегося, собраться с силами, чтобы начать действовать. Но сначала они нуждались просто… в покое. В покое неожиданно смолкнувшего моря, в тишине ночи, в одиночестве песчаного берега, где они нашли зеленого ниндзя и тут же потеряли его.Часть 1
26 мая 2023 г. в 19:03
Правильно говорили, что ожидание сводит с ума. Его вообще многое сводило с ума: чай вместо кофе по утрам, сенсорные телефоны, картофель. Ладно, последний он не ел просто из особой вредности, как любила говорить Мисако, но это не отменяло того, что его выводили из себя блюда с этим… непонятно чем. Однако сейчас он понимал, что ожидание могло встать на первое место в списке того, что до дрожи бесило его.
Иногда он был слишком эмоциональным и нетерпеливым, а это плохая черта для того, кто учил детей гармонии и равновесию. Казалось бы, возраст должен был поправить это. Но, видимо, с ним всегда все выходило совершенно наоборот: мало того, что старые вредные привычки и не лучшие черты никуда не исчезли, так он еще и обзавелся мерзким характером, сарказмом на все случаи жизни и болью в суставах. Вот она, цена того, что судьба пощадила его.
Дряхлый, вредный и не знающий покоя — некогда лорд, ныне сенсей Гармадон. Любить и жаловать не обязательно.
Конечно все это было одной большой шуткой. Если бы он был такой ужасной развалиной, никто бы не смеялся над его колкими фразочками (те, кто смеялся натянуто — боялись, а это тоже хорошо) и не желал брать уроков мастерства. Да, он определенно был хорош. И лишь благодаря этому он до сих пор сдерживал порывы подойти к компьютеру и натыкать там такого, что помогло бы им отыскать его сына, который до сих пор не выходил на связь.
Когда ниндзя вернулись из Дидживерса, а Пиксал сообщила, что система полностью очищена, все вздохнули с облегчением. Оверлорд исчез. Нидроиды и Пайтор сбежали, прихватив с собой Борга, но им всем нужно было перевести дух после основного сражения, прежде чем гнаться за ними. Кроме того, появилась куда более значимая проблема. Ллойд не выходил на связь и пропал с радаров сразу же после победы, что не предвещало ничего хорошего.
Первые десять минут они все стояли у компьютера, с надеждой смотрели на экран с картой Ниндзяго, на которой в любой момент могла высветиться маленькая точка, и наблюдали за Пиксал, пытающейся наладить связь. Вскоре все разошлись. Зейн быстро печатал что-то на другой панели, надеясь ускорить работу, Джей в своей манере ходил из стороны в сторону и придумывал самые худшие варианты, Кай и Ния подготавливали машины на случай, если они все же отследят сигнал, Коул обсуждал что-то с Ву, явно стараясь держать себя в руках.
Гармадон так и не смог заставить себя отойти от компьютера. Ему стоило успокоиться, попытаться помедитировать, чтобы унять дрожь в руках, но он просто не мог. Где-то там был его сын. Обессиленный боем, без связи, совсем один. Чувство беспомощности перед неизвестностью съедало его, убивало надежду на то, что все хорошо, что с ним все в порядке. Первый Мастер, пусть это будет самым страшным испытанием в его жизни — испытанием временем его веры в лучшее.
— Ну да! Победили Оверлорда, конечно. Победили, а заодно потеряли золотого ниндзя! А что если и не победили? Что если Оверлорд забрал всю силу Ллойда вместе с жизнью и…
— Твоему оптимизму можно позавидовать, Джей, — едко прервал очередную тираду Коул.
— Тебе слова не давали, вор девушек!
— Мальчики, вам не кажется, что сейчас не время для этого?
— Подожди, Ния, пусть продолжит. Я как раз в особом настроении. Ему даже не придется носить после нашего разговора костюм — сам по себе будет синим.
— То, что вы делаете сейчас, совершенно не логично. Мы все нервничаем, и ссора — не лучший способ успокоиться.
— Забудь, Зейн, их уже не остановить, — махнул рукой Кай. У него просто не было сил разбираться с этим.
Хотел бы Гармадон так же спокойно реагировать на чужую перепалку, как его набравшийся опыта ученик, пустить все на самотек и сосредоточиться только на одном. Но он просто не мог. Словно губка, он впитывал всю негативную энергию в помещении, сжимал и разжимал кулаки, когда ссора почти превращалась в потасовку, кусал губы при колких фразах. У него даже глаз начал дергаться. Как они вообще могли устраивать этот цирк, пока его сын, их друг мог быть… мертв.
— …Не я это начал, Коул!
— Зато я точно знаю, кто из нас это закончит.
— Ниндзя, достаточно, — попытался образумить учеников Ву, мельком смотря на брата.
Жаль, что было слишком поздно.
— Вы двое, — Гармадон испугался, услышав собственный голос, но уже не мог остановиться, — если не прекратите, то продолжать будете за окном. Уверен, у вас будет масса времени, чтобы закончить этот глупый спор, прежде чем… — он осекся, закрывая перекошенное от гнева лицо рукой и отворачиваясь обратно к экрану.
Определенно не лучший способ разрядить обстановку и успокоиться.
Гробовая тишина, повисшая после его срыва, оказалась еще более неуютной, чем чужие крики. Тихий стук клавиш и редкие вздохи, словно иголки, впивались в мозг, вызывая соответствующую реакцию и желание закрыть уши, избавиться от всего, что напоминало о томительном ожидании. Теплая рука брата на плече не помогла. Он пытался успокоить, облегчить боль, но это действие было таким же бесполезным, как и все, что они делали сейчас. Просто стояли и надеялись на то, что какие-то машины смогут найти человека, пропавшего где-то в море, быстрее, чем они.
Во имя Ниндзяго, еще немного и он сам отправится на его поиски, поплывет, если ему не позволят взять вертолет. Несколько часов в холодной морской воде? Ерунда, особенно когда речь идет о Ллойде и его жизни.
Когда Гармадон уже приготовился вырывать с боем право на действие, на экране неожиданно замигала тусклая красная точка. В динамиках был слышен лишь тихий шорох. На вопросы Пиксал никто не отвечал, но в какой-то момент послышался звук, отдаленно напоминающий крики морских птиц. Судя по карте, передатчик находился на восточном побережье континента. Отсюда до него был час пути, но если они поспешат, то смогут добраться раньше, а уж с навороченной техникой Борга путь займет еще меньше.
— Сигнал прирывистый и нечеткий. Я пытаюсь улучшить соединение, но после перезагрузки системе требуется отладка, — не отвлекаясь от работы, проговорила Пиксал. — Шансы на то, что вы найдете его…
— Наши шансы уже увеличились на несколько десятков процентов, — прервал ее Зейн. — Отправь примерные координаты и будь с нами на связи. Сообщи, если получится узнать что-то еще.
Он почти не слышал всех этих логичных рассуждений. Его разум с новой силой затмили волнение и тревога, смутные мысли, которые не давали проблеску надежды озарить усталую душу и дать ей хотя бы краткую передышку. Почему его мальчик молчит? Что, Оверлорд (как же он хотел забыть это имя) побери, с ним случилось? Он обязан знать. Должен быть первым или хотя бы в числе первых, кто найдет Ллойда и убедится, что с ним все хорошо. Еще несколько часов ожидания ему просто не потянуть.
Но ведь это не его история. Он лишь бывшая беда мира, отец главного героя и запасной учитель его друзей, которому отведена максимум роль стороннего наблюдателя и, чаще всего, игнорируемого помощника. У судьбы есть куда более важные фигуры, чем какой-то старик на грани нервного срыва.
Нет, Гармадон определенно свихнулся, раз начал рассуждать этими дурацкими категориями отца и брата.
— Ты идешь? — из уст Кая этот вопрос звучал риторически. Он-то прекрасно знал, кому должна достаться главная роль, даже не сомневался в этом.
Гармадон кратко кивнул и быстро направился к выходу на взлетную площадку. Времени на раздумья у них не было.
Маневренный и быстрый вертолет не предполагал большого количества пассажиров. Места и грузоподъемности хватало лишь на пилота, помощника и двух попутчиков. Казалось бы, высокие технологии должны были обеспечить нечто большее, но все понимали, что даже Борг при всем таланте не мог преодолеть законы физики, по крайней мере пока что. В их распоряжении оказалась лишь одна такая машина. Вторую Ния и Кай не успели привести в должное состояние, а остальные были либо разрушены, либо угнаны Ниндроидами.
— Эй, а как же мы? — Коул с обидой и вызовом посмотрел на садящихся в вертолет друзей.
— Боюсь, вам придется остаться и наблюдать за ситуацией издалека, — спокойно проговорил Зейн, отвечая незаметным кивком на благодарный взгляд Нии.
— Ллойд и наша семья! Мы не можем просто сидеть на месте и ждать, когда же вы его найдете, — вклинился Джей. Приятно было наблюдать за тем, как старые друзья вновь сражаются на одной стороне.
— Если бы он был тут, то принял бы за честь остаться на страже, пока остальные отправились на задание, — Кай вручную закрыл за собой дверь, лишь после раздраженно выдыхая.
— Сказал тот, кто сидит в вертолете!
Эти слова растворились в шуме закрутившихся лопастей. Вертолет медленно поднялся вверх и полетел вперед, разгоняясь и вскоре превращаясь из огромной машины в маленькую точку на фоне краснеющего неба. Два друга еще долго смотрели в ту сторону, испытывая что-то вроде разочарования и обиды, смешанных с тревогой и усталостью. У них даже не осталось сил на ссоры, несмотря на то, что обоим очень хотелось вновь выпустить пар.
Это было лишь на пользу Ву, который осторожно положил руки им на плечи и повел в сторону выхода со взлетной площадки. Они все нуждались в покое. И кто-то искал его в попытках отстраниться от всего происходящего, а кто-то с головой нырял в события, тщетно пытаясь подчинить непокорную судьбу. «Будет то, что будет, и ничего другого. Лишь вам решать, зависит от вас это или нет», — говорил им отец. Слишком расплывчатая мудрость, как и все учение Первого Мастера, до сих вызывающее споры как среди философов, так и у его сыновей.
Прелесть в том, что какой бы смысл они ни вкладывали в эти загадочные фразы, у них всегда была возможность воплотить все в жизнь и посмотреть на последствия.
Шум работающего двигателя не давал сосредоточиться на дурных мыслях, да и вообще на всем, что происходило вокруг. Гармадон старательно всматривался в воду, надеясь найти среди волн что-то сильно выбивающееся, живое, родное, но видел лишь бескрайнее холодное море. Этот сектор был чист, как и два предыдущих. Зейн холодно начал докладывать Пиксал о результатах, а Кай со скрытым за волнением облегчением выдохнул, отводя взгляд от окна и закрывая глаза.
Ему явно было неуютно.
И от того, что они находились в кабине гребаного высокотехнологичного вертолета, который только-только избавился от вируса, и от того, что под ними было столько воды. Будь это просто ущелье, он бы первым предложил спуститься ниже, невзирая на опасность. В данной же ситуации чем выше и дальше от бездонного моря, тем лучше для его и без того натянутых нервов. Хоть успеет помолиться, прежде чем они упадут и утонут в темной пучине, таящей в себе много похожих катастроф.
В море, где предположительно находился источник сигнала, ничего не было, лишь мрачная пустота и подозрительный покой. Радары молчали, глаза не замечали ничего. Возможно, обломки упавшего где-то здесь самолета давно лежали на дне, смирившись со своей судьбой превратиться в ржавое нечто через пару десятков лет. Печальная участь для того, что было создано летать. Был вариант, что Ллойд остался где-то там же, и именно поэтому сигнал такой нечеткий, но даже качественные и мощные устройства Борга не смогли бы побороть столь большую глубину, просто не достали бы до спутника и антенн через толщу воды.
Его сын был где-то на поверхности, и если в море они не нашли его следов, пора было перебираться к более благосклонной и привычной стихии — к земле. Совсем недалеко как раз находилось побережье с маленькой лагуной и деревенькой у нее. Возможно, Ллойд уже сидел там в тепле и безопасности, окруженный заботой добрых жителей, и пытался самостоятельно наладить устройство связи непослушными из-за слабости руками.
От этих светлых мыслей Гармадон даже посмел на секунд улыбнуться, представляя сына в трех одеялах у теплого очага в одной из рыбацких хижин. Продрогший, вымотанный моральным боем с порождением тьмы. Такой застенчивый и смущенный из-за сложившейся ситуации, но гордый и благородный. А главное живой. Все эти мечты грели его душу и заставляли вновь воспрянуть наперекор всем невзгодам, зажигали в сердце надежду, которой ему так не хватало в последние несколько часов.
Когда вертолет уже почти соприкоснулся с землей, Гармадон не выдержал и выпрыгнул из него первым, с трудом перебарывая поток искусственного ветра. Он мог поклясться, что что-то чувствовал. Может, запах или что-то не настолько очевидное, фантомное, но четкое и реальное для него. Чужие просьбы остановиться не смогли вывести его из подобия транса, в котором он брел по пляжу. Не к деревеньке, выглядывающей из-за пригорка, а ближе к воде. К холодной и темной воде.
Плохой знак.
— Я так понимаю, бежать за ним бесполезно? — Ния посмотрела на брата, который неуверенно почесал затылок. — Я пойду в деревню, спрошу у местных, не находили ли они Ллойда.
— Хорошо. Будь на связи, — кивнул Зейн, несколько раз моргая, чтобы включить тепловизор. — Проверю на севере побережья. Маловероятно, что я что-то найду, но лишним не будет.
— А я все же попробую нагнать Гармадона, — сказал уже самому себе Кай, тяжко вздыхая.
Ноги тонули в мокром песке, а ледяная морская вода давно просочилась сквозь деревянные сандалии, заставляя дрожать Гармадона, который упрямо продолжал идти в непонятном направлении. Холодные порывы ветра мешали двигаться прямо и быстро. Соленые брызги доставали ему до пояса, а волны, будто специально, становились все выше и напористей. Всего ничего, и он уже весь мокрый, продрогший и уставший от борьбы с начинающей бушевать стихией, еще не нашедшей своего мастера.
И все же он не мог остановиться и даже передохнуть, ведомый странным ощущением, что вот, совсем рядом его мальчик, протяни руку и достанешь, если успеешь. Родительское чутье? Он бы не удивился даже такому иррациональному объяснению всего происходящего. Но в его голове не было никаких вопросов и мыслей, лишь гулкая пустота, разрываемая шумом моря и свистом ветра.
Он мог поклясться, что в какой-то момент услышал голос, зовущий его. Такой слабый, тихий, невыносимо тоскливый.
Нужно было спешить, заставить онемевшее тело двигаться быстрее. Даже если ему просто показалось, это могло оказаться каким-то чудесным знаком, зацепкой в его поисках, которые завели его в настоящую пустошь.
Что-то золотое блеснуло в лучах заходящего солнца, давая ему силы на последний победный рывок. Он бежал изо всех сил, через минуту падая прямо в воду и прикасаясь к холодному телу мальчика, которого совсем недавно выбросило на берег мощными волнами. Спокойствие на лице, прикрытые глаза, иссиняя бледность, присущая лишь… нет, он даже думать об этом не мог!
— Ллойд, мальчик мой! — Гармадон по инерции потряс его, надеясь, что этого будет достаточно.
Но это никогда не помогало. Он уже много раз видел эту картину и знал, что это бесполезно, что это глупо.
Дыхания нет, пульса тоже. И все же он в отчаянии начал давить на грудь выверенными за годы войны движениями, делал искусственное дыхание, все что угодно, лишь бы отрицать очевидное. Какая-то часть кричала в агонии и заставляла продолжать эту бессмысленную борьбу. Та часть, что не желала сдаваться, даже проиграв. И другая, спокойная, опытная и такая беспрекословная ледяным тоном говорила, что это конец, что мальчику уже не помочь.
Что он не может совершать чудеса, даже будучи долбанным сыном Первого Мастера!
— Давай же! Давай! — он в отчаянии надавил на чужую грудь в последний раз, обессилено опуская руки и смотря на такое же бездыханное тело. — Ллойд, сынок… О отец, почему? Мой лучик света. Мое счастье. За что?
Что еще ему оставалось? Что он мог сделать, чтобы исправить это? Больше не было надежды, не было сил. Он мог лишь крепко обнять своего маленького смелого воина и согреть собственным теплом, пролить бесчисленное количество горячих слез над его телом. И все равно не спасти. Слишком поздно для чудотворной силы родительской любви, слишком мало, чтобы хотя бы пожертвовать собой ради самого дорогого. Он не золотой ниндзя и уж точно не Первый Мастер. Теперь даже не лорд тьмы, который смог бы наплевать на все законы и сделать невозможное.
Он просто несчастный отец, горюющий по своему несчастному ребенку.
В этом мире у него оставалась лишь одна цель — сберечь единственное, чем он дорожил, защитить тот маленький удивительный мир по его образу и подобию, который родился из любви и вырос в нечто прекрасное. И даже с этим он не справился. Его сын мертв. Ллойд мертв! Зеленый ниндзя, защитник мира… Во имя Ниндзяго, да в преисподнюю эти титулы, погиб добрый, самоотверженный и любимый человек!
Это было просто… нет, он больше не мог думать. Только оплакивать и цепляться, цепляться за маленькое легкое тело.