***
— Ирина, тебе еще не надоело позорить нашу порядочную семью? — отец так сильно кричал в телефон, срывая горло, что брюнетка мысленно поблагодарила случайный случай, который забросил её за десять тысяч километров от родного города, потому что будь она дома, без подзатыльников, как минимум, не обошлось бы. — Я закрыл глаза, когда ты бросила гимнастику и связалась с сомнительной компанией, списав это на подростковые причуды, — выпив валерьянку, Вадим Юрьевич с новыми силами принялся отчитывать взрослую двадцатичетырёхлетную дочь, как провинившуюся школьницу, — когда протирала штаны в университете, оскверняя мою фамилию, когда отказала порядочному парню, единственном, кто мог взять замуж такую, как ты. Но что мне делать, как завтра идти на работу, когда весь город гудит, что моя дочь соблазнила школьника? — Ну прости, что я не такая, как Галенька, — Ира стояла на балконе съемной квартиры, и заливала горе дешевым портвейном. — Что не закончила университет с красным дипломом, не пошла работать в школу за копейки, не вышла замуж за сына твоего хорошего друга, и не начала рожать детей, приговаривая их к вечной нищете, — брюнетка задыхалась от горьких слез обиды, осознавая с самого раннего детства, что мать с отцом больше любили старшую сестру, а она — незапланированный плод, который всегда и везде был лишним. — Мы сейчас говорим о тебе, гуляющей девке, — отец стукнул кулаком по столу, чтобы на расстоянии приструнить младшую дочь,— и не смей так говорить о Гале, она гордость семьи, заслуженный педагог, не то, что ты, недоразумение, прости Господи. — Наоборот, мы битый час выясняем, как же тебе смотреть в глаза своим гадким коллегам, позабыв о моих чувствах, — оперевшись на перила, девушка закурила, найдя на подоконнике оставленные Кисловым сигареты. — Люсь, это же эта шалава, которая крутила шуры - муры со своим учеником, — заметив на балконе скандально известную на весь приморский поселок учительницу русского и литературы, пожилые женщины стали обсуждать её с дикой злобой, тыкая пальцами. — А он на тот момент хотя бы был совершеннолетним? — вторая женщина ахнула, и испуганно приложила руку ко рту. — Какое ваше собачье дело? — прочитав, и выслушав тысячи подобных слов в свой адрес за последнее несколько дней, на этот раз Ира не сдержалась, и выбросила из балкона пустую бутылку, которая разбилась на сотни мелких осколков рядом с обидчицами. — У самих каша с говном, а лезут в чью-то тарелку, — показав средний палец, она вошла в квартиру. Недавние громкие события заставили брюнетку предаться определенным размышлением, но она, человек с высшим образованием, который много путешествует, и интересуется психологией, никак не могла добраться до сути, почему в двадцать первом веке, когда так много сделано для равенства и человеческой свободы, двое совершеннолетних людей не могли любить друг друга, потому что общество не признавало таких отношений. — Домой не возвращайся, ни я, ни мать, в первую очередь, не хотим тебя видеть, — спустя полчаса отец закончил воспитательную речь, которую Ира не слушала. Она лежала на кровати, отложив телефон подальше, раздумывая над тем, что ей делать — домой возвращаться не вариант, а в Москве с такой репутацией даже уборщицей в забегаловку не устроишься. — Говорил же, что надо было аборт делать, а ты грех-грех, ну разгребай теперь, — пологая, что отключил звонок, Вадим Игоревич стал вести откровенные разговоры с женой. — Надо было, — тихо согласилась Ира, смахнув слезы.***
Ире ничего не оставалось делать, как начать собирать вещи, потому что к завтрашнему утру ей нужно было освободить квартиру. Девушка приняла решение вернуться в Москву, где, по старой дружбе, владелец ночного клуба мог устроить её танцовщицей, как в старые добрые голодные студенческие времена. — Потому что, как оказалось, я больше ни на что не гожусь, трясти жопой перед пьяными мужиками мой потолок, — она тяжело вздохнула, закрывая чемодан. — Иришка Вадимовна, ты себя недооцениваешь, — обернувшись, брюнетка увидела пьяного Кислова, который придерживался за стену, потому что едва стоял на ногах. — Уходи, — процедила сквозь зубы Ира, чувствуя страшное оскорбление, потому что, как только директор получила анонимку, что Ирина Вадимовна, учительница русского и литературы, и Иван Кислов, ученик выпускного класса, встречаются, тот пропал, написав короткое сообщение.Вершина достигнута, без обид, симпотная.
— Уезжаешь? Я не отпущу тебя, — Кислов хотел подойти ближе к любимой учительнице, но зацепился за чемодан, и с грохотом упал на пол. — Забыла посоветоваться с предателем, — переступив через обиду, Ира помогла встать парню, и усадила его на диван. — Воды хочешь? — спросила она, поглядывая на пьяного подростка, которому было явно нехорошо. — Никого и ничего не хочу, кроме тебя, — Ваня потянулся к девушке, но та оттолкнула его, и он опять упал на диван. — Да, мы с парнями спорили на тебя, но потом я по-настоящему влюбился в тебя, — положив руку под голову, брюнет принял лежачее положение, укрывшись своей курткой. — Как же было глупо влюбиться в школьника, — Ира могла выгнать на улицу самоуверенного подростка, который своими играми разрушил её жизнь, но всю ночь она просидела рядом с ним, потому что полюбила.