Offer Me My Deathless Death

Когда Эл встретил Ягами Лайта впервые, его звали не Ягами Лайт. Это был тысяча шестьсот пятьдесят пятый год. Выросший сиротой в Англии, Эл сумел найти способ вырваться из лап бедности и получить образование. Ничего формального, поскольку у него не было на это средств, но, тем не менее, он смог самообразовываться. Эл всегда умел учиться. Предмет не имел значения — чтение, письмо, философия, натурфилософия — он с легкостью всё усваивал. В первый раз, когда он полностью посвятил себя какому-либо предмету, это было изучение языка. У Эл не было ресурсов для того, чтобы поступить в настоящий университет, так что он не мог стать академиком. Но у него был доступ к книгам по языкам. В частности, к книгам по языкам Дальнего Востока. Таинственная земля уникальных вещей, таких как чай и шёлк. Места, о которых Эл мог только слышать в прошлом. Для него было достаточно легко достичь разговорного уровня как на китайском, так и на японском — по крайней мере, по меркам его книг, он уже был свободно говорящим на этих языках. Вот так Эл Лоулайт и оказался на голландском торговом корабле, направлявшемся в Дэдзиму. Голландские торговцы остановились в английском порту и потребовали переводчика, владеющего японским языком. До этого момента он работал в доках, разнорабочим на погрузке кораблей и переводчиком на китайских кораблях, которые время от времени проплывали мимо. Быстрая демонстрация его навыков в японском убедила голландского капитана в том, что он достаточно хорош для их путешествия. И вот так, прихватив свои вещи, Эл оказался на борту корабля, оставив позади единственную жизнь, которую он когда-либо знал. Решение не было трудным. Эта работа оплачивалась намного лучше, чем его предыдущая, к тому же, он всегда хотел иметь возможность путешествовать. У него не было никаких связей в Англии: ни семьи, ни друзей. Причины здесь оставаться отсутствовали. Путешествие было долгим. Они столкнулись с бурями и конкуренцией с другими торговцами, но, к счастью, не было ни болезней, ни нехватки продовольствия. Когда Эл наконец увидел тонкую линию берега, означавшую, что они скоро прибудут в Дэдзиму, он понял, что на суше ему нравится намного больше. Во всяком случае, она гораздо предпочтительнее неустойчивых лодок. Япония была удивительным местом. Всё, от еды до одежды и домов, всё это было не похоже ни на что, что Эл когда-либо видел раньше. Было интересно узнавать о чужой культуре. Он также быстро понял, что, хотя его навыки владения японским языком могли быть хорошими с учётом того, что он обучался ему сам, у него хромали произношение и акцент. Он понимал всё, что ему говорили, но ему было труднее перевести голландский в связной манере для японцев, с которыми они взаимодействовали. Однако японцы были на удивление понимающими и никогда не ругали его за то, что он коверкал их язык, что, по его мнению, было актом невиданной доброты. Единственной вещью в Японии, которая разочаровала Эл, было то, что ни его, ни остальную часть голландской команды не выпускали за пределы Дэдзимы. Японцы очень строго относились к допуску иностранцев в страну, даже в Нагасаки, которая находилась прямо за периметром Дэдзимы. Вместо этого матросам предоставили жилье, а вместе с ним и женщин-куртизанок, которых называли оранда-юки. Эл никогда не принимал предложения девушек с чернильными волосами. Хотя они, безусловно, были красивы — все в белой краске и с красными губами — но Эл никогда не считал себя человеком, питающим нежность к женщинам. Однако, когда другие моряки расспрашивали его об этом, он просто намекал, что в Англии его ждёт жена, которой он не желает изменять, и допросы прекращались. Они должны были остаться здесь на три недели. Их команда была здесь лишь два дня, когда Эл встретил его. Как упоминалось ранее, в то время его звали не Ягами Лайт. Эл с тех пор забыл, как звали Лайта, когда они впервые встретились. Впрочем, это не имело значения, потому что это все еще был он. Те же лохматые рыжевато-каштановые волосы, те же пронзительные тёмно-карие глаза, красивое лицо с острыми чертами и родинками. Будучи выходцем из богатой японской семьи, Лайт учится на переводчика для внешнеэкономических сделок — это было то, чем занимался Эл. В то время его основными областями изучения были китайский и голландский, и Эл был удивлен, узнав, что Лайт также пытался изучать английский язык, несмотря на скудные контакты Японии с Англией. Они постепенно установили взаимопонимание друг с другом. Эл мог практиковать свое произношение, когда дело доходило до японского, с Лайтом, а Лайт мог практиковать свой английский с Эл. Если смотреть на их навыки, то Эл был намного более продвинутым в японском, чем Лайт в английском, учитывая отсутствие у него надлежащих ресурсов. Но Эл научил молодого человека тому, что мог, выписывая способы произношения различных английских слов и обучая его небольшим фразам тут и там. Шли дни, и два переводчика подружились. Честно говоря, это был первый раз, когда у Эл был кто-то, кого он действительно мог считать своим другом. Все остальные в его жизни были...такими случайными. Несколько рабочих в доках, с которыми он время от времени выпивал, несколько детей, которых он помнил из приюта; но никого из тех, с кем он общался достаточно регулярно, он не мог назвать настоящим другом. Но в Лайте было что-то особенное. Эл всегда думал, что он отличается от других. Его разум работал слишком быстро и слишком медленно одновременно. Сосредоточиться на том, что ему говорили, было так скучно, потому что он уже понимал, как сделать то, что ему нужно, задолго до того, как другой человек заканчивал свои объяснения. Он изо всех сил пытался понять не очевидные нюансы разговора. Наклон головы, румянец на щеках, тонкие намёки на то, что другой человек чувствовал в данный момент...Эл просто не понимал, зачем ему пытаться улавливать эти крошечные детали, когда его собеседник мог просто прямо сказать ему, что они означают. Однако каким-то образом Лайт, казалось, понимал его. Он был намного лучше в социальных взаимодействиях, всегда очаровательно улыбающийся и с добрым голосом, и он никогда не злился на Эл за его неосведомлённость в таких вещах. Наряду с этим, разум Лайта, казалось, работал с той же скоростью, что и разум Эл. Ему никогда не приходилось подробно объяснять Лайту свою логику, потому что Лайт уже понимал её. Когда он обучал Лайта английскому языку, ему нужно было объяснить алфавит только один раз, прежде чем Лайт понял, как произносить целые слова. У Эл, который никогда не мог установить крепкую связь с другими из-за того, наконец-то появился кто-то, с кем он мог быть самим собой. Было кое-что ещё. Иногда Лайт прикасался своей рукой к руке Эл, всего лишь на кратчайшее мгновение, и Эл чувствовал, как что-то яркое вспыхивает в его груди. Иногда Эл ловил себя на том, что анализирует лицо Лайта, обводя раз за разом взглядом его черты, задаваясь вопросом, каково было бы провести большим пальцем по чужой щеке. Иногда взгляд Лайта слишком долго задерживался на губах Эл, и Эл чувстовал, что они думают об одном и том же. В конце концов, настала последняя ночь Эл в Дэдзиме. — Не могу поверить, что ты бросаешь меня прямо сейчас, когда я начинаю читать тот сборник сказок, который у тебя есть, — жаловался Лайт, пока они шли по затемнённой улице. Был поздний вечер. Они провели большую часть вечера в баре, попивая рисовое вино и шутя друг с другом на разных языках. Но в какой-то момент Лайт захотел прогуляться на свежем воздухе, и Эл не нашёл веских причин отказаться. – Ох, не будь такой плаксой. Я уже оставил тебе половину своих книг, и я уверен, что к тому времени, когда я вернусь сюда снова, ты будешь читать их лучше, чем я, — парировал Эл. – Но откуда мне знать, правильно ли я произношу слова? Я не знаю другого англичанина, который мог бы меня поправить, — заметил Лайт, дуясь на Эл. Эл закатил глаза. – Поверь мне, я бы хотел остаться подольше, но я не думаю, что ваше правительство будет очень радо тому, что английский моряк задерживается в Дэдзиме. – Тогда мы просто должны убедиться, что в следующий раз, когда ты приедешь сюда, ты сможешь остаться здесь подольше, — сказал Лайт, мягко улыбаясь. По какой-то причине знание того, что Лайт искренне хотел, чтобы он оставался с ним в Японии, вызывало у Эл странный трепет в животе. — Когда ты все-таки вернёшься сюда? — спросил Лайт после того, как прошло несколько мгновений тишины. – Это зависит от голландцев. Кажется, они сказали, что вернутся в Японию через шесть месяцев? Сначала мы вернёмся в Пуликат в Индии, а затем остановимся в Хойане во Вьетнаме. Думаю, оттуда мы отправимся в более новый порт в южной части Африки, а оттуда вернемся в Нидерланды. Все это займёт несколько месяцев, а затем мы, вероятно, останемся в Нидерландах еще на месяц, прежде чем вернуться на корабль и повторить процесс. – Это звучит как год, — прокомментировал Лайт, его голос смягчился. – Да, кажется, это может занять год, — пробормотал Эл. На мгновение они замолчали, их шаги замедлились, пока они не прислонились к стене какого-то магазина, закрытого на ночь. — Мы знаем друг друга всего три недели, и всё же я уже знаю, что следующий год будет почти невыносимым без тебя, — сказал Лайт, глядя куда-то вдаль. — Я… чувствую то же самое, — прошептал Эл, придвинувшись ближе, так, что их плечи соприкоснулись, хотя они по-прежнему не смотрели друг на друга. – Ты понимаешь меня так, как никто другой. Ты первый человек, которого я действительно могу назвать другом. Лайт снова улыбнулся, и Эл задумался, что может значить, когда ты чувствуешь, будто в твоей груди взрываются тысячи солнц. Он почувствовал тепло в левой руке, и когда Эл посмотрел вниз, он увидел, что Лайт переплёл их пальцы вместе. — Есть кое-что, что я хотел сделать последние несколько недель, и... поскольку я, вероятно, не увижу тебя ещё год после этого, я думаю, что хочу попробовать, пока могу, — сказал Лайт, поворачиваясь к лицу Эл. Сердце Эл начало колотиться в груди, когда Лайт наклонился ближе к нему. Не раздумывая, он протянул руку, чтобы мягко коснуться кончиками пальцев щеки Лайта, как он и представлял себе много раз раньше. Лайт ластился к этому прикосновению, глаза на секунду закрылись, когда Эл начал обводить контуры его лица. Они наклонились одновременно, и когда их губы встретились, Эл как будто вернулся домой. Лайт был теплым. Эл погрузился в его теплые губы и ласковые прикосновения. Наконец, он понял, почему другие моряки тратят так много времени и денег на тех женщин. Они искали это. Кайф быть настоящим с другим человеком, мягким и податливым под твоими прикосновениями Возможно, это было из-за рисового вина, разогревающего кровь в их венах, или, может быть, это была просто новизна всего этого для Эл, но он обнаружил, что жаждет большего. Он прижал Лайта к стене магазина, и тот приоткрыл рот, давая Эл больше доступа. Оглядываясь назад, Эл понятия не имел, как долго они целовались. В тот момент не существовало никого, кроме них двоих. Они наслаждались тем небольшим временем, которое у них осталось, сожалея о всех моментах, которые они потратили впустую до этого момента. В конце концов Эл отстранился. В бледном свете луны губы и щёки Лайта пылали красным. Он улыбался, и Эл не мог не улыбнуться тоже. Лайт было открыл рот, чтобы что-то сказать, но прежде чем он успел это сделать, Эл почувствовал, как чья-то рука ударила его по плечу. Он не успел среагировать. В один момент они с Лайтом растворялись друг в друге, а в следующий его швырнули на землю. Его голова ударилась о камень, и его зрение подвело его, когда он попытался увидеть, кто напал на него. — Эй! Ты понимаешь, что ты делаешь?! Ты хоть знаешь, кто я...— Лайта прервала рука, прижавшаяся к его рту. Эл мог слышать его приглушенные крики, и сквозь затуманенное зрение он видел, что теперь мужчина прижимал Лайта к стене. — Заткнись, иначе будет намного больнее, чем должно быть, — сказал мужчина. Несмотря на пульсацию в затылке, Эл заставил себя встать. Он схватился за руку нападавшего, почти отпрянув, когда понял, что тот был ледяным. Мужчина обернулся, чтобы посмотреть на него. Когда он усмехнулся, Эл увидел острые клыки. — Отойди от него, — прошипел Эл. — Ох, какие мы храбрые. — мужчина поднял в усмешке бровь, и Эл ахнул, когда почувствовал, как ледяные пальцы сжали его волосы. — Небольшой совет на будущее — не стой у меня на пути. Затем Эл отшвырнуло к стене с такой силой, какая просто не могла быть у обычного человека. Его голова больно ударилась о неё, он потерял любое ощущение реальности, поскольку перед его глазами росли черные точки. Его ноги подкосились, и он рухнул в грязь. Он попытался встать, но его тело не реагировало, как бы он ни старался. Со своего положения на земле Эл мог только наблюдать за тем, что происходило дальше. Лайт заскулил под хваткой мужчины, все еще пытаясь говорить, несмотря на то, что рука зажимала его рот. Затем мужчина силой повернул голову Лайта в сторону, обнажая его шею. Внезапно, несмотря на туман в голове, Эл понял, почему у мужчины были клыки. Он мог только смотреть — парализованный — как мужчина впился в шею Лайта. Лайт истошно закричал. Он пытался дергаться, пытался вырваться из железной хватки мужчины, но это было бесполезно. Секунды шли, его попытки спастись становились всё слабее и слабее. Его глаза начали закатываться, а голова склонилась набок. В какой-то момент их взгляды встретились. Эл, лежащий в луже крови, и Лайт, из которого высасывали остатки собственной крови. Почему-то Лайт улыбнулся ему. Слабая, но тем не менее улыбка. И Эл точно знал, что она должна означать. Всё будет хорошо. Затем его глаза закрылись, и прошло всего несколько секунд, прежде чем он обмяк. Нападавший отпустил его тело, и Эл в ужасе наблюдал, как фигура Лайта рухнула прямо рядом с ним. Он был неестественно бледен. Эл посмотрел на его грудь, пытаясь увидеть, дышит ли он, но... ничего. Он не двигался. Его глаза, обычно такие живые, полные волнения и любви к жизни, были совершенно пусты. Затем мужчина повернулся к нему. Его губы были покрыты алым, и Эл знал, что его ждёт та же участь, что и Лайта. Он только иррационально надеялся, что это будет не слишком больно. Мужчина опустился на одно колено. Он откинул волосы Эл назад, обнажая шею сбоку. Туман в голове становился всё гуще с каждой секундой. Он не мог дать отпор, но он так устал, что в тот момент даже и не хотел. Все, чего он хотел, это спать и снова увидеть Лайта. Монстр начал наклоняться. Эл закрыл глаза. Затем раздался ещё один голос: — Как ты думаешь, что ты делаешь?! — это был женский голос, высокий и мелодичный, как у того, кого можно было бы назвать ангелом. — Охота? На моей территории? Женщина появилась в поле зрения, и Эл теперь мог видеть белый шелк, который был накинут на её тело. Её волосы были уложены высоко на макушке, лицо выкрашено в бледно-белый цвет. Она была одной из оранда-юки. – С каких это пор Дэдзима востребована? – мужчина усмехнулся. Женщина подбежала и оттолкнула мужчину от Эл. Монстр, охая, растянулся на земле в нескольких метрах от них, показывая, что женщина была намного сильнее, чем казалась. – Это место стало моим пять лет назад. Если ты хочешь побороться со мной за право владения, ты можешь с радостью сделать это. Но знай, что ты проиграешь, а я не проявлю милосердия к такому мужчине, как ты, — прошипела женщина. Было в ней что-то — в том, как она стояла, или в том, как её глаза сверкали от ярости, – что говорило Эл, что этот мужчина должен относиться к ней очень серьёзно. Судя по всему, мужчина тоже это чувствовал. — Ты здесь уже давно, да? — спросил он. Женщина кивнула. – Да. И я уверена, что намного дольше, чем ты. Вот почему я рекомендую тебе даже не пытаться тягаться со мной, так как на этой территории у меня есть преимущество. Мужчина смотрел на женщину в тишине ещё несколько мгновений, прежде чем вздохнуть и подняться на ноги. – Отлично. Я больше не буду охотиться в Дэдзиме. — Хорошо, — ответила женщина. И тут же мужчина развернулся и исчез в тени, уйдя так же бесшумно, как и появился. Как только он ушел, женщина опустилась на колени рядом с Эл. – Мне ужасно жаль, — сказала женщина, переворачивая Эл на спину. Он вздрогнул от этого движения, боль пронзила его череп, и он почувствовал, что его волосы стали липкими от крови. Женщина над ним втянула воздух сквозь зубы. – Какой дурдом. Клянусь, мужчины не знают, как правильно делать такие вещи, — пробормотала она. — Мой... мой друг… — хрипло пробормотал Эл, бросив взгляд туда, где все ещё лежал Лайт, бездыханный и обескровленный. Женщина взглянула чуть дальше, и у нее вырвался вздох, когда она заметила тело Лайта. Она смотрела то на него, то на Эл, её губы сжались в тонкую линию, а выражение лица потемнело. — Я сожалею о вашей утрате, — мягко сказала она. Боль, пронзившая грудь Эл, не была физической, как боль в голове. Он сделал несколько прерывистых вдохов, пытаясь успокоиться. Если он собирался умирать, он не хотел делать это в панике. — Что… теперь будет… со мной? – Эл был вынужден останавливаться каждые несколько секунд. Если эта женщина была такой же, что и мужчина, собиралась ли она истощить его, как Лайта? Женщина поднесла руку к его лбу, откинула назад волосы и большим пальцем разгладила бровь. — Ты умираешь, — просто сказала она, перейдя на "ты". — Судя по количеству потерянной крови, у тебя осталось всего несколько минут. Эл поморщился. Мысль о смерти, мысль о том, что он станет обескровленным и бледным, как призрак, пугала его больше, чем он хотел признать. В прошлом Эл никогда бы не признался, что боится смерти. Но теперь, когда он столкнулся с ней лицом к лицу, всё было по-другому. – Сколько тебе лет? — спросила женщина через мгновение. Эл изо всех сил пытался вспомнить, как сказать свой возраст на японском языке. — Двадцать четыре, — выдохнул он. Женщина вздохнула. — Такой молодой… — тихо сказала она, несмотря на то, что выглядела так, словно ей самой было не больше двадцати пяти. Затем на её лице промелькнуло странное выражение. Ее глаза расширились, а губы сложились в маленькую букву «о», когда она взглянула на своё запястье. Затем её взгляд, больше не наполненный грустью, вернулся к Эл. — Ты хочешь жить? — спросила она, прежний нежный тон исчез. — Да, — мгновенно ответил Л. — Я собираюсь сделать тебе предложение, — сказала женщина. – Я спасу тебе жизнь, но за это придется заплатить. Ты не умрёшь сегодня ночью, но взамен ты полностью потеряешь своё право на смерть. Ты никогда не состаришься, и тебе никогда не причинят вреда болезни. — Ты такая же? — спросил Эл спустя несколько секунд заминки. Женщина кивнула. – Да. Такой же и тот человек, который напал на вас. — Значит... значит, мне придется пить…– Эл замолчал, тяжесть в голове мешала говорить. — Да, — ответила женщина. — Но тебе не обязательно убивать тех, от кого ты питаешься. При достаточной практике ты узнаешь, сколько ты можешь выпить, прежде чем причинишь вред. В этот момент мысли Эл были настолько рассеяны, что он лишь смутно понимал, что она ему говорила. Он будет жить, но он никогда не умрет, и ему придется пить кровь, но ему не пришлось бы убивать... Ничего из этого не имело смысла. Такие существа всего лишь мифы. Тем не менее, Лайт лежал прямо рядом с ним, а вся кровь вытекла из его тела. — Я спрошу тебя ещё раз, — сказала женщина, схватив Эл за подбородок, так что он был вынужден сосредоточиться на её лице. — Ты хочешь жить? Вдалеке Эл слышал звон колоколов. Каким-то образом он знал, что это визитная карточка Смерти. — Да, — ответил он чуть, его голос был чуть громче шёпота. Женщина кивнула. Она вытащила из складок кимоно кинжал и аккуратно провела им по нежной коже запястья. Когда тёмно-красный цвет начал окрашивать белый шелк, который был на ней, она поднесла запястье к Эл, и он почувствовал, как тёплые капли крови упали на его бледные губы. Сладко. Слаще, чем он ожидал от крови. Обычно, когда кто-то прикусывает язык, металлический привкус подавлял всё остальное. Но эта кровь была совсем не такой. Кровь этой женщины была как самое сладкое вино, которое Эл когда-либо пил. Оно было насыщенным и тёплым, и в этот момент ему хотелось выпить её столько, сколько он сможет. Когда она поднесла запястье к его губам, он начал жадно пить из раны, его полумёртвое состояние отняло у него все логические мысли, которые могли возникнуть в подобной ситуации. Боль в голове начала утихать. Его тело отяжелело, но не от холодных ползучих рук смерти, как раньше, а как будто его завернули в тёплое одеяло. Он чувствовал себя сытым и в безопасности, и знал, что если сейчас потеряет сознание, то сможет снова проснуться. И вот так он добровольно пошёл в объятия сна, прочь от рук Смерти. ♰⁜♰ Было больно. Горячая боль пронзала его тело. Эл задыхался и пытался пошевелиться, чтобы уйти от боли любым доступным способом, но его конечности не реагировали. Его парализовало, огонь словно прожёг его вены. Он хотел закричать, но, похоже, не мог вспомнить, где находится его рот. Он хотел открыть глаза, чтобы хотя бы попытаться понять, где он находится, но это тоже не сработало. Воспоминания плясали под его веками, когда боль прошла сквозь все его нервные окончания. Они были единственным отвлечением от ада, в котором сейчас пребывало его тело. Он видел себя ребенком. У него большие глаза, тонкие конечности и непослушные чёрные волосы. Маленькое тело идеально подходит для того, чтобы прятаться от больших детей в его укрытии с крошечным куском хлеба в руках, еле как добытым. Потом он был подростком. Перебирал книги, хранившиеся в библиотеке приюта с вечера до раннего утра. Приходила монахиня: спрашивала, как у него дела и не хочет ли он сделать перерыв, чтобы провести время с другими детьми. Ответ всегда был один и тот же. Да, он был в порядке. Нет, он не хотел идти играть с другими детьми. Ему было шестнадцать. Только выпустившийся из приюта, всеми оставленный, но ему нужно было пробиваться в этом мире. Некоторое время он бродяжничал. Умолял прохожих об объедках или работе на грязных лондонских улицах. Лишь через несколько лет он нашел дорогу в доки, и именно там он нашёл своё спасение в виде ручного труда. Воспоминания сгорали, как свеча. В один момент они существовали, в следующий момент они были уничтожены и заменены другими. Это было странное мучение. Возможность пересмотреть все трудности, с которыми он столкнулся в своей жизни, испытывая самую мучительную боль, которую когда-либо испытывало любое живое существо. В этом тёмном аду, в ловушку которого он попал, не существовало времени. Это была вечность страданий. Наверное, это загробная жизнь. Но что он сделал такого плохого, что заслужил такую пытку? Во всяком случае, он ожидал, что попадет в чистилище, а не во владения Люцифера. Но это должен был быть ад, потому что Бог никогда не заставил бы его так страдать. Воспоминания замелькали быстрее.. Он устраивается на работу к голландцам, путешествует по разным странам, пробует новые экзотические блюда. Смотрит на звезды и задаётся вопросом, в чём смысл всего этого. Потом Япония. Почти каштановые волосы и почти красные глаза. Вспышка улыбки. Теплые губы прижались к его собственным. Кровь. Столько крови. Когда Эл проснулся, это не было постепенно. Не было трепетания ресниц. Это не была туманная комната, медленно прорисовывающаяся. Это было очень неожиданно. Механическое открытие век и осознание того, что мучительная боль полностью исчезла. Он ожидал, что почувствует головокружение или боль. Но он ощущал себя… прекрасно. Без трудностей он сел, руки подлетели к его затылку, где он истекал кровью в последние минуты своего сознания. Раны не было. В его волосах не осталось ни крови, ни нежности чужих рук. Как будто этого и не было никогда. Но он знал, что эта ночь случилась. Образ мёртвого тела Лайта, смотрящего на него всего в нескольких дюймах от него, вспыхнул в его голове. Это был не сон. Не сон ведь? На его вопрос ответили, когда он увидел движение краем глаза. Он повернул голову к источнику и напрягся, когда заметил оранда-юки, сидящую в дальнем углу его комнаты. Теперь в ней было что-то другое. Что-то, что он не мог точно определить. Её кожа была неестественно гладкой, чего Эл раньше не замечал. Её волосы были такими черными, что были почти как чернила. Её темные глаза, казалось, слегка светились, хотя в комнате было темно. Затем Эл понял, что всё в его зрении было немного не так. Несмотря на то, что шторы были задёрнуты и в комнате не было свечей, у него не было проблем с тем, чтобы видеть в темноте. Он мог видеть каждый узел на стенах, обшитых деревянными панелями, замечать каждую пылинку, парящую в воздухе. Когда он взглянул на коврик, на котором спал, то понял, что может разобрать каждый стежок на поверхности ткани. — Ты, должно быть, сейчас очень растерян, — вдруг сказала женщина. Она не могла говорить громче шёпота, но Эл слышал её так, как будто она была около его уха. –Я... — ответил Эл. Что-то было не так и с его собственным голосом. Всегда ли он был таким глубоким? – Что со мной? — спросил он, заметив, как его голос стал намного глубже и красивее. — Ты помнишь прошлую ночь? – спросила женщина, оторвавшись от пергамента, на котором писала. Это было прошлой ночью? Он вспомнил об атаке. Он вспомнил безжизненное лицо Лайта. Он вспомнил женщину, спасавшую его от этого монстра-мужчины. Затем постепенно остальные части пазла встали на свои места. Воспоминания были острыми, такими ясными, как будто это произошло всего несколько минут назад, несмотря на то, что в то время он был серьёзно ранен. Он снова услышал слова женщины в своих ушах. Её предложение ему. Сделка, которую они заключили. — Кто я теперь? — спросил Эл, вцепившись пальцами в одеяла под ним. – У нас много имён. Самое близкое, что есть в моей стране к тому, кто мы есть, это существо по имени нуре-онна, хотя это не особенно точно, за исключением части о питье крови. У китайцев есть более близкая легенда, цзянши, хотя опять же не совсем точная. Мне кажется, вам, европейцам, ближе всего слово «убир», хотя я начала слышать и слово «вампир», — пояснила женщина. Эл вспомнил, что раньше читал про термин «убир». Это было турецкое слово, относящееся к мифологическому существу, которое питалось жизненной силой других. — Ты описала спасение меня как потерю права на смерть навсегда. Это значит, что я… бессмертен? — спросил Эл. Женщина кивнула. – Да. Ты никогда не состаришься, ты никогда не заболеешь, тебе больше никогда не понадобится еда или питьё. Единственное, что тебе нужно для поддержания своей жизни — это кровь людей, — объяснила она, рисуя несколько японских иероглифов идеальным почерком. – Если ты совсем отчаешься, ты можешь питаться кровью животных. Но это насытит ненадолго, и я не рекомендую это, если у тебя есть другой выбор, так как это также ослабит тебя. Часть Эл задавалась вопросом, спит ли он все ещё. Но каким-то образом он был более привязан к реальности, чем когда-либо прежде. — Что ещё мне нужно знать? – спросил он. Женщина прервала запись, метнув на него глаза. Легкая улыбка тронула уголки её губ. – Я удивлена. Ты воспринимаешь это лучше, чем большинство, — прокомментировала она. Эл не был уверен, что на это ответить, но он был спасён от необходимости слишком долго думать об этом, потому что женщина вновь заговорила. – Самым большим беспокойством для тебя будет солнечный свет. Во многих мифах говорится, что такие существа, как мы, сгорают на солнце. Опять же, они не совсем точны. Мы очень чувствительны к солнцу, и длительное воздействие может обжечь нашу кожу. Но ты сможешь выдержать это в течение коротких периодов времени. Мой совет: если тебе нужно выйти на улицу в течение дня, носи длинные пальто и шляпы, чтобы скрыть лицо. Когда ты станешь старше, ты не будешь так уязвим для солнца, но пройдут века, прежде чем ты сможешь спокойно ходить при дневном свете. Она сказала это так небрежно. Века. Он будет жить сквозь века. – Почему я звучу иначе? – спросил затем Эл. Женщина усмехнулась. – Трансформация меняет нас. Делает нас более привлекательными для добычи. Иди посмотри вон в то зеркало, и ты увидишь. Только тогда Эл заметил маленькое ручное зеркальце, стоявшее напротив женщины на столе, за которым она работала. Он медленно поднялся, опасаясь, что ноги не удержат его после перенесённых травм. Но он был удивлен, обнаружив, что он так же силен, как и прежде. Не было ни головокружения, ни пятен перед глазами. Когда он поднял маленькое ручное зеркальце, металл не был прохладным для его кожи, как он ожидал. Вместо этого он ощущал ту же температуру, какая была и у него. Но Эл не долго думал об этом. Он увидел своё отражение. Несомненно, это был он... но в то же время и нет. Если прежде его щеки были впалыми, измождёнными годами голода, то теперь его лицо было здоровым и сильным. Линия его подбородка была острее, чем когда-либо, черты лица почти напоминали черты статуи. Его волосы всегда были непослушными, истончёнными от недоедания, но теперь они были густыми и здоровыми. Его кожа была такой гладкой, что напоминала ему алебастр. На его лице не было видно ни единого пятнышка. Его глаза и раньше были тёмными, но теперь они казались почти абсолютно чёрными и блестели обещанием тайны. Под его глазами виднелись тёмные круги, из-за чего казалось, что он не спал несколько недель. Но почему-то это не портило его внешности. В нем было что-то почти… неземное. Его брови нахмурились, а движения на его лице казались слишком идеальными. Как будто отрепетированные. Эл по-прежнему выглядел как он сам, но он больше не был похож на человека. – Как люди нас не замечают? — сказал Эл, даже не думая о том, как быстро исключил себя из «людей». – Ты удивишься, но они не заметят. – пояснила женщина. – Даже те, кто знал тебя раньше, будут только удивляться, как они до сих пор не осознавали твоей красоты. – Она снова прервала письмо и отложила кисть. – Очень редко ты встретишь человека, который более проницателен, чем большинство. Этот человек поймёт, что с тобой что-то не так, и почти всегда будет избегать тебя. — Кто-нибудь из людей когда-нибудь понял, кто ты такая? — спросил Эл. Женщина покачала головой. — Нет, если только я не питаюсь ими. Что ж, по крайней мере, это имело смысл. – Который сейчас час? – спросил затем Эл, поняв, что понятия не имеет, как долго он спал. — Уже почти вечер, — сказала женщина. — Ваш корабль почти закончил загрузку. Я собиралась разбудить тебя, если ты не проснешься сам Глаза Эл расширились. Ему придётся вернуться на корабль со своими товарищами по команде и сделать вид, что ничего не произошло. Как будто не он был свидетелем того, как прошлой ночью жестоко убили его первого друга. Как будто не он был теперь обременён знанием, что он будет жить вечно. Тем не менее, Эл заставил себя схватить свой чемодан и бросить внутрь немногочисленные пожитки. Женщина не смотрела на него, просто беззаботно продолжала писать. Эл надел толстое пальто, которое он принес для более холодных дней, вместе с шапкой, надеясь, что этого будет достаточно, чтобы укрыться от заходящего солнца. Затем, собрав остальные свои вещи, он встал, собираясь уйти. Прежде чем он успел коснуться дверной ручки, он остановился, поняв, что ему нужно знать еще кое-что. – Как часто мне нужно, хм, питаться, чтобы оставаться здоровым? — спросил он, задаваясь вопросом, сможет ли он выжить следующие несколько месяцев в море. – В настоящее время ты новообращённый, поэтому, вероятно, тебе следует поесть где-то до конца недели, просто чтобы ты мог приспособиться к ощущениям и научиться контролировать себя. Но в среднем, если ты полностью осушишь человека, ты должен быть в порядке около месяца. Если ты оставишь их с достаточным количеством крови, чтобы остаться в живых, то тебе следует кормиться два-три раза в месяц. – Как мне помешать им сдать меня, если я оставлю их в живых? – спросил Эл. — На твоем месте я бы не беспокоилась об этом. Чаще всего воспоминания людей о том, как ими кормились, туманны. Большинство просто думают об этом как о дурном сне. Но тебе нужно быть осторожным, чтобы никогда не питаться одним и тем же человеком дважды, иначе он поймёт, что это был не сон. — Я понял, — сказал Эл. Он приподнял шляпу перед женщиной, собираясь снова уйти, когда вспоснил ещё одну вещь. – Мой друг. Что ты с ним сделала? После того, как я потерял сознание? Женщина поджала губы. – Я сделала вид, что его зарезали во время ограбления. Его семья уже забрала тело и пытается выяснить, кто был преступником. Вот почему тебе необходимо попасть на этот корабль — потому что, если ты останешься здесь, кто-нибудь непременно упомянет о том, что ты был последним человеком, которого видели с ним. Эл поморщился. Это означало, что он, скорее всего, не сможет вернуться сюда через год. Впрочем, это не имело значения. Единственная причина, по которой он вообще хотел вернуться, заключалась в том, чтобы увидеть Лайта. Но Лайта уже не было. – Спасибо за твою помощь — сказал Эл через мгновенье. — Вернись через сто лет и скажи мне, чувствуешь ли ты всё еще ко мне благодарность, — прошептала женщина, не отрываясь от бумаги. Не зная, что на это ответить, Эл просто еще раз кивнул женщине и вышел из комнаты. Когда он выбрался из гостиницы и направился к докам, несмотря на шляпу и пальто, он все еще ужасным образом ощущал на своей коже солнечные лучи. Это было похоже на то, когда кто-то сидит в жаркий летний день в течение длительного периода времени и чувствует, как солнце обжигает его кожу, пока она не станет красной и чувствительной на ощупь. Эл мог только надеяться, что женщина была права, и с возрастом ситуация наладится. Его товарищи по команде бросили на него несколько странных взглядов, когда он поднялся на борт корабля. Некоторые смотрели по два раза, когда он проходил мимо, очевидно, замечая, как изменилось его лицо, при этом оставаясь прежним, но он не обращал на них внимания. Вместо этого он бросился прямо в свои покои, стремясь уйти от солнца. К тому времени, когда корабль вышел из гавани, солнце село, и Эл смог стоять на палубе и смотреть, как береговая линия Японии исчезает. Он мысленно вернулся к Лайту; к тому, как женщина опоздала, чтобы спасти его жизнь. Он задавался вопросом, что произошло бы, если бы она пришла на минуту раньше. Были ли бы они оба такими сейчас? Остался бы он в Японии, пытаясь понять своё новое состояние? Или Лайт отказался бы от её предложения, решив вместо этого принять смерть? Сейчас это не имело значения. Лайт был мёртв, и Эл был дальше от него всё дальше и дальше. Теперь ему просто нужно было подождать, чтобы увидеть, как закончится его вечность.