Offer Me My Deathless Death

Закрыть дело Киры оказалось не так уж сложно. На следующий день после той роковой ночи Эл объявил остальным членам оперативной группы, что он передумал и решил не проверять правило тринадцати дней, так как это только подвергло бы риску ненужной смерти. Как он и ожидал, никто не возражал против его решения. В официальном отчете говорилось, что Хигучи был единственным активным Кирой на момент его смерти, и хотя были доказательства того, что в прошлом их было больше, они больше не были активны, и поэтому их невозможно было отследить. МОУП стремилось полностью закрыть дело Киры, поэтому приняло этот вывод без возражений. Ватари начал процесс закрытия штаба оперативной группы. Его собирались перепрофилировать под офисное здание, хотя Фонд Вамми по-прежнему сохранит право собственности на имущество, если оно когда-нибудь снова понадобится. Эл знал, что оно не понадобится в ближайшее время. Однако было еще кое-что, с чем они не закончили. То, за что Эл нёс полную ответственность перед Лайтом. Миса. Прежде чем отказаться от права собственности на свою Тетрадь смерти и потерять воспоминания о ней, Лайт написал два письма. Одно было для себя, а другое для Мисы. В письме самому себе говорилось, что он был Кирой в прошлом, но решил потерять воспоминания, чтобы стереть эту часть себя. Он также рассказал ему о его совместной истории с Эл, хотя в итоге Лайт ничего из этого не забыл. Эл не знал, что было в письме Мисы, но он знал, что Лайт умеет обращаться со словами, как никто другой. Если кто-то и мог убедить Мису никогда больше не использовать свою Тетрадь смерти, то это был только он. Эл ждал на диване в бывшей комнате Мисы в штаб-квартире. Он отправил ей сообщение с просьбой встретиться, чтобы обсудить последний вопрос, прежде чем дело Киры будет полностью закрыто. Спустя час после того, как Эл попросил её о встрече, дверь в комнату распахнулась, и в комнату ворвалась Миса, а Рэм парила позади нее. — Рюдзаки! Мне так жаль, что я так припозднилась, я не могла решить, какую юбку надеть с этими новыми туфлями, которые… — Миса оборвала себя на полуслове, когда посмотрела на Эл, её глаза расширились, прежде чем взглянуть поверх его головы. Легкая улыбка расплылась по её лицу. Лайт рассказал Эл о планах, которые он строил в отношении Мисы, прежде чем он отказался от права собственности на Тетрадь смерти. Эл знал, что такое глаза шинигами, и знал, что они есть у Мисы. Очевидно, она могла видеть настоящее имя Эл прямо сейчас и думала, что сможет убить его с помощью Тетради смерти после их встречи. — Миса? — проговорил Эл, когда она так явно не закончила предложение. Миса моргнула, и ее глаза снова опустились. — Ой, прости! Я не хотела так отключаться. — Она хихикнула. — Все в порядке. Не могла бы ты присесть? — спросил Эл, указывая на диван. Кивнув, Миса села, разглаживая складки на юбке. Рэм маячила позади нее. — Надеюсь, с тех пор, как ты покинула штаб-квартиру, у тебя все в порядке? — О да, всё здорово! Так приятно снова оказаться в собственной квартире! —она по-доброму ухмыльнулась. Затем выражение ее лица немного помрачнело. — Ну, почти здорово. Я не так часто вижусь с Лайтом. Лайт не разговаривал с Мисой с тех пор, как он отказался от права собственности на Тетрадь смерти. В первую очередь это было делом рук Эл. Эл не был так уверен, как сработает полное стирание памяти, выполненное Тетрадью смерти, и он не хотел, чтобы Миса случайно вызвала появление каких-либо конкретных воспоминаний. — Вообще-то, Миса, у меня есть кое-что, что мне нужно передать тебе от Лайта, — сказал Эл, залезая в карман, чтобы вытащить письмо. Взвизгнув, Миса хлопнула в ладоши. — Письмо? Как романтично! — Хватаясь за бумагу, она выхватила ее из рук Эл и торопливо развернула. Ее радостное волнение быстро пропало. Пока она читала письмо, ее улыбка полностью меркла, а брови нахмурились от беспокойства. Затем она резко втянула воздух, и ее рука подлетела ко рту, письмо упало ей на колени. Она смотрела на бумагу, не моргая, а затем ее голова резко поднялась к Эл. — Т-ты подделал это письмо, не так ли? – обвинила Миса хриплым голосом, тыча в него своим наманикюренным пальцом. — Ты подделал его, чтобы попытаться заставить меня сказать, что я Второй Кира, верно? Вот что это! Злая шутка! Эл медленно покачал головой. — Нет, я не подделывал это письмо, Миса. Я даже не знаю, что там написано. Лайт дал его мне до того, как отказался от права собственности на Тетрадь смерти. — Ты врешь! — крикнула она, глаза наполнились слезами. — Я не вру, — спокойно сказал Эл, наклоняя голову, чтобы встретиться взглядом с Рэм. — Рэм может поручиться за меня, верно? Расширив глаза, Миса ахнула и посмотрела на Рэм, которая просто кивнула. — Ты видишь Рэм? — тихо спросила Миса. — Да, я мог видеть ее с тех пор, как мы схватили Хигучи, — объяснил Эл, зная, что Мисе было приказано покинуть штаб-квартиру вскоре после ночи смерти Хигучи. — Она даже была там, когда Лайт писал это письмо. Смаргивая слезы, Миса взглянула на Рэм. — Это… это правда? — мягко спросила она. — Это правда, — ответили ей. — Лайт добровольно отказался от Тетради смерти, потому что хотел перестать быть Кирой. Резко вдохнув, Миса снова посмотрела на письмо, лежащее у нее на коленях. Она взяла его в руки, водя пальцами по словам, пока по ее щекам текли слезы. — Т-так ты знаешь, Рюдзаки? — спросила она срывающимся голосом. — Да. Я знаю, что Лайт был первым Кирой, а ты— вторым Кирой. Миса кивнула, подняв руку, чтобы вытереть стекающую по щекам тушь. — Но в письме он сказал, что едет в Англию, чтобы работать с тобой. Ты не собираешься его арестовывать? — спросила она, встретившись своими покрасневшими глазами с его умиротворёнными. — Нет. Мы пришли к соглашению. Он отказался от права собственности на Тетрадь смерти, чтобы стереть все воспоминания о том, что он был Кирой, и взамен его не арестовывают за его преступления, — доходчиво объяснил Эл. — Это… это хорошо, я думаю, — прошептала Миса, хотя Эл мог сказать наверняка, что она не была счастлива. — Что тогда со мной? Хочешь, чтобы я тоже отказалась от своей Тетради? Снова взглянув на Рэм, Эл сложил руки перед собой. — Не совсем. Видишь ли, Лайту нужно было потерять память, чтобы перестать быть Кирой. Но я понимаю, что у тебя немного другая ситуация, поскольку у вас с Рэм очень тесная связь, — сказал Эл, указывая на шинигами. — Если ты больше никогда не воспользуешься Тетрадью смерти и не расскажешь о ней никому другому, ты можешь сохранить своё право собственности, чтобы Рэм продолжала быть с тобой, и ты не будешь арестована за свои преступления. Миса недоверчиво нахмурилась. — Это не похоже на тебя — доверять Кире, Рюдзаки. — Рэм попросила, чтобы я предоставил тебе этот вариант, Миса. У нас договор. — Договор? — спросила она, удивлённо глядя на Рэм. — В обмен на то, что ты сохранишь свои свободу и воспоминания, я должна гарантировать, что ты никогда больше не будешь использовать Тетрадь смерти, — объяснила ей Рэм. — И если ты решишь снова использовать Тетрадь смерти... — вмешался Эл. Его голос зазвучал по-новому, с намёком на угрозу, — ...я узнаю. И у тебя больше не будет второго такого шанса. Миса моргнула, на переводя взгляд с Эл на Рэм. Она закусила губу, прежде чем снова взглянуть на письмо. Она всхлипнула, когда снова прошлась по нему глазами, и когда она снова дошла до конца, она сдулась. — Я просто не понимаю, почему он должен уходить, — прошептала Миса. — Он ведь отказался от воспоминаний. Он не помнит, что я Кира. — Это слишком большой риск, — ответил Эл. — Ты можешь оступиться и что-то упомянуть, и если это оживит память, то всё будет испорчено. Ёе плечи затряслись, а по лицу покатилось еще больше слез. Она уставилась взглядом в свои ноги, сжимая и разжимая кулак. — Это всё не просто так, не так ли? — прошептала Миса. — Это не единственная причина, по которой он уходит. — Эл не ответил, и Миса на мгновение замолчала. Затем она решительно посмотрела на Эл. — Ты любишь его, не так ли, Рюдзаки? — спросила она хриплым голосом. — Ты любишь его так же, как и я. Спустя четыреста лет жизни Эл думал, что его уже ничем нельзя удивить. Но Миса смогла увидеть его насквозь. Он думал, что это может сделать только Лайт. Наступила громкая тишина. Затем: — ...да. Миса какое-то время молчала. Она всхлипнула еще несколько раз, кивнула сама себе, а затем снова сложила письмо. Эл ждал её ответа, наблюдая, как она рассеянно теребила свои пальцы. — Знаешь, я очень расстраивалась каждый раз, когда видела, как Лайт разговаривает с тобой, или даже когда он просто смотрел на тебя, — сказала Миса, откалывая кусочек лака для ногтей. — Я никогда не была уверена, почему. Я знала, что это расстраивает меня, но не могла понять, что меня так беспокоит. Я предположила, что это было только потому, что мне не нравилось, что ты подозрительно относишься к нам обоим. Я выбирала не видеть того, что было прямо передо мной, но, думаю, теперь я поняла. — Она судорожно вздохнула. — Я ревновала. Потому что я хотела, чтобы Лайт смотрел на меня так же, как он смотрел на тебя. — Затем на ее лице появилась горько-сладкая улыбка. — Теперь я понимаю. Он никогда не сможет посмотреть на меня с такой любовью. Эл не знал, что на это ответить. Рэм положила костлявую руку на плечо Мисы, и она положила на него свою руку, расслабившись в полуобъятиях Рэм. — Извини — неловко сказал Эл через несколько секунд. — Всё в порядке, наверное. Больше всего на свете я просто хочу, чтобы Лайт был счастлив, — мягко ответила Миса, стирая еще больше смазанного макияжа с глаз. — Я больше не буду использовать Тетрадь смерти, обещаю. — Спасибо, Миса… — У меня только два условия, — продолжила Миса, перебивая его. Эл моргнул, напрягшись, когда понял, что Миса превращает это в сделку. — Скажи мне, в чем они заключаются, и я дам тебе знать, если смогу их выполнить, — сказал Эл, зная, что он имеет здесь преимущество и может отклонить обе просьбы Мисы, если захочет. — Ничего страшного, обещаю, — сказала Миса, заправляя прядь волос за ухо. — Первая — это просто ответ на вопрос. — Хорошо. Задавай, — ответил Эл, гадая, о чем может быть ее вопрос. Кивнув, улыбка Мисы, хотя и намного слабее, чем раньше, вернулась. — Ты собираешься превратить Лайта в вампира? Что? Сжав челюсти, Эл напрягся и попытался отклониться. — Вампир? О чем ты говоришь? Миса закатила глаза и усмехнулась. — О, не притворяйся дурачком, я знаю, что ты не человек, Рюдзаки. Нахмурившись, Эл повернул голову к Рэм — Ты сказала ей? — Нет, я этого не делала, — тихо сказала Рэм. — У Мисы глаза шинигами. Она видела, что твоя продолжительность жизни отличается от продолжительности обычных людей. — Да, так и есть. Когда у меня не было воспоминаний — а значит, и глаз — я поняла это, потому что постоянно посещаю оккультные сайты, а у тебя есть все классические признаки того, что ты вампир. Бледная кожа, привлекательный, но как-то по-странному, буквально идеален, несмотря на свои причуды, ешь сладкое только потому, что не очень хорошо чувствуешь вкус. А как только обрела глаза шинигами, то лишний раз подтвердила свои догадки. — Миса ухмыльнулась чуть шире. Эл было трудно не пялиться на Мису. Лайт сказал ему, что Миса более проницательна, чем кажется, но он не ожидал, что настолько. — За все годы моей жизни ты первый человек, который когда-либо осознал, кто я, — сказал ей Эл, не в силах перестать смотреть на неё в шоке. — Тогда я полагаю, что ты раньше не встречал много умных людей, потому что я поняла это после первых нескольких дней пребывания в штаб-квартире, — сказала Миса, выглядя довольно гордой собой. — Однако ты не ответил на мой вопрос. Ты собираешься обратить Лайта? — Э-э, — моргнул Эл, все еще озадаченный, — нам нужно это еще обсудить, но, скорее всего, да. — Вау, это так захватывающе! — сказала Миса, снова улыбаясь. — Держу пари, он будет таким красивым вампиром. — Несколько мгновений она смотрела в пространство, явно погружаясь в сладкие мечты. Медленно, ее улыбка исчезла, когда ее взгляд упал, руки опустились на колени, а глаза смотрели в пол. — Думаю, я все равно этого не увижу. Она не увидит, но Эл не хотел подтверждать это и снова расстраивать ее. Поэтому он решил двигаться дальше. — У тебя была еще одна просьба? Глаза Мисы все еще были красными и слезящимися. Она кивнула, снова вытерла щеки и встала на ноги. Засунув письмо в карман, она обошла журнальный столик и оказалась прямо перед Эл. Затем Миса наклонилась и они встретились взглядами. — Пообещай мне, что позаботишься о нем, — требовательно сказала она. Эл даже не нужно было раздумывать над ответом. — Обещаю, — уверенно сказал он в ответ. Ее горько-сладкая улыбка вернулась, маленькая и полная боли. Но слёз больше не было, и Миса наклонилась вперед, чтобы поцеловать Эл в щеку. — Спасибо, — сказала она, ее липкий блеск для губ окрасил кожу Эл, и она отстранилась. Затем Миса снова выпрямилась и посмотрела на Рэм. — Ты готова идти, Рэм? — спросила она. — Я всегда иду за тобой, Миса, — ответила Рэм. С трудом удерживая улыбку на лице, Миса направилась к двери, а Рэм положила костлявую руку на лопатки Мисы, пока та шла. Однако, когда она повернула ручку двери, Эл обнаружил, что зовёт ее. — Миса, ты будешь в порядке? Оглянувшись на него, Миса вытерла ещё одну скатившуюся слезу. — Это займёт некоторое время, но в конце концов у меня всё будет хорошо. После этого она ушла. ♰⁜♰ Был прохладный осенний полдень. Легкий ветерок поддувал по улицам Токио, разбрасывая по всему городу словно обгоревшие оранжевые и малиново-красные листья. Солнце скрылось за морем густых белых облаков, отбрасывающих бледное сияние. Бизнесмены суетились на работе, молодые пары болтали, попивая кофе перед кафе, а дети визжали, гоняясь друг за другом в куче листьев. С окончанием террора Киры в воздухе повисло ощутимое облегчение. Несмотря на поддержку, которую Кира получил ближе к концу, казалось, что с его поражением люди смогли признаться друг другу и самим себе в страхе, который он заставил их всех чувствовать. Удивительно, но количество преступлений не увеличилось, как многие ожидали. Некоторые говорили, что Кира все еще рядом, что он не побежден и просто ждет возможности вернуться. Второе пришествие, если хотите. Но вернется Кира или нет, сейчас его нет, и от этого всем только лучше. Эл сидел на скамейке в парке и смотрел, как вокруг него падают сухие листья. Его глаза сканировали людей, идущих по улицам перед ним, в поисках знакомого лица. Он должен был скоро подойти. В конце-концов, у них не так много времени. Каким-то образом Эл не услышал приближающихся к нему шагов, и он был удивлен, когда услышал чей-то голос, обращающийся к нему. — Не возражаешь, если я сяду с тобой? Нахмурившись, Эл взглянул вверх, чтобы увидеть, кто спросил разрешения разделить с ним эту скамейку. Это была женщина. На вид ей немного за двадцать, она одета в выглаженный, аккуратный деловой костюм, с длинными темными волосами, собранными в пучок на макушке. Как только Эл взглянул на нее, он заметил, что ее кожа была слишком бледной, чтобы быть естественной, а ее черты слишком резкими, чтобы быть человеческими. Она была бессмертной, как и он, это было очевидно. Но был и другой уровень узнавания. Эл смотрел на нее еще мгновение, пытаясь вспомнить её, когда вдруг в голове щелкнуло. Черные волосы, собранные высоко на макушке. Лицо, окрашенное в белый, а губы и глаза в ярко-красный цвета. Кинжал, спрятанный в рукаве кимоно, и кровь со вкусом сладчайшего вина. Это была она. Оранда-юки, сделавшая его бессмертным много веков назад. Женщина теперь сидела рядом с ним, хотя Эл не помнил, чтобы ответил ей на вопрос. Она слегка улыбнулась ему, а он в шоке уставился на нее, переполненный воспоминаниями, наводнившими его разум. — Это… это ты, — тихо сказал Эл, моргая. — Мне было интересно, помнишь ли ты меня, — нараспев ответила она, с интересом разглядывая Эл. — Прошло довольно много времени с тех пор, как мы в последний раз виделись. — Да, это так, — согласился Эл, его шок прошел. — На самом деле, почти четыреста лет. На это заявление женщина издала тихий смешок. — Вау, да, это долго. Я уже давно потеряла счет годам. — Какое-то время она смотрела на свои колени, прежде чем повернуться к нему, все еще одаривая его доброй улыбкой. — Как твои дела? — У меня всё... хорошо, я полагаю, учитывая обстоятельства, — задумчиво ответил Эл. Он всё ещё рассматривал толпу в ожидании. — Я рада это слышать. Слишком часто жизнь таких, как мы, наполнена только болью, что, я полагаю, является платой за утрату нашего права на смерть, — сказала ему женщина. — Ты помнишь, что я сказала тебе перед твоим отъездом, в ночь после того, как я тебя обратила? После того, как ты поблагодарил меня за помощь? Эл кивнул. — Ты сказала мне вернуться через сто лет и сказать, чувствую ли я еще благодарность тебе. — Да. Прошло более ста лет, но я все еще хотела бы знать ответ. Ты сожалеешь о своем решении? Разве я не прокляла тебя, дав тебе такую жизнь? — Когда женщина спросила об этом, ее улыбка померкла, а голос стал серьезнее. Эл несколько минут молчал, думая, как ответить. Он вспомнил все годы, проведенные в погоне за ответами на самые различные загадки его жизни. Так много лет было потрачено на поиски чего-то, что он, возможно, никогда не нашёл бы, на бесцельные скитания без определенного конца. Его бессмертие никогда не было чем-то, о чем Эл много думал, кроме как чем-то, с чем нужно иметь дело. Условие, с которым он должен был жить. Бесконечный ход времени был чем-то, с чем ему нужно было постоянно находить новые способы справиться. Это был цикл, игра в ожидание следующего появления Лайта в его жизни. Эл начал говорить: — Думаю, я много времи сожалел об этом решении. Мне было больно из-за тщетности моего существования, я чувствовал, что всегда двигаюсь вперед в неизвестном направлении. Я был замешан в чем-то большем, чем я мог осознать, постоянно сталкиваясь с постоянной потерей того, кого я люблю, и осознавая, что никогда не смогу быть с ним по-настоящему, — он продолжал смотреть на людей перед собой. Его глаза сканировали мужчин и женщин, снующих по улице. И тут его взгляд притянулся к одной-единственной фигуре. Рыжевато-каштановые волосы, восхитительное лицо с отблеском раздражения и надменности. Лайт выделялся в толпе, черные солнцезащитные очки закрывали глаза, которые были такими карими, что казались почти красными, а черный зонт прикрывал его голову от закрытого облаками солнца. Даже издалека Эл мог видеть неестественную гладкость его кожи, будто она была высечена из мрамора. Как и предсказывала Миса, он был невероятно красив. Улыбка расплылась по лицу Эл. — Однако, больше я не жалею об этом решении. Некоторые вещи в моей ситуации изменились, и теперь я вне этого бесконечного цикла. Я бы не смог добраться до этого момента, если бы ты не спасла мне жизнь той ночью, и за это я до сих пор очень благодарен, — сказал Эл, все еще наблюдая за Лайтом, когда он переходил дорогу. Женщина проследила за взглядом Эл и резко ахнула. — Это… это невозможно, — прошептала она, явно узнав Лайта из той роковой ночи. — Как я уже сказал, я попал в ловушку чего-то гораздо большего, чем я сам, но я нашел выход из неё, — радостно сказал ей Эл, снова повернувшись к женщине. Потрясенное выражение лица женщины смягчилось, когда она увидела счастье на лице вампира. — Я... Я полагаю, что очень впечатлена, — призналась она. Она поднялась на ноги, стряхивая невидимую пыль со своего костюма. — Я очень рада, что ты нашел мирный способ провести свою вечность, Эл Лоулайт, — мягко сказала она, взглянув поверх его головы, когда произнесла его имя. Глаза Эл расширились. — У тебя глаза шинигами, — с потрясением прошептал он. Улыбка женщины стала шире. — Подарок от одного из моих родителей, — сказала она ему. — Я уверена, что наши пути пересекутся снова, Эл. Держись за свое счастье и никогда не забывай, как тебе повезло. — И, не дожидаясь ответа, она развернулась на каблуках и ушла. Эл смотрел ей вслед. Она пробралась в толпу и через несколько секунд полностью исчезла из его поля зрения. Краем уха он услышал твердые шаги Лайта. — Кто это был? — с интересом спросил Лайт, встав возле скамьи. Поднявшись на ноги, Эл отвернулся от того места, где исчезла женщина, и посмотрел на Лайта. — Просто старая подруга, — ответил он. Затем он оглядел Лайта сверху вниз и ухмыльнулся, заметив, что Лайт был полностью закрыт водолазкой, пальто, перчатками и длинными штанами. — Еще не так холодно, чтобы носить столько слоев одежды, — поддразнил он. — Ты не сказал мне, что солнце будет таким раздражающим в начале, — усмехнулся Лайт. — На улице даже не солнечно, а я все равно чувствую, что обгораю. — О, не будь таким плаксивым. Нужно минимум столетие, прежде чем это пройдет, — парировал Эл. — Кроме того, в Англии редко бывает солнечно, так что все будет не так плохо, как могло бы быть. — Лучше займи меня чем-нибудь в этот век, иначе я сойду с ума, — сказал Лайт, возвращая ухмылку Эл. — Думаю, это можно устроить, — игриво ответил он, хватая Лайта за руку и сжимая ее. То, к чему Эл пока не привык, когда касался Лайта, было то, что Лайт больше не был теплым на ощупь. Вместо этого он идеально соответствовал температуре Эл. Не слишком горячий, не слишком холодный. Равновесие. — Ты готов идти? Наш рейс скоро вылетает, — спросил Эл, подняв бровь. — Да, я уже попрощался со своей семьей, так что я готов идти, — сказал Лайт. В его голосе был намёк на грусть, но он был очень слабым. Это не было окончательным прощанием Лайта. Ещё нет. Но через некоторое количество лет, когда станет очевидно, что Лайт не стареет так, как должен, ему придется окончательно попрощаться со своей семьей. Эл обязательно будет с ним этот момент, чтобы поддержать. Ведь это то, что делают любящие вампиры в отношениях, верно? — Машина Ватари ждет нас там, — сказал ему Эл, указывая на гладкую черную машину, припаркованную недалеко от улицы. Лайт улыбнулся и поднес руку Эл к своим губам, поцеловав костяшки пальцев, прежде чем отпустить его. — Тогда не смею больше нас задерживать. Спустя четыреста лет их игра, наконец, закончилась. Это был не мат, а тупик. Ни один из них не выиграл, но и не проиграл. И теперь они могут начать новую игру, на этот раз находясь на одной стороне. Эл впервые не хотел ждать конца своей вечности. На вершине здания вдали от двух мужчин, идущих к машине, вырисовывалась тень. Крылья Рюка раскинулись над ним, выпученные глаза смотрели на уже две пары часов, которые тикали вверх. Его предсказание сбылось. Лайт был самым интересным человеком, которого Рюк когда-либо встречал. И хотя все закончилось не так, как он ожидал, даже несмотря на то, что Лайт отказался от роли Киры, он все равно был развлечением. И еще более интересным было то, что любимый человек Рюка больше не был человеком. Это означало, что он задержится здесь еще надолго. Однажды Рюк снова позволит Тетради смерти упасть на Землю. А когда к делу приставят двух бессмертных следователей, Рюку будет приятно снова увидеть своего старого друга. Но пока ему нужно было подождать. Подождать, пока не найдется кто-нибудь, способный стать новой Кирой. Кто-то достаточно умный. Кто-то с такой же страстью. Предпочтительно без бессмертной родственной души. Даже если на то, чтобы найти кого-то подобного, уйдёт много лет, теперь у них было все время в мире. И если Рюк и был хорош в чем-то, так это в ожидании.