Клятва

На Олларию спускался томный теплый вечер, ни ветерка, ни облачка в розоватых от заката небесах, в роскошном саду особняка на улице Мимоз тонко, маняще-сладко благоухали кустики ночной фиалки, распустилась яркая ночная же красавица мирабилис, привезенная из Кэнналоа. На фоне этих изящных цветов дурман заметно проигрывал, его незатейливые белые цветы смотрелись простецкими, но как же он благоухал! Богатый аромат, переливающийся нотками гардении, жасмина и магнолии, и даже чем-то дерзким, цитрусовым… К ночным цветами слетелись толстенькие бражники, похожие на крохотных колибри, о которых рассказывал Ворон. В другой раз Ричард наслаждался бы этим чудным вечером в саду, но не сегодня, ведь практически сутки назад он едва не потерял своего эра, безвозвратно, навсегда… — Как же узнать, кто в Вас стрелял? — с досадой пробормотал Ричард, придвинувшись к своему задумчивому эру, что сидел на ковре, скрестив ноги, как, наверное, какой-нибудь нар-шад, — Врагов у Вас хоть отбавляй, убийцу могли подослать хоть те Ариго или Килеан. Или все еще хуже, и следы ведут в Агарис, ведь Хуан так ничего и не разузнал кроме того, что Раканы поспешно укатили Алат, и Робер Эпине вместе с ними. — Цели что-то разузнать и не было, юноша, — отстраненно отозвался Рокэ, пожав плечами, — Хуан изображал Вас. Предъявил подорожную на имя Ричарда Окделла, уехал с Вашим родовым кольцом на пальце и фамильным кинжалом, да и красавицу Сону по всей Олларии знают. Стражник и подтвердил, что Вы покинули столицу. — Я так и не понял, зачем это было нужно, — признался Ричард, — Плохо соображал после этого морисского порошка — Ну да, Вы всю ночь убеждали меня, что отправились в Закат, хотя в моей спальне было довольно темно для Закатного Пламени, да и Штанцлера там не обнаружилось, а он бы непременно там был, — усмехнулся Рокэ, — Так вот, Люди Чести, конечно же потребовали тщательного расследования. Вскрытие ничего не показало, лекарь сообщил, что утром консилльеру было дурно, а допросить Вас было невозможно, Вы же уехали в Агарис. Ничего не оставалось, как закрыть расследование, юноша. — А, точно вспомнил, целью моего визита к Штанцлеру было как раз попрощаься перед долгим путешествием, — отозвался Ричард — Верно, так я во дворце и сообщил. А что же касается пули, предназначалась она вовсе даже не для меня, а для Вас, юноша. Вчера было не до того, а сегодня я пришел именно к этому выводу, — мрачно процедил Рокэ и придвинул бокал, — Интересный вопрос, кому Вы так мешаете, и чем. Ричард в недоумении посмотрел на своего эра, что в изящной позе полулежал на ковре, одну ногу согнул, другую вытянул. Одет он был по-кэнналийски, отчего был похож то ли на разбойника, то ли на пирата, сошедшего со страниц так обожаемого Окделлом Дидериха, на красивом бледном лице эра играли блики развешанных на ветвях дерева кэналлийских же стеклянных фонарей, о которые настойчиво, но безуспешно бились вечерние бабочки. — Меня ненавидит, разве что, Дорак, — неуверенно отозвался Дикон и протянул своему эру бокал «Дурной крови», которую Ворон пил в дурном же настроении, — Только за одно то, что я сын Эгмонта Окделла, но ненавидит крепко. — Вы заблуждаетесь юноша, — мягко отозвался Алва, подался вперед и растрепал оруженосцу волосы, — Кардинал в корне переменил свое мнение относительно Вас после того, как узнал, что Вы спасали меня ценой собственной жизни. Он даже высказал недовольство тем, что я не научил Вас, как это сделать без ущерба для самого себя. Ну, да впрочем, теперь Вам это известно. — В тот раз никакая наука не сработала бы, — смущенно улыбнулся Ричард, — На подносе с графином обнаружился всего один бокал, а второй был у Штанцлера на столе, он пил из него какую-то целебную настойку, что провоняла весь кабинет. Ничего не оставалось, как бросить яд в графин и пить вместе с консилльером, не мог же я оставить его в живых. Он бы не угомонился, пока не извел бы Вас в могилу. Повисла пауза, Первый маршал потянулся к своему оруженосцу, обнял и слился с ним в поцелуе. В этот вечер страсть была явно неуместной, Ричард нежно целовал своего эра под трели цикад и красивое пение какой-то ночной птицы, а на сердце сладко щемило. — И все же, кто-то желает Вашей смерти, юноша, — Рокэ снова устроился на ковре в этой красивой позе, — Кардиналу стало известно, что незадолго до покушения некто с накладной бородой, в натянутой на глаза шляпе, неимоверно толстый, имел разговор с одним пройдохой со Двора Висельников, и за что-то платил ему, возможно, это и был заказчик, но пройдоха тот явно на убийцу не тянет, скорее, один из цепочки посредников. Лицо же господина в шляпе было настолько неприметным, что нет ну хоть сколь-нибудь внятного описания, личность серая и неприметная. — Раз уж борода накладная, то своя у него вряд ли имеется. Чтобы сделаться толстым, мог обмотаться тряпками, а лицо…- принялся рассуждать Ричард, и вдруг его осенила страшная догадка, — Эр Рокэ! Когда это было?! — За три дня до покушения, — меж бровей Ворона пролег красивый излом, — У Вас есть какие-то соображения на счет заказчика, юноша? — Наль… — едва слышно отозвался Ричард, тяжело дыша, — Реджинальд Ларак, мой кузен! Как раз за три дня до выстрела я утром получил от него письмо, он опять звал меня в тот отвратительный бордель. Я отказал, сообщив, что в указанный им день мы с Вами запланировали посетить Марселя! — В случае Вашей смерти Повелителем Скал станет Эйвон Ларак, а он очень даже может отказаться от титула в пользу сына, — продолжил мысль Рокэ, — Повелителем Надора быть всяко интереснее, чем вассалом Окделлов… — Опять же, сможет жениться на Айрис, чего я ему ни за что не позволил бы, — подхватил мысль Ричард, — Да и прошлые разы Наль неизменно фигурировал, помните? — Как же не помнить, юноша, — задумчиво отозвался Рокэ и потянулся к своей черной гитаре, — Завтра мы с Вами посетим дворец, что-то мне подсказывает, что Реджинальд Ларак очень даже скоро впадет в немилость Его Величества и будет спешно выслан в Надор. А сейчас я сыграю Вам, юноша!