*
Роберт оставляет два мешка корма, затем здоровается со Стейси, коллегой Джуди и его подругой, и жалится ей на нелегкую участь исполнителя общественных работ: «Я за деньги хочу вновь работать, а не за отметку в карточке». — Ладно, девочки, я поехал, — говорит он. — Если я не приеду к восьми, то мне этот день не зачтут за рабочий. Это будет печально. — Беги-беги, добрый самаритянин, — снисходительно улыбается Стейси. — Я вообще-то мичиганин, из Мичигана то бишь, — с глупым лицом отвечает Роб и уходит.*
Это маленький городской зоомагазин. В нем работает не то чтобы много людей — помощь Джу им не помешает. Сегодня на смене трудятся она и Стейси. Они почти ровесницы, но Стейси чуть старше и ей скоро поступать в университет. В их зоомагазине на данный момент содержится около сотни различных животных: щенята, котята, щекастые хомячки, морские свинки, мышки, зайки, попугаи — и целая плеяда пестрых рыбок в аквариумах. В стеклянном террариуме даже живет огромный паук-птицеед, но он тихий и беспокойства не приносит — восьминогий джентльмен. Джу не может сказать, много ли это или мало для их городка. Впрочем, даже сотня четвероногих могут обеспечить достаточную головную боль. Сто орущих глоток — гарантия будущей мигрени. — В конце смены мы должны еще дерьмо за ними убрать, — говорит Стейси. — Ну и покормить, конечно же. Джуди осматривает длинное вытянутое помещение, заставленное вольерами. Многоэтажные дома из клеток. Весь коридор рычит и клокочет, мяукает и гавкает, будто у него живые стены. В ушах раздается пронзительный писк. Зрение плывет. Зоомаг — это шерсть, бетон, зубы, арматура единым массивом, истекающим кровью и лимфой и смердящим мочой. Джуди чихает, и наваждение пропадает. В голове остается слабый низкочастотный гул. Джуди стоит у стены бесчисленных аквариумов. Маленькие рыбки-блестки калейдоскопом мельтешат в воде. Успокаивает. — Выгуливать их надо? — спрашивает Джу. — Рыбок? Молчит. — Не. В обязанностях не прописано. За внешним видом надо следить… кстати, вот, ты вышла во вторник — в конце недели мы их моем. — Играть с ними нужно? социализировать как-то? В обязанностях не прописано. Если хочешь, говорит Стейси, можешь их дрессировать приносить тебе тапки или анекдоты рассказывать, но знай, что их все равно потом заберут или в худшем случае усыпят — толку-то? В приемной работает старый кондиционер, издавая натужные хрипы. Стейси и Джуди сидят за прилавком. Стейси читает книгу по биологии — и серьезная медицинская литература контрастирует с ее внешностью грудастой блондинки-стервы. Особенно сочно перекликается книжный заголовок «Основы нейрофизиологии» с принтом «Trailer Park Princess» на футболке Стейси. Джуди листает журналы о животных. Их здесь целая кипа на прилавке — для посетителей. О собачках, о кошечках, о попугайчиках, о французских хомячках с длинной шеей… — Как поживает твоя «вечная любовь», Джу-Джу? — спрашивает Стейси. — Ты про Лиама? — М-м, угу. Он здесь часто бывал раньше, кстати. До отъезда. — Я с ним не списываюсь и не созваниваюсь. Не заладилось у нас, кхм, из-за… — Джуди осекается. Ее взгляд замирает на собственных пальцах. Во рту возникает ощущение чего-то склизкого. — Знаешь, я пытаюсь забыть его. В конце концов, у нас даже ничего не началось. Обошлось жалким напряжением между нами, только воздух зря сотрясали… — Да, подруга, это печально, — не отрываясь от чтения, кивает Стейси. — Сейчас ищу новый любовный интерес, — подперев подбородок рукой, говорит Джуди. — Даже не знаю… может, Роберт?.. — Ро-обчик? Пха-ха! Он же противоположность твоему ненаглядному Лиаму… — Вот мне Лиам как раз все мозги вытрахал своей правильностью! Роберт не загоняется. Лиам, Лиам… бедное дитя цветов, младенец, найденный в капусте его эко-технологичными родителями-веганами. Как можно влюбиться в человека, который не ест чипсы с беконом, потому что «это имитация вкуса мертвого тела для гастрономических садистов»? и который не ест тако? Джуди любит тако. Лиама — нет. По крайней мере, сейчас. По крайней мере, ей хочется так думать. По крайней мере, Роберт лучше. Если так подумать, то их с Лиамом союз выглядел бы как буквально тысяча девятьсот восемьдесят четыре. Постоянная жизнь под колпаком, в страхе оказаться разоблаченной, зашкваренной, не оправдать ожидания и пасть из титула любимого человека — в категорию таких как все. Жестоких, черствых, что носят шубы из шкурок мертвых песцов, едят зажаренную плоть свиньи и запивают коровьим молоком — эксплуатация, абьюз, злоупотребление. Вряд ли после такого изобличения последует страстный хейтфак, который все простит. Роберт выглядит проще, но… он проще. Это достоинство для Джуди. — М-м, тебя привлекают мелкие уголовники? — усмехается Стейси и перелистывает страницу. — «Распитие алкоголя в общественных местах» не такое уж и страшное преступление. — Ты не понимаешь, как у нас в селе работает правосудие? Робчик до этого два раза попадался на таком и обошелся выговором, но на третий раз его решили номинально пожурить — так сказать, отшлепать по попке… Впрочем… с твоим влиянием он вполне сможет стать на путь исправления. Побудешь мамой для него, поможешь мальчику реализовать свой потенциал не на дне бутылки. — Кого я буду исправлять? Я дура не меньшая. — Ну во-от. Муж и жена одна сатана. Либо он будет своим влиянием делать тебя лучше, я хз. Благо он старше, опытнее, умнее… с машиной… э-э… вообще я согласна, что Роберт получше Лиама. Хэ-эй, Робчик, как минимум, не душный фанатичный хер! С ним можно адекватно общаться. «Длинношеие хомячки очень популярны во Франции последние десять лет. Парижские модницы находят данных причудливых зверят крайне милыми и элегантными, подобно тому, как раньше таковыми считали пуделей…» Джуди хмурится и откладывает журнал в сторону. Кажется, ей поменьше нужно читать всякой чуши. Не прекращая увлекательного чтения, Стейси рассказывает о том, как происходило ее взаимодействие с Лиамом. И проходило оно отвратительно. Так уж получается, что по их повестке зоомагазины и условия содержания животных в них тоже не очень этичны по отношению к братьям нашим меньшим. Следовательно, их больная семейка пыталась что-то митинговать, доказывать, жаловаться, читать лекции-нотации, но — тщетно. Как минимум, потому что Стейси работает на кассе — мелкая сошка. До директора у них достучаться не вышло ввиду то ли собственной тупости, то ли слабодушия. Однако, клиентов попугать у них получилось. Лекции мамы Лиама были как топор: такие же тупые, угловатые и неприятные для головы, особенно при проникновении в оную. Лиам почти не отставал. Более молодая копия своей матери — иная форма, мужского пола, с внешностью преимущественно от отца, но почти идентичное наполнение. В общем, Лиам был отстойным. Следующая страница учебника по нейрофизиологии. — Я удивляюсь, как ты можешь одновременно читать свою… книгу и общаться, — говорит Джуди. — Нейрофизиология, малышка. Ешь аддералл по три раза в день и тоже станешь сверхразумом-биохакером. Главной в своей соте. — Правда? — Нет, лол. Ты сторчишься. Какой бы умной не казалась Стейси с учебником нейрофизиологии подле ее сисек третьего размера, обтянутых — «Trailer Park Princess» — футболкой, но ее советы все еще остаются полной саркастичной чушью. Чушью уровня длинношеих хомячков.*
К ним приходит рафинированная, образцовая семья: мама, папа, дочь — и просят собачку. «Какую?» — «Милую!» Девочка лет семи улыбается без верхнего клыка. Видимо, ей в этом году в школу, и родители решили дать своей повзрослевшей малютке собственного питомца, для большей ответственности. Стейси и Джуди отводят семью в комнату животных и дают посмотреть. Собаки здесь преимущественно беспородные, но есть и более фактурные: подобная туману русская борзая; хриплый толстый бульдог; неугомонный корги, двухцветный, оттенков шахматной доски. Впрочем, первые две — взрослые, последняя — подросток, а ребенку нужен такой же ребенок, щеночек. Стейси показывает некоторых молодых щенят в вольерах. Девочка любуется ими под присмотром родителей и долго не может выбрать себе нового друга. Джуди стоит в стороне от этого праздника жизни. Между делом Стейси рекомендует понаблюдать за поведением понравившейся собаки где-то полчасика, чтобы оценить ее повадки и ориентироваться на них при выборе. «Если хотите, — говорит Стейси, — могу достать какого-нибудь щенка и дать поиграть с ним». Девочка спрашивает, а что это за клетка в дальнем углу комнаты, откуда издаются влажные звуки, с булькающим звуком в глотке. — Эм-м, в той клетке живет Реджи, его лучше лишний раз не трогать, — отвечает Стейси. — Этой собачке плохо. — Почему вы ее не вылечите? — недоумевает девочка. — Наши ветеринары работают над этим… мисс Пауль посмотрит ее чуть позже. Отец семейства просит достать короткошерстного пятнистого щенка, мальчика. Стейси достает его и дает девочке на руки. Радостный щенок, почувствовав тепло детских ладоней, виляет хвостом и тянет языком к щеке новой знакомой. Девочка хихикает. — Я думаю, это любовь с первого взгляда, — говорит Стейси. — Джу-Джу? — А-а? — дергается Джуди. — Д-да, они выглядят хорошо… как на картине… — Во-во. Очень живописная пара. Мартин очень рад тебе, малютка. Стейси и Джуди провожают семью с щенком в отдельную игровую комнатку, тесную, но с игрушками и пошарпанными обоями в виде сельской местности. «Джу-Джу, остаешься за главную», — говорит Стейси и уходит, видимо, в приемную. Джуди нервозно кивает и подпирает спиной косяк. Щенок катается по пыльному коврику в подпалинах и тявкает. Девочка гладит его пузико. — Он вообще ласковый? — спрашивает отец. — М-м, без понятия, я здесь первый день… — Понятно. Внезапно заговаривает мать семейства: — Вообще я горжусь такими молодыми людьми, как ты и твоя подруга. Заботиться о животных — это большая ответственность. — Ага, есть такое… мы их, э, продаем… — Вот помню была семья В., очень любили животных и много заботились о них… и сыночка их, Лиам, такой душка… Кажется, лицо Джуди сводит судорогой — что про это написано в учебнике нейрофизиологии? Присутствие Стейси сейчас не помешает, а еще лучше — ее замена. «Чертов Лиам… — думает Джу. — Как он умудряется отравлять мне жизнь, даже не будучи в нашем захолустье?» Вопрос риторический. …в итоге семейная пара забирает для своего ребенка щеночка Мартина, и Стейси оформляет незамысловатый договор о передаче. Немного юридической работы.*
В приемной комнате находятся различные принадлежности для животных и для ухода за животными. Полки полны кормов и наполнителей, от дешевых до премиальных, а также клеток и аквариумов всех размеров и форм. На стене возле прилавка висят игрушки: мячики, фрисби, удочки-дразнилки — и в самом прилавке, за стеклом, большой ассортимент лазерных указок, клубков, эластичных колец для челюстей. Есть лекарства от блох, есть пищевые добавки, есть противоинфекционные ошейники и декоративные для любой шеи и любого животного. Напротив прилавка висят поводки, портупеи, намордники, все такое черное и строгое. Ассортимент широкий. Джуди с трудом в нем ориентируется, но знакомится с ним по мере сил. Раз в час обязательно заскочит минимум один человек и спросит о каком-то расходнике. В основном ими занимается Джуди. Видимо, живая скотина — это преимущественная специализация Стейси, которая даже не боится паука-птицееда и называет его готичным именем «Максимилиан IV Беспощадный». Сокращенно: Максик. — Ты знаешь имена всех животных? — спрашивает Джуди. — Нет, их же много. Я знаю некоторых, особенно примелькавшихся. Остальные, возможно, даже имени не имеют. — Стейси показывает на огромную клетку с хомячьей кликой. — К примеру, эти десять хомячков — ну кого волнует, как зовут щекастых дуралеев? Их даже по номерам не назвать, спутать легко. — И то верно… — опешает Джу. К ним приходит грузный лысеющий мужчина, похожий на дядю, и покупает волнистого попугайчика. Новая страница учебника по нейрофизиологии. Джуди вспоминает Лиама и испытывает какое-то волнение. Их отъезд был резок, внезапен — и В. покинули не только городок, но и штат. Без официальной причины. Даже не было брошено какого-то громогласного обвинения, мол: глубокие провинциалы погрязли в своем насилии и невежестве; их воздух свежий, но головы смердят гнилью; в мегаполисах и то люди добрее. Джу чувствует себя обязанной объясниться перед своей бывшей любовью. К ним приходит легкая, невесомая девица в зефирном платье, будто сошедшая с викторианской гравюры, и покупает нервозного белого кролика. Новая страница учебника по нейрофизиологии. Склизкие кишки на губах — воспоминания о них еще свежи, и Джуди отвратительно, что она жаждала этими губами целовать Лиама. Кажется, что после того дня в Джу появилось нечто неуловимо-грязное, какая-то язва порока, покрывшая изнанку тела. Джуди кусает отходящий от нижней губы сухой кусочек кожи и срывает его. К ним приходит жуткий бритоголовый парень в солнцезащитных очках и покупает трех мышей — для своей змейки. Глаз Джуди дергается. Новая страница учебника по нейрофизиологии. В любом случае, после отъезда Лиама в груди Джу появляется некая дыра, которую нужно чем-то — кем-то? — заполнить. Вовремя появившийся в жизни старый знакомый Роберт вполне может пойти под эту роль… тем более Джуди может поучиться у него многим вещам как у человека. Чему ее научил Лиам? Основам веганизма и экологичного образа жизни, а также тонне брошюрок про вред красного мяса, аморализме индустрий, эксплуатирующих животных, и прочему, прочему, прочему. Нужно ли все это бесполезное дерьмо для трепещущей, истекающей кровью душе Джу? Нет. К ним приходит Молли.*
Деталь: теперь у нее нет не фаланги безымянного пальца левой руки, а целого пальца. Молли девятипалая. И подстриженная под каре. В голове Джу вспыхивает образ того, как эти четыре пальца левой руки лезут ей в трусы. Мышцы сводит судорогой. — О… привет, Джуди, — говорит Молли. — Новое место работы? Джуди хочет удавиться. Молли — последняя, кого она ожидала здесь увидеть. Не сказать, что Мо такой ужасный человек, но точно проблемный. С подгнившим мозгом. Ее глаза дегенератки — это стекло, об которое суждено тщетно ударяться каждому, кто хочет ее понять. Джуди не хочет понимать Молли. — Я решила кардинально изменить свою жизнь, — шепчет Мо. — Ха-ха… Джу, наверное, тебе интересно узнать… я отказалась от своих вредных привычек. Розовая линия на столе; кровавые брызги на стол; десны, утертые крошками порошка. Молли слабо улыбается при виде Джу. Джу сгорает от стыда при виде Молли. Мо имеет много лиц: несчастная жертва абьюза, бестолковая сотрудница бургерной, разнузданная наркоманка, но для Джуди она в первую очередь напоминание о ее позоре. Тот день, когда привычный мирок с одержимостью смазливым мальчиком Лиамом рухнул. — Поздравляю вас! — энергично поддакивает Стейси. — Это серьезный шаг. Я вот курить бросала, к примеру… только не говорите моим родителям, о'кей? — Хочу завезти себе маленького друга, — улыбается Молли. — Мне… мне нужен смысл жизни. Чем-то заткнуть дыру в груди. Я думаю, пушистый друг поможет мне стать сильнее… — Какого питомца вы хотите? Джуди молчит. Молли просит провести ее в комнату с животными и изнеможенно улыбается: она не знает, кого она хочет. Может, маленький милый котенок? или игривый щенок? Как насчет хомячка? или горстки рыбок? О-о, здесь еще есть замечательный паук-птицеед… Внезапное воспоминание: Молли — бывшая девушка Роберта. Как же тесен мир. — Джуди, как ты? — спрашивает Мо. — Давно о тебе не слышала. — Нормально, — дергано отвечает Джу. — Чем занимаешься? — Подрабатываю здесь. Это мой первый день. — Рада за тебя. Твой первый день у нас вышел весьма напряженным. Я тоже была хороша… помнишь, как на меня кричали, ха-ха? Помнит. И помнит, как Молли употребляла наркотики в подсобке и предлагала Джу подрочить. Прекрасный первый рабочий день. Его завершение — еще лучше: свежие кошачьи кишки, м-м. Как обидно, что Лиам прервал столь прекрасную трапезу. Позорище. — Тебе тяжело, я вижу по твоему лицу, — говорит Молли. — Я тоже последнее время как не своя. Но я стараюсь выкарабкаться из этого капкана. — Удачи тебе. — Спасибо. И тебе, Джуди. — Как насчет этого милейшего щенка? — спрашивает Стейси. Щенок милый, но она его не хочет. Котята пушистые и забавные, но она их не хочет. Хомячки, мышки, морские свинки — мягкие грызунчики, так и просятся на ручки, чтобы им потрепали щечки, но она их не хочет. Рыбки… скучные. Она их не хочет. — Кролик? — Стейси показывает на последнего кролика землистого цвета, жующего подсохшую морковку. — Оптимальный вариант, я думаю! — М… близко, но хочется еще посмотреть, — отвечает Молли. — Если не найдем ничего более подходящего, то возьму кролика. Как его зовут? — Э-э, а как вы его назовете? — Это мальчик или девочка? — Мальчик, кажется… — Я думаю, ему подойдет имя Леонард, — слабо улыбается Молли и пытается всмотреться в стеклянные, бездушные глаза кролика. Кажется, между ними уже происходит химия. Раздается мелодичный перелив колокольчиков. Стейси и Джу переглядываются. Стейси говорит Джуди оставаться, а сама ненадолго отходит в приемную. Джуди неловко молчит, пока Молли следит за неспешными движениями паука-птицееда в террариуме. Раздается мелодичный перелив колокольчиков. Посетитель ушел. Стейси возвращается и говорит Молли, что приходил клиент за наполнителем для кошачьего туалета. Из угла комнаты звучит влажный, склизкий клокот. Все замирают. Стейси с неловкой улыбкой объясняет: «Реджи дурачится…» Джуди прищуривается. Клетка Реджи завешана плотной ветошью, но снизу выглядывают прутья — ржавые, пыльные, покрытые налетом красноватой грязи, похожей на высохшие специи. Вольер Реджи находится в отдалении от прочих животных и окружен пустыми клетками, такими же пыльными, больше похожими на буфер, ограждающий Реджи. — Покажете мне Реджи? — спрашивает Молли с растерянной улыбкой. — Это собачка? Молли улыбается так часто и неуверенно. Джуди думает: видимо, Мо учится по новой контактировать с людьми, учится проявлять доброжелательность, а не отталкивать других своим измученным видом. Это выглядит немного пугающе в своей легкой неестественности. Джуди стыдно, что она испытывает подобные чувства, будто Молли не живой человек, а японский робот, имитирующий людское поведение. У Молли есть объективные причины: скотское обращение, насилие и деструктивный образ жизни разрушили ее личность, и теперь она пытается себя по кусочкам и вернуться в общество. Но это не отменяет того, что Джуди видит не такую же молодую девушку, как она сама или Стейси, а живое мясо без кожи, голем из плоти, пытающийся сойти за человека. — Э, не совсем… не то чтобы я могу точно назвать вид Реджи… — Стейси отводит взгляд в сторону. По ее виску струится холодная капля пота. — О как у вас забавно, — мягко говорит Молли. — Вы в зоомагазине и даже не знаете, какую неведомую зверушку продаете… она экзотическая? — Очень. Джуди сама не знает, что такое Реджи. — Достаньте его, пожалуйста, — просит Молли. — Вдруг мы с ним подружимся? — Э-э… я не думаю… — говорит Стейси. — Достаньте. Пожалуйста. Они втроем стоят, как в немой сцене кино, и переглядываются. Джуди вздыхает. Стейси отмыкает клетку и просовывает руки внутрь.*
Реджи не совсем нормальное животное. В руках Стейси лежит сгусток плоти, взирающий на них пятью хаотично посаженными глазами и синхронно моргающий ими. У всех глаз разные радужки: два карих, голубой, розовато-красный — и один глаз убит так, что у него нет радужки, только вечно суженный в параноидальном страхе зрачок. У твари нет видимых конечностей. Нет даже жалкого подобия культей. Однако, оно отдаленно выглядит как освежеванный заживо кролик, лишенный «неуместных» конечностей. Внезапно тварь раскрывает длинную линию рта и обнажает бесчисленные зубы. Передние зубы выпирают, как у грызуна. — Это Реджи, — шепчет Стейси. — Он немного… болен. — Ох… какой чудный малыш! — Молли улыбается и берет существо на руки. — Он не пушистый, но довольно мягкий. Мне кажется, мы с ним подружимся! Джуди хватается за голову и слышит пронзительный писк в ушах. Желудок сводит томительной пустотой: они со Стейси так и не отобедали и вряд ли будут в ближайшее время. Перед глазами сменяются сцены. Подвешенные тела ягнят на скотобойне; тошнотворное порно, искромсанное пикселями цензуры; судорожно извивающаяся в эпилептическом припадке сколопендра, придавленная ножкой стула. Ноздри забиваются запахом ацетона. Мозг сводит судорогой, и Джуди погружается в искаженную версию закусочной дяди, где сидят безликие люди-уроды в одежде из собственной кожи и едят битое стекло из грязных плошек. На полу бургерной лежит несколько использованных презервативов и порванный зиплок с розовым порошком, похожим на «юпи». Джуди тошнит. Черт, почему бургерная работает, ее же закрыли после задержания дяди? И еще здесь оказывается уехавший Лиам. Его глаза закрыты цензурной плашкой, но он точно смотрит на Джуди. Наблюдает за ней. Не раздевает взглядом, но чертит на ее теле пунктиры разделки, как на свиной туше. Видимо, долгое целомудренное питание растениями не помогает заглушить его потребность в мясе. Джуди замечает, что перед ней находится полупустое блюдо со свежими склизкими кишками. Вокруг них вьются мухи. В проеме, ведущем на кухню, стоит Молли с каре и нежной четырехпалой рукой гладит освежеванное заживо подобие кролика. Монтаж? — и Молли вновь оказывается в зоомагазине, а вместе с ней и Джуди. Стейси держит Джу за плечи и спрашивает: «Джу-Джу, ты чего? Тебе плохо? Джу-Джу?» — Я покупаю Реджи, — тихо говорит Молли. — Сколько с меня? Джуди сгибается пополам, и ее тошнит. В рвоте угадываются фрагменты свежих кишок, съеденных рано утром, до приезда Роберта. Стейси кричит. Джу падает на колени и прикрывает глаза. Она сегодня вновь ела падаль.