Виртуоз

Собственная квартира походила на склеп. Холод пробивался даже сквозь добротные окна, протягивал свои холодные ладони за пазуху и морозил итак озябшие пальцы. Гарри включил ночник и опять закурил. Сон не шёл к нему. Полная капитуляция. Чувствуя каждой частицей своей души невероятную потерю, он прокручивал и прокручивал в голове события последних дней. Сэм пронёсся по его жизни с какой-то сверхбыстрой скоростью, при этом принеся столько ярких воспоминаний, разогнав серые будни, заставив его лучше понять себя. И он понял, понял! Ему был нужен такой светлячок, несущий в своем маленьком тельце яркий свет, который светил бы просто так, не требуя ничего взамен. Ничего, кроме доверия… Почему он так и не научился доверять? Гарри нервно выдохнул вязкий сизый дым, и память стала охотно подбрасывать и другие воспоминания, словно поленья в огонь: бросившая его Джинни, для которой он всегда был не таким мужем, как она хотела видеть, друзья, с которыми он виделся все реже и реже, орденцы и просто знакомые, погибшие в том кровавом месиве, что потом с восхищением воспели колдописаки всех мастей. Всем им нужен был кто-то другой, не он сам. Они видели в нем какие-то прекрасные качества и ждали, что он будет их день за днём проявлять. Они возлагали слишком много надежд, строили какие-то высокие ожидания, а Гарри сейчас только наконец понял, что не был готов быть таким, как хотели они. И постоянное ощущение обманутых надежд, которое с годами копилось тяжким грузом на его плечах, разом было разрушено с появлением Сэма. Гарри просто понял, что так он продолжать больше не хочет!.. Он грустно усмехнулся. Пока ему было сложно даже придумать, как жить дальше. Понятно было только одно: он не представлял, как сможет без Сэма. Тем временем за окном серый сумрак рассвета прорезали первые солнечные лучи. Гарри поднялся и подошёл к широкому окну, прижимая горячий лоб к холодной поверхности стекла, вглядываясь в даль. Может быть и Сэм также стоит где-то, всматриваясь в горизонт? О чем думает его светлячок? Грустит ли, скучает? Чувствует ли такое же всепоглощающее одиночество, как и он сам? В голове словно что-то щёлкнуло и он вспомнил о Тобиасе. Сэм не мог исчезнуть, не оповестив старика. Все таки, тот оставался последним дорогим для него человеком. Он, а не Гарри… Быстро собравшись, он набегу одел куртку, как тут же почувствовал что-то, оттягивающее карман. Пошарив рукой, Гарри вынул собственноручно уменьшенный байк Сэма и громко присвистнул. Домчать до Тобиаса можно было и с ветерком. Спустившись на лифте вниз до парковочного этажа, он аккуратно увеличил размеры мотоцикла. Итак, сначала по маггловскому Лондону, затем по магическому. Подобрав заклинаниями себе соответствующий прикид, Гарри перекинул ногу и нажал педаль сцепления. Байк Сэма отозвался знакомым ревом. Надев шлем, он прибавил газу и пустился по дороге на поиски своего светлячка. Тобиас встретил его грустным понимающим взглядом. В домике было слишком тихо, ощущение потери, казалось, кричало из каждого угла. Тобиас встал ему на встречу, протягивая натруженную руку. Гарри вежливо пожал и даже не успел задать вертящийся на языке вопрос, как тот сам заговорил, кивая на стол: — Малец сказал, что это вам. Подойдя ближе, Гарри увидел какой-то пухлый конверт, который на проверку оказался просто сложённой запиской, внутри которой что-то лежало. Подставив ладонь, он вытряхнул содержимое и едва успел поймать выкатившееся кольцо. Каково было его удивление, когда в кольце Гарри узнал перстень Люциуса, тот самый, который Сэм прихватил у политика, чуть не лишившись жизни. Тот самый перстень, который один в один походил на медальон, бережно хранимый Сэмом и который тот помчался выручать у Молота, чуть не подставив самого Гарри. Развернув записку, Гарри бегло пробежался по ней взглядом, но ничего не понял. — А больше ничего Сэм не сказал? — разворачиваясь, обратился он к Тобиасу. Тот пожал плечами. — Если честно, я не понял, почему он был таким расстроенным. Сказал, что во всем сознался, а министр Шеклболт его простил, — старик улыбнулся. — Сказал теперь чист и свободен! — а потом задумчиво добавил: — Только выглядел при этом таким… грустным что-ли? Давно его таким не помню. — Он не свободен, — негромко, но твёрдо сказал Гарри, сжимая записку в руке. Надеть перстень на палец оказалось делом простым: как и любая магическая вещица, он плотно обхватил фалангу, будто специально сделанный по размеру. Негромко усмехнувшись, увидев как обыденно герб Малфоев лежит у него на руке, Гарри двинулся к выходу, на ходу прощаясь с Тобиасом. План созрел, он найдёт Сэма так же, как и в прошлый раз. Аврорат встретил Гарри непривычно спокойной рабочей атмосферой. Как будто ещё вчера здесь не раскрыли громкое дело о наркоторговцах или не закрыли долго приносившее головную боль дело Виртуоза. Он уже отвык от обычной рабочей рутины. Как дежавю событий, давно оставленных в прошлом. Никто никуда не спешил, никаких экстренных вызовов, новых улик! Даже маггловские инспекторы, входившие в их объединённую рабочую группу, уже не бродят, предусмотрительно оглядываясь по сторонам. Хотя один, видимо прижился, иначе сложно было бы объяснить, почему на встречу из рабочего кабинета их бывшей группы вышел Джонс. — Сэр, рад видеть вас, — начал было он, но был нетерпеливо перебит Гарри. — Джонс, взаимно, но почему вы здесь? Дело ведь закрыто? — Я уговорил начальство пройти у вас полугодичную практику по повышению квалификации, — осторожно сказал Джонс, отходя в сторону и пропуская Перкисса, который шёл за ним следом. Этих двоих уже сложно было представить раздельно: бесчисленное количество раз он видел их вместе. Вот, впрочем, и был пример отличного взаимодействия следственных подразделений разных миров. — Насчёт практики я запрос ещё не видел, — пожал плечами Гарри, — Но я уже говорил… — Мы знаем, сэр, — подхватил Перкисс, — Но вы не раз находили выход из на первый взгляд безвыходных ситуаций… — Мы верим в вас, мистер Поттер, — убежденно сказал Джонс. Гарри вздохнул, по старой привычке потерев след от шрама. — Мне бы вашей веры, — сказал он. — Сэр, у вас на пальце тот самый перстень? — нашёл в себе смелость спросить Перкисс. — Да, — нехотя ответил тот, но не стал прятать руку в карман, хотя до ломоты в суставах, хотелось это сделать. — И это вероятно последний шанс найти его. — Сэр, если нужна какая-либо помощь… — Джонс неопределенно развёл руками, но Гарри жестом остановил его: — Спасибо, коллеги, но дальше я должен сам. — Удачи, мистер Поттер, — нахмурившись, поделал Перкисс, крепко пожав ему руку. — Храни… Мерлин вас, — немного невпопад пожелал Джонс. Гарри про себя усмехнулся, понимая, что тот старался поддержать его от чистого сердца. Ох, сейчас только Мерлин и смог бы помочь. Войдя в свой кабинет, Гарри первым делом снял запылённую после сегодняшней езды куртку, услышав, как глухо стукнул об ножку стула, лежащий в кармане повторно уменьшенный байк Сэма. Вспомнив о деле с перстнем, Гарри достал палочку. Сосредоточившись, он попытался аппарировать на маячок, но в этот раз у него ничего не вышло. Громко выругавшись, он стал искать что-то в столе. — Это может быть только в том случае, если он очень далеко, — Гарри пробормотал себе под нос, наконец находя в одном из нижних ящиков обычную маггловскую карту. После пары сложных заклинаний, Гарри почувствовал, что перстень явно притягивало в центр Средиземноморья. Поискав в кармане куртки смятую записку, он аккуратно развернул ее, повторно читая: «Ветра тебе в паруса. Постарайся быть счастливым, ведь это зависит только от тебя». Гарри вспомнил детское воспоминание Сэма, бережно хранимое, полное ярких красок и чистой радости. Собравшись с силами, он представил белую парусную яхту, рассекающую лазурные воды Средиземноморья, и в последнюю секунду внезапно осознал, что настолько расплывчатые координаты занесут его… Не успев додумать, он почувствовал, как аппарационным толчком его выносит на палубу, обдавая морским бризом. Не в силах затормозить, он понесся назад, цепляясь на ходу за снасти и с трудом повисая на какой-то решетке, почти наполовину вывалившись с судна. Но кто-то успел удержать его: крепкий захват, и не по-юношески уверенным рывком его втащили обратно на палубу. Подняв глаза, он увидел слегка обветренное лицо Сэма, с улыбкой глядящего на него. По начавшей покрываться россыпью веснушек слегка загорелой коже хотелось часами разглядывать звездное небо, как в детстве на уроках Прорицания. Но ему сейчас нужна была только удача, и Гарри ее себе сам уже предсказал. — Как ты меня нашёл? — все так же улыбаясь, спросил Сэм. — Ты мне оставил совершенно точные координаты, — поднявшись на ноги, усмехнулся Гарри, притягивая его к себе и молясь всем богам, чтобы не оттолкнул, — Ты пожелал мне быть счастливым. А это возможно только вместе с тобой. Вместо эпилога Ночные шорохи не беспокоили хрупкий предрассветный сон, которым они забылись потные и счастливые. Яхта мерно покачивалась в тихой полудикой бухте, где они предусмотрительно стали на якорь. Движение палубы как будто напоминало об их ночном единении: когда они ещё раз познавали друг друга, даря ласки и окуная во всю свою нерастраченную нежность. Потребность быть ещё ближе друг с другом, под кожей, внутри друг друга, — кружила голову и растекалась горячей волной от кончиков непослушных прядей до кончиков пальцев ног. Их руки были переплетены, словно тайным узором: хотелось чувствовать, как они связаны друг с другом, и не один не хотел выпускать из объятий другого. Губы Сэма даже в полумраке манили прижаться ещё раз, прикоснуться лаской, пить мёд, чувствуя полное опьянение. Он высвободил руку, и проворные пальцы заскользили по спине, чертя только ему одному понятные руны. Гарри стремился полностью соединиться, отдать Сэму всего себя, словно жить им оставалось совсем чуть-чуть: в голове барабанной дробью пульс отсчитывал последние секунды. И, когда его плоть наконец аккуратно погрузилась внутрь, Сэм, застонав, выгнулся, впиваясь ногтями ему в плечи. Сразу резко насадившись, он сжал его пятками, задавая быстрый ритм. Гарри едва держался на грани сознания. Много было всего: и запах Сэма, смешанный с морским, и дрожь его растянутых мышц, и горячий шёпот, и полустоны, ласкающие слух, и солоноватая кожа, которую непроизвольной искали губы, и горячий член, пойманный в плен между их телами. Гарри почувствовал, как в паху стало нестерпимо сладко и, выплескивая чистое удовольствие, он протяжно на выдохе простонал: — Мой… Сэм сильнее сжал ноги, выгибаясь ему навстречу, пронзаемый таким же ощущением полной эйфории, и, не обращая внимание на живот, щедро испачканный вязким семенем, простонал в ответ: — Твой!..