Химия, оказывается, имеет взрывоопасные свойства.

Расставание даётся… Невероятно тяжело и больно во всех смыслах. Когда сильно привязываешься к человеку за короткий срок, он показывает себя в хорошем свете и ты становишься готовой отдать свою душу, чтобы получить в ответ чужую, раскрытую, очень сложно понять, что человек оказался не твоим. Что ты не готова терпеть какие-то вещи, не готова растрачивать свои ресурсы и вариться в эмоциональном аду. Но, что ж… Такие решения должны приниматься, если в тебе осталось хоть немного гордости и здравого рассудка. Да, он многое дал вам, даже слишком много, но и отнял достаточно. Это была не любовь, всего-то роман на фоне чужой травмы и вашей мнительности. Опыт в работе давно получен, навыки и стаж останутся навсегда, как и бессмертие… Что вам делать с этим? Как дальше жить, зная, что вам уготовлены столетия на одной земле с ним? С ним, который находится почти у верхушки власти. Вы никогда не забудете о том, что были его женщиной. Постоянно будете вспоминать об этом, читая новости или работая в своей сфере деятельности. У этого ублюдка контракты с половиной учреждений хоть немного связанных с наукой, и что с этим делать? Проблема не в том, что вы постоянно будете помнить о каком-то там бывшем. Проблема кроется намного, намного глубже в вашей душе. Раны расковыривать больно — после того рокового разговора, когда Иль Дотторе предложил вам кое-что, вы ни капли не сомневались, что не сможете поступить настолько подло. Как оказалось, если грамотно сломали, быть жестоким становится легче. В один день вы просто решили, что больше не будете терпеть… Всего. Осознали, что первые несколько месяцев нахождения рядом с Вторым Предвестником плакали почти каждый день из-за него, во время инъекций он относился к вам не более, чем как к пациенту. А главное, что любовь его заключается в попытке прокрутить собственную травму прошлого с вашей помощью. Он не умеет любить. Он умеет дорожить людьми, как полезной и интересной вещью, как приятным для работы или опытов материалом, но не как к живому существу, которое чувствует что-то. Он видит реакции, но сочувствия к ним нет. Вот и все. Договор был такой: если вы захотите уйти от Доктора, то сделаете это без предупреждения. Просто в один день не придёте на работу и всё, на этом всё гарантировано закончится. Вы… Он был вынужден поехать на переговоры и остановиться на ночь в отеле, а по его отъезду вы просто выселились и оставили заявление на увольнение по собственному желанию. У начальника вы набрались плохого — в тихую и через знакомых из университета подыскали работу, на которую сразу же устроились, когда забрали трудовую книжку из архива Фатуи, а уже там на оставшиеся деньги с горем пополам сняли квартиру, естественно жить вы решили не у родителей. Они… Вообще не должны знать о том, во что вы впутались. Как же позорно — интрижка с предвестником, да что только о вас можно подумать! Ага, карьера через постель, мерзость! Вы не допустите такой стыдобы. Между вами и Вторым Предвестником Фатуи Иль Дотторе не было ни-че-го. А дальше было так больно, что злой червячок нагнавшей депрессии прогрыз вам мозги, вызывая мысли о наложении на себя рук. Первые два месяца все было вполне хорошо — тяжело, грустно, обидно, неприятно, но жизнь на этом не закончилась. Всё расходятся, тем более вы не виноваты в том, что вам больше полугода промывали мозги. Можно было и расплакаться без причины, и напиться, жалуясь подругам на абстрактную фигуру этого самого бывшего, чьё имя опасно называть, и на нервах уже хотеть связаться с ним, но… Вы разумнее, вы выше этих желаний. Всё хорошо. Вы справитесь и простите как себя, так и его. Всё нормально. Но нет. Судьба распорядилась совершенно иначе, вызывая в вас колющее ледяное чувство посреди груди. Ха-ха, очень смешно, Зандик — цветы под дверь, васильки и падисары, идеальное сочетание растений как в эстетике цветовой гаммы, так и по смыслу. Шёл третий месяц разлуки, не стоит ли успокоиться? Он сам говорил, что недельку поплачет и забудет. И как-то семь дней не сходятся с семью десятью. Вы выкинули их. Но ничего не прекратилось на этой маленькой шалости, которую можно было принять за извинение. Далее, через неделю, поступил букет со странным сочетанием растений: белая акация и жёлтая гвоздика. Сложен раскошно, спору нет, но такой сумбур в выборе цветов непонятен. Стоп… А не скрытое ли это послание?.. Зная Доктора, вы не можете игнорировать такие знаки. Раз первый букет ясно как день означал вашу пару, то и этот имеет под собой нечто похожее в смысле. Хорошо, вы займёте себя разгадкой этих шифров. Потому что боитесь таких знаков внимания. Особенно от Иль Дотторе. Этим же вечером, в пятницу, вы прогулялись до ближайшей библиотеки и достали книгу с громким названием «О чем говорят цветы?», до этого прекрасно понимая, на что охотитесь. Здесь описаны значения и лечебные свойства каждого растения, имеющего цветки и возможность быть врученными, как подарок. А теперь надо листать. «Акация — цветок сожаления и признания своих ошибок. Дарящий акацию, говорит: «Ты лучшее, что было в моей жизни», «Почему сейчас мы не вместе?», «Давай начнем все с начала!». Желтая гвоздика на языке цветов означает — «ты избегаешь меня». Означает отказ — ваши чувства не взаимны. Так же она может говорить и о разочаровании, а может быть даже о презрении и ненависти. Поэтому быть может, стоит задуматься, если Вам вдруг подарили гвоздику и она желтая.» Интересное сочетание с интересными смыслами, однако. Что ж, пожалуй, книжку вы арендуете у заведения. Прошла ещё одна неделя. Снова вечер пятницы. Снова стук во входную дверь. Снова у порога ни души и новый букет. Белый гиацинт и розовая камелия. Снова несуразица, теперь вы точно уверены в том, что такой человек, как Доктор, не стал бы позориться просто так. «Гиацинт белый — «Я буду молиться за тебя», «Ты красавица» — символизирует очарование, прелесть. Розовая камелия — тайную любовь, сдержанность и благоразумие, тоску по человеку, скуку без него.» Вы дочитываете строчки, устало переводите взгляд на цветы на столе. Зачем он делает это? Какой резон заморачиваться и заниматься какими-то детскими играми? Хочет помучить вас, извести нервы, навести на какие-то мысли, вернуть? Это своеобразная месть, попытка расковырять рану расставания и чувств? Пугает то, что мужчина может с лёгкостью найти вас и заявиться сам, вот это будет правда больно и почти что страшно. Он ведь уже знает ваш адрес. Прошла ещё одна неделя. На этот раз подарочек оказался очень не вовремя — рабочий день только закончился, вы с новоиспеченной подружкой-коллегой выходите из здания медицинского центра, собираясь разойтись по домам на выходные. У самого выхода встречает хорошо одетый мужчина. В маске агента Фатуи. С розами. Вдох-выход. — Василиса, простите, — спокойно подходит агент, пока вы мечтаете провалиться сквозь землю. — Это вам от… — ему тоже неловко. — Зяблика. — И вы простите, выкиньте, — брезгливо взмахиваете рукой, не желая даже связываться с этим. — Мне этого не нужно. — Это важно, — утверждает, навязчиво передавая красивую связку цветов. — Боюсь, вы обязаны принять их, если понимаете, от кого подарок, — серьёзный взгляд и тон, пока ваша подруга в смешливом замешательстве наблюдает за всем этим. Нервы сдают, грубо выхватываете букет и спешно идёте в сторону дома, не оглядываясь. — Вась… — Ольга, так зовут коллегу, крайне неудоумевает с того, что происходит. — Ты чего? У тебя на горизонте поклонник появился? — шутит, пока вам на четвёртой неделе беспредела перестало быть смешно. — Есть один… — сжимаете ладонь, в которой держите предмет чужого интереса. Он ведь нарочно все подстроил именно так… — Больной. Даже говорить об этом не хочу. — Почему? Это же значит, что кто-то в тебя влюбился! Такое прозвище смешное, ничего лучше придумать не смог любовничек? — хихикает девушка, а вы только сильнее беситесь. — Оль, я не хочу об этом говорить, — закатываете глаза. — Навязчивый бывший, я уже не знаю, что с этим делать. Месяц в один и тот же день и время шлёт букеты. Разошлись на плохой ноте, я не знаю, зачем он это делает и уже не хочу знать, — вздох, надо успокаиваться. — Ой, ну-у… — девушка задумчиво замолкает на несколько секунд. — Может быть, если он так навязывается, стоит встретиться и сказать ему, что ты против? — вы лишь вдыхаете с ноткой расстройства. По дороге видите мусорку, там розам самое место. Уже около урны последний раз оглядываете растения… Между бутонами бумажка. Записка значит. Прелесть. До дома вы дошли еле-еле — от состояния бешенства аж в груди задрожало. Он знает где вы живёте, работаете, все чётко и конкретно, тоскает агентов, чтобы уже они тоскали вам какие-то дурацкие и бесполезные цветы, подстроил неловкую ситуацию… Если вы с ним встретитесь, начинаете бояться, что сядете за убийство. Уже в тепле приходится осмотреть конверт, но как же противно. Как противно держать в руках написанную от руки записку, вы нутром буквально чувствуете эту атмосферу, в голове уже сложилась фантазия о том, как он сидел и писал это, тварь, лично вам. Что ж…

«Добрый вечер, Василёк. Знаешь, оказывается, любовь — странное чувство. Непонятное, иррациональное, его вызывают лишь гормоны, создавая эффект наркотика, отмена которого также вызывает ломку. Я знал, что так будет. Ты же нашла флёр загадки в моих ухаживаниях? Надеюсь, тебе было интересно разгадывать её. Подсказка: здесь 29 роз. 9-2=7, именно в это время к твоему дому подъедет карета, в воскресенье. Если ты можешь позволить себе встречу, я буду ждать, тебя обслужат. И помни — в Ирминсуле наши судьбы отпечатались навечно сплетенными.

С любовью, твой Доктор.»

Глаза на мокром месте. Тем не менее книга, лежащая на столе в метре от кровати, на которой вы сидите, попала в руки. Двадцать девять роз. Знак, чьё значение переводится как «вечная любовь». Ощущение реальности происходящего теряется где-то за чувством опустошенности — месяц обрабатывал, чтобы по окончании выдать это. Вы… Это больно. Это… Просто… Настолько страшно, обидно и как-то умилительно, что вы не можете сдержать слез. Наклоняесь вперёд, подпираете лоб книгой, лицо кривится от эмоций. Вы скучаете. Очень сильно. Просто по тем денькам, когда вы устраивали какие-то невероятно глубокие беседы между работой, дурачились. Как он успокаивал вас на полу лаборатории, вечно устраивал беспорядок, обнял вас, облитый какой-то бурдой из культиватора… Как вы спали вместе без намёка на пошлость, как этот намёк проскальзывал, но часто игнорировался. Да у вас за всю жизнь столько событий не происходило, сколько за время, которое вы провели с Иль Дотторе. Но вы никуда не пойдёте. Вопрос закрыт и не принимает альтернатив. Будет придумывать ещё что-то — выкинете, сожжете. Приедет лично — смените место жительства. Слишком болезненно быть с ним, чтобы таить в душе надежды на лучшее, вы понимаете это. Только это понимание помогает сидеть и плакать, а не заказать транспорт и самой сорваться на разговор, вот сейчас же. Так уж вышло, что вы с предвестником похожи, хоть и радикально отличаетесь в судьбах. В воскресенье вы не вышли не в семь утра, не в семь вечера, даже в окна не смотрели. Лучше так, чем ждать и напрягать себя ещё больше — есть на что отвлечься, есть о чем подумать, чтобы не обращать внимания на навязчивые мысли. И ничего страшного не случилось. Никто никуда не ломился, на следующий день никаких напоминаний о себе, как и через неделю, и через две. Жизнь постепенно выравнивает темп, вам стало спокойнее на душе, просто потому что ситуация замялась и забылась. Побесился, попытался, не получилось, успокоился. Вы просто рады, что все нормально и Иль Дотторе, видимо, тоже смог смириться. Значит теперь все вернётся в привычное русло. Работа неожиданно захлестнула в нужный момент — утром начинается кипение аналитического отдела, где вы числитесь и в обязанности входит проверка и лабораторные изучения различных биологических материалов, а ближе к вечеру вы, уставшая как собака, возвращаетесь в съемную квартиру и после часа ухода за собой ложитесь ещё часик отдохнуть за чтением или мелкими увлечениями, а там и сон приходит как по будильнику часам к одиннадцати. Прекрасное состояние продуктивности и душевного равновесия, жить просто приятно. Как жаль, что все это продлилось не больше трех недель. Вечер, приятная погода, сейчас начнутся выходные, которые вы даже не сильно ждёте. Да, где-то в закромах мозга гуляет желание отдохнуть, но не все умеют правильно делать это, тем более люди, которые в работе или учёбе забываются от проблем. Как-то так в этой жизни вышло, что вы со своим синдромом отличника научились извлекать из него пользу и строить карьеру благодаря жгучему злостью желанию быть лучше всех вокруг. Началось все с желания родителей, а закончилось тревожностью с претензией на один из видов нарциссизма. Что смешно, с Иль Дотторе вы нервничали не столько из-за его проделок, сколько из-за того, что он косвенно считал вас тупой и почти не позволял нормально работать. В вас начала зарождаться какая-то ненависть, надо перестать думать о нём. Металлическая дверь подъезда открывается с некоторым, но привычным усилием, далее лестница и прогулка по ней до третьего этажа. Сразу за вами зашёл кто-то, но дела до этого вам нет, очевидно. А вот и ещё одна дверь, обитая чёрной искусственной кожей, в квартиру. Ключ завалился куда-то в недра кармана, вы копашитесь там пальцами, перебирая предметы. А дальше короткое ощущение боли в шее, помутнение в глазах и потеря сознания. Все-таки, с таким поклонником, как Второй Предвестник, стоит ходить и оглядываться. Беспокойный сон о чем-то, что вы не вспомните как проснётесь, ох, а вот и пробуждение. Удобно, тепло, спокойно. Вы не сразу соображаете, что сидите, под телом мягко, а значит можно понежиться и пока не открывать заспанные глаза. Попытка двинуться — руки не поднимаются. Рядом слышно копашение. Медленное моргание, в глазах плывёт, вы хмуритесь, возвращая шее напряжение, чтобы держать голову ровно, затекла. Пахнет чем-то цитрусовым, жженым, слегка древесным, душно до кучи. Муть во взгляде улавливает силует предметов и обстановки — перед вами стеллажи с книгами, по правую руку окно, по левую стол, около которого происходит подозрительное движение. В голове что-то очень громко щёлкает, чувство отдаёт таким испугом, что вы вся дергаетесь и распахиваете глаза в шоке — резкий вдох, вы в кабинете Иль Дотторе. И он сидит на столе в метре от вас. А вы руками прикованы к его креслу. Мужчина расплывается в улыбке, пока вы, мгновенно отрезвившись от сна, дёргаете руками и оглядываетесь. — Доброе утро, малыш, — не встаёт, только слегка болтает ногами, наблюдая за вашим испугом. — Блядота, я так и знала! — кричите на него, скаля зубы в истеричной улыбке. — Вот чуяла я подвох, знала, что ты совсем крышей поехал! — Я настолько предсказуем? — изображая расстройство предвестник слегка наклоняет голову в бок. Теперь вы видите, что по полу стоят бутылки, на столе тоже есть, полу пустая, из-под алкоголя. — Ужас, мне казалось, что все выглядело по-доброму. Голова не болит? — а она болит. Как и что-то посреди груди под рёбрами, обычно моральная боль переходит в это ощущение, как бы сказать, чего-то ноющего. — Выпусти меня по-хорошему, — звучит скорее жалко, чем угрожающе, от паники подкатили слезы. — Зачем? Ты так мило просыпалась, тебе, кажется, было вполне удобно, — звучит ласково, под маской вы не видите полный спектр эмоций. — Я не хочу вредить тебе, всего лишь поговорить. Хочешь пить? — ого, бутылка с водой, все ещё предсказуемо. — Ты совсем конченый? Я из твоих рук ничего пить не собираюсь, мразь, я тебя ненавижу! — подкатывает истерика, глаза теперь застилают слезы. Мозг, видимо, пытается сгладить стрессовое состояние и вызывает ощущение дереализации, то есть потерю связи с реальностью и её искаженное восприятие. — Да чтоб ты сдох, бездарный, конченый выблядок! — вы ещё и от злости слегка наклоняетесь вперед, смотря в маску. — У тебя нет ни души, ни сердца, вообще ничего! — Тише, — усмехается, понимая, что у вас начался нервный срыв. — Спокойнее, Василиса, ты сама себя накручиваешь, — слушать свое имя от него невозможно, аж ёкает что-то. — Я не делаю с тобой ничего плохого, — поднимает руки в жесте «сдаюсь», все ещё улыбается, пока вы щуритесь из-за того, что от слез немного щиплет глаза. — И не собираюсь. Я просто хочу поговорить. Раз ты решила игнорировать меня, пришлось не оставить выбора и слегка подтолкнуть тебя к действиям. — Ты хотел сказать «похитить»? — он манипулирует, вы не слепая, то что происходит ни капли не нормально. Голос скрипит, вы не можете контролировать желание плакать, всхлипываете. — Я не хочу с тобой говорить. Мне противно. Я тебя ненавижу, — плечи трясутся, потому что слова заканчиваются тихим плачем, аж горло сдавило и стало больно. — Я настолько тебе не нравлюсь? — снова наиграно расстроенный тон, он снова играется, ничего не изменилось. — Ты говоришь одно и то же, ни капли не интересно. Транквилизаторы, кажется, должны оказывать седативный эффект и после пробуждения… Насколько боишься меня? Почему? — складывает ногу на ногу, а вы растерянно поднимаете взгляд обратно на Доктора. Это он решил издеваться? — У тебя что-то с головой случилось? — вы перестали понимать, что он несёт, возможно, потому что у самой в голове звенит и в висках тяжело давит. — Выпусти меня отсюда и я проигнорирую то, что ты вытворил. Пожалуйста, — уже пискляво, потому что успокоиться никак не получается. — Пожалей кого-то хотя бы раз в жизни, Дотторе. Зачем ты делаешь это?.. — Потому что я люблю тебя, — он все-таки слез со стола, становится страшно. — А ты не думала, что стоит пожалеть меня? Мне тоже больно, тоже тяжело, Василиса, — рука положена на грудь, он не играет эмоцию, в которой по голосу узнается отчаяние. — Я унижаюсь и действую так радикально, потому что не могу отпустить. Логикой здесь и не пахнет, мне просто плохо без тебя, я люблю тебя, — кажется, он крепко удерживает желание подойти к вам. — Поэтому, умоляю тебя, Василёк, давай поговорим. Просто… Ну, обсудим то что между нами произошло, — голос дал слабину, у Второго тоже дрогнул, пока вы пялитесь на него и от тревожного чувства спиной вжимаетесь в спинку кресла. Обычно он не позволяет себе пропускать слова-паразиты, сейчас же речь кажется более скомканой. — Ты думаешь, после такого между нами может появиться что-то хорошее? — нервный всхлип, просто воздуха не хватает, вы пытаетесь успокаиваться и даже не смотреть в сторону ненавистного мужчины. — Ты нанял кого-то, кто вырубил меня, притащил сюда, уверена сам прицепил и посадил, сидел тут и ждал, пока я очнусь. Что, нравилось смотреть, как я сплю? — злобный взгляд, опять на маску. Какой же он мерзкий. — Угашеный небось в хлам? Дотторе, мне это не нужно. Я не могу с тобой разговаривать, мне плохо. Ты делаешь мне больно, — пришло время и самой манипулировать. Раз он не хочет вредить вам, вы убедите его в том, что он вредит и сделаете так, чтобы он тоже страдал. — Тебе не больно смотреть на то, как я плачу? Из-за тебя. — Хм… Нет, — разворачивается, берет со стола бутылку и трубочку для питья. Умно, вы бы не смели унижаться и пить с его рук. — Мне нравится, что ты чувствуешь хоть какие-то эмоции в отношении меня. Хоть это и негативные эмоции, — вы фукаете на эти слова, пока Доктор открывает тару и вставляет в неё трубку, подходит к вам. — Безразличие намного, намного хуже. Пей, хрипишь, — подносит бутылку к вашему лицу, стоя ровно и выдерживая дистанцию, доступную в положении. Вы со вздохом ловите трубочку губами и пьёте, он прав, в горле сильно першит. — И ты не угадала, я почти трезв. И единственное насилие, которое я к тебе применил, это то, что ты сидишь без возможности уйти. — Да? — аж смешно, вот ведь мудак. Вы допили, поэтому предвестник отходит к столу. — Как мило, спасибо, я счастлива. Из-за тебя хочу умереть и больше не мучиться. Можешь просто убить меня? — издеваетесь, раз выхода сейчас нет. — Можешь создать себе моего клона и делать с ней что хочешь. Не ты ли говорил, что сделаешь для меня все что угодно? Так вот, сделай одолжение, отстань от меня. — Начинаешь раздражать, — не что иное, кроме как угроза. — Почему ты решила уйти? — встаёт спиной к столу, опираясь о него поясницей. — Потому что я не могу находиться с человеком, который не в адеквате. Из-за своей прошлой подружки ты решил, что можешь рассчитывать на беззаветную любовь. Даже смешно, она же тоже хотела уйти, а ты… — вас перебили. — Мы говорим не о ней, а о нас с тобой. Это прошлое, которое в настоящем не имеет смысла, я пока что отличаю реальность от того, что мне чудится, — теперь перебиваете вы. — Пока что? — улыбка недоумения появляется на лице. — Как мне повезло, что «пока что» различаешь. — Не перебивай меня. — А то что? — пол минуты молчания и, кажется, пристального взгляда вам в глаза. — Что ты сделаешь со мной, если я перестану тебе потакать? Я уже начала это делать. Может всечешь мне для профилактики? — провоцируете, чтобы иметь при себе ещё больше причин отрицания любых его попыток вернуть хоть что-то. — Ты думаешь я настолько тупой? — смех с оттенком презрения. — Ты даже не понимаешь, чем пользуешься. Смешно наблюдать за неумелой попыткой переиграть меня, не позорься, милая моя, — а вот и бутылка с неопознанным алкоголем попала в руки. Видимо, нервы не выдерживают не только у вас. — Хочешь? — игриво покачивает бутылкой, а вы все также пялитесь на Иль Дотторе с совершенно смешанными эмоциями. — Транки несовместимы с алкоголем, Доктор, — вдох и медленный выдох, надо приходить в себя. Нужно попытаться смириться с тем, что пока вы не договоритесь о чем-то, отсюда не уйдёте. — Хочешь травить меня? Напоить, чтобы была сговорчивее? — пока говорите, он сам пьёт. Нормально так коньяк хлещет, вас бы вырвало от нескольких глотков без перерыва и отдышки по окончании питья. — Нет, лично я пью, чтобы заглушить волнение. Тебе не станет плохо, подколю «витаминки» и будешь как новенькая, — миленькая улыбка, противная. — Вернёмся к разговору. Ты серьёзно так ненавидишь меня? За что? Я ведь старался быть с тобой… Наверное нежнее и аккуратнее, чем с другими людьми. — Ты алкоголик, наркоман, имеешь психические расстройства, из-за чего не всегда отвечаешь за свои действия и не понимаешь жестокости некоторых слов, — слышите хруст чужих пальцев. Значит нервничает. — Я не подписывалась возиться с человеком, который не видит своих недостатков. А если и видит, не хочет с ними бороться и меняться. Мне тяжело находиться рядом с тобой, прости, — вы не поняли, за что решили извиниться. Потому что извиняться должны перед вами. — Тем не менее я всегда был в состоянии на адекватные и полностью вменяемые действия и разговоры. Если ты считаешь меня не адекватным, то это проявлялось и в трезвости, — какие глупые отмазки, вы невольно ухмыляетесь. — Разве ты не сама позволила мне рассказать о своих слегка жестоких желаниях? — в его понимании «слегка жестокие» желания это выпустить вам кишки. — Я не делал ничего из этого, даже не бил тебя. — Дотторе, — закатываете глаза со вздохом. — Дело не в том бил или нет, это вообще не относится к моим претензиям. Ты не физически вредил мне, хотя… Иногда и такое было, не отрицай, эксперименты я на всю жизнь запомню, — снова становится как-то тяжело говорить. — Мне очень грустно из-за всего этого, но… — у горла встал ком. Может правда стоит выпить? Нет, алкоголь депрессант, станет только хуже. — Я уже не могу так, понимаешь?.. — Как не можешь? — слегка истеричный смех с потрохами выдаёт состояние предвестника. — Быть с человеком, который из-за тебя ночами не спит? Понять, что тобой одержимы и готовы без отдачи любить, отдавать свое внимание, время и деньги, любые возможности? Чего тебе не хватало? — вам жутко наблюдать за ним, успел повысить голос, пальцы сжаты у края стола, видно, что Доктор закипает. — Мне нужно было проверить тебя и понять, насколько ты стоящий экземпляр. Выяснил. Как видишь, теперь пожалел, — шагнул, стоновясь вполоборота к столу, отводит левую руку в сторону. — Ты же ненавидишь меня. Почему? Потому что я не идеален и часто не в состоянии перестать язвить с людьми, которым не доверяю? Ты ведь сама говорила, что отношения строятся и улучшаются со временем, если оба будут работать над ними. Ты не видела, как я меняюсь? — все-таки подходит к вам, есть мнение, что это приём дополнительного давления. Снова слезы накатывают, его невозможно слушать. — Я могу извиняться за то что было в прошлом вечно, если тебе это нужно. Только прошу, будь со мной, Василиса, — останавливается перед вами, обоими руками опирается о спинку кресла по бокам от вашей головы. Вы жмуритесь и слегка отворачиваетесь от мужчины, плечи снова дергаются от всхлипа. — Я сделаю все возможное для твоего благополучия и счастья, пожалуйста. — Дотторе… — вы немного поднимаете ногу, чтобы ей, как единственной не скованой конечностью, отодвинуть от себя предвестника, уперевшись коленом ему в живот. — У тебя в голове вакуум своего осознания реальности и нормы, ты и не поймёшь, что не так, пока не будешь на моем месте. Прекрати этот спектакль, я также сильно прошу тебя отстать от меня, как ты остаться, — на душе безумно горько от собственных слов. Всё же он мастер манипуляций, слова грубо отзываются в душе надеждой. — Василиса, — гад, кладёт ладонь вам на щёку и поворачивает лицом к себе. — Что не так? Я могу обещать, что постараюсь быть лучшим для тебя. Только для тебя. Пожалуйста, — в груди продолжает ныть. Очень хочется себе разодрать всё что там есть и вытащить этот осколочек, который режет внутренности грустью. — Пожалуйста, — переходит почти на шёпот, трогает лицо нежно-нежно, так близко… Это нереально. — Перестань, — сердце не хочет говорить этого. Взгляд, как и голову, уводите в противоположную руке сторону. — Всё давно кончено. Особенно после такого, — вы немного хрипите из-за постоянно сдавливающего горло плача. Тишина накрывает колючим одеялом, неприятным, мерзким. Иль Дотторе не двигается некоторое время, ясно, что обдумывает происходящее. Дальше вас прошибает холодным потом, от которого пошевелиться не представляется возможным: он обходит клесло, нажимает на что-то на спинке, оковы на руках прокручиваются в подлокотники, исчезая. Потом предвестник идёт к столу, размашисто проводит по нему рукой, скидывая предметы на пол, вы крупно вздрагиваете. Берет какую-то бутылку за горлышко и ударив ей о край стола разбирает, вы уже вскрикиваете, рефлекторно выставляя перед собой руки. Подходит к вам… — Дотторе, не надо, успокойся! — уже истерично, страшно становится настолько, что мозг отключается. — Тихо, я передумала, подожди! — вас взяв за руку выдергивают из кресла, снова визжите. — Бери, — все ещё держа пихает вам в ладонь «розочку». — Разыграем спектакль. Если ты так сильно меня ненавидишь, давай, перережь мне горло, — улыбка абсолютно больная, кривая от всплеска эмоций. — Придумай историю о том, что я пытался что-то с тобой сделать, не важно, убить или изнасиловаловать, принудить к чему-то страшному. Ты просто защищалась, понимаешь? — уже кричит на вас, вы просто пялитесь на этого… Изверга. — Порань себя где нибудь, переверни стул, все поверят тебе, я ведь больной и неадекватный, — перекладывает руку вам на шею, встряхивает, пытаясь привести в чувства. — В крови найдут алкоголь, вот и не получилось увернуться от рук девчонки. Давай, вспори мне глотку, ты же правда ненавидишь, сидишь ревешь весь разговор, наверное очень больно, да? — почти душит вас, кричит в лицо. — Ты ведь знаешь, что если не сделаешь этого, я доберусь до тебя. Я всегда добиваюсь своих целей, тебе ли не знать об этом, Василёк? Вот теперь адреналин дошёл до мозга в полном объёме. Вы рывком шатаетесь в сторону, удивительно легко вырываетесь, уже замахиваетесь, чтобы ударить — хлопок, в глазах темнеет. Он убедился в том, что вы твёрдо настроены в своих чувствах к нему. Значит этого хватит. Никто не ловил вас, Иль Дотторе совершенно спокойно провел вас в падении взглядом. Стоит, смотрит минуту. Ладно, ничего страшного. Что ж, процедура прошла безуспешно, но отрицательный результат — тоже результат. Стоит перешагнуть ваше тело, чтобы обойти стол и поднять с пола рацию. — Забирайте тело, — холодный тон, приказ отдан, после чего пальцы разжимаются, прибор снова падает на пол. Руки в карманы, разворот на пятках и ещё шаг чтобы оказаться около вас. Мужчина брезгливо поддевает ваше плечо ботинком, давит, чтобы перевернуть на спину. Если бы вы очнулась сейчас, узнали бы, что начальник хорошо натаскан в ударах, которые могут вырубить человека. — Передумала? Пфх, — как удобно, коньяк все ещё под рукой, он же не идиот, чтобы разбивать бутылку с жидкостью и разводить ещё больший беспорядок. А ещё не настолько глуп, чтобы уходить в какие-нибудь запои, декорации в помещении сработали на «ура», атмосфера была хороша. — Надо было учить её драться, — совсем тихо, самому себе, пока алкоголь наливается в стакан, в котором ещё не растаял лёд.