Закрой глаза — будет страшно

      Моя нравственная погибель наступила без каких либо предупреждений. Может быть, именно таким образом, происходит у всех?       Ну а если нет… есть ли смысл кому-то об этом, горько плача, рассказывать однажды?       Ведь выйдет так — что никто и не поймет, что со мной произошло… и происходило, прямо сейчас.       Я продолжала находиться под Димой. Я не шевелилась и даже, кажется, не дышала.       Не смотря на зарождающуюся в моей душе бурю, я едва могла это показать наглядно. А если бы заставила себя это сделать… скорее всего, между мной и Димой, прямо сейчас, приключилась бы драка.       Правда, я не совсем уверена, сколько секунд продлился бы наш бой и справедливо бы было вообще, таким словом, называть наше возможное противостояние… но я помышляла именно так.       Я не могла обвинить Диму в том, что он поступил внезапно — это стало бы еще одной ложью о нем.       Но он поступил бесчеловечно. Пускай и спрашивая на это разрешение…       Зная обо мне уже почти всё, Дима лишь пользовался моей беззащитностью перед ним.       Невольно, моя рука схватила его запястье. Но совсем не крепко, а лишь давая, очень неубедительно понять, что я всё же против, не смотря на едва слышное, сказанное мною до этого: «да».       Мешать Диме творить то, чего он так хотел — было страшно. Но служить ему, хотя бы минимальной помехой, к самой себе — было необходимо.       Тот, кто старался сделать хоть что-то — уже превосходит того, кто совсем ничего не делал. Не зависимо от конечного результата.       И настал тот момент, когда я должна была превзойти саму себя. Ведь пересилить Диму, как и прежде, было невозможно.       — Я не хочу этого. — проговорила я, едва внятно.       И… не совсем убедительно для Димы, ведь он и не думал останавливаться в своих, разрушающих меня, действиях.       …но теперь, его голова переместилась от моей шеи, обратно к моему лицу. Снова надо мной нависнув, как самая грозная туча.       Словно всё происходящее — был какой-то кошмарный сон, что и не думал заканчиваться. А навязчиво продолжался, снова и снова. Словно пытаясь донести до меня, какую-то неприятную и болезненную истину.       — Ничего не будет, Соня. — выдыхая, произнёс брюнет.       Он прозвучал совсем для меня ново. Я, как и прежде, не могла сейчас наблюдать его лица, но знала… что Дима, скорее всего, и выглядел сейчас по-иному. По-другому смотрел и на меня.       Я больше не ведала, что могла сделать, чтобы он прекратил делать то, что творил.       И от этой страшной безвыходности, по моим щекам потекли слезы.       Дать оценку Диминым действиям, надо мной, я также по-прежнему не смела. Мне было не с чем сопоставлять его поведение, в особенности действия, подобного характера. Что несли наше неминуемое сближение.       Вероятно, было в том, что происходило, что-то очевидное. Обыденное и привлекающее. Раз так и разрешался над моим телом он.       Или, эти действия, с его стороны, являлись лишь личным предпочтением парня? Его выбором и желанием.       То, как он прикусил меня за кожу. То, как он касался моей груди.       Говорить я могла лишь сама за себя. А точнее, потерять дар речи. Ведь мне, это всё — вовсе не понравилось.       Даже совсем немного.       И теперь, скорее всего, никогда и не понравится.       Неожиданно, Дима замер. Замерла и я. Теперь и в мыслях.       Убрав свои длинные пальцы из под верха моей пижамы, он, легко и просто, отбросил мою руку, от своего запястья. Лишь резко дернув своей собственной рукой, в сторону.       Я больше и не особо за него цеплялась. Во мне и не имелось подобной силы.        Ведь то, самое главное, что я и хотела, чтобы произошло — свершилось.       Обе ладони Димы, теперь легли на мои щеки. Так, он и узнал о моем тихом плаче.       …но меняло ли это хоть что-то? Ни разу и никогда до этого.       — Ты чего, принцесса? — шепотом, спросил он так, словно ничего и не было. Словно я лишь всё придумала…       …придала значимость — пустому звуку. Раздула из мухи слона. Устроила истерику — совсем не имея причин.       Из-за этого откровенного издевательства, я поникла еще сильней. Я была сломлена.       Тем временем, его губы достигли моего лица и Дима, очень быстро — так, словно он может куда-то опоздать, стал его целовать.       И щеки и лоб и мои глаза, из которых, как и прежде, текла соленая вода.       Его быстрые, краткие поцелуи, ощущались даже на много настойчивей, чем все то, другое, что он позволил себе, лишь пару секунд назад.       Словно эти его поцелуи — могли исправить совершенную им ошибку… и нужно было торопиться.       — Мне нужно в туалет. — прошептала я, ему в лицо. Уже начиная задыхаться.       Всё происходящее — было невыносимым для меня. А может и для Димы.       И я, не смогла придумать ничего лучше, чем самую банальную, лживую отговорку.       Упустить свой, возможно, единственный шанс, а может и вовсе последний раз, чтобы покинуть эту кровать… невредимой. Было бы губительно.       Наверняка, хотя бы физически.       О моем моральном состоянии — можно было даже не думать.       Я была сломана Димой. И на этот раз — навсегда. Без шанса, что снова стану целой. А лишь ожидая, что каждый следующий надлом, в итоге, умертвит меня до конца.       Выждав еще несколько секунд, словно он хотел ответить мне что-то… или же наоборот, затягивая намеренно паузу, вдыхая запах моей кожи и запах паники, что царил в комнате, Дима выпрямился и уже оказался на моих бедрах. Сев на меня, но не в полную свою силу, ведь это, стало бы беспричинным нанесением увечий мне.       Я не могла знать точно, но всё же была уверена, что ломать мои кости — не входило в планы Димы.       По крайней мере сейчас.       Я была нужна ему целой. Иначе, какое удовольствие, я смогу ему доставить? Слишком короткотечное — для него и… никогда — для меня.       — Не поддавайся мне. Больше. — сделал внезапное предостережение Дима. Звуча вполне себе серьезно, словно я, абсолютно точно, обязана прислушаться к его странному совету.       Он аккуратно провел рукой по моему бедру, а после, оказался на своей стороне кровати… только не на долго.       Прежде чем я сама начала подавать хоть какие-то признаки жизни, он и вовсе встал с ложа, быстро достигая концы комнаты.       Чтобы после — выйти за дверь.       Брюнет оставил её приоткрытой — словно страх темноты, так и остался моим единственным страхом… и я, почти сразу, увидела теперь включенный им, в коридоре, свет.       Этот самый свет, лишь немного, подсветил и комнату, где находилась я.       Где я — была оставлена Димой. Наверное, очень милостиво.       Но мне было всё равно, куда и зачем направился парень. От чего и почему он бежал. На его месте — я поступила бы точно так же.       Только я знала — ему совсем не стыдно. Он вовсе не сожалеет о том, что сделал или хотел сделать.       Додумывать его финальную фразу мне — я тоже не стала. А лишь пытаясь остановить дрожь, что теперь одолела всё мое тело, в спешке, подпрыгнула с кровати, добегая до ванной комнаты. Едва удерживаясь на собственных ногах.

***

      Я пробыла наедине со своим ужасом — не так уж и долго, ведь делать мне, кроме как включив воду, придаваться громкому плачу, было нечего.       …а уснула я, лишь ближе к утру.       Дима в комнату не вернулся, может быть потому, что сон у него, как и у меня — пропал.       …а может, потому что он боялся продолжить начатое.       Боялась и я. Поэтому — не закрывала глаза.       Теперь, в апартаментах витал запах сигарет, достигая и меня. Идиотский кондиционер, развеивал этот едкий аромат, еще сильнее.       Представлялось, словно Дима находится где-то совсем рядом. Может стоит за дверью.       И на зло мне — курит. Одну за другой, только бы я мучалась от понимания того, что он никуда не исчез, лишь потому, что оставил меня одну, в этой кровати.

***

      Утро выдалось дождливым, а точнее день. Я проснулась тогда, во сколько нормальные люди обычно обедают.       Самой моей первой мыслью — стали недалекие воспоминания… на столько яркие и болезненные, что вряд ли, они, были лишь моим сном.       Я, аккуратно и как можно тише, приподнялась… ближе к спинке кровати.       Убрав одеяло, я бегло оглядела себя всю.       Три расстегнутые пуговицы, на верхней части моей пижамы, говорили мне о том, что всё… было действительно сделано.       Творя хаос — Дима оставил, всё собой содеянное, в порушенном состоянии. Включая и меня саму. А до этого — царил покой и порядок.       Машинально, я обернулась, с тревогой, на сторону кровати, что негласно принадлежала Диме. Мои переживания были напрасны — его не было рядом.       Несмело, я присела на край кровати, дотрагиваясь босыми ногами, до холодной плитки.       Покидать своё одинокое место не хотелось. Хотелось — не существовать.       До этого, я, на самом деле, и не представляла, что это такое — быть униженной. А теперь — не могла забыть. Не могла избавиться от этого разрывающего, все внутри, чувства.       Да… Не я сделала всё то — что было сделано. Только именно я — не имела представления, как смогу, теперь, смотреть в глаза Диме. Находиться рядом.       Не погибнуть на месте, когда он, снова ко мне прикоснется.       Пускай и не так… Как в последний раз.       Ведь это был последний раз?       Этот немой вопрос, с очевидным ответом — моментально заставил биться мое сердце чаще, а все вокруг, навевать непреодолимую тревогу.       Незнакомые стены, внезапно, стали давить. А до этого — мне было как-то всё равно. Понимание, что до дома тысячи километров, ударило по моему сознанию, сбивая с толку.       В душе, я провела дольше обычного и не потому, что я намеренно отдаляла свой уход из комнаты и неизбежную встречу с Димой, где нибудь на кухне. Нет.       Мне хотелось стереть отпечатки его рук, как и саму себя, ромашковым мылом. Себя, желательно, с лица Земли.       У двери, что вела на выход из спальни, я также простояла продолжительное время, вслушиваясь в любые звуки за ней. Накручивая, край своей футболки, на палец.       Если Дима, все ещё находился в квартире, то, возможно, включил бы телевизор — но ничего подобного не слышалось.       Может быть он спит?       Прежде чем я успела вздрогнуть, послышались шаги. Я быстро отскочила от двери. Словно не имела права за ней находиться.       Эти самые, тяжелые шаги, стремительно становились все слышимей… пока Дима, не отворил едва открытую до этого дверь — полностью.             Потянув за ручку, на себя.       Да. Это был он.       — Ты чего тут стоишь? — тут же задал он вопрос, что-то жуя. Выходит, что уже обедает. — Забыла, как пользоваться дверью?       Он звучал привычно прямо. На грани, обыденной для него, некой грубости.       Я, словно меня заставляли это делать, под дулом пистолета, смотрела на него с испугом, не отрывая взгляда.       Может быть, мне и не хотелось его даже видеть, но я не могла себе помочь. Смотрела и смотрела. Словно разыскивая, на его без эмоциональном лице, хотя бы один ответ.

Зачем ты поступил так со мной, Дима? Ты навсегда испортил меня и украл то, чем я и не планировала делиться.

      — Я была в душе. — кратко дала ответ я.       Еще несколько секунд Дима оглядывал меня, продолжая что-то доедать. Даже чавкать.       В отличии от меня, кажется, у него имелся неплохой аппетит.       От него — снова веяло лишь холодом.       Он вытер, одну свою руку, прямо о джинсы. Наверное, ту самую, которой пару мгновений назад, и держал неведомую мне еду.       Эти его хаотичные действия — казались мне жуткими.       По неведомой причине… ведь не было в том, что он делал, чего-то такого особенного.       Но я, могла словно прочитать, в его черных, пустых глазах, что смотрели на меня, пока он двигал своими челюстями — Дима размышлял вовсе не о еде. А голод — приносило что-то иное.       — Сегодня, ты уедешь обратно в Москву. — неожиданно, выдал он.       Произнося это так, словно это сущий пустяк. И для меня и… для него.       Я машинально нахмурилась. Мое лицо приняло растерянный вид.       Он сейчас шутит? К чему такие поспешные решения, что явно были сделаны, не в его пользу… иначе, зачем я вообще сюда приехала?       — Одна? — только и сумела спросить я, еще не понимая, чего он хочет от меня добиться, на этот раз.       Я совсем не верила его словам. Я не верила и ему.       — А как ещё? — развёл руками он, словно наш, только что начавшийся диалог, уже успел ему надоесть. — Или позвонить твоему папе, чтобы он за тобой приехал?       Я быстро и непонимающе, замотала головой, в знак отрицания:       — Нет. Не нужно ему звонить… — находясь в смятении, я сделала непроизвольную паузу, стараясь заставить себя вести эту беседу, более спокойно. — Почему я уезжаю?       Мне не верилось, что Дима — решился надо мной сжалиться. И за эту, самую долгую ночь, в моей жизни, начать принимать во внимание и мои желания. А не только свои.       Ведь самым главным из них — было оказаться дома.       Но я ошибалась, потому что Дима, достаточно резко, дал свой ответ мне:       — Потому что я так хочу. — произнося эти слова, он едва моргнул. Едва отвёл и свой взгляд… но я читала на его лице неискренность.       Мне даже казалось… совсем уж невероятным образом… словно он был напуган. Самим собой.       — Хорошо. — согласилась я, думая лишь о том, что нестабильный ум Димы, может и передумать…       …если, конечно, прямо сейчас — он меня не обманывал, изначально.       — Забирай свою карту. Влад уже решил проблемы с моим банком. Она мне больше не нужна. — Дима достал из кармана мою пластмассовую вещицу, небрежно откидывая её на небольшой журнальный столик, что находился за мной.       По непонятной причине… я почувствовала себя неловко. Словно Дима, сейчас, хотел как-то меня оскорбить. Словно и я теперь — была ему не нужна.       — Хорошо. — снова повторила я всё, что и могла ему сказать. Но уже более тихо.       — Билет куплен, я заказал такси на два часа. — он, поднося поближе к своим глазам, запястье, перевёл взгляд на часы. — У тебя есть еще пол часа. Собирайся.       Наверное, прямо сейчас, мне стоило плакать от счастья. Прыгать до самого потолка и благодарить высшие силы за то, что всё происходит таким волшебным и невероятными образом.       …но мне — стало больно.       Я ожидала от Димы чего угодно… после вчерашнего. Но явно не этого.       Находясь под душем, пол часа назад, я так долго выдумывала его возможные слова мне. Мои скомканные ответы ему.       А он, оказывается — уже всё решил.       И даже больше ничего не скажет?       Ведь нельзя позволить себе подобное, а после, избавиться от меня, словно я лишь ненужная вещь. Как будто он сделал то, что хотел… а больше — ему и не надо.       А может и вовсе, ему не понравилось то, что он изначально боготворил, ставя то, что он в итоге и получил, на самое первое место?       Вдруг, я вовсе не оказалось, той первоклассной мечтой, что он так бережно лелеял?       Кажется, Дима быстро считал в моем молчании всё то, что я чувствовала.       Всё то, что было далеко от той радости, что он, возможно, ожидал увидеть.       — Ты отказываешься улетать? — поинтересовался он, даже с некой притворной насмешкой. — Слишком впечатлилась вчерашней ночью? Зачем тогда ломалась? Не веди себя, как дура.       Его слова и выражение лица, звучали и выглядели на столько похабно, что я и не смогла, сразу, поверить в их честность.       Невольно, я сделала шаг от него. Эта душевная боль во мне, уже становилась какой-то чёрной дырой. Что приобретала всё новые и новые грани, по мере того, что говорил мне Дима.       — Я не хотела того, что вчера произошло. — промолвила я, опуская глаза. Кончики моих пальцев, уже начинали дрожать. Это эмоциональное напряжение, что непонятно зачем и для чего, продолжал создавать Дима, снова начало свою атаку на меня. — Прости, что все вышло именно так.       Просить прощения… должна была не я. Но мое сердце меня не обманывало, я хотела произнести именно это. Ничего не ожидая взамен.       Может быть, чувство вины, перед Димой — было придуманным. Создано, из сотни других чувств, что тревожно царили во мне. Но я и не думала покидать это место, не дав Диме знать о том, что я действительно испытываю.       Он ухмыльнулся, наблюдая за тем, что я, погружаясь в себя, становлюсь словно ниже ростом.       Эти мои душевные муки, можно было бы увидеть даже с закрытыми глазами, в самую темную ночь.       Что уж говорить о Диме? Который намеренно мне их и доставлял.       — Тогда и ты меня прости, Соня. — весьма искренне, произнёс он. Мое сердце забилось быстрей и я подняла на него свои глаза. Что как и его, сейчас поблескивали. Только мои — от подступающих эмоций. А его… От жажды — этих самых эмоций. — Прости, что я вчера тебя не трахнул. — закончил свою речь он.