***
Жадно съев мороженое еще в машине — меня не хватило ни на что остальное. Оказавшись в своей комнате, прямо в одежде, я легла под одеяло. По неизвестной мне причине, в собственной кровати — меня трясло еще сильнее, чем в кровати… с Димой, прошлой ночью. Как бы я не старалась укутаться — мне было холодно. Как бы я не старалась забыться — ничего не выходило. Моя система ценностей, как и нервная система, оказались уже не подорваны, а уничтожены Димой. И догадывался ли он об этом? А главное, имел ли даже положительный ответ, на этот вопрос, значение? Я даже толком и не знала: зачем, за минуту, съела клубничный, холодный десерт, а после — доела еще и папин. Ведь единственное, что я испытывала сейчас — была тошнота и… пустота. Я совсем не считала себя никакой: «хорошенькой девочкой». Я и живой себя, сейчас, не считала. Эта идиотская фраза Димы засела в моей голове и, теперь, диктовала мне новые условия моего существования. На то, что с тобой произошло на самом деле и то, как на тебе это отразилось — можно посмотреть трезво и со стороны, только спустя какое-то время. А для меня, это время, настало прямо сейчас — больно надавив… на мои ребра, перебравшись и в мой живот. Настолько чудовищно, я ещё никогда себя не чувствовала. Как же он мог поступить со мной так. Почему именно я. Что я могла сделать или что я могла не сделать? Все эти, скорее всего бессмысленные вопросы, звучали в моей голове. Они мне ужасно надоедали, но не оставляли в покое. Прямо как и Дима. Ведь эту трагедию — вселил в меня именно он. Выходит, что и все ответы на них, также находились лишь у него. Может быть, они были в таких же заложниках, как и я. Как и мой разум. Я даже об этом не помышляла, а моя рука уже потянулась к телефону. Он находился рядом со мной, на другой стороне кровати. В комнате уже давно было темно и щуря глаза, из-за яркого экрана, я начала печатать сообщение. Я не была намерена начинать его со слов о том, что я дома. Он и так это знал. Он ведь все знает. А если нет — пускай позвонит моему отцу. Прямо сейчас, я печатала лишь то, что приходило мне на ум. Мои непрекращающиеся страдания, уже на физическом уровне, взяли меня с такой силой, что ещё немного, и мне казалось — я, просто на просто, выверну саму себя наизнанку.«Мне очень плохо, Дима. Знаешь? Хочется заплакать, но я не могу. Почему всё так… Нет, не то, что ты сделал. Почему я это все чувствую?»
Несмотря на то, что я едва могла считать время — ведь оно, слово намеренно преследуя меня, тянулось отвратительно долго, вроде как, ответ Димы, не заставил себя ждать.«Так необходимо, иногда. Ты всё ещё думаешь о том, что было и уже прошло, 24 часа назад? Я предполагал, что ты можешь начать испытывать подобное, но только тогда — когда в следующий раз меня увидишь. В эту субботу. Я расстроен, Соня, что ты проживаешь это именно сейчас, когда меня нет рядом. Просто потерпи.»
Расстроен? Потерпи?… Неужели, Дима намеревался стать еще и наблюдателем? Хотел проследить за тем, как я умираю от происходящего со мной, даже не узнавая, моментами, свою собственную комнату… Мечтал посмотреть, как я, едва шевелясь, лежу в кровати, в темноте? Увидеть и то, как до этого, я нагрубила папе? Пока что игнорируя все слова Димы, не в силах, прямо сейчас, в них вдуматься — я снова печатала... Лишь то — что испытывала. То — чему подверг меня Дима.«Мне кажется, у меня по-настоящему болит сердце. А еще, я хочу съесть ужин, но если я его съем — меня стошнит, сразу же, обратно. На тарелку. А потом придёт папа, а я не хочу его видеть. Больше никогда. Зачем ты сделал со мной то, что ты сделал?»
Снова время летит непонятно и так же непонятно — быстро или долго, до меня дошел следующий ответ Димы.«Почему ты не отвечаешь на мой вопрос? Соня, ты должна отвечать мне. Все, что происходит с тобой сейчас — это не по-настоящему, лишь в твоей голове. Твое сердце не болит и на самом деле, ты не хочешь есть. Разве ты не покушала в самолёте?
Между нами ничего не было. Я совершил непоправимое? Ты расскажешь мне об этом потом. Оставайся на связи. Я позвоню тебе через час.»
Теперь, долгожданно вырываясь наружу, по моим щекам текли слёзы. До этого, я всё никак не могла от них избавиться. И это — принесло мне облегчение, а может быть даже заставило сконцентрироваться, хоть на чем-то. Я стирала их теперь с лица, рукавом своей кофты. До этого — не могла заставить себя даже пошевелиться.«Теперь, я буду думать об этом всегда. Навсегда. А ты?
И это правда. Я хочу, чтобы это было правдой. Может быть тогда — оно становится и я больше никогда не буду думать ни о чем.»
Хоть Дима и сказал мне, что позвонит лишь через час, как только я отправила, это свое последнее сообщение, мой телефон учащенно завибрировал. Это был он. Я вовсе не испытывала, каких-либо эмоций, видя его имя на экране. Все мои эмоции — подошли к своему истинному концу, сконцентрировавшись, теперь, больше на моем физическом состоянии, нежели душевном. Моё собственное тело — пыталось от меня избавиться. Наверное, пугающим образом, мне казалось именно так. В душе, я сама, в какой-то степени, больше не принимала его. Одолевало чувство, что отныне, мой разум и тело, теперь существуют по отдельности. Если такое возможно, если подобные ощущения не являлись первым признаком шизофрении. — Алло. — тихо ответила я. — Соня, ты в своем уме? Не ставь нас в это положение. Хватит выдумывать.Нас?
— Час ещё не прошел. — зачем-то подметил я. На его вопрос — мне было абсолютно всё равно. Он ведь мне не верил. Не поверит и сейчас. Но и до этого… мне не было дела. Внутри меня, происходили всё те же изменения, доставляя неизвестные мне до этого симптомы — а я и не планировала себя спасать. Он сделал паузу, я слышала — как громко выдохнул. Словно сдерживал себя, от какого-то определенного ответа мне, наверное в силу того, что сейчас со мной происходило… а он об этом знал. Ждал. А может и вовсе надеялся. А на что еще можно было надеется, неосторожно касаясь моего тела? Дима, немного понижая голос, произнёс: — Принцесса, все наладится. Всё будет хорошо. Ты просто устала, тебе нужно отдохнуть. Что если я попрошу твоего папу, отвезти тебя, куда-нибудь, завтра? Куда бы ты хотела поехать? Расскажи мне. Дима звучало странно. Даже для полностью поехавшей крышей меня. А то, что я поехала крышей — я теперь знала абсолютно точно. Ведь возникло внезапное желание отправиться под холодный душ и находиться под ним… пока полностью не онемею. Заболею. И погибну. — Никуда. Могло показаться, что Диму, даже пугали мои ответы, ведь говорил он теперь, уж как-то совсем для себя быстро и совсем не свойственно. Сумбурно, словно выдумывая всё на ходу. Пытаясь «попасть в точку». Невзначай произнести то — что может меня отвлечь, а может быть даже заинтересовать. — Хорошо. Тогда к тебе приедет Влад. Завтра. Он возьмёт с собой Милу. Ты ведь помнишь её подругу? Ну ту, что пропала. — он сделал паузу. — Её нашли. Они все, очень хотели с тобой погулять. Ты ведь слышала, открыли новый торговый центр? Советую тебе им не отказывать. Деньги не проблема. Ты еще не успела потратить всё, за пару часов, в аэропорту? — Не успела. — промолвила я, переворачиваюсь на бок, закрывая глаза. Очень резко захотелось спать. На столько сильно, словно я, только что, выпила снотворное или какое-либо другое, сильное лекарство. Эти мои «перепады», не успевали меня даже пугать, так как я сейчас не обращала внимания ни на что — лишь изредка концентрировалась на голос Димы, на какие-то его отдельные слова и фразы. Не понимая полностью того, что он мне там рассказывал. — Если нужно ещё — возьмешь у Влада. Ты стесняешься? Тебе не стоит. — на заднем фоне, со стороны Димы, постоянно что-то гудело. Он находился, то ли на дороге, то ли на парковке. Я не знала и не было возможности сейчас этого придумывать. — Все евро улетели в окно. — неожиданно, для самой себя, я тихо рассмеялась. А казалось, что подобной эмоции, со мной больше никогда не приключится. — Две машины, позади нас, остановились. Люди так быстро собирали эти деньги… а они все промокли и были грязные. Мне показалось, что это не очень правильно. Как их потом отмывать? Стиральным порошком? Снова пауза. Кажется, Дима пытался понять, что я «несу». Правда ли это всё или же выдумка, пытаюсь ли я его разозлить или же… все очень серьёзно и он прав в том, чего возможно сейчас и страшится. Мне нужна помощь. Мне нужна поддержка. Может быть, прямо сейчас. А может, она понадобится мне и завтра, и послезавтра, и ещё очень много дней — до момента, пока я не перестану сталкиваться с тем, что я испытываю. — Похуй. — спокойно, отрезал Дима. — Заработаем ещё. Евро не в приоритете, мы живем в Москве. Или ты хочешь уехать? — он сделал паузу, выжидая моего ответа, но его не последовало. — Соня? Дима позвал меня по имени, потому что, кажется, понял — мой телефон, теперь, находится, где-то далеко от меня. Он перестал слышать моё сбивчивое дыхание. Ведь я уснула. А мой гаджет, выскользнув у меня из рук, оказался на самом краю кровати. — Соня. Снова — в никуда. И так, Дима продолжил ждать ещё минут десять, а может и больше, слушая. Слушая эту тишину, в моей комнате. Несправедливую и холодную. Она, эта особенная тишина, вообще не должна была быть в этом пространстве. Ведь спальня, с окрашенными в розовый цвет стенами, принадлежала девочке… которая совсем не была готова к тому, что с ней произошло.Вызов был прекращен.
***
Когда я проснулась, часы показывали два часа дня, календарь — пятницу, а за окном шел дождь. Я даже сразу и не поняла, где именно проснулась. Из-за постоянной смены локаций, я едва успевала запоминать свое место. Не помнила и сейчас. На телефоне был всего 1% зарядки и я успела проверить лишь время, увидела и о чем-то нашептывающий мне день недели, а ещё… несколько пропущенных, от Димы. Смутно, но я все же помнила, что его голос и он сам, являлись моими последними воспоминаниями, перед тем, как я уснула. Мой собственный организм, как и случалось до этого, прекрасно понимал — что моя грань, почти достигнута. Он, не нашел ничего лучше, кроме как отключить меня, без предупреждений и в срочном порядке. И это хорошо, ведь неизвестно, что бы я ещё сказала, чтобы я сделала. — Соня? — из-за двери послышался голос папы. — Мне уже нужно уходить. — произнес он. — Ты сегодня дома? — Да. — дала немногословный ответ я, все ещё не в силах, в полную меру проснуться и открыть глаза. Первым чувством, слышала его голос — ко мне пришел стыд. Что же я натворила? Я никогда не смогу простить себе эту грубость, в его сторону. — Я вернусь пораньше, солнышко, отдыхай. Оставил на столе запеканку. Так мы и попрощались, через закрытую дверь. Он — потому что опаздывал, но а мне — было слишком стыдно. После: душ, снова кровать… лишь еще через час, а может и больше, я всё же спустилась вниз. К своей холодной запеканке, что одиноко поджидала меня на столе. Наверное, ждал и долгое время, до этого, папа, едва понимая, что происходит с его единственной дочерью. Прежде чем я успела съесть, хотя бы четвертину из своей тарелки, с улицы послышались громкие, отрывистые звуки. Сигналила машина. Насторожилась я, почти сразу. Ведь проживая, в более или менее, отрезанном от бурной жизни месте, что царила в центре — обычно, находилась в своем доме, в относительной тишине, особенно со стороны дороги. Там, едва, кто-либо, даже проезжал. А может — я действительно приобрела, какое-то тревожное расстройство. Ведь в спешке, оставляя свой поздний обед, направилась к окну, что выглядывало на дорогу. Совсем немного отодвигая шторы в сторону, я… и правда увидела машину. Она была остановлена — прямо у моего дома. Прямо сейчас, из нее выходил… Влад. Кажется, направляясь прямо к моей входной двери.