От противного

      Зря она надеялась, что Воропаев оставит ее в покое. К трем часам ей доставили букет. Прямо в президентский кабинет. — Это вам, — сказал курьер, — распишитесь, пожалуйста. — Я не буду нигде расписываться, — Катя холодно посмотрела на него, — и букет не приму! — Но за него уже заплачено, и назад цветы магазин не принимает! — Это не мои проблемы. Выйдите вон.       Но нахальный курьер аккуратно положил цветы ей на стол и вышел, разминувшись в дверях с удивленной Машей. — Маша, почему посторонние входят ко мне в кабинет, как к себе домой? — Катерина перевела досаду на свою секретаршу. — Кать, так там цветы… — Маша, ты меня не поняла? Цветы или не цветы — посторонним дальше ресепшна или хотя бы тебя хода нет без моего личного разрешения. Будь добра, вызови Федора, и пусть выбросит это на помойку! — Конечно, я сейчас, Кать…       Маша, подхватив шикарный букет, посмотрела на Катю странным взглядом. Но Пушкарева лишь передернула плечами, поморщившись. Надо еще Амуре втык сделать, что пропустила! А цветы — наверняка от Воропаева. Да даже если от Борщева или Жданова! Не до них сейчас!       Больше до конца дня ее никто не беспокоил.       Дома она была уже в семь вечера. Хорошо! Ах да, предупредить… — Мам, слушай… а если нам в квартиру будут доставлять цветы для меня или еще что… ты без меня не принимай и главное нигде не расписывайся. Хорошо? — Катенька… Тебя кто-то преследует? — забеспокоилась мама. — Скажем так, досаждает. Поэтому будь осторожнее, мамуль? — Поняла, и папе скажу еще! То есть если ты дома — звать тебя, если нет — то не брать ничего и нигде не расписываться? — Точно! Ты у меня умница, мам!       Борщёвы прибыли всей семьей, с Мишей. Было весело, все шутили и смеялись. Катя даже расхрабрилась и глотнула папиной наливочки. И — вот чудо! Ничего не почувствовала, кроме легкого шума в голове! — Кать, ну ты подумай насчет Питера? — напоследок сказал Михаил. Он вел себя идеально, с поцелуями и задушевными разговорами не лез. И Катя улыбнулась ему, кивнув. — Я обязательно подумаю. Одно я знаю точно — из «Зималетто» уйду, как только завершу дела. А там… еще не решила. Вот и Юлиана зовет к себе опять. Но Питер — тоже заманчиво. — Как раз на белые ночи попадем, а? — он подмигнул. — Точно! Вот на белые ночи — очень хочу попасть. Вне зависимости от того, останусь там или нет! — Договорились! — Договорились! — сказала Катя.       Борщёвых провожали всей семьей до такси, потом вернулись домой. Голова у Кати была легкой, на желудке — приятная тяжесть. И никакой сердечной тоски! Она была счастлива! Или довольна — что в принципе было сейчас без разницы.       Очередной курьер с цветами на этот раз действительно прибыл домой, прямо с утра. Но был отправлен точно также, как и предыдущий. — А ты не слишком круто с поклонниками, дочка? — подал голос отец. — Да ну, пап! — она отмахнулась. — Сегодня цветы, а завтра я должна буду на свидание с ним пойти? Нет уж! Мне работать надо! — Ну, смотри, как знаешь! — папа с сомнением покачал головой. Нет, с одной стороны, он и сам не одобрял всяких там кавалеров, которые толпами, должно быть, осаждали его красавицу-дочь, но с другой стороны — этот вроде приличный. Не навязывается, у подъезда не караулит, вон, цветы шлет. Это как раз был тот метод, который Пушкарев-старший одобрял. Но видно не лежит у дочки душа к этому человеку. И к лучшему! Вон, с Михаилом они — отличная пара!       А Катя думала о том, что если у Воропаева закончатся деньги на цветы, может, он от нее отстанет?       Ага, как же! Это продолжалось до конца недели! Видимо его финансовые дела были вовсе не так плохи, как казалось, когда он просил авансовые выплаты в счет дивидендов. Но ее совершенно не интересовало наличие или отсутствие у Воропаева денег. Она просто хотела, чтобы он оставил ее в покое. Встречаться с ним и тем более обсуждать то, что между ними произошло, она не собиралась. Жаль, нельзя тот вечер вообще забыть!       Дыхательная гимнастика исправно работала, эмоции не мешали воспринимать реальность адекватно. Катя ныряла с головой в расчеты и переговоры с банками, поражая своей энергией и напором не только банкиров, но и Зорькина, который мотался везде с ней. Изредка Катя забегала к подругам на их рабочие места, в том числе и к Шуре. И Вику видела, а как иначе. Но Клочкова только вежливо здоровалась — и всё. Ну и хорошо, что с нее взять-то? Пусть сидит и стучит, а как иначе Воропаев узнает, что его букеты на помойку отправляются?       Курьеров с цветами в конце концов она запретила пускать вообще в здание «Зималетто». Разумеется, не всех, а только тех, кто несет цветы для Екатерины Пушкаревой. Потапкин бодро отчитывался по два раза в день о проделанной работе и о том, что бы он сделал с этими наглыми курьерами, если бы не находился на посту. Ей оставалось только поблагодарить его за бдительность. — Кать, ты меня извини, конечно, — сказала как-то Маша, — но цветы-то зачем выкидывать? Они же денег стоят! — Маш, еще раз тебе говорю: я не хочу получать эти цветы. Я не хочу принимать от этого человека вообще ничего. И то, что он продолжает посылать цветы, говорит о его наглости и нежелании считаться с моим мнением. — Ну может тебе тогда с ним встретиться, поговорить как-то? Вдруг он просто не в курсе, что ты не любишь цветы? — Цветы я люблю, но от него не приму ничего! — твердо сказала Катя. — И я ему уже говорила, что не желаю иметь с ним ничего общего! — Сильно, видать, накосячил мужик, — сочувственно произнесла Тропинкина. Катя вскинула на нее возмущенный взгляд, и Маша поспешила выставить руки перед собой в успокаивающем жесте. — Всё, всё, я уже молчу! Я тут ни при чем, на меня-то не злитесь, Екатерина Валерьевна! — Прости, Маш, — Катя виновато улыбнулась, опомнившись. — Да ладно, я все понимаю. Мужики — они вообще козлы бывают редкостные, уж я-то это точно знаю! Еще и не так настроение испортят… — и Маша горестно вздохнула, видимо, вспоминая своего… редкостного… — А что у тебя с Федей? Так и не помирились? — Пушкарева обрадовалась возможности переменить тему. — Да все так же. Игнорирует меня, представляешь? — Хороший прием, — кивнула Катя, — ты его уже полюбила, теперь тебя можно игнорить, все равно никуда не денешься… — Думаешь, он этим своим поведением хочет привязать меня к себе еще больше? — нахмурилась Тропинкина. — Как вариант. Неужели же он так сильно обиделся на то, что ты с другим танцевала в кафе? — Вот и я думаю, — кивнула Маша, — косяк-то мой не таких масштабов. Слушай, Кать… а может мы сходим всем женсоветом сегодня опять, посидим где-нибудь? Развеемся? — А что? Отличная идея! — поддержала Катя. — Что тебе теперь, вечно бегать за ним, что ли? — Вот именно! Обойдется!       Женсовет горячо поддержал идею сходить в кафе. Выбрали опять то, что рекомендовала Маша — она всегда знала, куда пойти. И вот они снова большой компанией засели за столиком, непринужденно переговариваясь. Разговор пошел как-то легко, весело, спокойно. Основной темой по-прежнему был обнаглевший Коротков, поведением которого возмущалась Маша. Все ее поддерживали, кроме Ольги Вячеславовны. — А тебе, Маш, не осуждать его надо, а прощения просить! Хороший он парень, а сколько от тебя натерпелся? Думаешь, у него характера нет? — Да вот я даже и не знаю, нужен ли он мне, с таким-то характером… — протянула Тропинкина. — Маш! Да ты чего? — тут возмутились уже все. — Ну бывает, взбрыкнул мужик? Погоди, одумается! — убеждала Таня. — Так Маша, пока он думает, уже другого найдет! — ухмыльнулась Амура. — Нет, девчонки, мне другой не нужен, — вздохнула Маша, — но и такое отношение к себе я тоже терпеть не намерена.       Они конечно надавали ей много советов, как поговорить с Федей, как себя вести, как понять, что ей нужно… А у Кати неожиданно созрел план действий, который мог бы помочь Маше…       Следующим днем, примерно в одиннадцать утра, в холл административного этажа шагнул очередной курьер с огромным букетом хризантем. Амура привычно закатила глаза: — Екатерина Валерьевна не принимает цветов… — Прошу прощения, — не дослушал ее курьер, — я могу увидеть Марию Тропинкину?       Амура сразу подобралась. — Марию? Конечно можете!       Неподалеку от лифта как всегда зависал Федор, с ненавистью разглядывающий курьера и собственно сам букет. Но Амуре было не до Короткова. — Пойдемте со мной! — она затараторила, радостно улыбаясь, и потащила курьера за собой, в приемную президента. Конечно, Федя поплелся за ними.       В приемной в этот момент и Катя, когда процессия вошла в дверь, подруги как раз обсуждали вчерашний вечер. — Так он тебе понравился, Маш? — донеслось до Федора. — Ой, Кать! Он такой классный! Ты не представляешь! И денег у него — во! — широкий жест руками был призван обозначить, насколько богат и щедр очередной ухажер, так понял Коротков, от чего насупился еще больше. — Господи, опять цветы! — картинно простонала Катерина, закатив глаза. — Амура, я сколько раз говорила… — А это, между прочим, не вам, госпожа президент! — торжествующим голосом сказала Буйо. — Не мне? — Катя приняла удивленный вид. — Мне, что ли?! — Маша во все глаза уставилась на букет. — Ой, какой красивый… — И дорогой, наверное! — пробурчал Федор, — какой у вас щедрый поклонник, госпожа Тропинкина! — Мария Тропинкина? — курьер не отвлекался, ему надо было выполнить задание. — Ага, это я! — Маша вскочила и радостно заулыбалась. — Это вам! — Ой, спасибо огромное! — она взяла букет и начала его осматривать, — а тут еще открытка! — Машка, читай! — потребовала Амура. Тем временем в приемную подтянулись и остальные секретарши, включая Ольгу Вячеславовну и Вику. — Сейчас! — взволнованная Машка развернула большое красное сердечко из бумаги и озвучила. — «Спасибо за чудесный вечер. Надеюсь на повторную встречу. Если ты сегодня свободна, передай ответ с курьером». Во как! — Так каков будет ваш ответ? — улыбнулся носитель цветов. — А не будет никакого ответа, — наконец-то не выдержал и вспылил Федор Михайлович. — Потому что она не свободна, ясно? — Это с какой это стати? — возмутилась Машка. — Я свободна, потому что мой парень меня бросил! И не обращает внимания! — А какого черта ты крутишь хвостом перед другими? Как я должен на это реагировать! — А я не кручу, я танцевала просто, ясно тебе?! Может, мне еще паранджу надеть и дома сидеть?! А то вдруг, тебе покажется, что и тут хвостом кручу! — А что я еще должен был делать?! — Поговорить! Словами! Через рот!       Они оба уже орали, стоя друг напротив друга, остальные не решались перебивать их. Градус противостояния рос, напряжение достигло критических пределов, вслушиваться в смысл произносимых парочкой слов было бесполезно, вопрос был лишь в том, кто из этих двоих остановится первым. Первым оказался Федор. Повысив голос, он сумел перекричать Марию, а также заткнуть ее, сперва словами: — Да потому что я люблю тебя, Тропинкина!        А потом страстным поцелуем. Под громкие аплодисменты окружающих. Даже Клочкова искренне радовалась и хлопала вместе со всеми, а представительницы женсовета и вовсе были счастливы видеть эту идиллию. — Ну и дундук же ты, Федька! — отдышавшись, пробормотала Маша и добавила, — я тоже люблю тебя! — Выходи за меня, а? — Коротков развил инициативу по громкое «Ооооооо!..» благодарных зрителей. — Я согласна! — торжественно произнесла Машка. Снова грянули аплодисменты, затем последовал еще один поцелуй… — Так что мне передать клиенту? — снова поднял голос курьер, едва сдерживавший улыбку. — Я не свободна, я замуж выхожу, так и передайте! — сказала счастливая Тропинкина.       Но к удивлению всех, курьер не покинул помещение, а повернулся к Кате и развел руками: — Екатерина Валерьевна, она не свободна. Я выполнил поручение? Я могу идти? — Да, конечно. Спасибо вам, — улыбнулась Катя и протянула ему деньги. — Вы нам очень помогли…       Вот теперь в помещении наступила оглушительная тишина. Только Машка счастливо улыбалась, остальные находились в недоумении. — Так я не понял… Кать, вы меня развели, что ли? — обиженно протянул Федор, построив брови домиком и страдающим взглядом глядя то на невесту, то на начальницу. — Ну конечно, глупенький! — ответила за нее Маша, легко поцеловав его в нос. — А ты правда думал, что я вчера подцепила кого-то и готова вот так просто тебя забыть и ускакать на свидание с первым встречным, да? Эх ты, Федька!       Она укоризненно посмотрела на него и попыталась освободиться от его рук, которые плотно смыкались на ее талии. Но сказать ничего не успел, потому что этого не позволила Катя. — Так, Коротковы, даю вам еще полчаса на выяснение личных отношений, — строго сказала она. — После этого возобновляете работу. Всем остальным: да, мы с Машей вчера после наших посиделок придумали план, и он, как видите, сработал. Еще вопросы? — Ну вы даете! — прыснула Клочкова. — Цирк шапито! — она развернулась и покинула приемную. За ней молча вышли и Федор с Машей. — А нас почему не предупредила? — обиженно произнесла Татьяна. — Вы бы проговорились, — Катя развела руками. — Вот это точно! — улыбнулась Ольга Вячеславовна. — А хорошо ведь получилось! — радовалась Амура. — Кать, ты молодец! Правильно все сделали вы с Машей — ну сколько он еще собирался ее мурыжить? — Это да, Федьке надо было дать уже стимулирующего пинка под зад, чтобы шевелился! — воинственная Шура как всегда резала правду-матку.       Так и закончилось это происшествие. Федя с Машей окончательно помирились, Федор даже и не сердился за то, что его разыграли. А следующего курьера с цветами, предназначенными уже Кате, Потапкин снова не пустил в «Зималетто»…