От противного

      Клочкова оказалась во всем права. Катя была не из тех, кого можно взять измором. Вика оповестила его, что первый букет отправился на помойку — даже своим подружкам не передала, хотя обычно так и поступают, если просто не хотят принимать от кого-то цветы. Вот это жесть…       Второй курьер отправился уже к ней домой, но и присутствие родителей не спасло его: ему даже дверь не открыли, это сообщили уже из агентства. Третий букет тоже ждала помойка «Зималетто». Четвертого курьера не пустили даже в «Зималетто». Как и последующих.       Сначала его преследовало раздражение: да кто она такая, чтобы вот так отказываться от таких знаков внимания?! Он всего лишь хотел сделать ей приятное! Другая бы спасибо сказала! Чего ей надо? Каких она еще ждет от него поступков?       Потом раздражение уступило место злости: да какого черта он перед ней распинается? Неужели она не понимает, что он действует максимально щадящими методами? По-хорошему? Или она ждет, когда будет по-плохому? Так это можно устроить!..       И что дальше? Дальше что? Насилие? Принуждение? Нет, абсолютно не его метод в этой ситуации! Если снова попробовать шантаж… Нечем! Всё, те левые накладные уже тю-тю! А как она волновалась, когда он ей их предъявил! Подумаешь, напортачил ее отец с документами на прежней работе! Да тут дело-то было плевое! Он ведь сперва подумал, что она даже зацепилась за это именно как повод переспать с ним! Но нет. Во всех действиях Пушкаревой после той ночи сквозила горькая правда о том, что она всерьез повелась на шантаж и теперь ненавидит его, думая, что он собирался навредить ее близким. И любые попытки убедить ее в том, что он вовсе не монстр, пока проваливаются. Выходит, она не просто дуется, она его… ненавидит?! Не желает принимать вообще никаких знаков внимания от него? Да неужели же его вина перед ней действительно так велика? Да нет, бред какой-то!..       В пятницу в четыре часа Воропаев заявился в «Зималетто» лично. Надо было уже все прояснить, и он добьется разговора с ней, чего бы это ни стоило! К тому времени все секретарши и даже Федя знали, что к президенту пускать без предварительного согласования никого нельзя. Поэтому как только Александр ступил в холл из лифта, вышколенная Амура сняла трубку и сказала: — Маш, передай Кате — Александр Юрьевич прибыл.       Воропаев невольно скривился — хотел сюрпризом, а теперь может и отказаться принять, сославшись на дела. Но делать нечего — пришлось идти. — Проходите, Александр Юрьевич, — протараторила Мария, приглашающе махнув рукой в сторону кабинета. Он зыркнул на нее, ничего не сказав, и открыл дверь. Надо сказать, с замиранием сердца открыл.       Катя сидела за столом и выглядела… отлично выглядела. Легкая блузка из голубого шифона, волосы собраны в высокий пучок, но несколько прядей свисало, обрамляя точеное лицо. Безупречный макияж, легкий румянец, матовая неброская помада. Идеально. — Добрый день, Екатерина Валерьевна. — Здравствуйте, Александр Юрьевич.       Она смотрела прямо, без тени улыбки или смущения. Взгляд… все тот же, равнодушно-холодный, как тем утром. Чужой. Не остыла, не забыла… — Понравились ли вам цветы, которые я посылал регулярно? — Нет. — Отчего же? Вы не любите цветы? — Не люблю, когда их посылают те, от кого я не хочу их получать. — Но я все равно буду вам их посылать — Как угодно. В последнее время курьеры не проходят даже мимо Потапкина, так что ваши цветы меня не беспокоят. — Вот как? Вы не берете цветы? — он сделал вид, заинтересовался. — Если они все-таки попадают ко мне — я отправляю их на помойку. Искренне надеюсь, что вы откажетесь в дальнейшем от этих ненужных трат. — Вы же понимаете, что цветы — это всего лишь знак внимания и ни к чему вас не обязывают? — Это должно меня волновать? Я не просила отправлять мне цветы и не желаю принимать от вас никаких знаков внимания. — Но почему?! — Не желаю иметь с вами ничего общего, кроме работы в частично принадлежащей вам компании. — А вы жестоки, Екатерина Валерьевна, — он покачал головой. — Рада, что мы это выяснили, Александр Юрьевич. Что-то еще? — Разумеется. Я как раз хотел узнать, как идут дела в моей компании. Ваш антикризисный план работает? — Конечно. К концу месяца Николай Антонович сведет данные для отчета, и мы отправим краткую справку на вашу почту. — Конец месяца — это через неделю. — Вы верно отметили.       Она вопросительно смотрела на него. Ни тени смущения, горечи или, тем более, радости. — Может быть, поужинаем сегодня вместе? — Нет. — Но почему же? Мне нравятся наши пикировки. Они бодрят. Да и вам нужно хоть иногда отрываться от работы и как-то разнообразить свой досуг! — Мне не нравится сам факт общения с вами. Мой досуг достаточно разнообразен. — Вы слишком много работаете! — Я контролирую свой режим дня. — Я мог бы в этом помочь. — Мне не нужна помощь. Александр Юрьевич, если у вас все… — Нет, не все, Екатерина Валерьевна! — он начинал терять терпение, поражаясь ее выдержке. — Я настаиваю на том, что мы должны поговорить приватно! И сделать это лучше не здесь, поскольку тут из всех стен торчат секретарские уши, а в ресторане. — У нас нет тем для приватного разговора, Александр Юрьевич. — А наши отношения? В прошлом и возможно в будущем? — Никаких отношений ни в прошлом, ни в будущем у нас нет и не будет. А то, что было, нельзя даже назвать отношениями. — А мне показалось, у них есть потенциал… — Вам показалось.       Она даже не повысила голос. Он был все таким же равнодушным и холодным. Как и взгляд. Но этого просто не могло быть! Это не Катя, это… робот какой-то! Да хоть бы разозлилась! Ведь есть за что! — Что, я в ваших глазах теперь недостоин даже отрицательных эмоций? — он скептически улыбнулся.       Этот вопрос вызвал удивленно вскинутую бровь. — Эмоции, особенно отрицательные, плохо сказываются на моей работоспособности. Так что я просто запретила себе их испытывать. — Так не бывает… — Представьте себе, бывает. Александр Юрьевич, если у вас всё… — Прошу прощения, что отнял ваше время, — сухо сказал он и вышел из кабинета. — Всего доброго, — донеслось до него.       Он чувствовал себя странно — как во сне. Ее слова не выходили из головы, заставляя чувствовать себя еще более омерзительно, чем раньше. Это из-за него. Из-за того, что он сделал с ней, она что-то сделала с собой. Запретила себе испытывать эмоции. Как это возможно? Самогипноз? Опять же — препараты? Или что-то еще… — Александр Юрьевич, с вами все в порядке? — участливый голос Тропинкиной заставил его вздрогнуть. Он перевел на нее затуманенный взгляд. — Не суйте нос не в свое дело! — рявкнул на Марию и покинул приемную. Ноги сами несли его туда, где хотя бы выслушают… — Воропаев, что с тобой? — видать, совсем хреново он выглядит, если уж даже Клочкову пробрало. Она открыла кабинет Киры и провела его туда. Он шел «на автомате», не обращая внимание ни на что. — Заходил к Кате… — сказал он, садясь на гостевой диван. — А я тебе говорила — на одних цветах к ней не подъедешь! — почти торжествующе произнесла Клочкова, но спохватилась, приняв сочувствующий вид. — Да ладно, не кисни! Дальше-то что? Неужели сдашься? — Никогда! — тут же вскинулся он. — Ты была права, поэтому жду от тебя дальнейших советов! — То-то же! — улыбнулась довольная Вика. — Значит, так. Прежде чем что-то делать, надо собрать информацию, так? — Не надо озвучивать мне прописные истины! — огрызнулся он, но Клочкова лишь закатила глаза, и он снова сдулся. — Я — не близкий к ней источник информации, Саша. Поэтому тебе нужен тот, что ближе. И поскольку Зорькин, как я понимаю, с тобой вряд ли на эту тему будет общаться, остается только Юлиана. — Юлиана? — он нахмурился. — Предоставь это мне, а? А то ты опять напортачишь, и Катька еще больше разозлится. Юлиана — тот человек, которому Пушкарева доверяет. Если я намекну ей, что у тебя есть романтический интерес — она сможет настроить ее хотя бы на мирный лад. Ну или выяснит, в чем конкретно суть претензий к тебе. Ну, как тебе идея?       Ему оставалось только согласиться. Все равно у него самого других приемлемых идей не было…       Катя облегченно улыбнулась после его ухода. На Машу еще наорал, придурок! Но не ее это дело. Воропаев такой Воропаев. А то, что она с ним переспала — ну, что ж, всякое бывает в этой жизни. Дерьмо случается, как говорил один мудрый человек.       На самом деле она просто поражалась своему цинизму и равнодушию. Откуда у нее это? Да, не иначе произнесенное вслух желание сработало. Все правильно — эмоции теперь совсем не мешают ей жить и работать. Если бы еще Воропаев перестал о себе напоминать — было бы и вовсе идеально.       Катя вышла из-за стола и подошла к окну, взглядом окинув урбанистический пейзаж. Но так или иначе, мысли крутились вокруг недавнего разговора с Воропаевым. Может, и правда надо было по-человечески объясниться, спокойно сказать ему, что все кончено не начавшись? Может, зря она с ним так холодно? А собственно, почему зря? Он подонок, шантажом заставивший ее переспать с ним! Это ему еще мало! Урод! Так, успокоиться…       Она села прямо. прикрыла глаза и сосредоточилась на дыхании. Екатерина Пушкарева действительно обладала способностью быстро приводить себя в порядок. Буквально пять минут — и она снова собранна и холодна.       Этой методике она научилась в Египте у знакомой Юлианы — психолога. Сперва они пробовали просто проговорить с Юлианой ситуацию с Андреем, но Катя боялась, что этого будет мало. И тогда обратились к психологу. Во время одного из занятий психолог предложила попробовать свою экспериментальную методику. Называется «заклинание». Именно ей Катя и воспользовалась. Записала желание в дневнике, прочитала… и получила знак! Да-да, психолог говорила, что любой необычный звук, образ или ощущение, полученные сразу после, помогут закрепить в подсознании программу. Вот и закрепила. Теперь она всегда могла вернуться к этому закрепленному состоянию. Сохранилась на этом уровне, можно сказать. И хотя это не игра, теперь методика работает, и Катя на самом деле была спокойна!        Единственное, что ее пока не радовало — как себя ведет Воропаев. Не как подлый высокомерный мерзавец и шантажист, а как страдающий отвергнутый мужчина. Сегодня в нем не было ни высокомерия, ни наглости. Он и правда переживал. Но может, так ему и надо?.. Разве она не хотела отомстить за шантаж? Сделать так, чтобы он страдал? Катя подумала и все же решила, что нет. Она просто хотела бы, чтобы он оставил ее в покое. Потому и демонстрировала равнодушие. Но вышло только хуже. Ведь судя по поведению Воропаева, жертвой ситуации считает себя он.       Пушкарева внезапно припомнила, как вел себя тот же Жданов, когда она демонстративно игнорировала его… Ее даже холодный пот прошиб! Ведь похоже! Знал, что сделал гадость, мучился чувством вины, а потом убедил сам себя, что любит ее. Или он просто так врал органично, что сам в это верил? О таком психолог тоже рассказывала. У Воропаева то же самое? Господи, этого еще не хватало! С Андреем они хотя бы прошли долгий путь, были близки и по работе, и говорили много, она понимала, что как раз он мог «прорасти» привязанностью, просто подменил в своем сознании ее суть.       А этот… он же всегда ее терпеть не мог! Унижал, высмеивал, оскорблял! Нет, она решительно отказывалась понимать Александра. Не должен он был так себя вести! Она думала, что он получит желаемое и просто отстанет от нее. Или станет снова хамить, издеваться, преподносить тот секс как свою победу. А не вот это вот все: хотеть поговорить, думать об отношениях… Какие к черту отношения у нее могут быть с этим мерзавцем?! Еще и выставляет себя несчастным отвергнутым кавалером! Он не имеет права выглядеть в этой ситуации пострадавшей стороной! Хотя на букеты наверняка немало потратил, может, денег просто жалко, пропавших впустую?..       Так, стоп! Катя попыталась успокоиться. Не хватало еще на себя вину брать! Обойдется! Пусть знает, что шантаж — это путь в никуда. Нет, только посмотреть на него сегодня! Бедняга, весь извелся! Так ему и надо! Нечего тут изображать! Она-то ведь знает, что все это игра. Просто Воропаев, как и Жданов, подбивает к ней клинья только из-за компании. И каждый почему-то думает, что она, Катя Пушкарева, только и мечтает остаться в этом кресле навсегда, а потому надо иметь хоть какие-то рычаги влияния на нее. Держать под контролем. А вот выкусите! Рассчитается с долгами фирмы побыстрее и свалит отсюда, с великой радостью и облегчением!       Быстро проделав дыхательные упражнения, которым научила ее Юлиана, Катя снова привела свои мысли в порядок и успокоилась. Все, эпизод с Воропаевым завершен. Она не будет больше о нем думать…