Жизнь после смерти

Весна 2004       — С добрым утром, с добрым утром тебя! — мама поет, танцуя по комнате.       — Просыпайся, Чим!       Моргая, я открываю глаза и смотрю на маму. Она улыбается, глядя на меня сверху вниз своими огромными, добрыми голубыми глазами. Она всегда улыбается. Она налетает на меня и целует в голову, а затем кружится, направляясь к шкафу, откуда вытаскивает мою школьную форму. Её пальцы пробегаются по материалу, разглаживая его. Она морщит нос, когда понимает, что форма не проглажена по её требованиям.       — Я не хочу сегодня идти в школу, — стону я, соскальзывая с кровати.       — Малыш, разве ты не помнишь, что мамочка всегда говорит?       Я вздыхаю, но при этом улыбаюсь широченной улыбкой.       — Школа делает тебя умным, быть умным, значит прожить долгую жизнь, — она улыбается мне, держа мой пиджак, теперь она убедилась, что он без складочек. — Я хорошо воспитала своего малыша.       — Ага, — смутился я, принимая одежду. — Где отец?       Её лицо на мгновение становится серьезным, я знаю, это из-за того, что мой отец постоянно работает. Он работает так много, что мы почти его не видим. Если бы не моя мамочка, моя жизнь не была бы такой счастливой. Она хранит солнышко в наших жизнях.       — Он ушел на работу рано утром, — говорит она.       Я хмурюсь.       — Но я думал, что он собирается прийти и посмотреть, как я танцую!       Она улыбается, но за этой улыбкой так много грусти. Это так, потому что её улыбка никогда в действительности не достигает её глаз.       — Мамочка придёт и посмотрит твой танец, а затем мы пойдем есть мороженое.       Я киваю, соглашаясь.       — Ладно…       Она целует меня в макушку, и, выходя из комнаты, зовет моего брата, Джисона. Он старше меня на четыре года и учится в выпускном классе средней школы, а я только начинаю учиться. Несмотря на то, что он старше меня, мы очень близки. Я обожаю его.       Я слышу, как он ворчит, когда мама заходит к нему в комнату, и смеюсь, стягивая с себя ночную пижаму и надевая костюм. Он никогда легко не просыпается. Я заканчиваю собираться в школу и отправляюсь на кухню. Мамочка смотрит на свой телефон и улыбается.       — Кто это? — спрашиваю я, сидя на стуле и придвигая ближе к себе свежеиспеченные блинчики.       — Это твой отец, дорогой, — улыбается она, убирая телефон подальше.       Мне нравится, когда она улыбается из-за отца: мысль, о том, что он все еще сильно любит её, делает меня счастливым. Ну а как её возможно не любить? Она такая красивая, такая сияющая, как свет, как солнечный лучик.       — Они вкусные, — говорю я, указывая на блины, доедая один.       — Не говори с набитым ртом, Чимин, — отчитывает она меня, и затем оборачивается к Джисону, который садится на стул рядом со мной. — Ешь быстрее, а то опоздаешь.              Он что-то ворчит, но весело улыбается мне. У него голубые глаза, как у мамы, а его волосы чуть светлей. У меня такие же светлые медового цвета волосы, но только глаза зеленые, как у отца. Кожа Джи — более светлая, чем моя. Я хмурюсь из-за размышлений и продолжаю кушать.       — А теперь поторапливайтесь, — говорит мамочка, глядя на свои наручные часы. — Вы же не хотите опоздать?       Я доедаю последний кусочек и беру рюкзак с сиденья. Мама дает мне обед и целует в щеку. Джисон присоединяется к нам секундой позже, и мы стоим у двери, ожидая, пока мама быстро целует нас снова.       — Мои ангелочки, — выдохнула она, удивляя нас. — Хорошего дня. Помните. Я люблю вас.       Мы оба улыбаемся ей.       — Мы тебя тоже любим, мамочка.

***

      Сегодня скучно. Я бездельничаю, устроив подбородок на скрещенные руки, и смотрю на учителя. Если честно, я совсем не слушаю и, когда он что-то говорит мне, у меня уходит секунда, чтобы понять это. Я поднимаю голову.       — Извините?       — Я сказал, — говорит он, и его лицо мрачнеет. — Тебе надо в учительскую.       Я смотрю на него, смущаясь. Зачем мне надо идти в учительскую? Я поднимаюсь со стула и чувствую, что все ученики на меня смотрят, я выбегаю из класса, проношусь через огромные холлы, вдоль шкафчиков и вбегаю в душный кабинет, который принадлежит очень вредному директору.       — Что происходит? — спрашиваю я, когда вхожу и сбрасываю с плеча рюкзак.       — Тебе нужно подождать здесь своего брата, — говорит директор. — Позвонил твой отец и сказал, что ему надо, чтоб вы были дома.       Я трясу головой, не понимая.       — Зачем?       — Он не сказал, но он хочет, чтобы вы собирались домой, так как у него не будет времени забрать вас позже. Он сказал, это важно.       Я хмурюсь и сажусь, дожидаясь Джисона. Когда он приходит, он выглядит так же непонимающе, садится слева от меня.       — Что происходит?       Я пожимаю плечами.       — Отец хочет, чтобы мы были дома.       — Может мама заболела?       Я качаю головой.       — Она была в порядке утром.       Он поджимает губы и отворачивается. Отца мы ждем в тишине. Но когда он приходит, то выглядит взволнованно. Волосы его, обычно хорошо уложенные, взъерошены, костюм смотрится неряшливо.       — Отец? — вставая, спрашиваю я.       — Мы должны идти, шевелитесь, — бормочет он, подхватывая наши сумки и подталкивая вперед.       — Что происходит? — спрашивает Джи.       — Объясню в машине, идемте.       Мы спешим выйти, не задавая больше вопросов. Когда мы подходим к его любимой маленькой спортивной машине, быстро забираемся внутрь и пристегиваемся. Отец поворачивается к нам сразу, как оказывается внутри.       — Я не могу найти вашу маму, — на одном дыхании говорит он, измотано глядя на нас.       Мое сердце падает в пятки.       — Что?! — взвизгиваю я.       — Я звонил ей этим утром снова и снова, но она не отвечала. Я забеспокоился и пошел домой: её там не было. Я искал и искал её, но она не отвечает на мои звонки. Давайте не будем паниковать, возможно, она в гостях и на её телефоне разрядился аккумулятор. Ребята, мне надо, чтобы вы были дома, потому что я собираюсь выйти и осмотреться, и между поисками вашей мамы и работой я не смогу отвезти вас на ваши занятия, как планировалось. Я очень сильно беспокоюсь о вас.       Джи смотрит в окно, его лицо красное.       — Отец, она никогда не позволила бы разрядиться телефону, — бурчит он. — Это же мама.       — Вот почему я собираюсь искать её. Я забрал вас домой, потому что уверен, что там вы будете в безопасности.       Я чувствую, что что-то не так. У меня болит живот, и щемит сердце. Надеюсь, что она в порядке.

***

      — Прошло десять дней, — я плачу на груди Джисона. — Почему она не вернулась домой?       — Я не знаю, Чим, я не знаю.       — Вам двоим надо идти в школу, — говорит отец возмущенно. Он измотан, костюм помят, и он растерян. Он не спит больше, чем десять дней, и я знаю, он тоже страдает.       — Я не хочу идти в школу, — говорю я дрожащим голосом, держась за брата, чей альфий запах меня успокаивает.       — У тебя нет выбора, Чимин. Я не могу тебя оставить здесь, мне надо многое сделать.       — Нам тоже, — говорит Джи, сощурившись глядя на отца.       — Не спорь со мной, мальчик, отведи его в школу и убедись, что он в безопасности.       Я встаю на ноги, все еще всхлипывая. Я не хочу идти в школу, но в то же время не хочу усложнять ситуацию, поэтому делаю, как он говорит, и иду одеваться. Я молчу, пока обуваюсь. Просыпаться очень сложно, когда мамочки нет рядом. Она исчезла, и никто не знает куда. Приходил полицейский и задавал вопросы, но мамы не было. Я не знаю, увижу ли её снова…