Чимин
Две недели спустя
— Мы пришли увидеть твой шикарный провал, — говорит Юнги, заваливаясь на мой диван. Джи садится возле него, и следом входят Намджун и Соджун. Какого черта здесь делает Соджун?
— Что вы делаете здесь, парни? — спрашиваю я, доставая упаковку пива из холодильника, захожу в гостиную и протягиваю каждому по бутылке.
— Мы решили зайти к тебе. Сегодня вечер футбола, и я знаю, как сильно ты любишь футбол, — усмехается Джун, растягиваясь на диване и ставя свои ноги на мой кофейный столик.
— Знаешь, Джун-и, — улыбаюсь я. — Для полицейского ты ужасно неряшлив.
Он так смотрит на меня, что парни начинают смеяться.
— Джун-и, — смеется Джи.
— Отвали нахрен, серфер, — бормочет Джун.
— Следи за своим языком, Намджун, — говорю я, осаждая его. — Здесь все же я.
Джи и Соджун одновременно фыркают. Класс.
— Я закажу пиццу, — говорю я, понимая, что парни не скоро уйдут. — С чем будете?
— Пепперони с грибами, — хором отвечают мне.
Ну ладно. Иду на кухню, беру телефон, чтобы заказать пиццу. Я вижу сообщение от Гука. Он всего лишь на неделю уехал на гонки, и я скучаю по нему... очень.
Гук-и: Я дома. Когда увижу тебя?
Чим: У меня стадо альф. Мы не можем сегодня.
Гук-и: Стадо альф?
Чим: Твой брат, Юнги, Джун и Джи. Они решили устроить вечер футбола у меня. Прости.
Гук-и: Мой брат наслаждается тобой, а я не могу тебя увидеть?
Чим: Я постараюсь поскорей от них избавиться.
Он не отвечает мне. Большая часть меня хочет пойти и вытолкать всех, но это не принесет мне никакой пользы. Они будут задавать лишние вопросы. Я не могу пригласить Гука сюда, потому что я буду смотреть на него этим отчаянным «трахни-меня» взглядом. Так что я в фиговой ситуации.
Я заказываю пиццу и присоединяюсь к альфам, ждать пока привезут заказ. Мы смотрим телевизор и ждем начала трансляции, когда показывают новости о серфинге. Я улыбнулась при виде девушки на экране. Это была всемирно известная девушка-серфер, первая в стране, которая попала в большую лигу. Ее зовут Дагу, и она настолько прекрасна, что трудно отвести глаз. Я всегда восхищалась ею.
У нее длинные светлые волосы, которые настолько выгорели на солнце, что они переливаются, по крайней мере, пятью оттенками, будто она не один час провела в салоне. От темного, светло-русого, ее натурального цвета, до медового и платинового. Обалденно. Ее глаза льдисто-серые, и в сочетании с загорелой кожей они выглядят потрясающе. Я завидую ей, у нее отличное тело.
— Я люблю Дагу, — выдыхаю я. — Она невероятная.
Юнги смотрит на меня, едва улыбаясь, и переводит взгляд на Соджуна, который, зуб даю, хмурится на телевизор. Юху. Соперник.
— Успокойся, парень, — пытаюсь я смягчить напряжение. — Это просто девушка.
— Это не просто девушка, — говорит Юнги. — Она чертова чемпионка по серфу. И в этом году собирается подвинуть Со с его первого места.
— Она этого не сделает, — рычит Соджун, обращаясь к Юнги.
Юнги смеется и откидывается на диван, подмигивая мне. О’кей, что я пропустила? Звенит дверной звонок, я подскакиваю и бегу к двери. Забираю пиццы у молодого долговязого омеги и даю ему немного чаевых. Он заслужил их.
Отношу коробки на кухню и беру несколько салфеток. Заходит Юнги и опирается бедром о шкафчик.
— Помочь?
— Подать пиццу? — смеюсь я. — Нет.
Он усмехается и поднимает коробки, рычит, когда нюхает их.
— Так что с Соджуном и Дагу? — спрашиваю я, доставая несколько стаканов.
— Ты не знаешь?
Я качаю головой и рассеянно смотрю на него.
— Нет...
— Между ними ожесточенная конкуренция. Со презирает Дагу так же, как и она его. Она угрожает сбросить его с первого места, и ему это не нравится. Он думает, что девушка не должна быть серфером, и его эго не нравится, что она может выиграть. Хотя так было не всегда, я слышал, что они однажды встречались.
— Встречались? — удивляюсь я.
Он кивает.
— Ага, но это ничем хорошим не закончилось. Я так слышал. Тебе даже не захочется быть с ними в одной комнате, они перегрызут друг другу глотки. Это чертовки раздражает.
— Почему он так ее ненавидит?
Юнги пожимает плечами.
— Со хорош в своем деле. Он лучший серфер в стране, но когда дело доходит до смешанного чемпионата, он не хочет уступать девушке, которую трахал на протяжении шести месяцев.
Я морщу нос.
— Ясно.
— Ладно, пошли. Я умираю с голода.
Я закатываю глаза и помогаю ему все отнести в гостиную. Я почти сажусь, когда на тумбочке звенит телефон. Я быстро к нему бегу и читаю сообщение.
Гук-и: Поднимаюсь.
Что? Я поворачиваюсь к парням и бормочу.
— Простите, скоро вернусь.
Они кивают, слишком сосредоточены на игре, чтобы обратить внимание. Я захожу в комнату и вижу Гука возле окна. Сердце останавливается, и я впускаю его внутрь. Боже, я скучал по нему. Взгляд скользит вниз по его телу, замечая его ботинки, выцветшие джинсы, висящие на его бедрах, облегающую черную футболку, которая растягивается на его груди и этот пронзительный взгляд, который вышибает весь воздух из меня. Я иду к нему, запрыгиваю, руки обвивают шею, а ноги талию.
— Как ты сюда попал? — шепчу я, осыпая поцелуями его щеки.
— Залез через окно. Черт, я так скучал по тебе, танцор.
Он отстраняет нас, затем пинает ногой дверь так, чтобы она закрылась и прижимает меня к ней.
— Что ты делаешь? — я начинаю стонать, когда он покусывает мою шею.
— Собираюсь трахнуть своего любимого мальчика.
— Но люди там….
— Ну, тогда малыш тебе лучше не кричать.
— О, боже.
Он обрушивается на мои губы в жадном поцелуе, затем я чувствую, что я просто отключаюсь от испытываемых чувств, и мне становится совершенно безразлично, что внизу находятся парни. Все, о чем я могу сейчас думать — это только Гук. Моя кровь подобна вулкану, желание пульсирует в каждой клеточке моего тела.
— Мы сделаем это быстро и жестко, — бормочет он хрипло в мое ушко. — Мне нужно быть внутри тебя.
Я всхлипываю от удовольствия, затем он снимает мои штаны, и его пальцы проскальзывает под нижнее белье. Они кружат около текущей дырочки, затем он проводи вниз и вверх между складочек, распределяя желание.
— Гук-и, — всхлипываю я. — Трахни меня, пожалуйста.
— Такой ненасытный и готовый для меня, танцор.
— О, да, — задыхаюсь я. — Черт, да.
Он опускает руку между нашими телами и быстро сдергивает джинсы. Он берет в руку член и медленно толкается в меня. О... да-а!
— Ты такой тугой вокруг моего члена, — стонет он, отстраняется, затем опять толкается.
— О-о, да, — продолжаю стонать я.
Его рука поднимается и накрывает мой рот, чтобы не было слышно ни звука. Он толкается в меня все жестче и жестче. Я уже близок к тому, чтобы он меня подвел к самому краю, но тут вдруг раздается стук в дверь. Гук прекращает движения.
— Чимин? — говорит Юнги из-за двери, — Ты в порядке?
— Да, я просто чувствую себя немного... Ох, мне внезапно стало немного плохо.
— Ты заболел?
Гук возобновляет движения.
— Ох-х, — я выдыхаю, пытаясь скрыть дрожь в голосе. — Да.
— Тебе ничего не нужно?
Гук опускает руку на мои ягодицы и потирает их. Мой разум готов взорваться.
— Я, — пытаюсь я опять начать разговор. — Нет.
— Твой голос немного дрожит.
Гук толкается в меня сильнее и глубже, я почти на грани, чтобы кончить.
Я кончаю. Но толком не знаю, это потому, что за дверью находится Юнги, или потому что Гук настолько хорошо трахается. Я опускаю голову на плечо альфы и прикусываю его, чтобы заглушить крик удовольствия. Затем я чувствую, как его член пульсирует во мне.
— Что? — кричит Юнги. — Не пропусти самое интересное.
— Я буду через минуту, — кричу я в ответ, мой голос хрипит.
— Хорошо.
Я слышу, как удаляются его шаги, и поворачиваюсь к Гуку, который улыбается.
— Ты злой, Чон Чонгук.
Он подмигивает мне и снова двигает бедрами. Ощущаю, как его член скользит в меня и вздыхаю.
— Ты все еще твердый?
— Целую неделю.
Я улыбаюсь, когда он снова начинает меня медленно трахать. Мы не успели разогнаться, когда его телефон начинает звенеть. Я закрываю рот своей рукой, и он быстро отодвигается от меня, отходит и достает его из кармана. Хриплым шепотом отвечает на звонок.
— Что?
Я четко слышу голос Михо на другом конце линии, потому что в комнате очень тихо, кроме нашего глубоко дыхания нет никаких посторонних звуков.
— Где ты? — спрашивает он.
— Вышел, — отвечает альфа.
— Ты не остался вчера. Я думал, что после того, что мы сделали...
Мир остановился. Он вернулся вчера? Вчера? Он поехал к нему? Он... боже. Он смотрит на меня и видит, как я качаю головой и иду в ванную. Он быстро отвечает.
— Я перезвоню, — бросает трубку и подходит ко мне. — Чимин...
— Я спрошу один, только один раз, Гук, — шепчу я. — Ты приехал домой вчера?
Он кивает, в глазах светится боль.
— Да, поехал. Мне нужно было увидеть Юрима.
— И ты... — сглатываю ком в горле. Боже, это чертовски больно. — Ты трахнул его?
Он закрывает глаза и опускает голову.
— Я не трахал его, я ... он...
— Он что? — голос дрожит.
— Это неважно, Чимин. Это ничего не значит. Он пытается сделать лучше, пытается исправить и...
— Что он сделал? — спрашиваю я, хватаясь руками за голову и качая ею из стороны в сторону.
— Я не скажу тебе, потому что это не стоит боли.
— Он отсосал тебе? — кричу я.
Его выражение лица прекрасно отвечает на вопрос.
— Это...— нервно сглатываю я. — Как часто?
— Нет, блядь, не часто. Черт, Чимин — это был первый раз с тех пор, как появился ты. Я едва выдержал и даже не кончил, я ушел, чувствуя себя, как последний мудак. Ты, блядь, даже представить себе не можешь как это тяжело. Да и как ты можешь? Ты молодой и наивный, и никогда не был в такой ситуации.
Я делаю еще один шаг назад к ванной. Реальность — это гребаная реальность. Я любовник. Я другой парень. Я тот, к кому он идет, когда ему плохо, но он всегда, всегда возвращается домой к нему. И кто я такой, чтобы осуждать его? Он его гребаный муж. Слезы стекают по щекам, и я понимаю, каким идиотом я был.
— Чимин, — шепчет он, протягивая ко мне руку. — Это не то, что ты думаешь.
— Уйди, Чонгук, — шепчу я сквозь рыдания.
— Это не... Он мой муж, как ты можешь злиться на меня за это?
— Я знаю это, — всхлипываю я, пытаясь не закричать. — Я должен был оставаться более собранным и не оказался бы в такой ситуации. Это моя вина, во всем моя чертова вина.
— Чимин, не говори так. Это ничего не значит. Черт, это было безэмоционально...
— Это не имеет никакого значения, — плачу я, качая головой из стороны в сторону. — Ты разве не понимаешь? Ничего из не имеет никакого долбанного значения. Это больно. Как будто ты был с другим за моей спиной. Хотя это и не так, ты обманывал его со мной. Мне нужно, наконец, повзрослеть, стать более умным, не быть таким глупым и прекратить верить в сказки альф.
В его глазах отражается паника.
— Я никогда не говорил, что брошу его так скоро, Чимин. И я всегда говорил, что буду стараться сохранить брак.
Боже... какой он лгун. Как я мог повестись на такое дерьмо!
— Уходи, Чонгук.
— Я не могу уйти, пока ты меня не выслушаешь. Тебе нужно послушать меня.
— Послушать что? Очередное вранье? Ты говорил, что почти бросил его, и я верил, но ты врал. Лгал, трахая меня…
Я слышу шаги, которые гремят по лестнице. Он тоже их слышит и выглядит растерянно. Затем он закрывает глаза, сжимает кулаки и направляется к окну, чтобы через него выбраться из комнаты. Так он и делает, скрывается словно преступник, оставляя меня одного.
— Чимин? — кричит Юнги, и чуть позже к его голосу присоединяется голос Джуна.
Дверь открывается, и на пороге возникает Юн. Он смотрит на меня обеспокоенно.
— Черт, Чим, малыш, что произошло?
— Ничего, ничего... просто небольшая ссора с Хосоком.
— Прости.
Прости… какое странное слово... Что оно обозначает?
Уж точно не он должен извиняться, единственному кому тут следует перед всеми извиниться, так это мне.
***
Что и говорить, плохие вещи происходят. Две недели назад я думал жизнь — это сказка, я купался в любви Чонгука. А может, ее и не было? Все было чертовым враньем? А теперь прошло уже три дня с того момента, как Чонгук порвал со мной. Он мне не звонит, не пишет, от него ни звука. Мое сердце разрывается в груди. Каждую секунду, когда я вдыхаю воздух, я чувствую, как мое сердце разрывается, оно не хочет больше биться, потому что слишком много боли, слишком много предательства.
Он сломал меня как чертову куклу.
Все равно, как бы там ни было, наивная и глупая часть меня верит, что он вернется, что он оставит ради меня Михо, что все будет, нет, что все может быть хорошо. Но это не правда, глубоко в душе я знаю это. Внезапно раздаётся стук в дверь, я открываю ее. И на пороге стоит Чонгук, я заглядываю в его глаза, выискивая там надежду, может быть любовь, но там лишь холодная отрешенность. Я даже знаю, что он хочет сказать, ради чего пришел.
— Нам нужно серьезно поговорить, — выдыхает он.
Эти четыре слова, словно нож в сердце.
Он проходит мимо меня, но я не могу ни на чем сосредоточится, кроме его слов. Эти слова всегда не к добру. Они никогда не заканчиваются чем-то хорошим. Они все ломают. Когда он поворачивается ко мне и начинает говорить, я по-прежнему молюсь, израненным кусочком сердца верю, что, возможно, я ошибаюсь. Между нами есть что-то великолепное, что-то настоящее и он не выбросит это на ветер. Он не может. Он обещал, что не разрушит меня.
Обещания, которые были даны будут разбиты. Слова, которые были сказаны, будут превращены в пепел. Любовь, которая была, сожжет нас дотла.
— Прости меня, я не звонил, — говорит он неуверенно. — Я тогда пошел домой, чтобы бросить Михо, но прям перед этим ему позвонил доктор и сказал, что у него рак, я не могу бросить его.
Он болен…
Он болен.
Песочные замки наших надежд рассыпаются. Любовь разбивается. Он неуверенно смотрит в пол. Не смотрит мне в глаза.
— Он мне все объяснил, сказал, что посещал доктора и сдал анализы, потому что плохо себя чувствует. Он думал, что это все из-за прошлого отравления алкоголем, думал, просто болит печень, но когда пришли анализы... они сразу позвонили ему, затем пришел я. Все совпало, Чим. Врач поставил диагноз рак. Я не могу его оставить.
Мои колени дрожат, я вытягиваю руку и хватаюсь за стол, чтобы не рухнуть на пол.
— Пойми меня малыш, я не могу его оставить, потому что мы с Юримом нужны ему. У него же нет никого, кроме нас, как я могу его бросить. Просто пойми меня, Чимин. Я не хочу оставаться с ним, но по-другому я не могу.
Мой мир начинает кружиться с бешеной скоростью, я не могу ничего слышать, не могу ничего видеть, только его слова пульсируют в моей голове. Гук подходит ко мне берет мое лицо в ладони, и я вижу, что он плачет. Я не знаю, что делать... Как же я могу ненавидеть его, как же я могу винить его?
— Это нечестно по отношению к тебе, но я не могу по-другому. Я не имею права тебя просить ждать меня, пока все наладится с Михо, пока все решится с его здоровьем. Ты заслуживаешь лучшего, мне нужно отпустить тебя.
Нет… не надо.
Мои колени начинают подкашиваться, и я опускаюсь на пол. Я ничего не слышу. Так больно… так больно. Все тело вздрагивает. Сердце разбито, душа изорвана. Гук опускается на колени, и я чувствую, как его тело вздрагивает.
— Прости меня Чимин… прости. Я понимаю, что ты любишь меня, и я люблю тебя, но тут все решено. Я просто не могу поступить по-другому.
Его губы прижимаются к моим. Затем я слышу, как он поднимается на ноги и идет к двери. В ту секунду неизбежность происходящего больно бьет меня. Я вскакиваю на ноги и хватаюсь за его руку, как будто пытаюсь остановить его.
— Пожалуйста...
Он сглатывает, его лицо искажается от боли.
— Прости, Чимин.
Он быстро отходит от меня и выходит за дверь. Я опускаюсь на пол и начинаю рыдать. Нет, нет, нет, нет… Он не мог оставить меня. Он не мог оставить меня! Я выкрикиваю его имя, умоляя не уходить, я кричу его имя, проклиная. Все... вот и все. Я разбит и сломлен.
Так вот, как чувствуется расставание, так вот, какова цена любви.
***
— О, Чимин! — Юнги подбегает ко мне и поднимает на руки. — Что же ты наделал мой малыш, что ты наделал... Я так тебя люблю, ты единственный, кого я любил, что же ты с собой наделал.
— Это так больно Юнги, так больно! Я натворил ужасные вещи.
Он прижимает меня к себе, как будто хочет забрать этими объятьями всю боль.
— У меня никогда не было такого, как он. Все, о чем я просил — не разрушать меня. За что так со мной... Он был единственный, кого я хотел, кого я любил.
— Он никогда не был твоим Чим. Он не твой, прими это.
— Я люблю его, — говорю я громко, почти кричу. — Я люблю его!
Я не знаю, как Юнги нашел меня здесь, почему он пришел сюда. Но мне кажется, ему позвонил Гук, такой уж он есть. Я прижимаюсь к груди альфы и плачу, как маленький ребенок.
— Это так больно Юнги. Так больно.
— Это и должно быть больно, потому что неправильно.
— Но ведь я люблю его.
— В том-то и проблема, Чим. Это ненастоящая любовь.
— Как ты так можешь, оценивать любовь, правильная она или нет. Это же чувства, Юнги. Любовь не может быть неправильной.
— Может, если она обижает другого человека. Чим, это не любовь, это наваждение и просто похоть, секс. Ты скоро оправишься, и встретишь того, кто тебя полюбит по-настоящему.
— Не знаю, смогу ли после этого.
— Сможешь. Ты сильный Чимин-и.
Но я-то знаю, что уже никогда не буду прежним.
