Что-то пошло не по плану

Выйдя из комнаты старшего, Сынмин не пошёл в свою комнату. Вместо этого он пошёл к единственному человеку, которому может довериться.    — Сынмин? Что случилось? Проходи. — впустил его к себе Феликс. — Хёнджин признался мне в любви… — садясь на кровать Феликса, сказал Сынмин. — Наконец-то! Я-то всё думал, когда же это случится! — с улыбкой сказал Феликс. — Но ты не выглядишь счастливым, почему? — Мне страшно. Я не хочу, чтобы та история повторилась… — по щекам Сынмина текли слёзы от воспоминаний тех дней. — Минни… — подошёл к нему Феликс, обнимая того. — Скажи мне, что ты чувствуешь к Хёнджину? Только говори мне правду. — Он хороший, добрый, с ним я чувствую себя хорошо. Он мне нравится, — вспоминая бегущего его обнимать Хёнджина, говорил Сынмин в плечо Феликса. — Но если он узнает о том, что было, он не захочет со мной связываться. — Сынмин, действуй, не боясь оглядываться назад. Знаешь, хорошие воспоминания, как шоколад. Ты не можешь жить на них одних, так как они не насыщают, но они делают жизнь слаще. Так сделай так, чтобы эти сладкие воспоминания вы проживали вместе с любимым и близкими. Не допускай, чтобы этот шоколад стал горьким, — сказал Феликс ещё крепче обнимая друга. — Хёнджин должен знать о твоём прошлом, понимаешь? Если он тебя не поймёт или осудит, то он тебе не нужен. Но я уверен, что он не будет тебя ненавидеть. Доверься ему.   — Но… — Сынмин всё ещё боялся и Феликс его понимал, но и прозевать своё счастье он ему не даст.   — Давай, ты сейчас ляжешь спать и утром поговоришь с Хёнджином? — предложил Феликс. Кивнув, Сынмин ушёл. — Ты куда?   — Спать. — ответил Сынмин.   — Я думал ты здесь останешься… — сказал Феликс.   — Не хочу тебя стеснять, Ликс. Спокойной ночи. — попытался улыбнуться Сынмин, чтобы успокоить друга, но улыбка вышла уставшей и неискренней. Феликс понял, что тому нужно побыть одному и не стал настаивать, провожая младшего обеспокоенным взглядом. Всю ночь Сынмин не мог заснуть. Ему все время казалось, что он мёрзнет, хотя и был укрыт тёплым одеялом.  Когда ему перестало быть холодно, он не мог найти удобную позу. Когда он всё же заснул, ему снова приснился этот кошмар. Он снова был пятнадцатилетним мальчишкой, что пытался бороться за свою жизнь в том месте. Его снова лапали эти люди, били, говорили гадости. Но только одно лицо до сих пор навевало на него страх, из-за которого он со вскриком проснулся. Посмотрев на время, он увидел, что сейчас было семь утра. «Успокойся, Сынмин. Это было давно. Он больше не придет к тебе…» — утешал себя Сынмин, пытаясь снова заснуть. Не получилось. Не выдержав, Сынмин решил сходить в душ, ведь он был весь в поту. Выйдя оттуда, он пошёл к Хёнджину и постучал в его дверь. Услышав шуршание внутри, Сынмин понял, что тот, видимо, не спал. Открыв дверь, Хёнджин был удивлён увидеть в такую рань у своей комнаты Сынмина. — Пойдём прогуляемся? Мне есть что тебе рассказать. — смотря в пол, сказал Сынмин. Хёнджин кивнул и быстро оделся. Когда на входе они уже надевали свои куртки, Сынмин по привычке сказал: — Не забудь шапку надеть. Хёнджин сначала на него посмотрел, но все же сделал так, как его просили. Некоторое время они шли в молчании. Сынмин пытался собраться с мыслями, а Хёнджин давал ему на это время.   — Вчера ты спросил у меня почему мы не можем быть вместе, — всё же начал Сынмин. Услышав это, Хёнджин напрягся. — Потому, что я грязный. Я пойму если ты меня после этого не захочешь видеть или будешь презирать, но я обязан тебе рассказать об этом. С пяти лет я был моделью в одной компании. Я работал там целых десять лет. Директором этой компании был весёлый мужчина, который всегда приносил мне и другим детям сладости. Когда мне исполнилось пятнадцать, на улице была зима, он сказал, что подвезёт меня до дома. Мы закончили поздно, я устал, а утром ещё в школу, поэтому согласился. Доверившись этому человеку, я уснул в пути. Когда я проснулся, то понял, что нахожусь не дома, а в каком-то непонятном темном помещении. Единственный свет был с маленького окна, что располагался очень высоко. Я испугался и начал звать родителей и того директора. Позже он пришёл, но он не спас меня, как я думал. Он вытащил меня в какое-то помещение, в котором меня уже ждал неизвестный мужчина. Он был стар и весь в морщинах. От его похотливого взгляда мне стало ещё страшнее. Я начал вырываться. Это не помогло. Они в меня что-то вкололи и я не мог больше сопротивляться. Я был в сознании, когда он меня насиловал… — всхлипнув, Сынмин постарался продолжить свой рассказ, но говорил он с перерывами и дрожащим голосом. — За то, что я не подчинился сразу, мне начали наносить телесные раны. Они резали мою кожу. Я не мог этого выносить и пришлось перестать пытаться спастись. Этот пожилой мужчина приходил ко мне каждые два-три дня. За время моего пребывания там, прошло около двух недель. Тогда-то я понял, что меня никто не спасёт. В один из дней, когда этот мужчина пришёл ко мне, я пнул его в пах, связал и заткнул ему рот какой-то тряпкой. Я был в ужасе. Не знал, что мне делать и что дальше предпринять. Я знал, что за дверью стоит охрана и единственный выход через окно. Комната, в которой я находился была на втором этаже. На улице декабрь, но я понимал, что другого шанса у меня может не быть. Я использовал простыню на кровати, чтобы падать мне было не так далеко. Когда я выбрался оттуда, бежал что есть сил. На улице меня увидела какая-то пара, что тогда гуляла со своим сыном. Они спросили что со мной случилось. Я сказал, что меня похитили и просил позвонить моим родителям. После этого была тьма. Проснулся я уже в больнице. Мои родители были на диванчике рядом со мной. Когда я рассказал о произошедшем, родители немедленно расторгли контракт с агенством. Полиция арестовала владельца того места, но не того старика или директора компании. Они не понесли никакого наказания… — по щекам Сынмина текли слёзы, но он упорно не хотел казаться жалким в глазах любимого. Мин не осмелился смотреть на Хёнджина, ожидая, что тот сейчас уйдёт, посчитав его грязным и распутным, как до этого Сынмина называли его бывшие одноклассники. Чего он не ожидал, так это того, что Хёнджин бросится его обнимать, тихо проговаривая:   — Не плачь, Минни, я рядом. Они понесут наказание. Обещаю. — Хёнджин был зол на своего дядю, что посмел так поступить с тогда ещё пятнадцатилетним подростком.   — Тебе не противно? — еле проговорил Сынмин, глотая слёзы.   — Конечно же, нет. С чего это мне должно быть противно? Единственный противный в этой ситуации человек это Хван Ёнсу. — ненависть так и сочилась в словах Хёнджина. Ему было стыдно, что его связывают кровные узы с этим человеком.   — Правда? Тебе не противно, что меня, по сути, имел старик…? — все переживал Сынмин. — Это было не по твоей воле. Тебя принудили. — ещё крепче обнял Кима Хван.   — Спасибо… — между всхлипами произнёс Сынмин.   — Глупый, я же тебя люблю. Я всегда буду на твоей стороне, что бы ни случилось… — от осознания того, что пришлось пережить его любимому, на глаза Хёнджина наворачивались слёзы, а от его следующих слов сердце забилось быстрее.   — Я тоже тебя люблю… — Сынмин не до конца освободился от крепких объятий старшего, смотря тому прямо в глаза. Сердце Хвана защемило от такой картины. Слёзы уже не текли, но уставший взгляд, опухшие глаза — не то, что обычно приходит в голову, когда вспоминаешь Сынмина. Когда вспоминаешь Ким Сынмина, вспоминаешь собранного, улыбчивого парня, что всегда тебя поддержит, но и подколит. Вспоминаешь его тёмные глаза, в которых можно утонуть, мягкие щёки, широкие плечи, уверенную ауру непоколебимости и силы. Это никак не вяжется с тем запуганным человеком в его объятиях. «Они пожалеют. Я не оставлю от них ничего…» — думал Хёнджин, уже продумывая свои будущие действия. Большими пальцами Сынмин вытер слёзы с щёк Хёнджина.   — Заболеешь же. — даже в этой ситуации Сынмин беспокоился о Хёнджине. — Тогда будешь меня снова лечить. — криво улыбнулся Хёнджин.   — Глупый. — сказал Сынмин, прежде чем примкнуть к пухлым губам Хёнджина. Внутри Хвана будто фейерверк взорвался и оттуда начали вылетать бабочки. Он начал осторожно, боясь спугнуть младшего, отвечать на поцелуй. Губы Кима были в ранках, из-за того, что пока он говорил, искусал их все. При этом они были столь желанны для старшего. Как и для Сынмина сухие губы старшего были более желанными, чем что-либо ещё на свете. Поцелуй углублять никто не решился, боясь спугнуть второго.   — Теперь, ты должен взять за меня ответственность, Ким Сынмин. — с улыбкой сказал Хёнджин.   — С радостью. — счастливо улыбаясь, сказал Сынмин.   — Думаю, нам стоит пойти домой, пока действительно не заболели. — получше укутывая Сынмина в шарф, сказал Хёнджин. Домой они возвращались в тишине, счастливо держась за руки. Первым делом решили пойти принять тёплый душ. По отдельности. Никто из них ещё не был готов к такому шагу. После чего, Сынмин пошёл рассказывать Феликсу об их разговоре, а Хёнджин пошёл к Минхо.   — То есть, получается, что твой дядя отдал Сынмина для постельных утех какому-то старому хрыщу?  — в голосе Минхо чётко прослеживалась ярость к этому человеку. Увидев кивок друга, он спросил: — Ты же проучишь его? — Конечно. И для этого мне нужна твоя помощь. — холодно сказал Хёнджин. Он всегда добр и заботлив с близкими, так что иногда даже Минхо забывает каким жестоким бывает порой его лучший друг.   — Выкладывай. — каким бы не был Хван Минхо тоже не лыком шит. Не за красивые глазки они держали всю школу в страхе.

^_^

На следующей неделе во всех новостных каналах и соц. сетях говорилось об аресте директора знаменитого модельного агентства — Хван Ёнсу. Он был приговорён к двадцати пяти годам тюремного заключения по обвинению в продаже своих моделей в сексуальное рабство, а также в изнасиловании. Общественность, когда узнала о столь малом сроке, начала требовать пожизненное заключение. Хёнджин с Сынмином в тот день были дома у Хвана и готовили ужин.   — Не порежься. — видя, как режет овощи старший, сказал Сынмин.   — Если я порежусь, ты поцелуешь мою рану? — с щенячьими глазами посмотрел на младшего Хёнджин. Плавно подойдя к Хёнджину, лицо Сынмина уже находилось в считаных миллиметрах от губ старшего, как он сказал:   — Можешь даже не мечтать. — и ушёл обратно к плите.   — Ты такой жесткий! — надулся Хёнджин.   — Но ты все равно меня любишь. — напомнил Сынмин.   — Больше всего и всех на свете! — обнимая своего парня со спины, сказал Хёнджин. Эту идиллию прервал звонок телефона Хёнджина. Увидев номер звонившего, Хёнджин решил отойти.   — Да? — поднял трубку он.   — Как ты видел, я смог заключить его только на двадцать пять лет, но ничего страшного, я проследил за тем, чтобы его посадили в одну камеру с самыми отбитыми людьми. Среди них есть мужчина, ребенок которого, увы, постиг той же судьбы, что и наш Сынмин. Только, в отличие от Минни, этому ребёнку сбежать не удалось. Ему было десять… — последние слова были проговорены тихо и с печалью за участь ребёнка.   — Тогда ты можешь лично проследить, чтобы мой дорогой дядюшка там вдоволь настрадался и сдох самой ужасной смертью. И сделай так, чтобы Минни не узнал. — холодно сказал Хёнджин и услышав ответное «понял»,  повесил трубку. Повернувшись, он увидел в дверном проёме Сынмина.   — Минни? — удивлённо спросил Хёнджин. Ничего не сказав, Сынмин подошёл к нему и обнял. Придя в себя, Хёнджин, обнял того в ответ. Простояв так некоторое время, Сынмин поцеловал Хёнджина в губы. Нежно, со всей любовью, что у него есть. В отличии от их первого поцелуя, в этот раз губы Хвана были мягкими и податливыми. Отстранившись, Сынмин тихо проговорил:   — Спасибо… «Спасибо, что добился справедливости, спасибо, что ты со мной, спасибо за всё, что ты делаешь для меня, спасибо, что ты есть в моей жизни.» Хёнджин был счастлив, не увидев осуждения за свои действия в бездонных глазах напротив. Для него Сынмин являлся всем.