"На боль я отвечаю криком и слезами,
на подлость — негодованием, на мерзость — отвращением.
По-моему, это, собственно, и называется жизнью."
А. П. Чехов
***
Секретарши шуршат, открывая конверт с ее анализами, а она следит за ними тайком из-за двери. Сложно сказать, почему она тогда сразу не вышла к ним, рассерженно возмущаясь почему они копаются в ее личных данных! Может быть, потому что была в таком шоке от подобной наглости, что могла лишь подслушивать их тихие разговоры... - Ну вот, теперь то мы докажем Роману Дмитриевичу, что эта... ему врет!- высказалась Кривинцова, вытаскивая на свет какую-то бумажку. Вика не успела даже подумать, что такое она могла соврать Малиновскому, чтобы ее анализы смогли это доказать, как со стороны Женсовета послышались охи и вздохи. - Ой, девочки,- прошептала Локтева,- она что же... и правда беремена? Беремена? О чем это они? Неужели все еще верят в эту чепуху. Тогда ведь они были первыми, кто придумал эту легенду, увидев как она угощается солеными огурцами. Она использовала эти слухи в своих целях, конечно. Грех было не воспользоваться, когда все так легко в это поверили. На самом деле, она сомневалась с самого начала, что сможет стрясти с Малиновского свадьбу, да и не нужно ей было это все... так помучить его... или денег получить... это все что ее интересовало. Воропаев со своим жутким желанием отправить ее куда-нибудь подальше, лишь бы не обременять себя внебрачными наследниками, разумеется, не входил в ее планы. Но потом она даже вошла в кураж, и ее месть была сладкой. Она наслаждалась каждым проблеском страха и раздражения на его чересчур идеальном лице. - Не хорошо как-то получилось...- внезапно всхлипнула Пончева. Чтобы Пончева из-за нее рыдала? Это уже был полный нонсенс! Все мысли внезапно вылетели из ее головы, отвергая все разумные выводы, как нечто нереальное и абсолютно глупое. В ушах стоял какой-то странный шум, а глаза наполнились пленкой. Она не слышала, что они говорили дальше, лишь притаилась за дверью, выжидая, когда они наконец уйдут. Она ворвалась в уборную моментально, безумными глазами отыскивая единственную бумажку. Они ее выбросили! Прямо в мусорное ведро! Но ей почему-то было так все равно, что кто-то мог увидеть ее такую... Растрепанную и копающуюся в мусоре. Но вот она находит ее, и ее сердце отбивает бесконечный ритм. Она смотрит на текст, но он сливается в одно сплошное черное пятно, но ее предательский разум уже отыскал нужную строчку, нужный ответ. Тест положительный... Она не замечает, как спускается по стенке, тяжело дыша. Она не думает о том, что теперь ей вовсе не сложно будет получить от Малиновского с Воропаевым все что она захочет. Она вообще не о чем не думает. Ненависть заполняет ее как густая смола. Ей кажется, что она разорвет ее на части! Ненавить к этим дурам из Женсовета, которые начали всю эту историю! Ненависть к Малиновскому и Воропаеву! О да, это все их вина! Или все же ее... - Эй! Девушка! Вы собираетесь домой?- спрашивает ее какой-то голос сверху,- ух... барышня... да что ж вы так... давайте поднимайтесь... - А что... что случилось?- она спрашивает со всхлипом, натыкаясь взглядом на местную уборщицу. - Да уж конец рабочего дня, милочка! Убираться надо... а потом закроют здесь все... - Как конец?- испуганно взвизгивает Вика, и с трудом узнает собственный голос. Голова начинает кружится, и она с огромным трудом поднимается, держась за стенку. Ноги еле плетутся по пустынным коридорам, но она зря ждет криков и оров от Жданова о том, что она шатается где-то весь день. Потому что его похоже уже давно нет, да никого больше нет. Даже трудоголичка Пушкарева, кажется, в этот день решилась уйти пораньше, оставив за собой только давящую тишину. Внезапно звонок мобильника разрывает ее уединение какой-то незатейливой мелодией. От Воропаева. Как же ей не хочется говорить с ним сейчас. Да не с кем, на самом деле. - Але...- говорит она дрожащим голосом, закусывая губу, только чтобы он не услышал ее всхлипы. - Клочкова! Ну что, ты что-нибудь решила?! Гондурас все еще не кажется тебе привлекательным вариантом? Точно не хочешь туда, а Клочкова? - Да хоть в Гонолулу!- все таки срывается она,- лишь бы подальше от всех вас! Желающих мне исключительного счастья! Ненавижу тебя! Я так тебя ненавижу, Воропаев, если бы ты знал?! - Нет вопросов,- издевательски произнес голос с той стороны,- раз уж ты меня так ненавидишь, Клочкова, значит и претензий у тебя на меня нет, правда ведь? Несмотря на всю мою любовь к тебе, Виктория, я, конечно, с радостью отпущу тебя, если ты так хочешь! - Да подавись ты своими деньгами!- кричит она в трубку. - Ой-ёй-ёй, а кто-то ведь и с работы вылететь может, если так со взрослыми дяденьками будет разговаривать! Но ты ведь так ненавидишь меня Клочкова, что не сможешь терпеть меня в роли акционера компании, верно? Но она лишь повесила трубку, чувствуя вкус соленых слез, стекающих по ее лицу так, будто она стоит под дождем. Она доехала до дома с огромным трудом, удивляясь как она в таком раздрае не попала в аварию. А, может быть, и стоило? Тогда бы не было всех этих проблем... этого ненужного никому ребенка... Квартира встретила ее бардаком и пустым холодильником. Только пачка с макаронами осталась да пара яиц... Она редко ела дома, и не планировала к этому приучаться, надеясь на богатых спутников, готовых водить ее по ресторанам... Но сегодня ей почему-то есть не хотелось... Она заварила себе зеленый чай, морщась когда кипяток полился мимо чашки. Хорошо хоть не на ее руки... Что она должна была делать сейчас? Забыть все это как страшный сон и сделать аборт? Но скрыть это не получится... то что знал Женсовет, знало и все Зималето. Кто вообще посмотрит на нее тогда? И тут... жизнь решила добить ее окончательно. Вырубился свет. - Черт...- выругалась она, пока в ее памяти проявилась не оплаченная квитанция,- что же делать... Она устало потянулась за мобильником, набирая номер подруги. Как бы ей не хотелось оградиться сейчас от всего мира, но оставаться в темноте не хотелось еще сильнее. В трубке раздались громкие гудки. Кира трубку не брала. Она заснула на полу-заправленной кровати, даже не переодевшись в пижаму. А остывший чай стоял на столе, окруженный водой, пролятой на пол.***
Утро не принесло ей ничего нового. Снова 10 часов утра... снова она проспала и снова опаздывает... Но одновременно с этим, все как будто было по-другому. Она никуда не торопилась, безразлично капаясь в своем гардеробе в поисках подходящей вещи. Но все платья и костюмы, казались, ей какими-то чересчур открытыми... Вика откапала какой-то свитер, который когда-то прихватила в магазине совершенно случайно, но как оказалось не зря. Эта теплая ткань, в которой она практически утопала почему-то показалась ей теперь такой уютной и подходящей, что захотелось остаться дома, завернувшись в свитер с головой. Но так было нельзя и она потащилась на работу. Она пробралась на свое рабочее место, а Жданов даже не выглянул, наверное, она шла слишком тихо, чтобы кто-то это заметил. Но теперь это ее только порадовало. Девушка уселась за стол, когда ее взгляд наткнулся на стопку бумаг. Из ее горла раздался всхлип и она внезапно зарыдала в голос, плохо понимая, что вообще происходит вокруг. А вокруг действительно кое-что происходило. Жданов с Малиновским резко вылетели из своего кабинета, прервавшись на середине своего обсуждения. Увидев плачущую девушку... да что там девушку... Клочкову! Они, казалось, впали в ступор, не понимая, что же теперь делать. - Виктория, а у вас все хорошо?- первым сбросил оцепенение президент. Но ответа не было... только громкий плач. Рома подорвался к девушке, с необычной для него неуклюжестью прислоняясь к ее столу. - Вика- Вика! Все в порядке, слышишь? Чтобы у тебя такого страшного не произошло... У тебя же никто не умер? Но рыданье после такого неумелого комментария стало лишь громче. - Я! Сегодня умерла я!- смогли расшифровать они ее слова. Мужчины переглянулись, выражая своими лицами все свое непонимание ситуации. - А когда ты возродишься?- осторожно уточнил Роман,- ты не подумай, работать просто надо...- он правда не думал, что это сработает, но этот день был полон неожиданностей... и не сказать, чтобы приятных... - Да... работать надо,- прошептала девушка внезапно успокаиваясь,- работать... И Клочкова действительно засела за документы, будто бы ничего странного и не было... Мужчины вернулись в кабинет растерянные и напряженные. - Если бы я только курил... закурил бы сейчас...- пробормотал Малиновский, устало опрокидываясь в кресло. - Ромка, ты вообще следишь за Клочковой? Она вообще-то твоя забота... А тут такие сюрпризы... Это вообще нормально для нее? Я почему-то не замечал, чтобы она когда-нибудь хоть слезинку проронила... - Я тоже... Андрюх, я так устал от этого всего... как подумаю об этом ее ребенке... мне просто страшно становится! Может у нее так беременность проявляется... Я же совершенно ничего из этого не понимаю! Действительно не врет, получается... о боже... Жданыч, думаешь этот ребенок правда мой? Я имею ввиду... - От мистера Воропаева? А ты предъяви ей это... только не забывай ради чего ты вообще за Клочковой приударил... - Все ради компании!- усмехнулся Малиновский,- чтобы лишние сведенья не утекли к нашему милейшему Сашеньке... А ты вот ради дела, Жданов, никак не решишься! За Катенькой бы тоже приударить надо... А то месье Зорькин не дремлет. - Малиновский, ты вообще понимаешь, что и где говоришь! У стен есть уши, знаешь такое выражение? Да и как ты это представляешь?! Да Катя же мне просто не поверит! Она же не дура? - А влюбленные все дуры, Жданыч, понимаешь? Андрей, ну ради компании? - Может ты тогда сам?- нервно огрызнулся мужчина. - Э нет, приятель, у меня Вика... я свой долг компании выполняю. Священный, как говорится,- Малиновский рассмеялся. Вдруг, странное предчувствие заставляет его вернуться в коридор, запуская череду событий, которые навсегда изменят его жизнь и судьбу.***
Какой-то странный порыв заставил Вику подняться из-за стола и в несколько шагов оказаться возле окна. Раз... она открывает его. Два... выглядывает наружу, пялясь на мокрый от дождя асфальт. Три... холодная капля падает на ее нос и она высовывается за подоконник, глотая свежий и так необходимый ей воздух. - Ты с ума сошла?!- раздается испуганный окрик возле нее. Кто-то обхватывает ее плечи, отпихивая подальше от спасительного окна. Оказавшись в чьих-то объятиях, она тихо сглатывает, прикрывая глаза от того, что кто-то увидел ее слабость.- Вика! Да что такого случилось в конце концов! Ее поворачивают, и она натыкается на внимательный взгляд серебристых глаз. - Я правда беремена... правда...- шепчет она ожесточенно. - Да, я верю... ты что?! Если тебе так важно было доказать это... то радуйся, ты доказала! Только, пожалуйста, не делай так больше! - Но я не хочу... Я не хочу детей, Ром... - Что...- он кажется ее совершенно не понимает,- разве ты не сама говорила... ладно-ладно... не хочешь и ладно! Давай сделаем аборт, я заплачу за лучшую клинику. - Правда можешь?- она поднимает на него глаза, полные не пролитых слез,- я так ненавижу тебя... и себя ненавижу еще больше... мы правда можем отменить все сейчас? - А ты правда этого хочешь?- необычно серьезно спрашивает Рома. Он до сих пор не может поверить, что это все происходит с ним, что если бы он не вышел... если он не успел... он не хочет думать, чтобы было тогда...- Мы можем съехаться... можем даже пожениться. Но вместо этого ты хочешь аборт? Ты правда уверена? - Да.