Люблю тебя, малыш

За месяц до встречи с фанатами в Японии Минхо, Феликсу и Джисону поступает предложение по озвучке персонажей нового полнометражного аниме. Они соглашаются, так как это отличная возможность продвинуть себя в Японии, учитывая, что само аниме и его концепция очень понравилась парням. Но возникла неожиданная проблема, эти трое будут вынуждены задержаться в Японии дольше остальных. И скорее всего Хану придётся добираться до Кореи одному, так как и у Минхо, и у Феликса есть личное расписание, которое нельзя скорректировать. Чан против. Минхо зол и отговаривает. Чанбин ходит мрачнее тучи и ничего не говорит, знает, что уже бесполезно. Переубедить этого упёртого парня не мог никто, особенно, если он всё для себя решил. — Может ты передумаешь? — с надеждой в голосе говорит Чан после мероприятия по продвижению альбома «The Sound» перед прямой трансляцией. — Хён, ты же знаешь, что это невозможно. Контракт уже подписан, — Джисон картинно закатывает глаза, явно не в первый раз отвечая на этот вопрос. — Неустойка — это не проблема, — спокойно говорит Минхо и поворачивается всем корпусом к Чанбину, единственному человеку, кто может хоть как-то повлиять на мнение Джисона. — Лино-хён, не смотри на меня, — аура рэпера соответствует его старому прозвищу на все 100%. — Я пытался с ним поговорить и мы несколько раз поругались. Ещё одна ссора, и я его просто… — на секунду он задумывается, подбирая слова, но не придумав ничего лучше, выдаёт: — Просто прикую к себе или свяжу, и вставлю кляп в рот. Сам источник переживаний старших притих в уголке, ожидая отмашки стаффа о начале трансляции.

***

После всех запланированных мероприятий Stray kids возвращаются в Корею, но не в полном составе, что вызывает большое количество вопросов у фанатов, но ни сами участники, ни JYP комментарии не дают. Через пару дней в инфополе появляется Минхо, который возвращается в Корею в одиночестве перед проведением шоу, в котором он МС. После него в Bubble выходит Феликс и активно общается со стей, выкладывая кучу фото из Японии. Джисон не показывается в соцсетях и японским стей тоже не удаётся что-либо узнать о местонахождении парня. Пока фанаты переживают, Хан работает над озвучкой своего персонажа. Эта изначально непростая задача осложняется, когда Джисон остаётся в Японии один без постоянной поддержки более социально-активных участников. — Джисон-кун, у тебя отлично получается, но фраза: «Я не смогу это сделать! Я же просто стану её убийцей! Я не могу!», должна звучать более драматично. Нужно больше отчаяния в голосе, — корректирует новоиспечённого сэйю режиссёр. — Понял, — парень кивает и пытается сделать так, как ему сказали, но всё равно что-то не так. Это одна из последних фраз, которые осталось озвучить, но так же одна из самых сложных. У героя, которого озвучивает Хан безвыходная ситуация, по факту, он должен убить свою возлюбленную, отключив аппараты жизнеобеспечения. Умом Джисон понимает, что и как должен сказать, но не получается, он скорее чувствует свою собственную панику и отчаяние, а не персонажа, и это явно не то, что нужно. Режиссёр качает головой, показывая, что очередная попытка закончилась провалом. — Думаю, стоит сделать небольшой перерыв. Расслабься, подумай, как можно передать это. Мы уже на финишной прямой, — приободряет явно расстроенного Джисона продюсер, который также наблюдает за записью. Хану ничего не остаётся, кроме как последовать совету. За время проведённое в студии, он познакомился со многими людьми, но ни с кем не подружился до такой степени, чтобы он мог обратиться за советом. Вопреки образу общительного и активного «квокки» на сцене, Хан на удивление окружающих оказался очень тихим и немного замкнутым парнем, поэтому ему остаётся только одно, связаться с тем, кто всегда сможет поддержать, принести покой и душевное равновесие. Хан решает позвонить по видео связи. Ему физически необходимо именно увидеть этого человека. Иначе он чувствует, что приступ паники, который он очень давно не ощущал, накроет его с головой. Он закрывается в комнате отдыха и выбирает в списке контактов нужный. Пара гудков и на экране появляется родное лицо. Чёрные кудряшки в полном беспорядке, на щеке явный след от подушки, а в карих глазах кроме сонливости заметно явное беспокойство и бесконечная нежность: — Ханни, — немного хриплый голос, с нотками явного беспокойства, заставляет Хана вздрогнуть и прийти в себя, — что-то случилось? — Хён, — в горле у парня образовался комок, который грозится перейти в рыдания, — Чанбин-хён, я не знаю что делать. Фраза обрывается всхлипом. Джисон пытается прийти в себя и не расплакаться только из-за того, что теперь его есть кому пожалеть. Всё же он позвонил не для этого. Но картинка перед глазами плывёт, а дыхание становится более прерывистым. Видя подобную картину, Чанбин на секунду теряется, но быстро берёт себя в руки и, стараясь вложить как можно больше нежности и тепла в голос, успокаивает младшего: — Ханни, малыш, ты слышишь меня? — Джисон кивает, но сказать ничего не может из-за подступающих слёз, — ты должен дышать. Вдох, выдох, — Чанбин сам начинает дышать как во время йоги и под его ритм подстраивается Хан, так обычно и происходит — младший всегда следует за старшим. — Вот так, молодец, глубокий вдох и выдох. После пары минут совместных дыхательных упражнений Хану удаётся побороть приступ и наконец-то посмотреть на экран смартфона, он натыкается на пристальный взгляд старшего, в нём нет ни следа осуждения или недовольства, только бесконечная нежность и беспокойство за Джисона. Парень немного тушуется под этим взглядом: — Хён, ты меня смущаешь. — Я? — скептически подняв бровь, на лице Чанбина появляется лёгкая улыбка, — просто ты слишком милый, я могу смотреть на тебя только так. Я знаю что у тебя сейчас ещё должна идти запись, что-то случилось? — Немного, — Хан замялся, пытаясь подобрать слова, но в итоге просто рассказывает как есть. Про проблему с передачей эмоций и про то, что он запутался где его эмоции, а где персонажа, — мне нужно показать отчаяние и безысходность ситуации. Но при этом не переиграть, потому что герой глубоко в душе уже смирился с утратой любимой. — А ты смог бы сделать так со мной? — неожиданно спрашивает Чанбин, и это вызывает искреннее удивление на лице Хана и заставляет его взгляд в панике заметаться по комнате. — Ханни, успокойся, я спрашиваю теоретически, если бы ты был на месте героя, смог бы ты отключить аппараты? — Нет, — Джисон отрицательно машет головой, обнимая себя за плечи, телефон уже давно стоит на подставке на столе, так что у младшего отлично получается принять защитную позу на стуле, практически в два раза уменьшившись в размерах. — Хён, ты не должен так говорить! Это невозможно! — Я же только теоретически, — качает головой Чанбин, с полуулыбкой продолжая спокойно развивать свою мысль, — Если бы у тебя не было выбора, и тебе бы пришлось это сделать. Ты бы испытал, как раз те эмоции, которые от тебя хочет режиссёр, верно? Эти аппараты будут поддерживать во мне только видимость жизни, верно? Особенно помни, что тебе доказали — это не жизнь, и мозг уже не функционирует. Милый, я не хотел бы существовать в виде овоща. Задумавшись на пару минут, Хан улыбается, расслабляясь и принимая более удобное положение. — Почему я сам об этом не подумал? Хён, я бы не хотел такого для тебя, но и выключить самостоятельно аппараты я бы, наверно, не смог. — Но твой персонаж отличается от тебя, — Чанбин продолжает говорить совершенно спокойно, — Ты можешь только представить, что он чувствует и попытаться передать это свои голосом. Малыш, я верю, что у тебя получится. Ты лучше всех, кого я знаю, умеешь пользоваться своим… голосом. — Он заминается на секунду, но договаривает, подбирая более подходящее слово. Хана заинтересовала эта пауза, и он с хитрой улыбкой уточняет: — Чанбин-хён, а что это сейчас было? Что ты хотел сказать? А? Вместо голоса что-то другое? — Да, — старший кивает, провокационно улыбаясь, — сначала я хотел сказать ртом, потом языком, а потом горлом. Но это немного не про работу. По мере перечисления лицо Джисона становится всё краснее, а потом, он, не выдержав смущения, закрывает его руками. И Чанбину точно нравится эта реакция. — Я скучаю, — резко меняя тему, серьёзно произносит Бин. — Без тебя рядом не могу ни строчки написать… Хан решает сбросить вызов, не позволяя Чанбину закончить предложение. Иначе рабочее настроение, которое и так почти полностью разрушено смущением, будет убито слезами. Он вздыхает и видит уведомление о непрочитанном сообщении. «Я люблю тебя, мой непослушный малыш. Заканчивай работу и поскорее возвращайся ко мне.» После разговора со старшим всё действительно получается лучше. Хватает всего трёх попыток, чтобы закончить эту сложную в эмоциональном плане сцену. — Это было потрясающе! — Режиссёр остаётся очень доволен работой Хана. — Мы возьмём последний вариант. Спасибо за проделанную работу, Джисон-кун. Было приятно с тобой работать. — Взаимно! Вам спасибо, что позволили принять участие в этом проекте! Они пожали руки. Хан попрощался со всеми в студии и поехал в гостиницу. У него есть несколько часов, чтобы поспать перед отправлением в Корею. Домой.