*** *** ***
На плечах Гранд-адмирала, который почти не покидал комнату, лежала задача ничуть не проще: необходимо было отыскать корабли и отправить послание всем тем, кто должен услышать этот призыв. Свет в комнате, отведённой чиссу, был погашен, запущен миниатюрный переносной компьютер с выходом в ГалаНет, несколько планшетов с планированием и картами, куда Митт’рау’нуруодо вносил свои правки и коды. Коды доступа, коды связи высшего приоритета, навсегда закреплённые в подкорке головного мозга, этого живого биологического компьютера. Айсард, Феррус, Пеллеон, Фаро… Это лишь немногие, на кого он мог положиться в предстоящей борьбе. Осколки Империи будут строить козни, мало кто пожелает отказаться от единоличной власти даже над крошечным кусочком пирога, значит, ему нужны люди в первую очередь, преданные лично ему, а таких немного, но они есть. И на высоких должностях. ГалаНет контролируется Республикой, размещать призыв, даже скрытый, там небезопасно, значит, ему нужен корабль с гиперприводом, послать сигнал, подключившись к ретранслятору в космическом пространстве он сможет. В темноте развернулась голографическая карта, а сам Траун замер в кресле в своей излюбленной позе: положив ногу на ногу, поднеся соединённые кончики пальцев к лицу, горящие глаза изучают сектора, планеты, системы из-под полуопущенных век. Гранд-адмирал был погружен в работу, в то, что перевернёт историю снова. Пеллеон арестован Новой Республикой, старый преданный капитан осуждён за службу в Имперских Вооружённых Силах, за отказ признать законным мятежное правительство, за отказ перейти на службу Новой Республики и выдать своих соратников. Старика ждёт приговор. И Кессель. — Мой единственный командир: Гранд-адмирал Траун, — голограмма хорошо передавала облик уставшего офицера, но он все ещё не был сломлен, ведь Республика милосердна к своим врагам. Всего лишь одна запись из зала суда, но сколько значимости. Что ж, у Гранд-адмирала найдется ответ. «Страж», «Жнец», «Палач», «Лусанкия», «Затмение». Пять Разрушителей суперкласса, девятнадцать километров мощи, дюрастали, турболазеров и ионных пушек. «Палач» уничтожен при столкновении со Звездой Смерти, «Жнец», присвоенный Зинджем, якобы уничтожен Новой Республикой, да вот проблема: в системе Датомира не было обнаружено соответствующих обломков, значит «Жнец» цел. И он у мятежников. Поврежденный, неукомплектованный, но он есть. И Трауну он пригодится. «Лусанкия» у Айсард. Дамочка не захочет расставаться со своей игрушкой, но и тут можно обдумать варианты. «Страж» и «Затмение» — их местонахождение еще предстоит выяснить. План намечен и теперь стоит обдумать установку контактов. Вот только помимо ожидаемого диалога с Грейс, мужчину ждал неприятнейший сюрприз. А всё дело в том, что Вескер услышал часть диалога между графиней и её подругой, запомнив лишь те обрывки фраз, которые его больной мозг мог воспринять как угрозу. Значит с Трауном она давно знакома, и имела какую-то личную историю. Что первое приходит на ум? Именно. Совсем неважно, даже если могло быть что-то другое. Никто не давал повода думать в интимном ключе — ни Грейс, ни Митт’рау’нуруодо. Они просто выполняли основные поставленные задачи, не стремясь уединяться куда-то, чтобы пробудить паранойю наёмника. — И как давно Вы с ней знакомы? — поинтересовался стоявший в коридоре блондин, только поймав переступившего порог офицера. Разумеется, подобное не могло не сыграть своей роли, и без того раздражённый чисс, не выдав своего состояния, медленно обернулся. Его взгляд излучал удивление, однако вслух он ничего не сказал, словно не до конца понимал, что от него хотят. — Грейс… — пояснил Вескер. — Я слышал, как она сказала, что Вас связывает давняя история. Как давно она тянется? И что в этой истории есть? — Это имеет какое-то отношение к делу? — Траун не удосужился отвечать на выпады прямым ответом. — Это имеет отношение к ней. Мы уже достаточно давно вместе, так что я через многое прошёл, в частности через тех, кто крутился возле неё. Какие-то у Вас не были намерения, советую не перегибать палку. Моё терпение не безгранично. Гранд-адмирал, как бы сильно ни хотел, ничерта сейчас не понял. Что за наезд на ровном месте? Неужели преступник настолько не уверен в себе и поехал кукухой, что теперь паранойей покрылся с ног до головы? Но когда его обогнули, грубо выругавшись на только изученном Трауном русском языке, экзот понял, насколько сильно этот персонаж всем мешает. Почему графиня до сих пор его не вышвырнет — вопрос, и ответ он намеревался получить позже лично от девушки. Едва ли можно сказать о каких-то тёплых взаимоотношениях между ними. Может быть, выгода, которая, как казалось Грейс имеется, но тут больше вреда чем пользы. Ко всему прочему добавилось одно предположение, справедливо не дававшее Трауну спокойствия: блондин может предать, испортить планы. Оставлять его в живых опаснее с каждой секундой. Сфокусировав взгляд на приоткрытой двери, той самой, которую по какой-то странной причине графиня никогда не закрывала до конца, мужчина поймал себя на пагубной мысли, отказываться от которой почему-то не захотел. Но реализовать задуманное помешал звук мелодии на сотовом отошедшего не так далеко наёмника. Всего несколько слов, которые успел услышать инородец, и мотивации убить этого Аристократа прибавилось в разы. Теперь, в самом деле, надо дождаться удобного момента. Тэссу отправили на поиски Эзры Бриджера, на которого уже имелись планы у самой графини. И пока она начищала два клинка, те самые, которые всегда носила с собой, на горизонте возник её избранник, напряжение которого ощущалось каждой клеточкой тела. Ему точно не нравилось происходящее, но он будто ждал, чтобы поймать девушку на горячем. А зря, потому как брюнетка не намеревалась позволить себе быть дискредитированной. — Я хочу проверить состояние корвета. Заодно гляну, что там с кораблём Тэссы. Она вроде столкнулась с астероидом. Не будет лишним, — Вескер направился к двери, тогда как в голове зазвенел вопрос: он — что? Аристократ на дух не переносил Тэссу, а тут внезапно само очарование и доброта. Подвох не заставлял себя ждать, поэтому Грейс предупредила подругу, чтобы служащие станции, обслуживающие корабли, не допустили в ангар того, кто явно хотел отрезать девушку от команды. Возможно, наёмник считал, что может легко отрезать элемент за элементом, но ведь предводительница глупой не была. По итогу Гранд-адмирал и госпожа Майерлинг остались в особняке один на один. Они не отвлекали друг друга, хотя, безусловно, припомнили события прошлого в общих чертах, особенно, когда девушка интересовалась впечатлением имперца от Палпатина. Да, в своих подсчётах она не ошиблась, но мнение со стороны всегда было приятным и полезным. Как выяснилось, Траун предполагал, что у Императора есть на него планы — в слишком многие события посвящали чисса, а он был единственным инородцем, сумевшим забраться так высоко. Возможно, что-то старый ситх просчитал заранее, теперь осталось только реализовать, а подсказки сами найдут. Но полагаться на авось не стоило. Всё только общими усилиями и постоянным мозговым штурмом. К глубокой ночи, когда порядком подуставшая хозяйка особняка отправилась в ванную, Митт’рау’нуруодо решил, что всё-таки не лишним будет предупредить о своих подозрениях. Если днём он намеревался сообщить о необходимости добраться до ближайшего ретранслятора, то после столкновения с Вескером предпочёл сначала убрать ненужный элемент, чтобы не думать о возможной подставе, хотя и других со счетов не сбрасывал. Траун остановился около двери в спальню, постучав. Но ответа не было, несмотря на то что полоса оранжевого света пробивалась. Кое-что мужчина смог разглядеть только пустую кровать и какую-то книгу на ней. Ещё один стук, как попытка получить официальное разрешение — и дверь поддалась, открываясь. Пусто. Он не слышал, чтобы графиня шла по коридору, но почти сразу же обратил внимание на звук воды за ещё одной дверью слева. Кто бы знал, какая сила заставила мужчину перешагнуть порог комнаты, взглядом изучая обстановку. Отличается. Спальня Грейс, где она явно ночевала не одна, была выдержана в бордовых оттенках. Комната казалась достаточно тяжёлой для восприятия, а огонь в камине будто усиливал эффект и, казалось, по стенам вот-вот начнёт течь кровь или красная краска. В его предположении — всё же кровь. На большой широкой кровати, уже потревоженной хозяйкой, внимание привлекла книга с рукописным текстом. Почти сразу до мужчины доходит, что это что-то вроде личного дневника. Но разумно ли оставлять подобную вещицу открытой? Варианта было два: либо она не опасалась, что кто-то может прочесть, либо, напротив, ждала такого момента. И ведь не зря, потому как на русском языке, далёком от общегалактического, она изливала собственные переживания, ни разу, кажется, не страшась, что Вескер прочитает, законно войдя в спальню.«Настроение Вескера изменилось после появления Трауна в доме. Полагаю, что всё дело в грехах прошлого. Как бы он ни пытался меня заверить, что визит к зелтронам сопряжён с заказом, тот полёт что-то изменил. И теперь нахождение хоть кого-то рядом со мной вводит Вескера чуть ли не в паническое состояние. Если это то, о чём я думаю… Не знаю. Я очень устала. Всё думаю, не совершила ли ошибку? Я схватилась лишь за идею, а она оказалась реальной, и что делать дальше мне только кажется известным. Даже опыт в почти шесть сотен лет не помогает. Странно, но все мои теории слишком рискованны, и я буквально должна довериться судьбе, шагая по минному полю. Единственное, что меня успокаивает, так это наличие Гранд-адмирала рядом. Я знаю, что мне есть чему поучиться. Его боевой опыт и уверенность, вернувшаяся после падения, помогают самой меньше сомневаться в себе. Но едва я пробую снова за что-то взяться, как Вескер немедленно словно перемалывает меня. Это не может длиться вечно. Я знаю, когда и где сломалась, но не могу найти в себе силы прервать цепочку кошмарных событий длинной в почти что пять лет.»
Как оказывается, графиня Майерлинг полна страхов, которые успешно скрывает на публике, демонстрируя себя, как образец уверенности и готовности к подвигам. Всегда поддержит и подбодрит, «за» любой кипишь, кроме голодовки. Ей жизненно необходимо было отыскать кого-то, кому она сможет довериться, поэтому Тэсса, а теперь ещё и Траун были для неё такими важными. А восстание — попытка реализовать себя и отомстить за то, что приключилось с ней в прошлом. Оторвавшийся от чтения мужчина медленно отводит свой взгляд, обращая внимание на дверь в ванную комнату, ровно в тот момент, как в спальню входит Вескер. Тихо, он уже с минуту наблюдает за тем, как ведёт себя чисс. Что ещё ему остаётся думать? Его благоверная в ванной, сам инородец не особо одет, поскольку в тёплом особняке нет нужды ходить в парадном мундире, да и относительно спокойное прикосновение к личным вещам о многом может сказать. — Я был прав, — самодовольно констатировал наёмник, от которого уже немного тянуло крепким алкоголем. — Всё-таки ты с ней спишь. Недолго Вы прятались. Голос повышать не приходилось, но полноту негативных эмоций мужчина ощутил. — Быстро же ты это вычислил, — упираться нет смысла, и пусть по факту между Грейс и Трауном ничего не было, вряд ли это можно было доказать. — Собственный опыт помогает? Вескер прищурился, поджав губы. Грехи на его совести были и нередкие, только почему-то на это закрывали глаза, что в конечном итоге заставило реагировать уже имперского офицера, до последнего закрывавшего на это глаза. — Грейс не может быть верной. Я уже убеждался в этом. Паршивая девчонка только и ищет повода прыгнуть на чью-то шишку. Надеюсь, ты остался доволен. Это предел её умений, — важно, но почему-то по-прежнему тихо говорил блондин, будто боялся, что их могут услышать. Митт’рау’нуруодо сощурил глаза, обжигая обидчика девушки опасным и тяжёлым взглядом. Обычно инородцу абсолютно до турболазера чьи-либо отношения. Он привык выполнять конкретно поставленные задачи, будучи полностью вовлечённым в дело. Но графиня сыграла достаточно важную роль в его жизни, и появление рядом с ней этого червя было будто оскорблением самого чисса. И без того стало понятно, что прошлое покрыто мраком и необходимо было с ним разобраться, но сначала… Небольшой тонкий стилет, которым обычно вскрывали старые конверты оказался в руке хвалёного флотоводца, позволяя минутной ярости найти выход в более чем двадцати колотых ранах на теле Вескера. Зажав рот рукой, сам не зная, зачем, Траун отыгрывался за всё, нанося удар за ударом, превращая жертву в решето. Но, когда ярость сошла, а влажная от крови рука лишь крепче сжала орудие убийства, мужчина испытал удивительное облегчение, будто бы вырезал опухоль, которая мешала жить. Стены и пол неизбежно усеяны каплями крови, мёртвое тело осело у входа в спальню, но звук воды так и не стих. Слышала ли это Грейс? Почуяла ли она повисший запах крови? Когда дверь ванной открылась, а на пороге возникла замершая от увиденного девушка, Митт’рау’нуруодо предстал перед ней, как истинный виновник событий, не потрудившись даже вытереть забрызганное кровью лицо, как и рука его с ножом оставалась такой же влажной от крови. На лице Майерлинг отразилось непонимание, какое-то мимолётное осознание ужаса, неверие, что всё произошло на самом деле, после чего плавно и медленно последовал гнев, взявшийся из ниоткуда. — Что… Что ты сделал? — кое-как сумела спросить наёмница, совсем забывая, что стоит перед офицером в достаточно коротком красном халатике, едва способном что-то прикрыть. Да и влажные волосы добавляли образу какой-то своеобразной красоты. — Избавил тебя от забот и необходимости расставаться долго и болезненно, — странно, но улыбка чисса была особенно циничной, что не мешало ему двигаться дальше к своей цели. Удивление застыло на лице, внимание сосредоточилось на трупе, на положении, на масштабе кровавого пятна. Постепенно мысль дошла: Траун убил её кавалера. Убил. Сам. С особой страстью. — Зачем? — вопрос теряется в разливающемся эхе, наполняющем полумрак просторной комнаты. — Ты… Ты не имел права, — гнев неожиданно парализует — она не может пошевелиться, тогда как имперец уверенно приближается к ней. Грейс видит, как меняется его лицо, как в нём проскакивают несколько садистские черты удовлетворённого от своего деяния, зверя. — Я впервые вижу такой шок на твоём лице, — он ловко перехватывает замахнувшуюся для удара ручку, так как хозяйка не даёт себе отчёта в своих действиях, очевидно не ожидая, что в этом особняке прольётся кровь таким образом. — Всё теперь позади, он не доставит тебе неприятностей. Что-то в этот миг происходило особо остро, так как ему не получалось противостоять, словно все силы выбили и единственное, что оставалось, это просто повиноваться его воле. Так много лет, а владеть собой в некоторых ситуациях просто невозможно. — Что ты возомнил себе? — осознание её положения пришло быстро: она прижата к стене рядом с дверью горячим телом чисса, который беззастенчиво касается её, продолжая контролировать ситуацию и её саму. — Ты готов убивать всех, кто тебе мешает достигать цели?! — Именно, — абсолютное спокойствие, владение ситуацией и эмоциями гасит ярость, оставляя после себя странное послевкусие — её тёмная натура принимает такой властный ответ. — Ты искала меня, — прошептал Траун. — Явилась, отстаивая свою жизнь, доказала, что предана идее… Это меня, безусловно, порадовало, — мужчина бережно вёл кончиком носа по кромке волос, согревая шёпотом её ушко, тогда как руки держали в стальном, но мягком захвате, бесповоротно пачкая кровью обнажённые участки кожи. — Но я не привык делиться. Я слишком требователен. — А если я тебе надоем, ты и меня убьёшь? — прошипела в лицо чисса Грейс, инстинктивно кладя руку ему на грудь, тогда как другую он сам устроил на своём плече. Во взгляде плескались злость и страх, попытка не терять лица с треском проваливалась, хоть истерике тут не место. — Тебя — нет. Я не сторонник насилия, — в этот момент сия фраза звучала особенно смешно. — Но я ревнив. И почему-то я убеждён, — Митт’рау’нуруодо осторожно коснулся большим пальцем её пухлых губ, продолжая убаюкивать хаос шёпотом. — Что моя ревность тебе нравится. — Ты убил его! — напомнила наёмница, которую сильнее прижали к стене, по-прежнему не проявляя никакого насилия в её адрес. — Я избавил тебя от проблем, — возразил он, медленно ведя рукой по бедру своей последовательницы. — Тех самых, от которых ты пыталась сбежать. Теперь у тебя нет необходимости притворяться. Кажется, чисс видел больше чем хотела бы показать сама Грейс. Очевидно, что эти отношения были ей в тягость, и дело медленно, крайне медленно, двигалось к расставанию, но такой перфоманс заставлял в который раз задумываться, что произошло с хвалёным уравновешенным нравом Гранд-адмирала. Пальцы медленно коснулись подбородка девушки, заставляя очень осторожно запрокинуть голову, смотреть ему в глаза. Взгляд полный глубокого удовлетворения, наслаждения этим опасением и неверием в реальность произошедшего. — Тебе это, в самом деле, нравится. Осознание, что ты представляешь наивысшую ценность. Ради тебя готовы убивать. Тебя ревнуют. Тебя желают. Это привлекает твоего внутреннего зверя, — чисс положил руку на живот Грейс, несильно впиваясь в кожу пальцами, будто взывал к тому самому зверю, живущему в ней. Было не больно — остро. Нервы растеклись по венам, обдало сразу и холодом, и жаром. Судорожно дыша, Грейс позволила себе лишь на миг закрыть глаза, отдаться этим ощущениям и понять, действительно ли ей это нравится? — Чего ты хочешь? — едва слышно спросила девушка, злясь, что не смогла добавить своему вопросу твёрдости. — Тебя, — не скрывая прошептал он. — Твоё сердце. Твои сны. Твой стон. Твой голод. Всё, из чего ты состоишь. Я хочу тебя всю. Взамен… Тебе нужно лишь пожелать. — Чудовище, — сорвалось с губ Грейс, чувствующей, как становится слишком жарко, как внизу живота что-то давит и щекочет. — Ты сделала меня таким, — подметил чисс, и был совершенно прав. Сама наёмница тогда взяла власть молодым Рау, раздразнила и отвела его от стандартов чисского общества, взращивая любовь к чему-то совершенно другому. Она не меньшее чудовище. Поменяйся они ролями, вполне вероятно, что и сама пошла бы на такое зверство. И Дитя Ночи в ней ликовало, испытывая наслаждение. Траун не боялся испачкать руки, не искал логики в своих действиях, не предписывал это делу. Он шёл исключительно по воле желаний и чувств, пусть те могли бы и отпугнуть, наверное, слишком многих. — Откуда я могу знать, что меня не постигнет та же участь? — нельзя не задать этот вопрос, ведь если что пойдёт не так, кто знает, к каким последствиям может привести новая вспышка ярости обычно спокойного и уравновешенного имперского офицера. Ответом ей стал тот самый окровавленный стилет, который Траун любезно вложил в её руку, сжимая её пальчики вокруг рукояти. — Моя жизнь принадлежит тебе, — прошептал мужчина, медленно стягивая с себя рубашку и тут же отбрасывая её в сторону, не глядя. — К тому же, — осторожно обвив руки вокруг талии, мужчина приподнял свою последовательницу над полом только для того, чтобы уложить её поперёк кровати, как когда-то сама наёмница укладывала его. — Там, откуда я родом, власть женщины почти безгранична, — будто для неё это было новостью. — И выполнять их волю, — мужчина резким движением развёл ножки девушки, придвигая её ближе к краю, чтобы затем медленно опуститься вниз. — Наш прямой долг. Нет, подобного графиня точно не ждала. Она полностью потеряла дар речи, в один миг захваченная проснувшимся возбуждением от всей этой картины. Как же это неправильно. Убийство в её особняке, убийство руками ревнующего и жаждущего обладать единолично. В каком-то смысле Траун отзеркалил события прошлого, но если тогда девушка на время усыпила Митт’арью, уверенно беря в оборот ничего не понимающего мальчишку, ведомая какими-то своими внутренними желаниями, то теперь они поменялись местами. И Вескер уже не проснётся. Но та, другая сторона, зверь, о котором говорил Митт’рау’нуруодо — вне себя от счастья. Не видя препятствий, ни разу не сомневаясь, мужчина просто добился желаемого. Тридцать лет ожидания обернулись для них теперь близостью, которую проложил кровавый след. Осознание реальности вернулось, когда горячий язык коснулся самой чувствительной точки на её теле. Пальцы впились в кожу, медленно ведя по животу вверх, вынуждая её реагировать. Вздрогнув, девушка хотела что-то сказать, но совсем забыла речь, истово молясь в своих мыслях. Что происходит? Халат уже ничего не мог скрыть, да и не было нужды прятаться, ручка наёмницы машинально зарылась в волосы инородца, сжимая иссиня-чёрные пряди. Возбуждение ударило в голову сильнее: кровь и секс — две стороны одной медали, а он даже понятия не имеет, что сейчас заряжает самое мощное чеховское ружьё, способное снести голову напрочь. Тяжёлый стон скрыл в себе его настоящее имя — призыв, тело постепенно переставало слушаться, а желание требовало получить ещё. Графиня буквально заставила мужчину оторваться от занятия, призывая к себе, что чисс немедленно выполнил, накрыв девушку своим телом, впиваясь в её губы жарким поцелуем, не имеющим ничего общего с нежностью и лаской. Руки жадно исследовали тело желанной женщины, накрывая упругую грудь, инстинктивно сжимая так, чтобы не причинить боли. Офицера сейчас не интересовало ничего. Он хотел эту девушку — он её взял, где-то в глубине души зная, что она желает того же. Бесспорно, если бы он не видел отклика, если бы при первой встрече в особняке она провела красную линию — Траун бы принял эти правила, не вмешиваясь в жизненный уклад. Но сейчас, когда графиня целует его с нескрываемой страстью, которую слишком сложно сыграть, сомнений никаких нет: она его ждала. Как можно полностью игнорировать наличие трупа в спальне, позволяя чьему-то языку блуждать между ног? Видимо, это какой-то особый вид взаимоотношений, понятный только им. Грейс в принципе не могла бы подумать, что Траун пойдёт на такое, но тогда вставал резонный вопрос: на что в принципе он готов пойти? — Откуда в тебе это? — её вопрос после очередного поцелуя звучал несколько рвано. Прижатая к кровати его телом, Грейс могла лишь наслаждаться чувством некоего блаженства, пришедшего совершенно неожиданно. И в чём могла бы поклясться, так это в том, что такого с ней не происходило очень давно. — Во мне это было всегда, — горячие губы исследовали шейку, стараясь не оставлять алые следы на шее, за что, увы, ручаться в конечном итоге не мог. — Но раскрыть удалось только сейчас. Это безумие, кровожадность пополам с собственничеством. Холодный расчёт, которым задвинули горячую страсть. Воспитание, подавившее острым каблуком природу. Дикий хищник, которого все годы держали взаперти. Именно таким был Митт’рау’нуруодо, сначала шедший по пути и воле Доминации, а потом Империи. Всегда в подчинении, всегда в чьей-то власти. И теперь ему дали свободу. Пришла самоубийца, которая открыла клетку и сняла ошейник, дала лидерство и согласилась идти за ним. Роли поменялись, теперь приказы отдаёт он. Подобное не может не пьянить. Ласковые касания горячих пальцев к уже порядком остывшему, но ещё живому телу вызывали табун мурашек, заставляя улыбаться, впервые за долгие годы, не ощущая никакого напряжения и беспокойства. Пара даже не удосужилась прикрыться, несмотря на то что одеяло они взбудоражили, оттолкнув в процессе к краю кровати. — Ты всё так же прекрасна, как и прежде, — прошептал чисс, осторожно обнимая графиню со спины, прижимая к сильному телу. — И теперь ничто не стоит между нами, — кажется, Траун решал всё за них двоих, что было чревато. Стоило бы прояснить этот момент. — Ты не тянул с решением насущной проблемы, — подметила Грейс, прикрыв глаза от наслаждения и горячих объятий. — Я должен был оценить обстановку, понять, счастлива ли ты? Если бы ты была с ним счастлива, возможно, я бы отступил. Но то, что я видел… — шёпот коснулся ушка девушки. — Заставляло меня скрежетать зубами, а я не очень жалую эмоции. Они мешают работе. — Это единственная причина твоей резкости? — поинтересовалась графиня, чувствуя, как губы Рау неспешно касаются её плеча, медленно спускаясь ниже. — Я хотел тобой обладать, — ухмылку на лице не увидеть в её положении, однако интонация, с которой сказаны эти слова уже о многом говорит. Ведь нечто подобное совсем недавно Траун уже слышал, и теперь не мог не уколоть в ответ. — Значит счёт равен? — предположила брюнетка, выгибая спинку для ласковых поцелуев, сводящих с ума и разогревающих тело снова. — Мы — квиты. — Боюсь, это так не работает, — ладонь инородца провела по бедру девушки, задерживаясь на ягодице, по которой в итоге слегка шлёпнули. — Я вошёл во вкус и не намерен делить тебя хоть с кем-то. Ты должна полностью принадлежать только мне. Самонадеянно и достаточно нагло. Обычно Грейс и близко не терпела подобных слов, но сейчас возмущения не было. Скорее всего, проблема заключалась в том, кто говорит, как и что имеет в основе. Митт’рау’нуруодо, известный как Гранд-адмирал Траун, долгие годы служил Империи, был лучшим в своём деле, заимев уважение и авторитет среди подчинённых. Его характер оставался загадкой, но в рассудительности ему не отказать, и мужчина прекрасно понимал, когда нужно остановиться. Это не тиран и заниженной самооценкой, ревнующий и запрещающий дышать одним воздухом с другими, нет. Его ревность вполне реальна, но она… Игрива. Мужчина давно понял, что эта девушка — не совсем человек, и её природа всегда требует огня, эмоций. И вышедший за рамки стандартов чисского общества, Траун так же понял, что ревность порой бывает даже необходима в умеренной дозе и в нужное время. Желание Трауна обладать ею безраздельно было сродни желанию, которое предлагает загадать демон — столько подводных камней ждёт. Почему-то возникла мысль быть с ним такой же честной, как и он сейчас с ней. Графиня медленно развернулась, оказываясь лицом к лицу с мужчиной, который ещё не до конца понимал глубину омута, в который хочет занырнуть. — Ты не понимаешь, чего желаешь. Не имеешь понятия, насколько связь со мной может быть губительной. Я не просто девушка, которая окажется рядом всегда и везде. Я — та, с кем идёт постоянная вражда за лидерство. Ей показалось, что во взгляде Трауна отразилось нечто, вроде: «Я справлюсь с тобой». Его улыбка будто подтверждала и почему-то неожиданно разозлила её. В мгновение ока уложив офицера на спину, графиня устроилась сверху, вынуждая его сесть, обняв за талию, чтобы, глядя в глаза, поведать ему кое-что важное. Кровать отпускать их не хотела, поэтому, ко всему прочему, хорошо ощущался жар тела, соприкоснувшийся с уже успевшим остыть телом девушки. — Желание обладать мной — это проклятие, — прошептала графиня в его губы, прижимаясь к нему и сразу же ощущая, как руки чисса обвивают её талию, не желая отпускать. — Потому что я слишком требовательная, слишком наглая, слишком избалованная. Мне не нужны обычные пресные отношения — я жажду огня. Она буквально зашипела как разъярённая змея, кладя свою руку на его шею. Нет, боли не было, лишь напоминание, кто перед ним. — Я буду с удовольствием поедать твои нервы, буду провоцировать на ревность и проверять твою выдержку. Поверь, желание придушить меня у тебя будет возникать чаще, чем желание поцеловать, — ногти вели по плечам медленно, но дикой боли не было, скорее некий дискомфорт, пока рядом с шеей маячили выступившие клыки. — Я уничтожу всех твоих врагов, на каких ты только укажешь, но взамен я потребую преданности. Твоя верность и любовь должны быть безоговорочными, каждая часть тебя принадлежит мне. Моё слово для тебя — закон, — тут не нужно было уточнять, что речь идёт о них двоих, а не о службе. Само собой, там всецело командует он, и Грейс будет слушаться. Так положено. И это она принимала. — Рау, я заставлю тебя ревновать. Единственное, о чём я всерьёз хочу думать, так это о количестве белья, которое ты разорвал на мне и об аксессуарах, способных скрыть на шее следы сладкой ночи. Полосы проявились, украсили плечи и спину инородца, а голодный до крови и эмоций взгляд почти прожёг дыру в любовнике. На секунду ей могло показаться, что он даже кайфует. Может, зрение подводит, или он просто не понял, о чём речь. Не принял ещё этого факта. Внезапно взгляд победителя скользнул от лица к шее, затем прошёлся по всему телу — Грейс беззастенчиво его рассматривала и оценивала. — Моя власть над тобой будет единоличной, — разумеется, что власть власти рознь, и делать так, как делала Митт’арья, она не будет. Нет-нет, не нужно путать праведное с грешным. Уважительное отношение никто не отменял — никакого унижения личности и достоинства. — И абсолютной. Взамен… Посмотревший доселе как-то заворожённо, словно под гипнозом, мужчина лишь сильнее прижал к себе строптивую наглую девицу, чья речь прошлась по венам вместе с кровью, добралась до нервных узелков, вынуждая испытывать сладкую дрожь от внезапного удовольствия такими словами и действиями. Её слова не были сухой констатацией факта — Грейс сама едва не зажглась, и эмоции Митт’рау’нуруодо хорошо чувствовал, ровно так же, как и ногти, которые лишь усилили эффект, что позволило переступить ту едва заметную красную линию. Им необходимо быть честными. — Взамен, — подхватил офицер, зарываясь рукой в длинные чёрные волосы, крепко, но безболезненно сжимая пряди и запрокидывая голову девушки, чтобы ощутила весь тот спектр эмоций от дискомфорта и накала страсти. — Ты всецело будешь моей. Я не позволю другим тебя коснуться, но и тебе не прощу даже мысли о другом. Траун без какого-либо труда вернул себе главенство на этой большой кровати, запутавшись вместе с графиней в лёгких бордовых тканях, что невероятно сочно смотрелось в сочетании с синим цветом кожи. Мужчина максимально приблизился к девушке, заставив обнять ножками вокруг торса, чтобы полностью чувствовать это прохладное тело. — Хочешь пощекотать мою ревность? Тогда будь готова к равноценному ответу. Пожелаешь огня, — инородец прошёлся языком от ключицы к ушку, ощутимо прикусывая мочку. — Я и есть огонь. И заставлю тебя гореть. От эмоций, от наслаждения, от ревности, — он положил руку на грудь графини, сжимая округлости с достаточной силой, до той самой приятной боли, но не перегибая, как и Грейс, ища только подтверждения реальности происходящего. — Голова каждого, с кем ты начнёшь заигрывать, займёт своё законное место — у твоих ног, чтобы я мог видеть ужас на твоём лице, и чтобы ты помнила, кому принадлежишь. Внешне Митт’рау’нуруодо — один из самых спокойных и рассудительных офицеров, всегда находящий какой-то интерес в том или другом деле, особенно, если то касается войны, где он был слишком хорош. Полная невозмутимость на фасаде. Но его другая сторона, скрытая от чужих глаз, была полной противоположностью. Не было нужды скрываться, не было необходимости играть роль. Он был собой. Властный, требовательный, жёсткий, чисс так же мог утопить в нежности, не щадя, одаривать эмоциями и нетерпеливо срывать поцелуи один за другим. Кто бы только мог подумать, что его жертвой, добровольной жертвой окажется именно Грейс. Но отказываться от такого подарка судьбы он не желал. Только не теперь. — Спаси тебя Сила от глупости разозлить меня больше положенного, — прошептал синекожий любовник, следя за реакцией графини. И эта реакция была слишком явной: удовольствие от того, что слышит и чувствует. В самом деле, брюнетка ощущала напор, как его руки обходятся с телом, как шёпот проникает в разум, будоража воображение и насыщаясь этими эмоциями. Такой же, как она: голодный, страстный, ревнивый собственник, не желающий делиться своим сокровищем. И пусть внешне они будут оба держаться достойно и сдерживать ярость после каких-то намеренных выходок — за закрытой дверью спасения не будет. — Готовь зал для трофеев! — прошептала графиня, впиваясь ногтями с новой силой, точно зная, что это чисс выдержит. — Их будет много! Слишком много. Я сделаю всё, чтобы каждый тёмный коридор стал для меня опасным, — ведь всюду может поджидать разъярённый очередной выходкой офицер. — Предупреди своих любовниц, что я не убиваю быстро — мне нравится мелодия крика. Несмотря на весь тембр, казалось, немного за пределом адекватного, оба прекрасно понимали, что ревновать натурально к каждому столбу — не вариант. Игры играми, провокации провокациями, но нужно не терять голову. И приличное общество должно было оставаться целым, если не было частью их плана. Поэтому, да, если на каком-то из приёмов Траун заговорит с какой-то женщиной, это будет просто диалог и ничего кокетливого нести не будет, что важно, с обеих сторон — Грейс не сорвётся с цепи. Но если увидит заигрывание… Ветер сменит направление. — Одного зала будет мало, — не остался в долгу экзот, запрокидывая голову и шипя от болезненного поцелуя, хорошо, что у кителя высокий воротник, можно скрыть этот след. Конечно же адмирал не станет устранять любого, кто бросит взгляд на графиню, это уже было бы признаком ревнивого помешательства, а значит, неспособностью принимать адекватные и победоносные решения для государства. Нет. Все будет цивилизовано, но, если кто-то будет настолько недальновиден, что рискнёт посягнуть на женщину Трауна или она сама решит перейти границы в поисках пределов терпения Гранд-адмирала. А Грейс рискнёт, её признание было предельно откровенным… — Хочешь моей власти? — прошипел мужчина, сжимая в горсти длинные волосы графини. — Ты её получишь. Речь шла не о власти, которая придёт в руки Митт’рау’нуруодо, когда он сумеет одолеть Республику, что лишь вопрос времени. Речь была о той власти, которую имеет мужчина над женщиной, уверенная, но не подавляющая, не унижающая, та, которой хочется подчиниться добровольно и знать, что в самом деле за каменной стеной. Что действительно радовало Грейс, так это то, что и сам чисс прекрасно понимал, о чём шла речь. Друг с другом они вольны делать что угодно, если обоих это устраивает. Внешний мир требует своих правил, и им следует подчиняться каждой стороне. И всё же, было что-то в этом безумном почти что насилии. Ощущалась твёрдая рука, уверенность. Мужчина, который знал, чего хочет, не задаваясь вопросами. И подобное всегда заводило привычно сильную и независимую женщину. В этом и была колоссальная разница между мальчишками и мужчинами. Первые — казались, вторые — были. Возбуждение ощущалось и было обоюдным. Одного раза мало и отказываться не хотелось. А стоило лишь потянуть за волосы, как Грейс зашипела сильнее, пронзая его ядовитым, опасным взглядом, обычно не обещающим ничего хорошего.