***
Чёрная машина ехала вдоль трассы, и от нажима шин снег смешивался с грязью и летел в разные стороны. Внутри салона привычно играли винтажные мотивы итальянского джаза. Уэнсдей без интереса и с лёгким отвращением глянула на родителей. Всё, как и несколько месяцев назад: они бесстыдно проявляют нежность друг к другу, словно никого рядом нет. А ясновидящая сидит напротив неподвижно, нахмурив брови. Бледная рука сама тянется к технике и, уже одной чуме известно, какой раз проверяет злополучный чат. Три сообщения подряд, а дальше — тишина длиною в несколько месяцев. Тут раздаётся быстрый звук, и пальцы сами неторопливо тянутся. скоро приедешь?!!!!! Уэнсдей приходится сдержать себя от желания вдохнуть побольше воздуха, а затем резко его выдохнуть. Ей определённо не следовало говорить Энид о неожиданном подарке Ксавье. Во-первых, это сопровождалось непонятным двусмысленным взглядом и усмешкой Синклер, во-вторых, к единственному контакту пришлось добавить ещё один номер. Писательница довольно быстро приспособилась к миллиметровой клавиатуре и без раздумий отправила ответ.Минут через 13.
Игнорировать волчицу – себе дороже, иначе посыплются километровые однострочные предложения и звонки. Только девушка хотела отложить телефон, как тут другое сообщение. До встречи в Неверморе Уэнсдей моргнула, и уже окончательно положила смартфон вниз экраном, отводя чёрные очи, смотря на депрессивный пейзаж за окном.***
Каменные коридоры встречали своим холодом и темнотой. Здесь всё так же, как Аддамс помнит, однако мелкие изменения всё же были, начиная от косметического ремонта, к которому пришлось прибегнуть после «инцидента» и заканчивая практически отсутствием студентов. К отвращению Уэнсдей, родители были крайне удивлены, когда дочь сама заговорила о более раннем приезде. Причину они уточнять не стали. Стуча тяжёлым ботинками по паркету, словно вырезая пространство, тёмная фигура передвигается вдоль коридоров, а затем останавливается возле двери одной из комнат, небольшая возня с замком, и вот — впервые за долгие месяцы ясновидящая оказывается у порога своей комнаты. Здесь всё так же, как и в день её отъезда. Окно-роза с рамами, напоминающими паутину, было наполовину заклеено акварельными узорами — это, пожалуй, единственное, что было здесь по-настоящему привычно. Здесь пусто, темно, тихо и абсолютно каждая поверхность покрыта слоями пыли. К разочарованию Уэнсдей, так будет недолго. Девушка неспешно вступает в комнату, в то время как Вещь вылезает из её портфеля и забирается на плечо, активно жестикулируя пальцами. — Напоминаю, я позволяю тебе находиться здесь, только из-за того, что от тебя есть польза. Будешь меня снова отговаривать, вырву ногти. — Хладнокровно сказала девушка, после чего Вещь успокоился. Чернильные глаза зацепились за ярко-розовое пятно – по левой стороне, у кровати стояли сумки, а это значило только одно. Резко дверь комнаты открывается нараспашку, и на пороге замирает взъерошенное чудо. Энид застыла всего на мгновение, перед тем, как ринуться в сторону готки и остановиться в полуметре, чудом удержав себя, чтобы не накинуться прямо на подругу. Уэнсдей готова была поклясться, что видит, как волчица скачет на месте, cловно мячик, широко улыбаясь. — Наконец-то! Я столько ждала этого момента! Пока Синклер широко улыбалась и пищала от восторга, Аддамс успела уловить некие изменения во внешности подруги. Светлые волосы заметно отросли и теперь прикасались к плечам. Да и сам стиль девушки заметно изменился, в ней по-прежнему много красок, однако приобрели они более пастельные тона, и только глаза, подведённые голубым карандашом, остались неизменны. — Нам столько нужно обсудить! Мы обязательно должны сходить в кафе и в кино. А ещё нужно обновить канцелярию. — Энид. — Краткое звучание голоса Уэнсдей чуть поуменьшило мельтешения Синклер, но всё стало значительно хуже в тот момент, как волчица заметила своего ненаглядного друга по спа процедурам на плече Аддамс.***
Девушки неспешно шли вдоль каменных коридоров, как и несколько месяцев назад, обходя весь пятиугольный двор. У Синклер была способность заполнять собой шумное пространство — даже при малом количестве студентов, Аддамс казалось, что сейчас не начало семестра, а школьная перемена очередного рабочего дня. — Ты не представляешь, сколько новостей. Из-за «инцидента», — Энид подняла руки и показала кавычки. — Много кто перевёлся в другие школы, а ещё сообщили, что мы всеми силами должны скрывать настоящую причину «пожара», чтобы ещё больше не настроить нормисов против нас. — Интересная логика. Нормисы устроили, а мы виноваты. — Пробурчала Аддамс. Девушки вновь вошли в главный холл, а затем поднялись по лестнице. Последний раз Уэнсдей здесь была, когда Ксавье вручал ей подарок. В это время, ворота Невермора снова отворились и колона чёрных машин с затемнёнными окнами въехали на территорию академии. Аддамс заметила, как учителя начали подозрительно скапливаться к выходу из школы, они выглядели нервно и как-то даже взволновано. Автомобили подъехали к главному входу академии. Учителя вышли на улицу и с волнением смотрели в направлении машин. Шоферы пунктуально открыли двери и из автомобилей выбрались важные гости. Девушки замерли около перил второго этажа, как тут взгляд Уэнсдей цепляется за входящие в главный холл фигуры. В воздухе повисает странное напряжение, словно кислород сгущается. — О Господи Боже. — Шепчет Энид, руками пытаясь достать из кармана телефон. — Кто это? — На вопрос ясновидящей Синклер посмотрела на подругу так, будто Уэнсдей только что сказала невообразимую чушь. — Аддамс, даже тебе не знать такого должно быть стыдно, — шипит волчица. — Это Аконит. — Что-то знакомое… — Это главный совет изгоев. — Энид понижает голос так, будто боится, что их подслушивают. — Именно они решают глобальные вопросы, связанные с видами и ещё кучу важных проблем. Что они вообще здесь делают? Подруги вновь вернули взгляды вниз, внимательно наблюдая. Три фигуры беспрепятственно вошли в академию, их движения беспорядочны и в них считывалась лёгкая нервозность. Вдруг гости помедлили, и в главный холл вошёл ещё один человек. Его поведение отличалось. Широкий шаг и ровная спина, словно он достоверно знал каждый миллиметр этого места, словно всё вокруг принадлежало ему. Больше Аконит не замедлялся, четыре фигуры исчезли из поля зрения, а учителя молча последовали за ними. — Зачем они здесь? Не закроют же они школу? — взволнованно прошептала Энид. Уэнсдей возможно и хотела что-то ответить, но тут её внимание привлекло оповещение. unknown number Отправил (а) вам сообщение***
В Неверморе нету солнца. Небо здесь поглощено серой пеленой мороза и тумана. Голые деревья, и тошнотворная слякоть под ногами. Уэнсдей была в восторге, в отличии от её ботинков. Чернильные глаза метались из стороны в сторону, будто бы ожидая, что в любой момент из-за ветвей кустов мог выпрыгнуть Сталкер. Это было глупостью, безумной и неоправданной глупостью. Стоило ему отправить фотографию уже изрядно надоевшего дома Гейтсев, как ясновидящая мигом побежала навстречу неприятностям, игнорируя упрёки Вещи и логику. У неё не возникало вопросов: зачем, по какой причине Сталкер зовёт её и зовёт ли? Чего он от неё хочет, и приведёт ли это к убийству? Что было бы неплохо, дабы разнообразить этот день. Игнорируя мороз в пальцах, Уэнсдей вошла в ворота ненавистного места. Воспоминания того вечера, когда она совершила непростительную ошибку и доверилась тому, кого стоило придушить, нахлынули с головой, поэтому ясновидящая отогнала от себя мысли, как если бы они были назойливыми мухами. Суровым взглядом девушка окинула дом, словно ожидала, что сейчас на веранду выйдет преследователь в махровом халате и с чаем в руках — это было бы крайне комично. — Осмотрись. — Из рюкзака неохотно высунулись пальчики Вещи, он недовольно поёжился от холода и отвращения. Он быстро задёргал пальцами, выражая нежелание вставать в зимнюю слякоть. — Сейчас заусенцы вырву. — Рука спрыгнула на землю и скрылась из поля зрения. Уэнсдей больше не медлит, она глубоко дышит и делает первый шаг в сторону дома. Деревянный паркет скрипит под ногами от влаги и старости. Писательница оглядывает комнату взглядом, все что её окружает – это только гробовая тишина мрачных стен и шум ветра из разбитых окон. Здесь почти ничего не изменилось, только слои пыли и погром, что оставил после показушного представления Хайд. Узенькие коридоры, завешанные картинами, особенно комично смотрелись на фоне облезлых стен. И всё же при дневном свете это место выглядит совершенно иначе. Преодолев порог очередной комнаты Уэнсдей слышит звук — шаги, отчётливо и громко. Пальцы нащупывают рукоять шпаги, Аддамс медленно продвигается, прислушиваясь к каждому звуку, изменениям потоков ветра, в какой-то момент даже показалось, что писательница слышит, как кровь течёт по артериям. Уэнсдей подкрадывается к очередной двери. Движение, перед глазами мелькает силуэт. Лязг стали. Она атакует. Но тут железо соприкасается с металлом. Аддамс опешила всего на секунду, но затем продолжает нападение. Удар, нападение, шаг, удар, контратака. Коридор слишком узкий, тесный. Контратака, ещё одна, каждая попытка ломается как спичка, ведь на каждый удар Уэнсдей происходит защита — грубая, быстрая, и точно не вписывающаяся в правила фехтования. Писательница толком не разбирает даже силуэт того, против кого она борется — слишком стремительно всё меняется. Всё, что Аддамс успевает разбирать. Красный. Звон железа об металл. Наконец-то меч ясновидящей оказывается в сантиметрах от шеи оппонента и всё замирает. — Ты на всех нападаешь или я особенная? — раздаётся голос эхом в пустые комнаты дома. Писательница тяжело дышит через нос, она мягко наступает вперёд, силуэт повторяет её движение с точностью до наоборот — отступая назад, не позволяя заострённому кинжалу прикоснуться к шее. И вот они наконец-то выбрались из тени коридоров в освещённый холл. Первое, что замечает Уэнсдей — это солнечные отблески, сквозь закрученные спиралью нити волос, и как сквозь этот свет, на неё смотрит грозовое небо. — Кто ты? — хмурит брови Аддамс, замерев в нападающей стойке. — Может для начала уберёшь это? — покосила взгляд девушка на меч у своей шеи. Спокойствие в голосе незнакомки звучало, как масло в огонь самообладания Уэнсдей. — Кто. Ты. Такая? — шипя сквозь зубы произносит Аддамс — Детский сад. — Закатила незнакомка глаза. Лязг, шпага Уэнсдей отмахивается от удара, чего-то… Писательница покосилась на странный предмет в руке девушки. Продолговатая металлическая палка. Она дралась с ней на «этом»? Возмущению готки не было предела. Тем временем, незнакомка, как ни в чём ни бывало, убрала жезл и сложив руки в карманы красной толстовки, уходит из холла дома. — Ты никуда не уйдёшь, пока не ответишь на мои вопросы. — Как видишь, я прекрасно умею ходить и без твоего разреше…! — незнакомка делает ещё один шаг вперёд, но тут же падает с грохотом на землю. — Твою же! Какого?! — её ногу схватил из ниоткуда появившийся Вещь, что мёртвой хваткой вцепился в кеды. — Я же сказала, пока не ответишь, не уйдёшь. — Победным тоном прозвучала ясновидящая. — Может уже скажешь этой «штуке» меня отпустить? Что это вообще такое? — незнакомка покосилась на Аддамса, разглядывая его с разных ракурсов. — Это робот? Паук из Чернобыля? Девушка тыкнула в Вещь пальцем, за что получила хлопком рукой по руке. — Ай! Агрессивный. — Это Вещь, и он не любит, когда его называют пауком. Итак, кто ты…? — То есть оно живое?! Я же прикалывалась! — всё не унималась незнакомка, а затем резко задёргала ногой так, что Аддамс отлетел в стену. — Прости! Я не хотела. Ему не больно? У него швы не разойдутся?! — Ты меня вообще слушаешь? — Так, стоп! Если оно живое, — девушка указала на приходящего в себя Вещь. — А ты определённо ненормальная. Значит вы из Невермора? — Твоя наблюдательность достойна Нобелевской премии. Незнакомка наконец-то поднялась на ноги и, быстро сбросив пыль с джинс, подошла к Уэнсдей. И остановилась, как только готка сделала полушаг назад. Писательница осмотрела иностранку с головы до ног и только сейчас осознала, что девушка в красном на полголовы выше, хотя обе носили платформу. — В первый раз вижу кого-то из Академии. Одно только понять не могу, ты явно способна о себе позаботиться, не говоря уже о ручном Цербере. Зачем звала? — Что? — Уэнсдей недоуменно приподняла брови. — Хочешь сказать, это не ты? — Я сюда только что пришла. — Да ты гонишь! — Незнакомка недоверчиво изогнула брови. — Я мимо проходила и чётко слышала чей-то крик. На несколько мгновений в комнате и, кажется, даже во всём особняке воцарилась гробовая тишина. Две девушки смотрели друг на друга, до конца не понимая говорит другая правду или нет. За окном подул сильный ветер и в комнате послышался свист. Уэнсдей перевела взгляд за спину незнакомки, писательница обошла её и встала напротив камина. Каменное изделие вдоль и в поперёк было расписано фресками животных, людей, декоративными элементами и объёмным количеством деталей, а на нём самом стояла стопка тяжёлых книг. Казалось бы, просто камин, в обычном брошенном доме, но всё же, что-то ясновидящей не давало покоя. — Охренеть! — прозвучало совсем близко, чернильные глаза глянули в сторону приблизившейся девушки. — Диккенс, Уайт, Кафка, По — это же редкие издания, их лет 50 уже не издают, на eBay сотку дадут за одну, не меньше. — Чем-то ещё увлекаешься, помимо взломов домов? — Это брошенный дом. Только вот слишком хорошо сохранившийся, в реальной жизни тут бы уже давно селились бомжи и наркоманы. — Говорила девушка, параллельно засовывая книги себе в портфель. — «Искусство войны», «Моя борьба», «Герой нашего времени» — здесь жили психопаты с комплексом неполноценности? — Да, особо «пылкие» обожатели изгоев. — Пробубнила Аддамс, продолжая разглядывать камин. — Изгоев? Вы так себя называете? — В Китае любопытным отрезали уши. Продолжим прекрасную традицию? — Ты поэтому отрезала своему другу руку? Сорян. — Девушка посмотрела на Вещь, затем продолжила убирать книги с камина. И тут взгляд готки цепляется за очищенную поверхность. Уэнсдей смахивает слои пыли, а затем достаёт из портфеля маркер. Она ощупывает пальцами поверхность и водит по ним чернилами. — Это что? — заглядывает за плечо незнакомка. — «Lasciate ogne speranza, voi ch’entrate». Оставь надежду всяк сюда входящий. — Читает писательница, краем глаза замечая, как Вещь забирается на камин. — Это из Божественной комедии. Уэнсдей и Вещь дружно посмотрели в сторону иностранки. — Помимо контрабанды, продажи веществ и убийств строго по вторникам, я ещё и чтением увлекаюсь. Хобби, так сказать, — закатила глаза девушка в красном. — Впрочем, какая разница, это ведь просто надпись. Да, на камине и явно спрятанная от других, но у богатых свои причуды. — И эти причуды удваиваются, когда их главная цель — истребить всех изгоев. — Бурчит под нос писательница, продолжая осматривать камин. Чувство, что Уэнсдей что-то упускает не пропадало, словно ответ находился совсем на поверхности. Чёрные глаза перевели свой взор на фрески. — Земную жизнь пройдя до половины. Я очутился в сумрачном лесу, — шепчет Аддамс ведя пальцами по фрескам, где был изображён мужчина и лес, — И вот, внизу крутого косогора, проворная и вьющаяся рысь, — она надавила на изображение хищника и под пальцами рисунок провалился, как нажатие кнопки. Послышался щелчок и трещание, девушки зацепились взглядами и переглянулись, незнакомка обошла Аддамс, писательница глянула на красный маникюр девушки, когда та начала проводить пальцами по фрескам, как это делала Уэнсдей. — Но, ужасом опять его стесня, Навстречу вышел лев. Девушка в красном остановилась на рисунке льва и так же легко нажала на него. — И к дикому не возвращаться логу, волчица. На последнюю вырезку нажал Вещь. В это мгновение, на всю комнату послышалась работа механизмов. На полу холла появилось очертание люка, прямо посередине комнаты. Аддамс, шагая тяжёлой подошвой, подошла к открытию. Под деревянным полом оказалась лестница вниз, писательница тянется к своему портфелю и пытается нащупать телефон, но тут подходит девушка и начинает светить своим. — Выглядит многообещающее. — Комментирует она. — Обязательно совать свой нос? — хмурит лоб готка. — Естественно. К тому же, вас здесь явно недолюбливали. Пойдёте туда одни — призраки сожрут. — У призраков не работает пищеварительная система. — На кладбище подушнишь. Погнали. — Пропускает вперёд Аддамс и обе они спускаются по каменной лестнице, где единственным источником света были фонарики телефона. — Ты не сказала своё имя, — зашептала незнакомка. — Боишься разбудить призраков? — Не уклоняйся от ответа. — Уэнсдей Аддамс. — Серьёзно?! Господи, да я твоя фанатка. Готка дрогнула, а затем из-за плеча глянула на девушку. — В смысле, Сталкер? — В смысле, восхищаюсь тем, как ты смогла измотать нервы шерифу, что он при любой возможности вспоминает тебя, — закатила глаза девушка в красном. — А ты, Вещь, правильно? — Аддамс сидящий на плече Уэнсдей тут же одобрительного задвигал пальцами. Тут внимание троих перешло на то, что находилось прямо перед ними. Небольшое каменное помещение, больше походившее на бункер, чем на подвал. Маленькие шкафчики с книгами, стол, заполненный хламом и огромная корковая доска на которой висела карта города, десятки листов, стикеров, фотографий, и всё это было соединено красной паутиной нитей. В общем, детективная доска. — А вот это уже увлекательно. — Писательница подошла ближе и начала осматривать каждую заметку, параллельно фотографируя их. — Поищи что-нибудь интересное, — сказала писательница Вещи и тот сразу спрыгнул с плеч подопечной. — Как давно здесь никто не живёт? — Около 30 лет, — писательница осеклась, да так, что даже отвела взор. — По крайней мере, конкретно сюда точно никто не пробирался, бумага совсем жёлтая. — Бубнит под нос Аддамс, словно забывая, что она здесь не одна. — Тот, кто это сделал, явно что-то искал, — незнакомка осматривает карту на которой были навешены заметки и пучки красных нитей. — Только одно непонятно. Кто же всё-таки здесь кричал? Дверь люка резко хлопнула. Девушка матернулась, а Аддамс глянула на лестницу. Спустя несколько мгновений тишины, Уэнсдей спокойно заговорила: — Это просто ветер, механизмы старые, барахлят. Внимание писательницы переключается на рабочий стол, ясновидящая подошла оценить находку Вещи. Это оказался блокнот с золотыми инициалами Э.Г. — А вот и наш таинственный сыщик.***
Благополучно выбравшись из тайного хранилища, они наконец-то оказались на улице. Уэнсдей стояла на крыльце, смотрела вдаль и обдумывала всё, что произошло за ближайшие часы.Неожиданный приезд Аконита, странное поведение Сталкера и ещё одна тайна, связанная с семейством Гейтс. Ужасающее начало учебного года.
Из раздумий деву вывел резкий шум мотора, перед глазами появилась фигура уже знакомой девушки на мотоцикле. — Тебя подвезти? Аддамс со всей холодностью и суровостью оглядела транспорт, а затем молча подошла, приняла шлем и села сзади.***
Потоки морозного ветра летели с такой силой, что кажется могли проникнуть сквозь кожу и кости — это была лучшая терапия, чтобы разгрузить мозг после всего произошедшего за эти полдня. А небо оставалось всё таким же пасмурным и вгоняющим в тоску. Время, проведённое в дороге, пролетело так быстро, что писательница почти удивилась, когда они оказались во дворе школы практически у порога. Учеников заметно прибавилось, и их любопытные взгляды весьма красноречиво говорили, насколько необычной была картина перед ними. Аддамс без труда встала с мотоцикла и сняла шлем, по какой-то причине незнакомка сделала то же самое. — Ты собираешься возвращаться в тот дом? — чернильные глаза взглянули на девушку. — Посмотрим. — Писательница отдала шлем и была в секунде от того, чтобы уйти, однако… — Погоди, — незнакомка достала из своего кармана визитку с ручкой и начала на ней что-то писать. — Я подрабатываю в книжном, это мой номер. Она отдала визитку ясновидящей, готка смотрела то на белую карточку, то на девушку в красном. — Если тебе понадобится компания, чтобы пойти в какой-нибудь жуткое место. — Пожала плечами. — Зачем тебе это? Разумнее будет держаться, как можно подальше от изгоя, от которого одни проблемы. — Девушка на эти слова слегка нахмурила брови и наклонив голову, заглянув в неморгающие глаза. — Ты считаешь себя проблемой? — На это писательница не нашла, что ответить. — Уэнсдей, я обычная среднестатистическая 16-летняя девочка, в моей жизни никогда ничего не происходит. И если я не сделаю её насыщенной, то кто? Аддамс внимательно посмотрела на собеседницу, а затем спрятала визитку в карман. — Твоё имя. Ты не сказала. Девушка улыбнулась так, что на щеке появилась ямочка. — Марина, Марина Драч. Поставив молчанием точку в разговоре, Уэнсдей развернулась и вошла в огромные двери Невермора. Марина провела писательницу взглядом, а затем спрятала шлем Аддамс под сиденье. Она уже хотела повернуть ключ, но что-то девушку дёрнуло — резкая необходимость посмотреть вверх. Драч подняла серые глаза и прошлась взглядом вдоль огромных каменных стен академии, всего на мгновение задержав взгляд на одном из окон, которое выходило прямо на неё. От чего-то Марина ощущала странное предчувствие, словно вокруг летала особенная атмосфера. Только вот, из-за освещения девушка никак не могла разобрать, что находилось по ту сторону стекла. Отогнав странное предчувствие, Марина быстро завела мотор и выехала с подъездной дороги академии.***
— Мистер Рембрандт. — Прозвучал голос одного из учителей в кабинете директора. Высокий мужчина стоял напротив окна, он внимательно наблюдал за картиной, происходящей на улице, около главного входа в Невермор. Сложно определить, какая конкретная эмоция читалась на его лице, но что действительно было очевидно, так это то, что его больше волновало то, что происходило на улице, чем разговоры в кабинете. Оконный свет очерчивал и без того заострённые черты лица, и придавал особый окрас светло-зелёным глазам. Мужчина отвернулся, спрятав руки в карманы и с непоколебимым спокойствием заговорил мягким тембром. — Вернёмся к нашему вопросу.***
Уэнсдей не спеша бродила по коридорам школы. Удивительно, что со всеми поисками Хайда и попытками, при этом, преуспевать в учёбе, в академии ещё остались коридоры, что были ей неизвестны. Как например — «коридор теней». Столь оригинальное название он получил из-за огромного количество окон, но при этом все они были совсем узкие, так что при свете, неважно днем или ночью, в коридоре всегда оставались чёткие тени. Как во всех традициях готических замков. Здесь было до такой степени тихо, что невольно можно было испугаться собственного эха. Девушка замечает деревянное сооружение — этажи для строительства, прямо в коридоре. Уэнсдей видит, как из самой верхушки что-то мелкое падает на пол, Аддамс подходит и понимает, что это кисть. — Чёрт, — эхом послышался голос. Последовало движение и наконец-то Уэнсдей узрела, кому понадобилось в самом тихом коридоре школы рисовать на стенах. Ясновидящая по инерции задрала высоко голову так, что она прекрасно лицезрела лицо многострадального художника. — Уэнсдей. — Собственное имя, созданное его тембром и эхом, показалось ей до смерти особенным. Ещё более особенным, чем оно являлось на самом деле. Плотно сомкнув лиловые губы, ясновидящая взяла в руку кисть и без труда забралась по лестнице вверх. Ксавье хотел протянуть руку, но одернул себя, дабы избежать дискомфорта Аддамс. — Спасибо, — прошептал Торп, принимая кисть от писательницы. — Ты давно приехала? — Пару часов назад. — Уже успела во что-то вляпаться? — поинтересовался художник, вытирая руки от краски. — Отчасти. Ксавье опустил голову и усмехнулся, мягко и открыто, как в их последнюю встречу. — Ты не меняешься. — А должна была? — Нет, без этого ты не будешь собой. — Чернильные глаза соприкасаются с зеленью в глазах Ксавье. Парень расслабленно подошёл к своему импровизированному столику с инструментами и отложил краски. — Итак, что ты задумала?